Слово при обозрении епархии, сказанное в Святогорской сельской церкви 21 августа 1842 г.

Не без глубокой горести совершили бы мы ныне служение в этом храме; не без смущения и, может быть, не без слез начали бы настоящую беседу свою с вами, братие мои, если бы нам довелось священнодействовать и беседовать в этом храме не теперь, а в прежнее время. Ибо что видим мы здесь вокруг себя? Видим большей частью развалины, свидетельствующие о благочестии времен древних и об охлаждении в вере времен новых. Место, рукой Самого Творца преукрашенное и видимо выставленное на удивление всем зрящим, которое посему из всех подобных мест в краю нашем одно удостоилось носить в устах народа название святого; обитель благочестия, упредившая бытием своим едва не все прочие обители отечественные, со всей верностью отразившая в себе великотруженический образ жизни святых отшельников Киево-Печерских и перестоявшая все ужасы времен Батыя и Тамерлана; храм, куда целый юг древ­ней России стекался славить имя Божие - и в часы счастья, и в годину искуше­ний, в котором, идя на брань, проливали мольбы за Отечество и брали благо­словение благоверные князья российские и где, по окончании брани, находили для себя первое и ближайшее успокоение; пещеры, бывшие свидетелями под­вигов самоотвержения самого высокого, увлажненные слезами святых труже­ников и, без сомнения, кровью многих мучеников, - все это, оставленное без внимания, преданное запустению, отданное на попрание бессловесным!.. И в какое время? - Когда страна наша давно ограждена миром и благоденстви­ем; когда домы наши непрестанно расширяются и едва не спорят в высоте с горами; когда отыскиваются, поддерживаются и хранятся со всеусердием, как святыни, всякого рода памятники древности!.. При таком положении сего святого места, среди этих развалин и запустения, духовному пастырю стра­ны, пришедшему для посещения сих Святых гор, явно приличествовало бы не тихое и спокойное собеседование Иакова или Петра, а горький плач Иеремиин и громкое рыдание Иезекиилево...

Но, благодарение Творцу времен и Владыке мест, держащему в деснице Своей судьбы всех и всего! Не знаем в награду за что, но чувствуем, что нам суждено явиться здесь в то самое время, когда вместо выражения общей пе­чали мы можем быть провозвестниками всеобщей радости.

Да, братие мои, нашлись, наконец, долго ожидавшиеся ревнители благо­честия, явились души, которые по примеру великих восстановителей Иеруса­лима - Ездры и Неемии, пламенеют ревностью к вознаграждению этого свято­го места. Прольем теплые молитвы к Воссоздателю всяческих, да низпослетна преднамереваемое ими дело Свое всесозидающее благословение и подаст добро­те их силу совершить все, что взошло и взойдет на сердце христолюбивое. А меж­ду тем, для собственного назидания, обратимся от внешнего ко внутреннему.

И для нашего ока нечистого тяжело видеть развалины дома Божия, запу­стение обители благочестия. Но это - развалины стен, воздвигаемых и со­крушаемых рукой человеческой, которым, по самому существу их, нельзя оставаться вечными. Как же тяжело должно быть для пречистого ока Божия, когда оно взирает на развалины храма нерукотворенного, вечного, находя­щегося в душах человеческих! - Между тем, сколько этих драгоценных раз­валин по земли! Говорю "драгоценных", ибо что значат все издержки и тру­ды, употребляемые на сооружение зданий, в сравнении с тем, чего стоило для любви Божией основание и создание храма Своего в душах наших? Для этого надлежало Самому Сыну Божию сойти на землю, принять плоть нашу и положить за нас на Кресте душу Свою. После таких средств, при столь великих строителях как бы храму Божию не быть прочным и твердым в душе человеческой, не блистать всегда благолепием и святостью?

Но приходит в душу грех с полчищем страстей, - и все превращает (раз­рушает -ред.)\ Мирное служение Богу - мыслями, чувствами и деяниями, ве­рой, любовью и упованием, прекращается; вместо его начинают слышаться дикие вопли страстей, буйные порывы гнева, ненависти и сладострастия, то есть начинается служение сатане... Вслед за этим, по духу разрушения, неот­лучному от духа разврата, все во внутреннем храме души слабеет и клонится к падению. Ум приходит в развалины: светлые и чистые понятия о Боге и Его святом законе, о вечности и воздаянии за добро и зло, о истине, правде и благо­лепии тускнут, покрываются пылью, выходят, так сказать, из своих мест и те­ряют силу поддерживать человека. Сердце приходит в развалины: нет более стройности чувств, нет согласия во внутренних движениях, нет воодушевле­ния на добро, нет любви чистой, николиже отпадающей (1 Кор. 13; 8). Самая совесть приходит в развалины: от нее остаются токмо слабые, и то не всегда слышимые внушения добра и отвращения от зла.

Прийдя в развалины (разрушившись - ред.), и храм душевный, подобно хра­мам чувственным, становится виталищем ночных птиц и гадов нечистых, - я разумею мрачные плотские помыслы и душетленные пожелания греховные. Ма­ло того; как среди развалин, в дремучем лесу нередко избирают себе пристани­ще люди, отверженные обществом - тати и душегубцы, так между развалина­ми храма душевного - всегдашнее, любимое жилище духов злобы поднебесной...

Судя посему, как бы бедному грешнику не чувствовать своего ужасного положения? Но он не чувствует этого, не видит своих внутренних развалин, почитает себя целым и безопасным, радуется даже нередко своему блажен­ному, как он думает, состоянию! До того грех и страсти ослепляют грешни­ка, портят его мысли и суждения, извращают его ум и сердце! Эти духовные развалины кажутся нередко и для других прелестными, подобно развалинам вещественным, потому что они также покрыты мохом, увиты павиликой, ис­пещрены цветами, - то есть потому, что в развращенном человеке остаются следы модного образования, проблески вкуса мирского, цветы воображения, остроумие, бездушная уветливость и любезность плотская.

Посему-то, братие, первое правило человека, не отрекшегося от своего спасения, - никогда не доверять своей наружной честности, своим, так на­зываемым на языке мира, прекрасным качествам. Пусть удивляется и любу­ется ими мир, а мы должны смотреть на них испытующим оком совести. Почему? Потому, что все это может быть ни что иное, как одни жалкие разва­лины внутреннего храма души, приобретшие некий вид красоты и занима­тельности от самой давности своего разрушения.

Как же, вопросит кто-либо, узнать, что храм души нашей цел и благо­устроен? - Так же, как узнают это в отношении к храмам наружным: сравне­нием состояния и вида их с чертежом, по которому они строены. "Чертеж" внутреннего храма - в Евангелии и совести нашей, потому с ними должно как можно чаще справляться о своем душевном состоянии тому, кто не хочет быть подобен развалинам. Вместе с этим, прилежно да помним, что в нас, доколе остаемся на земле, все еще нет целого и полного храма души в том совершен­стве, какое он должен иметь по намерению Небесного Архитектона.

Во всю жизнь нашу должен он воссозидаться и благоустраиваться; вер­шину же и крест на нем ставит один ангел смерти... Наш долг потому смот­реть ежедневно, не прекращается ли духовная работа, нет ли отступлений от плана, надлежащие ли употребляются материалы, с усердием ли и прочно­стью происходит дело, - то есть не оставляется ли нами когда-либо попече­ние о душе нашей и усовершение себя в делах благих? на вере ли в Господа Иисуса и всеискупляющем Кресте Его зиждем мы свое спасение? скрепляет­ся ли зиждимое терпением и самоотвержением, украшается ли любовью и милосердием, возвышается ли от всепревосходящего смирения? Вот о чем должны мы прилагать попечение, а не думать, что внутренний храм наш уже кончен и нам остается только праздновать его освящение. Нет, это великое празднество совершится не здесь, а там, если даст Господь, в светлых обите­лях Отца Небесного. Аминь.

Дата добавления: 2015-07-16