II 'ifffv

Уйти, чтобы остаться. Социолог в поле

Е. Богданова, О. Ткач. Назад в «поле»: опыт исследования... ___ 107

двоих мужчин. После «красноречивой» фразы одного из них смущенный со­беседник, понявший, что мы могли все это слышать, попытался оправдать­ся: «Наверное, вы больше и приезжать-то сюда не захотите после таких раз­говоров». Допуская, что так «некультурно» можно разговаривать со свои­ми, жители деревни стремятся общаться с нами, как им представляется, на нашем языке.

Были случаи, когда сельчане пытались воспользоваться нашей некомпе­тентностью. Когда мы были в деревне зимой, к нам в дом пришел мужчина и предложил купить у него мясо. Мы отказались. Позднее, из разговоров с жителями, мы узнали, что на днях забили корову, мясо которой оказалось недоброкачественным. Человек, приносивший мясо, участвовал в разде­лывании туши. Предложить мясо кому-то из деревенских он не осмелился. Между тем вероятность того, что мясо можем купить мы — плохо осведом­ленные о деревенских событиях и не разбирающиеся в парной говядине — действительно существовала.

Здесь возникает еще один аспект отношения к нам сельчан, маркиру­ющий нас, «городских», как особую категорию людей, включенных в со­общество. С первых дней нашего пребывания в деревне местные жители старались нас «подкармливать». Летом нам приносили в основном овощи с огорода, зимой — домашние заготовки. В этом видится, в первую очередь, соблюдение правил гостеприимства: гостей принято угощать и, желатель­но, чем-нибудь необычным. Овощи, выращенные на собственном огороде, варенье, сваренное из лесных и садовых ягод, настойка, приготовленная по «фамильному» рецепту — вот что может понравиться гостям из города. Не все из того, чем с нами делились, можно купить в местном магазине (напри­мер, картофеля там не бывает никогда, его можно приобрести только непос­редственно у «хозяев»). Кроме того, выращенное или приготовленное «сво­ими руками», в отличие от того, что продается в магазинах, — это всегда свежее, «натуральное», полезное, вкусное. Сельчане делятся с нами «луч­шим», репрезентируя тем самым преимущества деревенской жизни перед городской.

Таким образом, входя в поле, общаясь с людьми, сближаясь с ними, в большинстве случаев мы продолжаем оставаться для них «городскими», «чужими», «другими». Краткость периодов нашего пребывания в деревне не позволяет нам овладеть большинством знаний и практик, необходимых для того, чтобы превратиться в «своих». Но дело здесь не только в знании и опы­те. Есть представления, стереотипы, которые мешают нам и нашим инфор­мантам воспринимать друг друга как «своих».

Обновление информации в «поле»

Поле, в котором мы работаем, постоянно меняется. Образ жизни и струк­тура занятости деревенского сообщества зависят от времени года. Состав

деревенского сообщества довольно стабилен, тем не менее, какие-то изме­нения время от времени происходят: приезжают и уезжают дачники, мест­ные жители отправляются на заработки или переезжают в другие места.

Случается, что эти изменения происходят, когда нас нет в деревне. Двух-, трех-, четырехмесячные периоды нашего отсутствия в деревне созда­ют белые пятна в информационной базе исследования. Однако эти пробелы, в большей или меньшей степени, удается восполнить. О многом из того, что произошло, пока мы были в городе, мы узнаем от наших знакомых. Факти­ческая и оценочная информация о людях, событиях, циркулирующая в сооб­ществе, аккумулируется и затем передается нам как updated в каждый наш новый приезд. Эта информация либо содержит свежие версии уже знако­мых нам историй, либо открывает то, что произошло в деревне в период на­шего отсутствия. Деревенские жители рассказывают нам о том, что, по их мнению, могло бы быть нам интересно и — что не менее важно — о том, что произвело впечатление на них самих. Мы можем получать такого рода об­новленную информацию благодаря тому, что уезжаем. Все в деревне знают, что мы не намерены оставаться там навсегда, возможно, поэтому нам могут рассказывать даже больше, чем своим односельчанам. В небольшом локаль­ном сообществе откровения с соседями или друзьями могут обернуться не­приятными последствиями.

В то же время новости, «связанные с социологами», обсуждаются. Если в наши первые приезды нам приходилось подолгу объяснять каждому ин­форманту, кто мы, какое исследование проводим, и о чем хотим поговорить, то теперь многие узнают обо всем этом от знакомых, соседей, родственни­ков. В некотором смысле мы общаемся с местными жителями даже в наше отсутствие. В разговорах о нас, обсуждая между собой наше поведение, они сами создают эффект нашего присутствия в деревне. Примером подде­ржания этого невидимого присутствия может служить следующий случай. В доме у нашей знакомой Анны часто собирается компания женщин-сосе­док. Один из авторов этой статьи неоднократно участвовал в таких поси­делках. Приехав в деревню в очередной раз, исследовательница по обыкно­вению отправилась в гости к Ане и застала там знакомую компанию. Жен­щины стали расспрашивать социолога о делах, ссылаясь на ее телефонный разговор с Аней, который произошел примерно за месяц до нашего приез­да. Оказалось, что этот телефонный звонок стал событием не только для Ани, но и для тех, кому она рассказывала о нем (судя по расспросам, прак­тически дословно).

Подобный обмен информацией происходит каждый раз, когда мы при­езжаем. Жителям всегда есть, что рассказать о себе и о чем спросить нас. Обновляемая с каждым разом информация позволяет исследовать механиз­мы ее циркуляции в сообществе, смыслы происходящих событий, местные нравы, схемы восприятия нас членами сообщества, роль и место «чужих» (на примере нас самих) в их повседневности и пр.

108 Уйти, чтобы остаться. Социолог в поле

Е. Богданова, О. Ткач. Назад в «поле»: опыт исследования... ___ 109

Стратегия исследования — «удивление»

В процессе нашего «челночного» исследования мы обнаруживаем в ста­ром «новом» поле неожиданные исследовательские темы, выслушиваем но­вые или по-новому рассказанные истории, наблюдаем незамеченные прежде I сцены повседневной жизни сельчан. Просто выходя на улицу, мы получа­ем поток информации о деревенской повседневности. «Свежий» городской взгляд помогает нам выделять важные аспекты, определяющие жизнь в де­ревне. Что-то удивляет нас, кажется нам необычным. Случается, что ка­кой-то незначительный момент, привлекший наше внимание, превращает­ся в тему для исследования.

Поэтапное проникновение в поле, процесс изучения «карты» семей- I ных связей и отношений местных жителей прослеживается в наших поле­вых дневниках. В записях первых поездок прочитывается наше смятение I от сложного переплетения родственных и соседских связей; «безадресной», непривычной для нас, горожан, пространственной ориентации жителей 1 села. Например, одна из местных жительниц, у которой мы спросили, на ка­кой из шести деревенских улиц живет интересующий нас человек, ответи­ла нам указующим жестом и сопроводила его характерным комментарием: «На тоей». В деревне существует нумерация домов и названия улиц. Однако практика показывает, что местные жители часто обходятся без них, персо­нифицируя схему расселения и ориентируясь, скорее, на имена, чем на тра­диционные для горожан адреса.

Дневники первых поездок напоминают «наивное письмо» человека, по­павшего в новую обстановку и выражающего свои мысли привычным ему языком. Вот какая запись появилась в первую поездку у одного из авторов 1 этой статьи:

5.08.2003

Вечером того же дня, около 9 часов, мы пошли на озеро искупаться. Два пацана лет по 11 устанавливали «резинки»' для ловли рыбы. Это 1 скрупулезное занятие продолжалось минут 40. Движения у мальчиков I быстры и отточены, движения людей, знающих свое дело. Выглядят 1 как такие маленькие мужички, ловко орудующие топором, веслами и покрикивающие друг на друга, если что не так, иногда матерятся. Это их дело, которое никто другой так хорошо, как они, не сделает.

Вероятно, исследовательница, в чьем окружении принято считать тре- ■ тьеклассников еще маленькими детьми (дарить им игрушки, встречать из школы и пр.), также восприняла и деревенских ребят. Наши дальнейшие наблюдения и беседы с сельчанами убедили нас, что социальное взросле­ние деревенских детей происходит раньше, чем городских. Конечно, было бы преувеличением утверждать, что все они активно включены в домашнее I

¹ Самодельное приспособление для рыбной ловли.

хозяйство, помогают родителям и т. д. Тем не менее, многим из них дово­дилось самим зарабатывать деньги на школьные учебники, тетради, одеж­ду и обувь. Лесные угодья, ставшие в последние годы одним из важных ис­точников заработка на селе, зачастую осваиваются именно детьми. Однако «взрослость» деревенских мальчиков и девочек выражается не только и не столько в их трудовой или финансовой самостоятельности, сколько в вы­боре ими тем для обсуждения с нами, манере говорить. Практика показы­вает, что разговоры с деревенскими ребятами дают незаменимый матери­ал о мире взрослых, о котором они рассуждают со знанием дела, порой с не свойственной детям серьезностью и степенностью. Городским жителям та­кое поведение детей может показаться необычным.

Также удивительно было увидеть в деревне, среди одноэтажных домов с дворами и надворными постройками, двухэтажный многоквартирный «го­родской» дом. Постепенно возникали вопросы: как вести хозяйство, живя в таком доме, где хранить дрова, как решаются здесь коллективные проблемы (вывоз мусора, чистка туалетов и пр.)? Вокруг дома нет места для огородов, загонов для скота, бань. С тех пор, как развалился сельскохозяйственный кооператив, у дома нет официального хозяина. Если большинству деревен­ских семей удается выживать за счет продуктов, производимых на собствен­ных приусадебных участках, то где берут продукты жители «городского» дома? Где они работают? Чем занято их свободное время? Так или иначе, при наблюдении такого диссонанса в организации «городского» и «деревен­ского» жилья, возникает тема о пересечениях и разрывах «городских» и «де­ревенских» практик вообще и в данном сообществе в частности¹.

Одной из поразивших нас встреч стало знакомство с местным «умель­цем», как мы сами его назвали. Это пенсионер, который выполняет в де­ревне функции «дома быта». Его «ремонтная мастерская» не требует боль­ших вложений, поскольку материал для ремонта, например, обуви мастер находит прямо на улице. Зачастую это выброшенные «нерадивыми» хозяе­вами старые или ненужные вещи. Посещение «мастерской» вызвало у нас, в частности, размышления о специфике отношения к старым вещам, а так­же о различиях практик обращения с мусором в городе и деревне.²

Часто социологическое исследование направлено на то, чтобы выявить необычное в обычном. В нашем исследовании мы, напротив, воссоздаем картину мира, привычную для сельских жителей, но новую для нас. Вскры-

¹ Эти вопросы стали предметом самостоятельного исследования одного из ав­
торов статьи. Результаты опубликованы в статье: Богданова Е. Антропология де­
ревенской двухэтажки, или к вопросу о неудавшихся проектах власти / / Кресть-
яноведение: Теория. История. Современность. Ученые записки. 2005. Вып. 5 /
Под ред. Т. Шанина, А. Никулина. М., 2006. С. 351-367.

² Результатом этих размышлений стала статья О. Бредниковой и О. Ткач «Гряз­
ная деревня» и «замусоренный город» (обыденные практики обращения с мусором
в разных сообществах) / / Антропологический форум. 2008. № 8. С. 338-352.

110 ____________ Уйти, чтобы остаться. Социолог в поле

•вая различные аспекты деревенской повседневности, мы находим важные для исследования проблемные зоны. Нам удается (или не удается) замечать их в силу того, что сама повседневность заставляет нас удивляться. Подчас местные жители не понимают, зачем мы просим их что-то показать. Для них нет ничего интересного в том, как они кормят скот или рубят дрова. Напро­тив, для нас все это представляет исследовательскую ценность. Деревен­ская специфика становится заметной на сломе рутины, когда мы смотрим на деревню глазами городских жителей. Для работы в таком поле нужен «свежий» взгляд. Привыкая к деревенской повседневности, мы перестаем удивляться тому, что и как делается в деревне. По мере нарастания нашего деревенского опыта, мы накапливаем знание, которое помогает принимать явление автоматически, без объяснений. Регулярные отъезды из деревни и сохранение статуса «чужих» позволяют нам сохранять способность к реф­лексии по поводу происходящего.

Дата добавления: 2015-07-18