А сколько - таких же фантастических примеров принципиальности правоохранительных органов (кроме смоленских)?

Чем вообще объяснить логику (если таковая имеет место быть) “дела Левенкова”? С чего бы вдруг областная прокуратура, возбудив уголовное дело по неуплате налогов, поручает его ведение... УФСБ? Делу тут же придается статус... “секретного” (и для журналистов, как и для общественности, соответственно, закрытым). Семена Георгиевича - человека на Смоленщине известного и многими уважаемого - как последнего бомжа и кухонного дебошира... “закрывают” сначала на КПЗ, а затем (после официального предъявления обвинения) и на СИЗО (тюрьму), в которой он и проведет последующие 375 суток своей жизни. Во, как общественно опасен и социально непредсказуем виделся смоленским чекистам экс-председатель Гагаринского горисполкома. Шпиён - ни больше, ни меньше!

В это время в СЦДК работает налоговая полиция (в известной манере со сгребанием в мешки всех попавшихся под руку документов). Однако финансовая ревизия не затрагивает никоим образом ни Смоленский авиационный, ни Саратовский... В общем, чем больше вопросов задаешь, тем меньше убедительных и конкретных ответов получаешь. Если не считать мнения члена Московской коллегии адвокатов Алексея Куприянова, которое он обстоятельно изложил в журнале “Деловой мир” (от 17.03.1996 г.): “Левенков - заслуженный, пожилой и больной человек, имеющий правительственные награды СССР и иностранных государств, осужден Заднепровским райнарсудом к полутора годам реального (!) лишения свободы. Правда, уже почти год до суда он провел под арестом в СИЗО, так что сидеть ему осталось не так много. Но тут важен не сам срок, а та наука, которая преподана всем в Смоленске: “Не трогайте власть! Она сильнее вас при любом режиме, и при коммунистах, и при капиталистах”... А мы бы добавили: и упаси вас Господь, задевать интересы власти, действующей в тесном тандеме с криминалом (как уж давно повелось на Смоленщине)!

Вот теперь и стоит сообщить некоторые детали “совершенно секретного дела Левенкова” и объяснить его (дела) связь с нашумевшим убийством подполковника УФСБ Волкова в “лишний” день февраля 96-го.

На вторые сутки после ареста (и еще до предъявления обвинения) в два часа ночи в камере Левенкова, находящегося в изоляторе временного содержания на улице Дзержинского, появляются два сотрудника УФСБ. Без долгих предисловий они предлагают Семену Георгиевичу... поделиться, чтобы, как говорится, плюнуть и забыть. На что плюнуть, что забыть, с кем поделиться и за что? Сумма “отступных” названа была очень конкретная - 320 миллионов рублей. Чтобы это ни было - примитивное вымогательство или дешевая чекистская “прокладка” - характеризует это местных внучат железного Феликса целиком и полностью.

С начала сентября, все того же 95-го, на квартире сына Левенкова - Алексея - начинают с настойчивой регулярностью раздаваться непонятные и пугающие телефонные звонки. Алексей - выпускник училища погранвойск КГБ - понимает их смысл и даже догадывается об авторстве. Желая обезопасить семью и не стать жертвой бандитского наезда или провокации, Левенков-младший 18 сентября пишет заявление на имя начальника УФСБ по Смоленской области генерала Маслова: “В связи с неоднократными междугородними звонками с требованием денег и угрозами в мой адрес и адрес моих родственников по делу, к которому я не имею отношения, прошу принять соответствующие меры и оказать содействие”.

Принявший заявление заместитель начальника следственного отдела УФСБ, подполковник Савченков накладывает какую-то анекдотическую резолюцию (для столь солидного учреждения) типа “принял-разъяснил” и хода документу не дает, на словах объясняя это Левенкову-младшему: “Пургу ты, Леша, гонишь из-за бати. Хочешь от вас обоих стрелки отвести и следствие направить по ложному следу”.

Телефонные намеки в это время начинают приобретать вполне конкретные и осязаемые очертания... смоленского предпринимателя средней руки Владимира Кутина и его знакомого (друга или “крыши”), мелкого красноборского хулигана Саши Шевченко, известного еще и под кличкой Монах.

Кутин, мотивируя свои действия давним знакомством с Левенковым-младшим и дружеским к нему расположением, сообщает: “Тебя, Леша, “заказали” очень серьезные люди. Моя задача - позвонить, чтобы ты дверь открыл в нужный день и час... Неделя срока осталась, пока “стволы” нанятым бойцам не подвезут”.

А Монах опешившему Левенкову делает и вовсе фантастическое контрпредложение: “Ты можешь их... нам перезаказать. 250 миллионов или 50 тысяч “зелеными” - и мы “заказчиков” твоих “валим”... Думай!”

***

Алексея Левенкова и Владимира Кутина связывала недолгая и ни к чему не обязывающая юношеская дружба. А вот Левенков-старший столкнулся с Кутиным-младшим впервые, когда Володя, будучи директором магазина “Руслан” на улице Багратиона (бывшая “Галантерея”) пытался продать этот самый магазин Семену Георгиевичу за 50.000 долларов. Левенкова тогда смутила достаточно низкая цена.

Левенков навел справки и быстро выяснил, что магазин “Руслан”... арестован налоговой полицией и очень скоро будет пущен с молотка за недоимки перед казной. Семен Георгиевич приглашает Кутина на “окончательные переговоры”, а со своей стороны - людей не менее серьезных и тертых, чем продавцы. Предложение Левенкова было следующим: я оплачиваю, а магазин оформляете вот на них. Узнав, конечно, “их”, Кутин больше не появилися у Левенкова.

***

А в это время “дело Левенкова” следователи УФСБ и прокуратура всеми силами пытаются уже привязать и к “делу Добровольского” - отстраненного от должности губернатором Глушенковым, обвиненного в должностном преступлении и мошенничестве и арестованного руководителя областного Фонда имущества Валерия Добровольского.

Дело с самого начала попахивало “дворцовой интригой” и откровенной борьбой групповых интересов за передел госсобственности и сфер влияния. Добровольский был оправдан в конце концов.

Все усилия адвокатов Левенкова изменить неоправданно жесткую (и жестокую) и нецелесообразную меру пресечения оказываются тщетными. Прокурор по надзору Лосев в приватной беседе заявляет прямо: “Пусть посидит. Не найдем ничего по СЦДК, поищем “по Добровольскому”. Там не найдем, посмотрим, что он там в КБ “Смоленский” наворотил...” Семен Георгиевич, помимо прочего, был председателем правления первого на Смоленщине акционерного коммерческого банка, заместителем управляющего в котором был... бывший сотрудник УФСБ Владимир Шаргаев.

Все это просто в принципе (учитывая вес личности Левенкова и его компаньонов по тому же “Смоленскому центру деловых кругов” - нынешние заместители губернатора Мишин и Атрощенков, например) не могло твориться без ведома и одобрения Анатолия Глушенкова. Но тут ларчик просто открывается. Семен Георгиевич, в свою бытность совработником, принимал участие в наказании бывшего руководителя Промышленного района (за квартирные махинации) и “разжаловании” будущего губернатора до директорского кресла на заводе холодильников. Не совпали позже их точки зрения и на предмет приватизации. Левенков, например, помешал участию Глушенкова в приватизации завода радиодеталей и публично выражал сомнения по поводу возможности и законности приватизации Смоленского авиационного завода за... 6 с небольшим тысяч ваучеров (это в то время, как на Лондонской бирже оценочная стоимость СмАЗа зашкаливала за миллиард долларов).

Таких вещей Анатолий Егорович и не забывает (как уже доказала жизнь), и не прощает (что и подтвердил он практикой своей политической карьеры).

Пока следствие пыхтит, пытась привлечь свидетелем по “делу Левенкова”... его адвоката, и даже возбудить уголовное дело в отношении последнего (!), Алексей Левенков обращается за помощью в частную московскую охранную фирму. Профессионалы из бывших сотрудников спецслужб вытаскивают Кутина и Шевченко на “стрелку” в Красный Бор и пытаются выяснить кто и за что “заказал” Левенкова-младшего. Поклявшись в недельный срок представить негодяев и беспредельщиков, Кутин и Шевченко... исчезают из поля зрения семьи Левенковых на целых пять месяцев. Как раз до кровавых событий 29 февраля 1996 года.

За это время получают развитие и логическое завершение события, описанные в N 132 “Смоленских новостей” (20 ноября 1998 г.) и в предыдущей главе: криминальный смоленский авторитет Игорь Петров “разводит” на шампанское братьев Кутиных. При выяснении отношений погибает от выстрелов Вадима Кутина подполковник УФСБ Валерий Волков и ранен “приглашенный в помощь” бывший сотрудник контрразведки Владимир Шаргаев (ставший после этого инвалидом).

Кутины арестованы и помещены в СИЗО. Там отбывает остаток срока и Семен Левенков в должности тюремного библиотекаря. Меняя книги в камере Кутина-младшего, Семен Георгиевич вдруг слышит крик Владимира: “Семен, я твой заказ на Волкова выполнил! Готовь деньги...”

Что значит такая “заява” на тюрьме, где каждый “чих и пук” становятся известны через пять минут оперу, Хозяину и твоему следователю, людям знающим объяснять не нужно. Кутин идет еще дальше: пишет письмо жене на волю, в котором сообщает, что “завалил” Волкова по “заказу” Левенкова, и просит как-то передать Левенкову-младшему, чтобы тот собирал и готовил 40.000 долларов,... обещанные ему якобы за убийство Волкова.

Подполковник Волков, действительно, участвовал в оперативной разработке по “делу Левенкова” и присутствовал на обыске у него. Но был у Волкова интерес и посерьезнее. По некоторым вопросам следователя УФСБ Иванова Семен Левенков понял, что его телефоны долгое время... прослушивались. Что и подтвердили сами контрразведчики. “Слушал” Левенкова... Волков в соответствии с постановлением... самого Волкова.

Откуда вот только Кутин узнал о том, что пути Волкова и Левенкова пересекались? И что, интересно, было обещано ему за такую гнусную (и по законам воли, и по законам зоны) инсинуацию?.. Семен Георгиевич достойно обошел “конторскую прокладку” и кое-что понял гораздо позже, когда уже после освобождения за рюмкой чая в приватной беседе услышал от Шаргаева и Нечета потрясшее его своим цинизмом откровение: “Зря мы, Семен, с тобой возились. Надо было сына твоего Алексея “закрыть” и никуда бы ты к хрену не делся...”

Ни в дело Левенкова, ни в дело Кутиных не попали и были просто (а скорее всего, не так просто) проигнорированы (!) и следствием, и судом факты угроз и вымогательства Кутиных осенью 95-го и тюремные уже “откровения” Кутина весной 96-го.

Следователь УФСБ Вершинин, участвовавший и в оперативной разработке Левенкова, и в следствии по убийству Волкова, умудрился еще до суда... продать кутинский BMW (арестованный, естественно, на время следствия, т.к. именно из него и стрелял Вадим Кутин в Волкова и Шаргаева) за 10.000 долларов. Незадачливому покупателю документы на машину по... справке УФСБ в ГАИ не переоформили, и он написал жалобу на имя генерала Маслова. Вершинина... уволили по собственному желанию, и сейчас он не бедствует в Москве.

Подполковника УФСБ Волкова наградили посмертно и похоронили с почестями, собрав среди “конторских” по 20 тысяч.

Почти рядом с ним на 7-ом километре похоронили в ноябре 98-го криминального авторитета Игоря Петрова, в упор расстрелянного на той же улице Попова, где почти три года назад он подставил под пули Волкова. Да и не он один, как вы видите, виновен в той трагедии.

Бывший сотрудник УФСБ Шаргаев нашел себя в крупнейшей смоленской коммерческой фирме “Лаваш”, а затем возглавил ТКК “Славянский рынок” - тоже нехилое коммерческое предприятие - помелькав и в “деле Левенкова”, и в “деле Кутиных”.11 ноября 1998 года былообезврежено мощнейшее радиоуправляемое устройство (полтора кило пластита), заложенное под днище BMW, припаркованного у элитного дома по улице Коненкова в историческом центре Смоленска. Жертвой заказного убийства чуть не стал директор комбината “Лаваш” В.Разуваев.

10 комплектов смоленских крыльев стоимостью 70 миллионов “новых”, по решению Саратовского арбитражного суда отошли местному авиационному заводу за... 3 миллиона рублей.

СмАЗ, а в конечном счете и область, должен “РДС-Авиа”, а по большому счету - Волгоградской области, уже под 80 миллионов рублей (и сумма эта растет не останавливаясь). Заместитель губернатора Сергей Антуфьев, возглавивший специальную комиссию по спасению Смоленского авиационного, клянется в каждом интервью, что банкротить завод областная администрация не намерена и будет сделано все для спасения некогда флагмана смоленской индустрии.

Но это пока лишь благие намерения, которыми, как известно, стелятся дороги не только в светлое будущее. Проблема СмАЗа не будет решена, пока не получит логического и честного завершения “дело Левенкова”. На сегодняшний день лишь этот талантливый, пожилой, оболганный человек способен, как кажется, плюнув на личные обиды, спасти СмАЗ от окончательной гибели и, что тоже немаловажно, с десяток-другой человек от кровавых разборок, которые неминуемы по нашей действительности и тем космическим суммам, которые может и списываются, но... не прощаются.

В полном и окончательном банкротстве СмАЗа заинтересованы его конкуренты в Саратове и Пензе. Смоленску это ни авторитета, ни доходов не прибавит, конечно. Если, правда, не окажутся, как всегда, чьи-то личные корыстные интересы выше интересов будущего области. И не случайно потому и зашевелилось местное криминальное сообщество (о чем свидетельствует неожиданная встреча автора с одним из смоленских авторитетов), на запах больших денег потянулись в Смоленск тамбовские, измайловские, ивантеевские.

Справка о недееспособности может защитить бывшего гендиректора СмАЗа Серых разве что от столь же недееспособной российской Фемиды. Как это хорошо и вовремя понял его зять Илья Лифшиц, поголливудивший с оверлоками - суперходовой и дефицитной продукцией Смоленского авиационного той поры - и набравший, благодаря удачному родству, под миллион долларов кредитов и авансов. Даже то, что он “свалил” в Израиль, вряд ли поселило покой в его душе. Тем паче, что об Иле никто не забыл.

Меньше всего Левенков желал бы “лесоповала” - пусть даже в качестве достойной сатисфакции за пережитое: “Областные и федеральные власти обязаны разобраться наконец в том, что творится на территории Смоленщины. Пусть будет серьезное и спокойное экономическое и юридическое разбирательство. Не будет поставлена точка в этом деле - плохо будет всем, не только мне. Плохо будет СмАЗу, так как никаких заказов он не получит и разорится; плохо будет областным властям, так как они лишатся доверия бизнесменов. Это, если хотите, своего рода пробный шар для новой и молодой администрации Александра Прохорова. И никакая рабочая группа по выводу авиазавода из кризиса без этого не поможет.”

“АиФ-Смоленск” N3 за январь 1999 г.: “В староновогоднюю ночь возле подъезда дома N33 по улице Нормандия-Неман жильцы обнаружили в луже крови тело своего соседа А.Балябина. На месте преступления были обнаружены гильзы и пуля от пистолета Макарова. Помимо того, что господин Балябин являлся директором ОАО “Олимп”, он также возглавлял совет директоров Смоленского авиазавода...” Началось?

Дата добавления: 2015-07-18