Становление и призвание креациониста-младоземельца

После Кипра меня направили на базу канадских вооружённых сил в Калгари (провинция Альберта). До той поры духовная жизнь протекала в моей комнате с Библией. Будучи новообращённым, я не понимал важности общения с другими верующими. Потом однажды утром в офицерском клубе я встретился со студентом-медиком, который пригласил меня на воскресную службу в большой церкви Христианского миссионерского союза. Я был воспитан как католик, и опыт встречи с протестантами-евангелистами просто вызвал у меня «культурный» шок. Но вскоре это прошло, и я с удовольствием выслушал проповедь чудесного старшего пастора. Его любовь к Слову Божию глубоко тронула меня, и сегодня она всё ещё формирует мою личную жизнь и профессиональную богословскую практику. В этой церкви было также большое молодёжное общение. Меня очень освежило то, что я оказался в среде ровесников, не интересовавшихся тем языческим образом жизни, который я вёл раньше. Фактически, там я впервые в жизни открыл для себя женщин (удивительно, правда!?!). И они вошли в число моих лучших друзей.

Я нашёл духовный дом, сконцентрированный на Иисусе, Библии и жизни ради Бога. Конечно, поскольку это была евангелическая церковь, большинство её членов придерживалось младоземельно-креационистского представления о происхождении мира. Это хорошо увязывалось с моим растущим интересом к Дуэйну Гишу и научному креационизму. Но ещё важнее то, что такие взгляды соответствовали моему прочтению и переживанию Писания. Во время командировки на Кипр я прочитал о событиях в Евангелии от Иоанна в буквальном смысле, и это привело меня к обращению в христианство. А теперь я пользовался плодами святого образа жизни, также построенного на прямом значении Писания. Более того, я учился на стоматолога и никогда не проходил курса английского языка на университетском уровне. Я мало понимал литературу или совсем её не понимал, не говоря уже о древних литературных произведениях. И я был в неведении относительно того, что в Библии мы имеем рассказ о происхождении мира в стиле древних, но вдохновлённый Святым Духом. Поэтому неудивительно, что я был строгим буквалистом и креационистом-младоземельцем.

Моё обращение в христианство было не только духовным перерождением, но и интеллектуальным переворотом. После Кипра я стал ненасытным читателем. Всё ещё укоренённый в «чёрно-белых» представлениях о начале мира, я рассудил, что младоземельный креационизм – это ключ к построению христианского мировоззрения. Я прочёл и почти заучил стандартные книги, включая «Потоп Книги Бытие» Джона Уиткомба и Генри Морриса (John Whitcomb and Henry Morris, The Genesis Flood (1961)) и «Научный креационизм» последнего из этих двух авторов (Henry Morris, Scientific Creationism (1974)). Летом 1981 г. я посетил недельный семинар, проводившийся Институтом креационных исследований. Именно там я познакомился с ведущим креационистом-младоземельцем из Канады, Маргарет Хелдер, имевшей докторскую степень по ботанике. Она произвела на меня сильное впечатление и продолжила воодушевлять меня и после конференции. Следующей зимой я посетил дискуссию о происхождении мира между Гишем и одним учёным в университете Калгари. Учёный брызгался серией саркастических и оскорбительных замечаний, а первый профессионально сконцентрировался на научных проблемах с эволюцией. Когда я увидел, как в крупном университете Гиш встал и выиграл дебаты, я стал полностью убеждённым в правоте креационизма. В моей душе начал разгораться огонь желания отстаивать младоземельный креационизм.

Я сделал свой первый шаг в полемику о происхождении мира в конце 1981 г. Маргарет Хелдер была одним из редакторов «Диалога о креационизме» (Creation Science Dialogue), и она побудила меня опубликовать там краткую статью с защитой своих взглядов. В статье под заглавием «Философия против науки» я писал:

«Признаём мы это или нет, но мы рождаемся в обществе, поддерживающем философское мировоззрение. Я был трагическим конечным продуктом нынешнего светского гуманизма, пропитывающего западное полушарие.

Получив формальное образование по медицинским наукам, я твёрдо усвоил, что на самом деле я морально свободная чудесная биомолекулярная машина в вечном расширяющемся и сокращающемся космосе. Неодарвинистские и скиннеровские теории объяснили, кто я такой, с физической и психологической точек зрения. Ж. П. Сартр и Альбер Камю сказали мне не беспокоиться о таких серьёзных делах; ведь всё абсурд. Жить надо, скорее, одним моментом. Я колебался между атеизмом и агностицизмом, а моё нормальное поведение было отмечено материализмом и гедонизмом.

Ради «разрядки смехом» я в 1977 г. решил сходить на креационистско-эволюционистские дебаты в университетском городке. Я ушёл, потешаясь над оратором, который стучал по столу Библией, но глубоко внутри я сознавал, что моё основание подверглось атаке; с помощью не богословия, а моего собственного инструментария – науки. После интенсивных личных исследований факты показали мне, что креационная модель предпочтительнее в свете данных, касающихся происхождения мира. Обзор развития богословия и философии за последний век тоже дал убедительные свидетельства мощного влияния этого внешне безобидного учения.

Я призываю всех, кто гордится своей объективностью, всерьёз отнестись к научному креационизму. Возможно, это будет важнейшее исследование в вашей жизни».

Ясно, что я был в ловушке «чёрно-белых» представлений. Но если разбираться глубже, осязаемость науки была для меня психологически важна, как это было и в первые студенческие годы. Раньше светская наука была основой моего атеизма и аморальности, теперь научный креационизм стал опорой дл моего религиозного мировоззрения. Я, без сомнения, реагировал на своё безбожное прошлое, но я всё ещё полагал, что центральным путём к Истине является научный метод. Оглядываясь назад, я могу теперь сказать, что я был христианским «позитивистом».

Несмотря на всё большее внимание к вопросу происхождения мира, я знал, что центром моей веры был Иисус. Я ощущал Его присутствие каждый день. Взрослея как христианин, я чувствовал, как Его рука преображает мои жизненные взгляды и поведение. Вскоре я начал биться над понятием Божьей воли. Действительно ли Он призывал людей к определённым задачам? Этот вопрос был важен, потому что срок моего контракта с армией истекал. Канадские вооружённые силы предложили несколько баснословных возможностей. Мне разрешали ассистировать челюстно-лицевому хирургу, чтобы увидеть, интересует ли меня эта стоматологическая специальность. Ещё можно было изучать медицину в университете Торонто, получая при этом полное жалованье стоматолога. Мне нравилось в армии. Там было привычно и безопасно.

Я подозреваю, все христиане в какой-то момент пытаются понять волю Божию для их жизни. Для меня этот вопрос стал тотальной душевной войной. Я был полностью убеждён, что теория эволюция была корнем неверия в нашей светской культуре. Увидев, как Дуэйн Гиш в двух университетах разгромил атеистов, я считал очевидным, что это дело было ключевым для нашего поколения. Я стал ощущать призвание стать научным креационистом. Но эта мысль ужасала. Отказ от жизненного комфорта и очень приятной карьеры был совершенно не в моём характере. Я всегда делал то, что было безопасно. Почти каждый день в течение двух лет я метался между тем, чтобы остаться в армии, и тем, чтобы воевать с теорией эволюции. У меня образовалась хроническая депрессия. Но я помню, как одна женщина в моей церкви сказала мне относительно воли Божьей: «Ты знаешь её только тогда, когда стоишь на коленях». В самом деле, я её знал. Но следовал ли я этому зову, когда вставал с колен? Нет.

В сентябре 1983 г. я поступил в медицинскую школу в Торонто. В первый понедельник перед занятиями я пошёл в университет, чтобы почувствовать новую среду, в которой я оказался. У дверей школы какой-то человек в очень броской футболке и в туфлях на платформе проповедовал Евангелие. Это было немного пугающее зрелище. Вокруг него никого не было, но он продолжал провозглашать Благую Весть. Когда я проходил мимо, он обратился ко мне: «Ты знаешь Иисуса?» Немного оскорблённый, я хотел сказать: «Привет, парень, я прочитал больше 400 книг по богословию». А он опять спросил: «Ты знаешь Иисуса?» На этот раз я почувствовал осуждение и осознал, каким глупым был бы мой ответ. Когда я уходил от него, он спросил меня в третий раз. Я не ответил. Потом я подошёл к передней стене медицинской школы, на которой распылением огромными буквами было написаны слова: «Условный рефлекс». Это термин, которым в психологии обозначается обучение крыс в ходе опытов. Эта проповедь и эта хулиганская надпись слились у меня в уме. Я убегал от Иисуса как крыса, обученная идти по лабиринту жизни самым безопасным путём. Кто-то пытался до меня достучаться. И я знал, Кто это был.

В первый день занятий, на приветственной лекции я сидел один в углу большой аудитории. Вошла женщина и села рядом со мной. Это было немного неудобно, потому что я её не знал, а вокруг были ряды свободных мест. Она заметила на моём портфеле военную эмблему и с иностранным акцентом спросила, служу ли я в армии. Я ответил «да». Тогда она сказала, что она и её страна очень благодарны канадским военным за мир, принесённый в их жизнь. У меня тут же появилось неловкое подозрение, и я спросил: «Откуда вы?» Она ответила: «С Кипра». Это было уже слишком сильное совпадение. Оно потрясло меня. Иисус напоминал мне о Своём мире, который я впервые вкусил на том далёком острове. Но теперь в моей жизни не было мира, несмотря на то, что я ходил в церковь и строил баснословную карьеру. Я знал, что мне надо было сделать. По правде говоря, я это и давно уже знал, но у меня не хватало мужества так поступить.

После третьего дня обучения я пошёл домой и сел в своё кресло откидной спинкой. И я просидел там почти без движения почти до рассвета следующего утра. Я был в жутком смятении. Я смотрел на все прочитанные мною книги по богословию, глянул на текст по экстренной медицине, интерес к которому утратил на странице 173. С чисто логической точки зрения было очевидно, в чём заключалась моя страсть. Но более глубокий вопрос состоял в том, последую ли я за ощущением, что меня призывает Бог. Покину ли я комфорт и безопасность своего «Ура Халдейского» (Бытие 12:1, Послание к Евреям 11:8), не зная точно, куда иду? Я рыдал и был безумно подавлен, в желудке у меня мутило и мутило, пока не подступила рвота, и я не бросился в ванную. За последнюю пару дней я почти ничего не ел, и вырвало меня только желудочными жидкостями. Прямо там, с головой над унитазом, я принял одно из самых серьёзных решений в жизни. Через три дня после поступления в медицинскую школу я из неё ушёл. Я также подал прошение об отставке из армии.

Дата добавления: 2015-07-18