Отношение женщины к себе в телесном измерении

Для изучения связи личности с собственным телом в психологии предложен ряд понятий: «образ тела», «образ физического Я», «телесное Я», «концепция тела», «схема тела» (Соколова, 1989; Столин,1983 и др.). На наш взгляд, данные категории не позволяют объять проблематику индивидуального телесного бытия женщины достаточно полно и глубоко.

Во-первых, они не отражают сложность феномена - многогранность телесной сферы. Как отмечает Т.С. Леви, «большинство психологических исследований посвящены именно видимому телу и внешности как компоненту образа «Я»» (Леви, 2007, c. 411), и упускают, тем самым, самоощущение, заботу о здоровье, а также роль внутреннего жизненного пространства в целостном развитии человека. Во-вторых, в литературе не находит должного научного осмысления непрерывно возобновляемая активность личности в адрес собственного тела – интимная работа души, вплетенная в ткань индивидуальной жизни. В-третьих, практически не изученными остаются гендерно детерминированные способы восприятия телесной сферы, а также вклад телесности в развитие гендерной идентичности личности.

Категория «отношение женщины к себе в аспекте телесности», или «отношение женщины к собственному телу», позволяет преодолеть описанные выше недостатки. Ее применение релевантно субъективному опыту женщины, обогащает практику психологического консультирования и делает возможным исследование феномена в единстве всех сторон и связей. Таким образом, введение понятия «отношение женщины к себе в аспекте телесности» не только помещает в проблемное поле психологии личности живую, целостную индивидуальность, но и способствует сближению теоретической и прикладной областей науки.

Немногочисленные авторы, оперирующие этой категорией (Ершова, Мясникова, 2007; Леви, 2007; Лэнгле, 2009; Никитин, 2006), намечают, но последовательно не раскрывают ее психологическое содержание, что ставит перед нами задачу выделения и наполнения теоретической структуры отношения женщины к себе в аспекте телесности. В данном параграфе мы сосредоточимся на осмыслении ключевых понятий и феноменов, оформляющих предмет интересующего нас отношения, а также проанализируем ряд психологических и философских идей в ракурсе отношения женщины к собственному телесному бытию.

В настоящее время с понятием «тело» связано множество смыслов. «Современная культура – телесно ориентированная культура… Как результат столь возросшего внимания к телесной сфере, сам центральный концепт, тело, приобрел необычайно расширившееся и многогранное семантическое поле, с трудом обозримое множество очень разных значений» (Хоружий, 2007, с. 166). Так, в психологической и философской литературе «тело» выступает преимущественно: физическим объектом (Н.И. Сарджвеладзе, В.В. Столин); природным в человеке (С.Л. Рубинштейн); знаково-символической формой (А.Ш. Тхостов,); живым, данным в ощущении и в восприятии, чувственно насыщенным (В.П. Зинченко, Т.С. Леви, А. Лоуэн, А. Лэнгле, В.Н. Никитин, В.В. Николаева, В. А. Подорога, А.Ш. Тхостов). В контексте нашего исследования наиболее эвристичной представляется последняя из выделенных исследовательских линий, так как именно она позволяет воссоздать субъективный опыт женщины.

Раскрытие субъективного полюса индивидуального телесного бытия – отношения личности к себе в аспекте телесности – предполагает применение феноменологического подхода. В.А. Подорога сформулировал его суть следующим образом: «мы сами являемся… множественными телами (а не «сознаниями» своих тел) – телами любящими, страдающими, больными, эксцентричными, безумными и аскетическими», и потому «нам было бы важно научиться размышлять о собственном телесном опыте е с позиции нормативной установки, а с позиции нашей возможности быть в живом мире в качестве живого, обладающего телом и «духом» существа» (Подорога, 1996, с. 7). На ценность данного методологического принципа указывают также В.П. Зинченко (Зинченко, 2007) и Т.С. Леви (Леви, 2007).

По мысли В.А. Подороги, восприятие собственного тела включает три различные позиции: дистантную, выводящую человека за пределы собственного тела; внутридистантную, предполагающую наблюдение за собой; внедистантную, реализующуюся через слияние человека с собственным телом.

В настоящее время в социально-гуманитарном знании в имплицитной форме продолжает воспроизводиться традиция противопоставления, разъединения души и тела (Арина Г.А., Быховская И.М., Зинченко В.П., Леви Т.С., Подорога В.А., Тхостов А.Ш.). С целью ее преодоления была предложена категория «телесность», которая фиксирует тот факт, что реальность человеческого тела не ограничивается характеристиками физиологического объекта и биологического субстрата психических функций. «Телесность – продукт социального конструирования, несущий на себе запись норм и законов своего общества» (Азаренко, 2007, с. 6), а также личностного и исторического развития. Таким образом, данная категория расширяет границы психологической рефлексии феномена тела, и ее применение связано с пониманием соматической сферы как преобразованной, «пронизанной» культурой и индивидуальностью субъекта. С точки зрения психологии личности, использование понятия «телесность» является продуктивным, так как вводит в научное пространство живого, целостного человека, позволяет увидеть его в телесно-душевно-духовном единстве, исследовать «тело» личности как субъекта и объект самоотношения.

Рассуждая о способах преодоления оппозиции души и тела на уровне психологии, В.П. Зинченко обращается к пространству между, «где встречаются деятельный дух, страждущая душа с живыми, одушевленными движениями тела» (Зинченко, 2007, с. 46), – именно в нем происходит «одушевление тела» и «овнешнение, «оплотневение» души». Телесность, таким образом, предстает областью между душой и физическим телом, относящейся в равной степени и к душе, и к телу; плотью души и тела. Она появляется там, где происходит одухотворение плоти. Описывая этот процесс, автор отмечает: «Одухотворение связано не столько с рождением ощущений или способности к движению, сколько с рождением смысла, чувства, души, сознания тайны, которое и для психологии остается тайной» (Там же. С. 23). На основе этого можно сделать два важных вывода. Речь идет, во-первых, о наличии смыслового измерения телесности, о душевно-духовной наполненности соматических проявлений;во-вторых, - о срастании биодинамических, чувственных и аффективно-смысловых составляющих в живых движениях, направленных на решение жизненных задач.

Схожей точки зрения придерживается и Т.С. Леви. Понимая телесность как «одухотворенное тело», она противопоставляет ей тело в узком смысле – тело как физический объект, лишенный субъектности. Опираясь на теорию Л.С. Выготского, идеи В.А. Подороги и М.М. Бахтина, автор предлагает рассматривать человеческую телесность как «результат процесса онтогенетического, личностного развития», который «выражает культурную, индивидуально-психологическую и смысловую составляющие уникального человеческого существа» (Леви, 2007, с. 410). Одним из главных проявлений этого интимно-субъективного слоя личности выступает движение, так как в нем соединяется внутренняя жизненность и внешнее, доступное наблюдателю, выражение.

Оригинальная концепция телесности содержится также в работах А.Ш. Тхостова, В.В. Николаевой, Г.А. Ариной. Опираясь на идеи Л.С. Выготского, В.А. Подороги, П.Д. Тищенко, авторы вскрывают несостоятельность понимания тела как природного, противопоставленного культуре, начала. Тело, по мысли этих исследователей, выступает культурно преобразованной реальностью. Подобная трансформация природных феноменов происходит в процессе становления механизмов психологической регуляции телесных функций – в процессе знаково-символического опосредствования. Результатом активной переработки и усвоения общественного опыта становится уникальное многоплановое явление, включающее в себя категориальную структуру представлений о собственном теле, формальные и практические знания о теле, стереотипы поведения, механизмы реагирования, правила и т. п. В ходе этого процесса образуются сложные конструкты: «образ тела», «образ боли», «внутренняя картина болезни», «внутренняя картина здоровья», «самочувствие». Понятие «телесность», таким образом, не совпадает с «телом», как с физическим объектом, организмом – это качественно иная категория, своим существованием обязанная социальным взаимодействиям субъекта. Означивание, придание определенного смысла телесным событиям и создание новых механизмов возможно только в контексте других людей.

Чрезвычайно глубоким и тонким нам кажется различение «внутреннего» и «внешнего тела», предложенное М.М. Бахтиным (Бахтин, 1986). Он определяет внутреннее тело как «совокупность внутренних органических ощущений, потребностей и желаний, объединенных вокруг внутреннего центра». Внешнее тело, или наружность, вбирает все экспрессивные, «говорящие» моменты человеческого тела. Оно возникает в общении с «другими» как фон, на котором индивида ценностно воспринимают окружающие, и оказывается непосредственно самому субъекту недоступным. Восприятие внутреннего тела представляет собой «непосредственные эмоционально-волевые тона, связанные… с внутренними состояниями и возможностями» тела; оно интуитивно и целостно. Соответственно, по-разному возникает и субъективная значимость этих двух аспектов телесности. Ценность внутреннего тела переживается непосредственно, дана в ощущениях и чувствах; она связана с модусом «я-для-себя». Наружность обладает эстетической ценностью, которая может быть пережита только при участии «другого», и относится к модусу «я-для-другого».

Еще одной важной, на наш взгляд, идеей выступает мысль о том, что внешность должна быть адекватна человеку – «завершать извне именно его внутреннюю предметную жизненную направленность» (Там же). В терминах психологии отношений, речь идет об умении личности увидеть собственную наружность в единстве с более широким контекстом самоотношения и других реализуемых жизненных отношений. Отношение женщины к своему телу, таким образом, должно строиться на присвоении, идентификации с собственной наружностью, умении понимать себя и свою жизнь через внешнюю телесную выраженность, а также гармонически сочетать ее с общей внутренней жизненной направленностью. Все это становитсявозможным, если основой данного отношения выступает самоощущение, связанность с внутренним телом. Ценностное восприятие своей телесности должно осуществляться в двух контекстах: внутреннего тела – в контексте «я для себя», внешнего – в контексте «я для другого».

К категории отношение женщины к собственной телесности обращаются Н.М. Ершова и Л.А. Мясникова. Они рассматривают телесность как системный элемент женской самоидентификации, который «формируется через взаимодействие между генетически определенной конституцией и гендерно детерминированными представлениями о женском теле» (Ершова. Мясникова, 2007, с. 25), и выделяют три способа гендерно детерминированного отношения к телу: отчуждение от тела, нормирование тела и двойственность тела.

Основным современным способом, по мысли авторов, выступает отчуждение от своего тела. Анализируя причины распространенности данного феномена, они указывают на особенности социализации, культурную изоляцию, а также на значимость взгляда «другого». Так, в процессе социализации женщина усваивает, что должна скрывать и исправлять свое тело, так как в «естественном» состоянии оно считается неприемлемым. Ситуация осложняется табуированием и изоляцией, сопровождающей женское телесное бытие. Не имея адекватных средств вербализации, личность перестает понимать собственное тело и отчуждается от него. При этом, как отмечают авторы, культура утверждает значимость взгляда «другого», навязывая женщине роль объекта мужского внимания. «Взгляд ‘другого’, в первую очередь, принадлежит самой женщине: она смотрит на себя всегда глазами ‘другого’, или, лучше сказать, ‘другой’, так как «рассматривание» себя происходит с позиции другой женщины, взгляд которой, в свою очередь, формируется из мужского представления об идеальном теле» (Там же. С. 30). Зависимость женщины от взгляда “другого” закрепляется набором качеств, конституирующих женственность (телесная привлекательность, стыдливость), а также визуальностью современной культуры.

Еще одним важным источником идей об отношении личности к собственной телесной сфере выступает концепция Т.С. Леви (Леви, 2007). Рассматривая телесность в контексте целостного развития человека, она выделяет два вида отношения: объектное и субъектное.

В первом случае в сознании индивида выстраивается властная иерархия, противопоставляющая душевное телесному и утверждающая доминанту рационального над чувственным, вследствие чего страдает «способность чувствовать единство телесной и духовной тканей» (Там же. С. 412). При этом отмечается игнорирование сенсорных ощущений, подавление эмоций и обедненное восприятия собственного тела, которое понимается, главным образом, как средство достижения целей.

В основе субъектного отношения лежит сформированное чувственно-двигательное единство, развитость и взаимопроникаемость ментального и чувственного. Это делает возможным становление «оптимального способа восприятия телесности», когда духовность и телесность воспринимаются как равнозначные стороны «Я». Подобная целостность приводит к увеличению жизненности и энергонаполненности личности, к расширению осознавания интерцептивного опыта, а также способствует самоорганизации, обретению опоры в себе и формированию гендерной идентичности. По сути, «оптимальное восприятие телесности» вносит вклад в развитие отношения женщины к себе и создает надежный фундамент для достижения уровня зрелого отношения.

В своих исследованиях Т.С. Леви подробно анализирует роль телесности и процесс становления отношения к ней в ходе онтогенеза. По мнению автора, выделение индивидуального противоречия «душа-тело» может быть рассмотрено как закономерный и необходимый этап развития личности. Противопоставление телесного и духовного начал может выражаться либо в неприятии телесности, ее игнорировании, либо в чрезмерном внимании к ней. Важно, что в обоих случаях индивид объективирует собственное тело, превращая его в предмет оценивания, в средство, способствующее или мешающее достижению целей. Преодоление мысленного разрыва души и тела, реалистичное осознание собственной телесности и ее принятие критичны для формирования самоидентичности личности и могут происходить в той или иной форме в течение всей жизни.

В отношении личности к собственному телу Т.С. Леви, выделяет два аспекта: восприятие внешнего и внутреннего тела. Осознавание наружности происходит в ходе взаимодействия с ‘другими’ посредством заимствования у них возможных оценок и углубляется чувствованием себя самим человеком. При этом собственная активность индивида выступает необходимым элементом для достижения субъектного отношения к внешности.

В основе отношения к внутренним компонентам телесности лежит интерцептивное восприятие. Для его развития необходима внутренняя чувствительность, обеспечивающая богатый сенсорный опыт и доступ как к негативному, так и к позитивному локусу ощущений. Осознание этого компонента телесности тесно связано с развитием соответствующего словаря. Исследование категориальной оснащенности интерцептивного восприятия, проведенное А.Ш. Тхостовым, показало, что в лексиконе здоровых испытуемых преобладают слова, обозначающие отрицательные телесно определенные ощущения (Тхостов, 2002).

Таким образом, в норме внутреннее тело представлено в основном неприятными ощущениями, что приводит к бедному, фрагментарному и отчужденному отношению к нему. Выходом из описанной ситуации выступает развитие чувствительности и расширение сенсорного опыта, происходящие, в частности, в процессе телесно-ориентированной работы.

Итак, резюмируем осуществленный теоретико-методологический анализ исследований «телесности» вообще и женской «телесности».

В контексте психологии личности человеческое тело понимается как сложная, «пронизанная» индивидуальностью и культурой реальность; как единство внешнего, доступного наблюдению, и внутреннего, представленного в виде самоощущения, интуиции, фантазии, воображения, тела; как «претворение» личностного отношения к нему.

Единство телесного и душевного подчеркивается с помощью категории «телесность». Человеческая телесность оформляется в пространстве «между» (телами, личностями, «я»); выступает «распространенной» за пределы наружных границ человеческого существа и вбирает в себя культурные каноны и идеалы «тела». Принципиальную роль в процессе ее становления играет ‘д ругой’ (конкретный другой, референтная группа, культура в целом). Его вклад заключается в означивании, в отражении и в трансляции социокультурных стандартов обхождения с собственной телесной сферой.

Релевантной для изучения субъективного полюса индивидуального телесного бытия женщины является категория «отношение к собственному телу», которая практически не представлена в литературе. Анализируя изложенные выше идеи, нам бы хотелось отметить два важных момента. Во-первых, категория «отношение к собственной телесности» употребляется авторами в описательном ключе. В текстах отсутствует определение понятия и последовательное раскрытие его содержания. Во-вторых, предложенные классификации являются не полными. В частности, осуществленная Н.М. Ершовой и Л.А. Мясниковой систематизация может быть обозначена как «описание групп»: выделение категорий происходит на основе абстрактных, произвольных признаков. Так, в изложении способов отношения женщины к своему телу и вариантов телесной самоидентификации нам не удалось обнаружить общих, типообразующих факторов или единого критерия классификации. Не приводится также описание гармоничного, зрелого отношения. Вместе с тем исследовательницы предлагают ряд ценных положений, которые могут быть использованы для обнаружения психологической структуры и типов отношения женщины к себе в аспекте телесности. К ним можно отнести: выделение отчуждения и идентификации с собственным телом как базовой характеристики обсуждаемого отношения; рассмотрение индивидуального отношения в контексте гендерных норм и культурных влияний; демонстрацию разнообразия современных форм отношения женщины к собственной телесной сфере.

1.5. Личностные особенности женщин, страдающих

алиментарным ожирением

Среди психологических факторов, предраспола­гающих к расстройствам пищевого поведения, связанным с ожирением, многие исследователи указывают такие личностные характеристики, как перфекционизм и нарушение удовлетворенности образом тела. Во многих работах перфекционизм рассматривается как центральная психологическая характеристика людей с нарушениями пищевого поведения (Малкина-Пых, 2010; Dingemas et al.,2002; Fairburn&Brownell.,2003) и главным фактором риска (McLaren et al., 2001; Ruggiero et al., 2003; Slof et al., 2003). Кроме того, в ряде исследований выдвинута гипотеза, что расстройства пищевого поведения связаны с нереалистичными стандартами фи­зической привлекательности и стройности, то есть неудовлетворенностью своим физическим образом (de Sousa, 2008; Stice&Bearman, 2001; Wardle et al., 2001). Есть также работы, комплексно ис­следующие связь перфекционизма и нарушения удовлетворенности образом тела с нарушениями пищевого поведения, связанными с ожирением (Davis et al.,2000; Pearson, 2003; Rosenberger et al., 2006).

Перфекционизм служит важной составляющей когнитивных теорий, объясняющих возникновение такого пищевого расстройства, как булимия (Davis et al., 2000; Fairburn&Brownell, 2003). В работе Stolland S.C. были получены значимые положительные коэффициенты корреляции между основными компонетами перфекционизма, экстернальным и эмо­циогенным типом пищевого поведения, связанными с ожирением (Stolland, 2004). Исследованию взаимосвязи перфекционизма с диетическими ограничениями и компульсивным перееданием посвящена диссертационая работа Sherry, в которой на большом экспериментальном материале выявлена значимая связь данных типов нарушения пищевого поведения с Я-адресованным и социально предписывае­мым перфекционизмом (Sherry, 2006).

Таким образом, различные аспекты перфекционизма могут быть связаны с расстройствами пищевого поведения, поскольку человек может стремиться иметь нереалистично идеальную фигуру или вес, как это представляет он сам или другие люди (Kreipe&Mon,2000; Wardle et al., 2001).

Согласно модели «двойного пути», объясняющей взаимосвязь нарушения удовлетворенности обра­зом тела и переедания (Stice & Bearman,2001), недовольство фигурой может привести и к ограничению питания, а затем к депрессии, и оба эти состояния, в свою очередь, могут способствовать перееданию.

Результаты лонгитюдных исследований взаимосвязи психических состояний с избыточным весом показали, что депрессия предшествует ожирению у девочек-подростков, но не у мальчиков (Richardson et al., 2003), и что ожирение, наоборот предшествует депрессии у взрослых (Roberts et al., 2003).

Другие зарубежные исследования демонстрируют отсутствие взаимосвязи между повышенным индексом массы тела (ИМТ) и эмоциогенным типом пищевого поведения (Nguyen-Rodriguez, 2008). В исследовании Stolland&Laroque говорится об отсутствии взаимосвязей как между значениями ИМТ и показате­лем перфекционизма, так и между значениями ИМТ и всеми типами пищевого поведения (Stolland&Laroque, 2004). Wardle с соавт. также показали, что повышенный ИМТ не связан ни с ограничитель­ным пищевым поведением, ни с компульсивным перееданием, однако значимо связан с нарушением удовлетворенности об­разом тела (Wardle et al., 2001).

Однако, данные de Sousa, а также Rosenberger об отсутствии взаимосвязи нарушения удовлетворенности образом тела с исходной степенью ожирения (ИМТ) противоречат результатам Wardle.

Результаты, полученные Sherry, говорят об отсутствии взаимосвязи ИМТ с Я-адресованным и социально предписываемым перфекционизмом, а также с ограничи­тельным пищевым поведением и компульсивным перееданием лиц, страдающих ожирением (Sherry,2006).

Исследование психологических аспектов проблемы ожирения Fabricatore & Wadden было направлено на выявление общности в психологических профилях людей с ожирением. Но сравнение людей с избыточным и нормальным весом дало противоречивые и несовместимые результаты, которые зависели от характеристик испытуемых. Таким образом, было показано, что общего личностного профиля у людей с ожирением не существует(Fabricatore, Wadden, 2004).

Резюмируя всё вышесказанное, можно констатировать, что в психологической и философской литературе «тело» выступает преимущественно: физическим объектом (Н.И. Сарджвеладзе, В.В. Столин); природным в человеке (С.Л. Рубинштейн); знаково-символической формой (А.Ш. Тхостов,); живым, данным в ощущении и в восприятии, чувственно насыщенным (В.П. Зинченко, Т.С. Леви, А. Лоуэн, А. Лэнгле, В.Н. Никитин, В.В. Николаева, В. А. Подорога, А.Ш. Тхостов). В контексте нашего исследования наиболее эвристичной представляется последняя из выделенных исследовательских линий, так как именно она позволяет воссоздать субъективный опыт женщины.

В настоящее время в социально-гуманитарном знании в имплицитной форме продолжает воспроизводиться традиция противопоставления, разъединения души и тела (Арина Г.А., Быховская И.М., Зинченко В.П., Леви Т.С., Подорога В.А., Тхостов А.Ш.). С целью ее преодоления была предложена категория «телесность», которая фиксирует тот факт, что реальность человеческого тела не ограничивается характеристиками физиологического объекта и биологического субстрата психических функций. «Телесность – продукт социального конструирования, несущий на себе запись норм и законов своего общества» (Азаренко, 2007, с. 6), а также личностного и исторического развития. Таким образом, данная категория расширяет границы психологической рефлексии феномена тела, и ее применение связано с пониманием соматической сферы как преобразованной, «пронизанной» культурой и индивидуальностью субъекта.

В свою очередь категория «Отношение к себе в аспекте телесности» – опосредованная процессами сознания и самосознания связь личности со своей телесной сферой, предполагающая непрерывно возобновляемую активность «Я» по выделению и соединению с субъективной значимостью – с собственной телесностью.

Развивая идею о том, что отношение рождается в практике реальной жизни, Станковская Е.Б. выделила значимые области, в которых женщина «встречается» со своим телом, и в которых она обнаруживает запрос жизни на формирование ОСТ. Это долголетие, деятельность, эстетика, деторождение, сексуальность, а также гендерная идентичность (Станковская Е.Б., 2010).

Именно в них, на наш взгляд, личностное отношение кристаллизуется и обретает свое ценностно-смысловое наполнение. В названных сферах женщина одновременно переживает связь с собой и обнаруживает противоречия, порождаемые этой связью, что позволяет рассматривать их как области проблематизации телесности.

Дата добавления: 2015-07-17