Воспоминания.

Маррана и Алекс появились на лужайке, когда Джек стоял на четвереньках и готовился покатать Джессику. Малышка заливисто смеялась, а остальные радостно хлопали в ладоши. Появление этой парочки разрушило идиллию. Анна воскликнула:

- Машенька! Ну, наконец-то!

- Привет, Маррана! Присоединяйся к нам, - сказал Джек.

- О, к вам с Джессикой? Спасибо, как-нибудь в другой раз, - рассмеялась этерианка. Аня, представь меня остальным.

- Да, конечно, - улыбнулась Энн, - знакомьтесь, это Маррана, она – этерианка, и много хорошего для всех нас сделала. Маррана, это моя мать, думаю, ты узнала ее. А вот это – Марианна, наша дочь. С Алексом ты уже познакомилась, как я вижу.

- Я рада познакомиться со всеми вами, - кивнула головой в знак приветствия Маррана. – Мы с тобой встречались Эмма, но ты, наверное, не помнишь?

- Ну, почему же? – спокойно ответила женщина, - мне рассказали. Долго пришлось уборщицей в нашей фирме работать?

- Только один день, всего лишь. Но я узнала все, что хотела.

- Ну, узнала – так узнала, - пожала плечами Эмма, - добро пожаловать, Маррана.

- Я смотрю, ты не очень-то рада мне.

- Я просто тебя не знаю, - объяснила Эмма, - но мне достаточно того, что моя дочь тебе рада. Я признательна за то, что ты принимала участие в ее воспитании и обучении.

- Ты сердишься за то, что я тогда тебе не рассказала про нее?

- Сейчас уже меньше, - улыбнулась Эмма, - а когда они мне только рассказали - злилась ужасно.

- Понимаю, - согласилась этерианка, - но я и не собиралась тебе рассказывать. Ты бы стала мучиться угрызениями совести, корить себя. И вряд ли бы вышла замуж.

- Да уж, это точно. Я бы стала ее искать, потратила бы на это всю жизнь.

- Слушайте, давайте не будем об этом? – попросила Анна, - Маррана, ты в гости или по делу?

- Одно другому не мешает, - рассмеялась этерианка, - мне нужно поговорить с вами, господа О’Ниллы. Имею в виду, с теми, кто умеет говорить.

- Ну, тогда пошли в дом, - сказал Джек, снимая со спины Джессику и сажая ее на коврик к сестре.

- Идите, я побуду тут, - кивнула Эмма. Четверо О’Ниллов и Маррана вернулись в дом. Этерианка сказала:

- Я тут Алексу вкратце обрисовала картину. Дело вот в чем. Джек, ты напрасно подозревал меня в том, что я украла у вас ваших детей и погрузила их в сон, да еще и навеяла кошмаров. Все, что с ними произошло – было на самом деле.

Джек смущенно хмыкнул и покачал головой:

- Ну, ладно, я согласен. Но ведь ты могла так сделать?

- Усыпить детей на десять лет? Нет, теоретически, конечно, могла бы, но вот смысл? Гуманнее было бы убить, если уж на то пошло. Нет, Джек, случись такая ситуация и родись они здесь – я бы не стала вмешиваться. И все бы могло пойти по-другому.

- Как ТАМ? – с ужасом спросила Марианна.

- Не обязательно, - успокоила ее Маррана, - такого я бы точно не допустила. Беда в том, что наша раса там не решилась приступить к возрождению. И алтеранцы почти не вмешивались в ваши дела. Например, Даниэль Джексон не вознесся. Но он и не погиб.

- Что ты предлагаешь? - резко спросил Джек, ему не хотелось вспоминать тот эпизод с келонцами.

- Я предлагаю вам с Анной получить воспоминания ваших двойников из того мира, чтобы вы поняли, каких ошибок следует избежать в борьбе с Анубисом.

- Но как понять, откуда начинать вспоминать? Это же, возможно, вся жизнь?

- Ну, не преувеличивайте. Не вся. Может быть, с момента вашей первой встречи?

- А я бы хотела узнать, как родились и росли мои дети, - улыбнулась Анна, - я ведь могу?

- Кстати, о воспоминаниях, - начал Джек, - ты и в этом мире нам должна помочь кое-что вспомнить.

- Это подождет, поверь мне, - усмехнулась этерианка. – Важнее те, другие.

- Ну-ну, - хитро прищурился Джек, а потом спросил:

- А как там поживает Агора? Успешно ли прошла трансформацию?

Маррана сначала непонимающе посмотрела на него, а потом рассмеялась:

- Джек, ну, ты нашел, о ком спросить! Твоя месть почти удалась! Если хочешь знать, у меня не было ни одного шанса с ней даже поругаться! Требена меня не пускала. Дарен клялся, что даже не посмотрит в ее сторону.

- А она что?

- Эта нехорошая женщина все время смеялась надо мной! В конце концов, мы помирились. Не переживайте, мы ведь и раньше были подругами. Если бы не Дарен…

- Ну, конечно, - недовольно пробурчал Джек, - и у вас тоже во всем виноваты мужчины!

- Не мужчины, а сам факт их присутствия, - назидательно сказал Маррана. – Так что вы решили?

- Я согласна, - быстро отозвалась Анна, - а я смогу пропускать те воспоминания, которые покажутся мне малозначительными?

- Можешь, а также можешь просматривать их снова и снова, если захочешь.

- Ладно, я тоже согласен, - махнул рукой Джек, - мне тоже интересно.

- А что с нами, Маррана? – спросил Алекс.

- А вам, как я уже говорила, я предлагаю забыть. Слышишь, Марианна? Ты будешь знать, что все кошмары – это только сон, и ничего больше. Что этого не было в реальности. Вы сбросите с себя этот груз – и все.

- Это хорошо, - поддержала ее Анна, - я бы все равно тебя попросила о чем-то таком для них. Хорошо, если они забудут свои кошмары. [с одной стороны – это вроде благо, а с другой глубокое вмешательство в личность. Ведь все воспоминания составляют личность, потому что жизненный опыт. Так что тут очень непростая проблема. К тому же, хоть дети и взрослые не по годам, но они сами за себя решать ещё не могут. Самое «гуманное» было бы эти воспоминания «состарить», т.е. восприятие событий не будет уже таким острым и болезненным, а будет уже само казаться «событиями из другой жизни». Хотя и это тоже ведёт к незначительному, но изменению личности, потому что это не собственное «отболело». ]

- Алекс, Марианна, что скажете?

- Я согласна. А вы проследите за тем, чтобы в этом мире с нашими близкими ничего плохого не случилось?

- Какая хитрая! – обрадовалась Маррана, - я не смогу тебе отказать в этой просьбе. Да я и сама собиралась, да и не только я. Все будет в порядке, Марианна, я тебе обещаю.

- Ну, тогда я согласна, - сказала девочка, - Алекс, как ты?

- Тогда я тоже согласен. Все точно будет в порядке?

- Доверься мне, Алекс, - лукаво сказала эетрианка, - и ты увидишь, сколько хорошего и интересного с вами всеми случится.

Мальчик улыбнулся и тряхнул головой:

- Ладно, я стараюсь верить красивым женщинам, они еще ни разу меня не подводили. А тебя, пап?

Джек рассмеялся:

- Он воплотил в себе все самые лучшие мои черты, как считаешь, Энн?

- Ну, не знаю. Мы обсудим твои черты позже, после отбоя, ладно?

- Договорились, - невозмутимо кивнул ей муж. – Так что, Маррана, ты все сделаешь прямо сейчас?

- Уже сделала, пока вы общались. Сейчас отправитесь спать, а наутро вы, ребята, забудете свои кошмары. А вы начнете видеть сны. [это хороший привет эзотерике и теории и связи с параллельными мирами] Скорее всего, часть их будет общей, так что обсудите утром.

- И сколько это будет продолжаться? [А действительно сколько? Время-то идёт и Анубису всё ещё по чушнику не надавали. Никакого экономического целесообразия, кроме «любимая подушка – замена телевизору»]

- Пока не увидите все, что вам нужно.

- Оптимистично, - хмуро сказал Джек, - но, что делать?

- А мне пора, - этерианка отошла в сторону и попрощалась:

- Если будет большая нужда – зовите.

Все произошло, как и обещала Маррана. Анна окунулась в сон, который и был ее жизнью. Смерть родителей. Встреча с Виталием. Первый визит на тренировочную базу. Поездка в Сибирь, в его особняк. Маша. Она и вправду была совсем не такой, как здесь. Обыкновенная женщина с мудрыми глазами и ласковой улыбкой. Она и там приняла ее, как дочь. Закончив школу в течение года экстерном, как и в этой реальности, она, живя в особняке, разработала схему телепорта. И это был браслет. Виталий радовался, как ребенок. Он вообще был очень живым и подвижным. И не было того тяжелого взгляда, который иногда встречался здесь. Он уговорил ее не показывать браслет другим людям, даже Маше. Это стало первой их совместной тайной, как брата и сестры. Тогда же они вырыли ее знаменитую землянку и решили все изобретения складировать [ура! Склад!!! J))] именно там.

Медицинская капсула. Идея создать ее пришла, когда Виталий сломал ногу. Он отправился в лес на охоту и неудачно упал с дерева, где выслеживал волка.[зачем? Если для отстрелять-то в каком году? Некоторый длительный период времени охота на волков в Советстком Союзе была сильно ограничена в силу того, что в 30-е и послевоенные годы волков изрядно поотстреляли. Вот, например на кабана и целесообразие есть некоторое, и опасен зверь не меньше волка. (Медведов трогать не будем)] Волка-то подстрелил, но сам едва добрался до дома. Хорошо, что браслет тогда уже был: они переместились в его основную квартиру, в Омск, а оттуда отправились в больницу. И вот, пока он лежал в гипсе, под чутким машиным присмотром, Анна и соорудила капсулу. Дело было летом, все растения были в самом расцвете жизненных сил. Кедры и вдохновили [Отличная отсылка к ноксам для знающих фэндом, а для незнающих просто красивая технология] Анну на создание лечебного прибора – Маша очень много ей рассказывала про их чудодейственные свойства. Вот это была уже очень полезная информация, о капсуле. Здесь она так и не вспомнила обстоятельств, при которых данный прибор появился. Схема, судя по воспоминаниям, была понятной. Самое главное было – соединить корни растений с источником питания и понять, как дозировать энергетические импульсы. После нескольких неудачных попыток Анна установила, что время воздействия на собранную биосистему, обеспечивавшую регенеративную силу, должно быть в пределах нескольких секунд, чтобы запустить процесс исцеления. Потом выяснилось, что дальше стимулировать не надо, лечение, вне зависимости от степени тяжести болезни, всегда доводилось до конца. Эксперименты она проводила сначала на мелких животных и птицах из леса, потом привлекла добровольцем собаку Виталия, которая случайно угодила в капкан, предназначенный для медведя. Все прошло успешно. Она хотела сразу же приступить к опытам над людьми, но брат запретил. Сказал, что нужно делать это под строгим контролем с его стороны. Но она, конечно, хотела все сделать по-своему. И нарвалась на непредвиденные последствия. [Кстати, для экспериментов, она могла таким же макаром «тиснуть» потерпевшего в ДТП, коих ежегодно десятки тысяч… Для экспериментирования с военными нужен какой-то глобально-махровый обоснуй. Не-е. американьский зольдатен в качестве подопытного – это конечно очень здорово, особенно в свете последних политических событий, но как-то «внезапно». Оттого, это даже не рояль в кустах, а орган …]

Воспоминания Джека поначалу не восполняли никаких пробелов в его памяти, а лишь копировали то, что он пережил и здесь. Академия ВВС. Первый полет. Первый бой. Звание майора. Панама. Да, именно Панама. Декабрь 1989 года. [Явно вселенная сильно альтернативная, т.к. он не принимал участие в Панамской заварухе. А там где его сбили, и где он был на неофициальном задании – это «где-то» на Ближнем Востоке, судя по всему Ирано-Иракский конфликт] Операция по свержению Норьеги была проведена успешно. За исключением нескольких историй. В одну из которых он и вляпался. Его самолет был одним из двух, прицельно сбитых наземной артиллерией. Кроме попадания снаряда ему «повезло» нарваться на автоматную очередь во время катапультирования. Он четко помнил, что было ранение в голову, так как кровь заливала глаза, и было невозможно рассмотреть, куда именно он падает. Задето правое бедро и левое легкое. С учетом того, что все остальные военнослужащие были задействованы в заранее определенных точках во время наступления, это была верная смерть от потери крови. Или от пули панамцев, если те его обнаружат. Не обнаружили. Джек не помнил, сколько он провалялся, почти без сознания. Выстрелы и взрывы, автоматные очереди были слышны, но вдалеке. Он был почти на грани смерти, когда почувствовал чье-то легкое прикосновение к плечу. С трудом повернул голову и увидел расплывчатое пятно вместо лица того, кто над ним склонился. Медсестра? Потом руки взяли его подмышки, и вдруг он перестал ощущать панамское яркое солнце. Было прохладно и, по-видимому, темно. Боль не ушла. Он почувствовал, как его кладут на какую-то жесткую поверхность. В глаза ударил яркий белый свет, послышалось жужжание. Организм был измотан, и Джек не мог больше сопротивляться беспамятству. Он отключился, думая, что все-таки умирает.

Очнулся он все на той же поверхности. Белый свет уже погас, и он мог видеть. Одно из двух – либо он умер, либо его каким-то чудесным образом излечили. Джек не верил в чудеса и всякие там фокусы с исцелением, которые беспрестанно показывали по ящику. Значит, он или умер, или умирает. Скорее всего, это – предсмертные галлюцинации. Но, с другой стороны, он верил в Бога. [если он действительно верующий, он не должен был себя вести так, как он себя повёл ниже. Чистилище – не чистилище. Это последнее испытание души. Опять же в Чистилище попадают для очищения от грехов и не о каких «печеньках» тут и речи быть не может. Для ихнего секеса. Нужна ДРУГАЯ подоплёка, иначе Джек тут сразу вырисовывается редкой сволочью. То что он потом раскаивается уже не роляет – потом – это потом…] А вдруг он умер, и сейчас решается вопрос, в ад он попадет, или в рай? А это место, как его там, чистилище? Бред. Все бред. Ощущения говорят о том, что он жив. Но разум подсказывает, что он не мог выжить. Во что ему верить? Вдруг он услышал мелодичный женский голос:

- Вы в порядке? Голова не кружится?

С безумным взглядом он повернулся в сторону говорившей. Вот чего он не ожидал увидеть – так это прекрасное юное создание с копной кудрявых черных волос, лежащих, словно нимб, вокруг головы. Он широко и радостно улыбнулся и произнес:

- Как вы красивы. Вы – ангел, который пришел меня утешить. - Дальше в памяти альтернативного Джека обозначился провал.

Она выбрала место, где искать добровольца, не наугад. Виталий говорил, что американцы [а ведь очень тонкая шутка юмора! Использование американса в качестве подопытной свинки] скоро устроят заварушку в Панаме, операция готовилась давно. Сверившись с картой и рассчитав координаты, она переместилась. Потом еще раз, пока не поняла, где идет бой. На ее удачу, она нашла подопытного вдалеке от места сражения. На окраине города, почти на пустыре. Судя по форме, это был американец. У него была ужасная рана на голове, без медицинской помощи он бы умер очень быстро. Он был весь в крови, даже лицо залило. Капсула работала три часа, прежде чем раны затянулись. Анна про себя молилась, чтобы все прошло хорошо. [Наивная ребёнка. Хорошо – не хорошо, она и так фактически «трупный материал» подобрала без пяти минут, тут основная проблема монстра Франкенштейна не сотворить] Ведь это был первый человек, который испытывал на себе действие капсулы. Наконец, он очнулся. Настало время пообщаться и все ему объяснить, а также провести обследование. Хорошо, что разговорный английский, благодаря Виталию, она освоила в совершенстве. Анна спросила, как он себя чувствует, и не кружится ли у него голова, имея в виду большую потерю крови. Но пациент вместо ответа выдал совершенно дебильную улыбку и сказал:

- Как вы красивы. Вы – ангел, который пришел меня утешить.

Он не спрашивал, а утверждал. Она улыбнулась ему в ответ и вдруг поняла, что он очень даже симпатичный. Ну, ей так показалось, по крайней мере. Его лицо она уже протерла от крови, пока он приходил в себя. Тем временем, он встал с поверхности и подошел к ней. И вдруг взял ее за плечи и, восхищенно глядя ей в глаза, произнес:

- Ты – ангел, я умер, и ты – моя награда. Я не заслужил рай, но я заслужил тебя.

И, прежде чем она возразила ему, поцеловал ее. Она даже не успела сделать попытку отстраниться. Господи, это был ее первый поцелуй вообще. И первый настоящий тоже. Даже с мальчишками из старших классов, которые клеились к ней, она не позволяла себе подобного. У Анны закружилась голова. Это было просто потрясающе! Внутри нее поднималась горячая волна, которая заставлял кровь бежать по венам быстрее. И это у нее, а не у него теперь кружилась голова. Ноги подкосились, и он подхватил ее на руки, не переставая целовать. Голова кружилась все больше, она уже не отдавала себе отчет в том, что происходит. А он положил ее на поверхность капсулы и лег рядом. Она почувствовала, как его руки раздевают ее, и тут пришло запоздалое осознание, что нужно остановиться. Ей всего пятнадцать! В голове сразу прояснилось. Того, что происходит, не должно было случиться! Она уперлась руками в его грудь и сказала:

- Нет, не нужно, хватит, пожалуйста!

Но он смотрел на нее совершенно сумасшедшим взглядом и явно не понимал, что она имеет в виду. Он пробормотал:

- Ты не должна сопротивляться, ты же мой ангел. Ты – только для меня. – После этого он взял ее за запястья и с силой развел руки. И снова поцеловал, вернув прежние восхитительные ощущения. Она ослабила сопротивление, и он продолжил ее раздевать. Анна понимала, что никак не может его остановить. Нет, она не хотела, чтобы он осуществил задуманное. Но вряд ли могла что-то изменить. Виталий в Омске, на работе. Маша сегодня у себя в селе. И этот мужчина слишком силен и здоров (ее собственными стараниями, между прочим), чтобы она могла ему сопротивляться. [небольшая нестыковка, у неё конечно, фенька телепортационная, но она, не конник-спортсмен и не тяжелоатлет, и даже не медсестра в зоне боевых действий, которые на «адреналин+ надо блин». Так вот вопрос с каких внутренних резервов организьма мелкая 15-ти летняя соплюха волохала здоровущего мужука, явно около 75 кг весом или более, с амуницией. А если она могла его уволохать, почему не смогла отму***ть? Из чего сразу, для читателей вырисовывается другая ещё более «очевидная» и ещё менее красивая мысль – все бабы -бл***, для биологического процесса продолжения рода – в этом нет ничего ужасного, но к сожалению, в социуме бытуют чётко сформулированные и к сожалению, работающие стереотипы восприятия гендерного поведения, навязанные, кстати. Поэтому, с точки зрения стереотипов – вообще получается бяка L ] Тем временем он продолжил ее раздевать, а область поцелуев переместилась ниже, на ее грудь. Он захватил губами ее сосок и слегка втянул в себя, лаская языком. Новые ощущения заставили ее практически задохнуться: это было не просто приятно, это было божественно. И, когда он переключился на второй сосок, девушка уже не сдерживала стон удовольствия, а потом услышала его страстный шепот:

- Ты восхитительна, мой ангел, я мечтал о тебе всю жизнь. – А потом добавил, говоря куда-то в сторону, - прости, Сара, но брюнетки всегда заводили [а вот тут Джек уже вырисовывается классическим козлом L] меня больше.

Он рванул рубашку у себя на груди и рядом с девушкой, прижавшись кожа к коже. Потом снова поцеловал ее. У нее мелькнула мысль: «Если это так приятно, почему я должна сопротивляться? Пусть будет, что будет». Он прервал поцелуй и слегка отстранился, проговорив: «Я люблю тебя, мой ангел». Его рука прошлась по ее телу и замерла между ног. И то, что последовало дальше, заставило ее почти потерять сознание. Она подалась навстречу его руке, слегка раздвинув ноги и позволяя ей творить совершенно невероятные вещи. Анна закричала, когда почувствовала, как горячая волна удовольствия, зародившись внизу живота, распространяется по всему телу. И разум совершенно отказывался повиноваться ей. Она не знала, сколько это продолжалось, только вот закончилось ужасно: девушка ощутила, что ее буквально распластали на поверхности, а потом резкая тупая боль, как будто бы, разорвала ее пополам, начиная снизу. Она снова закричала, от ужаса и понимания, что спасения уже нет. А он, казалось, совершенно не обращая на ее крики внимания, с силой вбивался в нее, усугубляя болезненные ощущения. Она пыталась вырваться, инстинктивно извиваясь, чтобы избежать этой пытки, но все напрасно. К счастью, продолжалось это не долго. Вскоре мужчина затих, навалившись на нее всем весом своего тела и жарко дыша ей в шею. Боль тоже постепенно утихала. Анна дрожала, уже скорее от страха. Это случилось, это все-таки случилось! Если бы она знала, что это будет настолько ужасно! Самое поганое, что он, похоже, не собирался оставлять ее в покое. Когда дыхание мужчины выровнялось, он прошептал ей в ухо: «Следующий раз будет еще лучше, мой ангел». Следующий раз!? Лучше?! Что значит – лучше? Тем временем он взял ее руку и направил вниз со словами:

- Возьми его, приласкай, он старается для тебя. [вот это особенно некрасиво. Потому как, если Джек воспринимает её как собственный посмертный глюк, то и обращение тут должно быть не совсем как к живой. Получается, что где-то подспудно он догадывается, что сделал мерзость. Ну ещё бы! Должен догадаваться – он же Саре-то изменил, о чём и сообщил читателю. Мерзавец, пускай и с глюком. Как он считал, на тот момент. ]

Она все еще была очень испугана, поэтому подчинилась. Ее рука наткнулась на нечто продолговатое, горячее, липкое и мягкое, которое вздрогнуло при ее прикосновении. – «Сожми его» - она послушалась, и вдруг оно стало твердеть прямо у нее в руке. – «Двигай рукой, мой ангел» - А что еще ей оставалось делать? И по мере того, как девушка продолжала свои действия, она чувствовала, что его хватка ослабевает. Вот он лег рядом с ней на бок, опираясь на локоть и слегка откинул голову, закрыв глаза от удовольствия и шепча одними губами: «Все правильно, мой ангел, да, именно так». Он расслабился, и она подумала, что это – ее шанс сбежать. Пока он приходит в себя, она успеет добежать до маленькой лаборатории в глубине землянки и закрыться там. Пусть только дверь выдержит, если он начнет ломиться. Он слегка застонал, а то, что было у нее в руке, значительно выросло в размерах, благодаря ее действиям. И этот момент Анна выбрала, чтобы сбежать. Она резко отпустила его и, соскочив с поверхности, бросилась прочь. Но она явно недооценила мужчину: он нагнал ее уже через пару шагов, схватил поперек живота и развернул обратно, прорычав:

- Ты не закончила, так не честно. – Не желая прекращать сопротивление, она закричала, отбиваясь изо всех сил:

- Отпусти меня, я не хочу! Оставь меня в покое! – и с ужасом услышала ответ:

- Ты – моя, и я буду делать с тобой все, что захочу. Хватит капризничать!

Он резко дернул ее на себя, и они оказались лицом к лицу. Господи, его глаза были такие же сумасшедшие, как сразу после того, как он очнулся. Он впился в ее губы жестким поцелуем, имевшим весьма мало общего с тем, первым. Никакого удовольствия она не получила, было просто страшно. Хорошо, хоть он не причинял ей новой боли. Мужчина потащил ее снова к капсуле, но не положил на поверхность, а бросил лицом вниз, при этом удерживая в положении стоя на ногах. «Ты не закончила, так что мне придется все делать самому». Она почувствовала, как он снова толкается в нее, сзади, сначала вдавливаясь медленно, а затем войдя одним резким движением. Она ожидала такой же сильной боли, как и в первый раз, но, к ее удивлению, ничего подобного не произошло. Он легко скользил в ней, а по ее ногам текло что-то теплое. Сзади раздавались неприятные чавкающие звуки при каждом его движении. Да, на этот раз так быстро все не закончилось. Он явно наслаждался процессом. Иногда он останавливался, и его рука проникала ей под бедра, массируя то самое чрезвычайно чувствительное место между ног. И в такие моменты она почти забывала, что он – насильник, а она – жертва, и кричала, сама начиная ритмично двигаться. И он продолжал вбиваться в нее, рыча от наслаждения. Наконец, она почувствовала, что его движения ускорились, и вспомнила, что в первый раз это означало окончание акта. Когда он затих, все еще оставаясь в ней, у нее уже не было того страха, что прежде. Она приподнялась на руках, и он освободил ее, отстранившись. Она развернулась к нему и обомлела, взглянув в лицо. Он выглядел… растерянным? Это в его глазах был страх! Что происходит? Она понимала, что нужно что-то сказать, но не смогла. Слова застряли в горле, когда он резко отпустил ее и отпрянул назад.

- Я… ты.. что это было?

- Что? – она и сама не понимала, что происходит.

- Я же умер, ты – ангел, который пришел ко мне и забрал… куда, не знаю. Ты была моей наградой, и теперь я должен исчезнуть, умереть окончательно. Почему я все еще здесь?

- Ты что – сумасшедший? Какой рай, какие ангелы? Ты жив, идиот, проснись. Ты умирал на поле боя, я перенесла тебя сюда и спасла.

Он неверяще и по-прежнему испуганно смотрел на нее, и она приняла решение. Она больше никогда не позволит никому сделать ее жертвой. И не позволит себе вернуть это мерзкое ощущение слабости, беспомощности и страха. Она – сильная. Она сейчас сильнее его, несмотря на то, что ей всего пятнадцать, а он – здоровый взрослый накачанный мужик. Она стояла перед ним, абсолютно обнаженная, не стесняясь и не пытаясь прикрыться. И тут до него, наконец, начало доходить:

- Ты хочешь сказать… это все происходит на самом деле? Что я это все сделал…в реальности?

- Да уж, в реальности, - зло усмехнулась она. – Я тебя вылечила, и ты заплатил за лечение, надеюсь, помнишь, как?

Он попятился, отрицательно мотая головой и бормоча:

- Нет, нет, я не верю. Я не мог этого сделать, я не мог. Скажи, что все это не правда!

- Не правда? Посмотри на меня!

Она и сама окинула себя взглядом, выделив бурые пятна на внутренней стороне бедер. Его глаза тоже были прикованы именно к этому месту. Он застонал и упал на колени, закрыв лицо руками.

- Что я наделал! Почему я не умер? Зачем ты меня вылечила?

Она вздохнула. И что с ним теперь делать? Видимо, он и вправду не понимал, что творит. Был невменяем. А сейчас… если честно, то сейчас ей стало его просто жалко. [нормально, типичная русская баба J, Хотя результата эксперимента было бы жалко по любому.] Если он так переживает из-за случившегося, значит, он вовсе не такой уж плохой человек. Она сказала:

- Если ты выжил, значит, это зачем-то нужно. По крайней мере, я могу сказать точно, что мой прибор может исцелить человека.

Он не обратил на ее слова ровно никакого внимания, застыв в той же позе, на коленях с закрытыми ладонями глазами. Она подошла к нему и присела рядом, взяв за руку. Анна сказала:

- Послушай, мне это тоже не понравилось. Но сейчас уже ничего не изменишь. Знаешь, чего я хочу?

Он поднял на нее виноватый вопросительный взгляд, и она продолжила:

- Я хочу, чтобы у меня остались приятные воспоминания о нашей встрече. Я хочу получить от этого удовольствие, а не только боль. Я сама этого хочу, понимаешь? Ты понимаешь, о чем я говорю?

Он кивнул:

- Понимаю, но не могу поверить. Я же только что… ты должна ненавидеть меня! Ты должна желать мне смерти. Так почему же ты говоришь о другом?

- Потому что так надо! Ненависть и боль разрушают душу. Я не позволю им взять верх. Так ты сделаешь это?

Вместо ответа он встал, подняв и ее, и взял ее лицо в свои руки. Потом сказал:

- Я сделаю для тебя все, что угодно. Но, честное слово, лучше бы ты велела мне умереть. Это легче, чем жить с памятью о том, что я только что натворил.

А потом он снова поцеловал ее. Так же, как в первый раз. В голове снова зашумело, и она ответила на поцелуй, стараясь копировать его действия. Он гладил ее плечи, скользя руками к талии и бедрам, прижимался к ней всем телом, заставляя вздрагивать. Затем прервал поцелуй и легкими касаниями губ покрыл шею и грудь, постепенно спускаясь все ниже. Наконец, он опустился перед ней на колени и прижался губами к ее венериному бугорку, прошептав: «Ты вся пахнешь мной. Ты и вправду, моя, но я недостоин этого дара». А потом он встал и подвел ее к капсуле. Но не уложил, а усадил там, благо поверхность располагалась на уровне ее бедер. Потом возобновил поцелуй, одновременно рукой лаская то самое чувствительное место. Она застонала прямо ему в губы, и он мягко толкнулся в ее лоно. Она не сделала попытки отстраниться, лишь еще шире развела бедра, а когда он проник в нее полностью, скрестила ноги за его спиной. Он не спешил двигаться, замерев внутри нее и продолжая поцелуй. Постепенно она почувствовала, что сама хочет ощутить эти его движения и подалась ему навстречу. Он что-то простонал ей в губы и, не торопясь, начал действовать. Его движения на этот раз были осторожными и нежными, и они перемежались легкими поцелуями, которыми он покрывал ее лицо и шею. Одновременно он массировал ее соски, вызывая стоны удовольствия. Боже, только бы он не останавливался! И вот, наконец, она почувствовала ту самую горячую волну, которая на этот раз уносила ее в открытый океан наслаждения без всяких оговорок. И девушка полностью отдалась этим прекрасным ощущениям, не услышав, а, скорее, почувствовав, как он стонет, ускорив движения, а затем замирает, крепко прижимая ее к себе.

Воспоминания Джека снова восстановились, и он сначала почувствовал ужас своего альтернативного двойника, а потом увидел, что его вызвало. Энн стояла перед ним, полностью обнаженная, и что-то гневно ему говорила. Он осознал лишь обрывок последней фразы:

- …Посмотри на меня! – Его двойник, а, значит, и он сам, устремил взгляд на ее бедра, на которых явно были видны следы потери невинности. Господи, ей всего пятнадцать! И она явно не в восторге от того, что он сделал. В воспоминаниях двойника начали всплывать картины насилия. Да, именно насилия, чем бы оно не было вызвано. Альтернативный Джек закрыл лицо руками и упал на колени, наконец, осознав свой поступок:

- Что я наделал! Почему я не умер? Зачем ты меня вылечила?

Джек уже ненавидел своего двойника, а заодно, и себя. Вот, значит, как на самом деле появились в их жизни Алекс и Марианна. Неожиданно альтернативная Энн подошла к его двойнику и более мягким тоном сказала:

- Если ты выжил, значит, это зачем-то нужно. По крайней мере, теперь я могу сказать точно, что мой прибор может исцелить человека.

Она – что, не сердится на него? Анна продолжила, взяв его за руку и как бы уже успокаивая:

- Послушай, мне это тоже не понравилось. Но сейчас уже ничего не изменишь. Знаешь, чего я хочу?

«Пристрелить меня, чего еще! - с горечью подумал реальный Джек, - я бы не расстроился», [хитро-коварный тип. Пристрелить его! – Хочет легко отделаться. Уити от ответственности за последствия. Эдак, каждый бы хотел, проявлений гуманизма. Ну, мерзавец! J] но она его буквально шокировала ответом:

- Я хочу, чтобы у меня остались приятные воспоминания о нашей встрече. Я хочу получить от этого удовольствие, а не только боль. Я сама этого хочу, понимаешь? Ты понимаешь, о чем я говорю?

В этом вся Энн. Вот она, настоящая. Эксперимент должен быть доведен до конца. Не дать себе проявить слабость. Она диктовала ему условия, это она была хозяйкой положения. Джек, восхищаясь ею, даже представить себе не мог, что бы сделал он сам на месте своего двойника. Тот ответил:

- Понимаю, но не могу поверить. Я же только что… ты должна ненавидеть меня! Ты должна желать мне смерти. Так почему же ты говоришь о другом?

- Потому что так надо! Ненависть и боль разрушают душу. Я не позволю им взять верх. Так ты сделаешь это?

К его чести, тот преодолел желание продолжить самобичевание и согласился:

- Я сделаю для тебя все, что угодно. Но, честное слово, лучше бы ты велела мне умереть. Это легче, чем жить с памятью о том, что я только что натворил.

Конечно, легче. Но, если он там хоть немного похож на него самого, он не отступится. Она заслужила удовольствие, он просто обязан был сделать для нее именно все, что угодно. Он уже тогда ее любил, со стороны ему было это очевидно.

И его двойник начал действовать. Он словно издевался над Джеком, смакуя у себя в воспоминаниях каждый момент, каждую деталь этого действа. Надо срочно проснуться, иначе… Черт! Надо срочно проснуться! Но он не мог.

Дата добавления: 2015-07-15