Глава 12 Высшая справедливость

Майки рассказал Кларенсу всё. О том, как они с Мэри проснулись в Междумире, о своём многолетнем пребывании в центре Земли, о том, как выбрался на поверхность и сколько времени это заняло. Поведал и о днях, проведённых на призрачном танкере, о том, как был чудовищем по имени МакГилл – самым страшным монстром Междумира. Не забыл и об Алли; и хотя он всячески старался не выдать своих глубоких чувств к ней, Кларенс обо всём догадался.

– «Любовь – самая прекрасная и самая ужасная вещь в мире. Она возвышает человека, даже низвергая его в пропасть отчаяния», – продекламировал старик. – Так говорил знаменитый философ.

– Какой знаменитый философ? – спросил Майки.

– Знал бы – что б я, не сказал, что ли?

Майки были известны как прекрасная, так и ужасная стороны любви. Именно чувство к Алли подняло его из мрака, указало лучший путь, превратило из монстра в человека. Но одновременно с любовью в его душе поселился страх, постоянный, не отпускающий страх, из которого выросла пламенная ревность. Это был страх потерять свою любимую.

– Любовь обращает сердце в хрусталь, – сказал Майки. – Драгоценный, но такой хрупкий.

Кларенс опустил бутылку.

– Это кто сказал?

– Я, – ответил Майки. – Прямо сейчас.

Кларенс приподнял междумирную бровь.

– Да ты поэт!

Майки был польщён. Давненько его никто не хвалил.

– А как тебе это? – Кларенс поднял свою междумирную руку и задвигал, словно писал в воздухе невидимые слова. – «Лицо, из-за которого устремилась в путь тысяча кораблей^[11]»... никогда не слышало о сезоне ураганов.

Кларенс расхохотался, да так, что заразил и Майки. Они всё ещё смеялись, когда увидели, как через заросший сорняками пустырь к ним спешит пара полисменов – вернее, они спешили к Кларенсу, поскольку ни Майки, ни клетки они видеть не могли.

– Да у вас тут, как я посмотрю, сумасшедшее веселье! – обратился к старому пожарному тот из офицеров, что был покрупнее. – Я бы не прочь побывать у вас в голове и порадоваться вместе с вами!

И оба стража порядка обменялись многозначительными ухмылками.

Первой мыслью Майки было, что оба полицейских подверглись скинджекингу, но потом он сообразил, что это обычные копы, и они приняли старика за психа, разговаривающего с самим собой.

– А если серьёзно, то здесь частная территория, – продолжал здоровяк, судя по всему, старший по званию. – Мы вынуждены просить вас её покинуть.

– Скажи им, что снимаешь эту развалюху! – закричал Майки. – Они не смогут вытурить тебя отсюда, пока не проверят!

– Заткнись! – заорал Кларенс. – Ещё не хватало, чтобы всякие уроды вроде тебя указывали мне, что делать!

Пожалуй, этого говорить не следовало. Полицейский, естественно, вообразил, что эти слова относятся к нему. Он спокойно положил руку на свою дубинку, а его напарник красноречиво расстегнул кобуру.

– Вот что, никто из нас не хочет лишнего шума, – сказал старший офицер. – Мы могли бы арестовать вас за проникновение на чужую территорию, но будет лучше, если вы сами уберётесь. Я понятно излагаю?

– Я снимаю эту берлогу, – проговорил Кларенс. – Четыреста баксов в месяц. Спросите у хозяина, если мне не верите.

Стражи порядка переглянулись, потом оба посмотрели на полуобвалившийся дом, который, по их мнению, и четырёх долларов в месяц не стоил, не говоря уже о четырёхстах.

Кларенс глянул на Майки – скорее с недовольством, чем с благодарностью – а потом сделал навстречу гостям пару неустойчивых шагов. Майки вдруг сообразил, что хотя Кларенс всё это время был крепко под мухой, однако до сих пор он не шатался на ходу.

– Слушайте, валите отсюда, а? Я сделаю вид, что вашей ноги на моей земле не было, и покончим дело миром.

– Знаете что, – ответил старший офицер, – пойдёмте с нами, мы проверим ваши данные, и если всё подтвердится, мы привезём вас обратно в целости и сохранности.

– Я свои права знаю, – заявил Кларенс, – и думаю, что вы их сейчас нарушаете самым наглым образом!

– Вот почему вы и пойдёте с нами добровольно, – впервые за всё время подал голос второй коп.

Старший офицер кивнул.

– Так будет лучше для всех.

Если Кларенса заберут, Майки застрянет здесь надолго. Мысль о том, чтобы сидеть и гнить в клетке, пока кто-нибудь не найдёт его и не освободит, была для него совершенно невыносима.

– Брось мне ключ! – крикнул он.

– Как же, ищи дурака! – отозвался шрамодух.

– Что такое? – нахмурился старший коп.

– Брось мне ключ! – закричал Майки. – И я тогда помогу тебе. Не бойся, не убегу!

– А почём я знаю, что вашему брату можно доверять? – осведомился Кларенс.

– Доверять нашему брату? – спросил второй коп. – Поскольку это вы тут нарушаете границы чужой собственности, не думаю, что у вас есть другой выбор!

– Брось мне ключ!

– У меня всё под контролем! – объявил Кларенс. – Никакая собака... – Но тут он ещё раз пошатнулся, упал на колени – и ко всеобщему изумлению, тут же вскочил, трезвый, как стёклышко, и с дробовиком в руке, – оказывается, тот лежал, всеми позабытый, в высоких зарослях сорняков.

– Кларенс, не-ет! – завопил Майки.

Но бывший пожарный направил дуло обреза на старшего офицера, прежде чем тот успел вытащить своё оружие.

– Руки вверх! – скомандовал Кларенс. Полицейский помоложе схватился за рукоятку своего пистолета. – А ну не шали, не то я стреляю! – Решительный тон Кларенса не вызывал сомнений в его намерениях.

Второй коп немедленно швырнул пистолет на землю.

– О-кей, о-кей – видите? Я его бросил! Бросил!

Однако старший офицер не выказал ни малейшего страха.

– Сэр, опустите оружие, тогда никто не пострадает.

– Ах вот как! Так я уже и «сэр»?! – завизжал Кларенс своим двухтоновым голосом, похожим на сирену. – У меня, может, только одна нормальная рука в этом мире, но этого хватит, чтобы нажать на спуск!

Держа палец на курке и оперев обрез на изуродованную руку, он целился прямо в грудь старшего офицера.

– Все эти годы гоняете меня с места на место, нигде никакого покоя, жить не даёте, совсем заездили! Но с этого момента я буду уходить только тогда, когда сам этого захочу! Хватит швырять меня туда-сюда! Я вам... я вам...

– Кларенс, – умолял его Майки, – ты только делаешь всё ещё хуже! Они же убьют тебя...

– Мне плевать! – загремел старый пожарный. – Плевать! Потому что если я...

И тут старший офицер в мгновение ока выхватил свой пистолет и выстрелил.

Полыхнуло пламя, тело старого бродяги содрогнулось, дробовик вылетел из рук.

– НЕТ!

Но копы не слышали вопля Майки. Кларенс взвыл от боли и упал на землю, полисмены бросились к нему. Несмотря на то, что живой мир для Майки выглядел туманным и смазанным, он видел огромную лужу крови. Кларенс корчился на земле. Второй офицер вызывал по своей рации «скорую помощь».

Первый офицер опустился на колени и попытался остановить кровотечение.

– Вот старый псих, и надо тебе было довести до этого! – бормотал он.

– Монстр в клетке, – выдавил Кларенс. – Пацан-монстр в клетке.

– Да, да, монстр, монстр, – сказал полицейский.

Майки потряс прутья.

– Кларенс, ключ!

– Вот паршивец, – пробубнил Кларенс. – Думает только о себе. – И он сунул изуродованную руку в карман.

– Спокойно, дружище! – сказал офицер. В его понимании, задержанный из опасного безумца превратился в истекающую кровью жертву, поэтому его, стража закона, долг теперь – поддержать и утешить. Он видел, как лишённая пальцев ладонь старика нырнула в карман и вынырнула оттуда всё такая же пустая. Однако старикан, кривясь от боли, махнул рукой так, будто что-то бросил – что-то, чего офицер не мог видеть.

– Не двигайтесь, – предупредил офицер. – «Скорая» на подходе.

– Убирайся, – прохрипел Кларенс. – Убирайся туда, откуда явился – в преисподнюю!

– Успокойтесь, старина. Делаете себе же хуже, – увещевал офицер.

А тем временем в Междумире Майки видел, как брошенный Кларенсом ключ описал в воздухе высокую дугу, кувыркаясь на лету. К сожалению, шрамодух швырнул ключ не глядя, куда придётся. Майки вытянул руки сквозь прутья как можно дальше, но всё без толку. Ключ упал на землю ярдах в десяти от клетки, и хотя Майки отрастил себе длиннющее щупальце, было уже поздно. Ключ утонул в земле живого мира и начал свой долгий путь к ядру планеты.

* * *

Приехала «скорая помощь» и забрала Кларенса. Старик затих задолго до приезда кареты. И всё же Майки знал – он не умер. По крайней мере, пока ещё нет. Майки увидел бы, если бы его душа покинула тело. Кларенс, несмотря на свой хрупкий вид, был бойцом и цеплялся за жизнь изо всех сил. Такую жажду жизни встретишь не часто. Наверно, именно она в своё время не дала ему умереть и превратила в шрамодуха. Майки невольно восхищался силой воли этого человека, способной противостоять самой Смерти.

Но вот «скорая» и полицейские уехали. Майки остался один, и, как он знал, ему придётся провести в одиночестве долгое, очень долгое время.

В свою бытность монстром он сам занимался ловлей ничего не подозревающих послесветов. Бывало, он подолгу не проверял свои ловушки. Его не заботило, что захваченная душа, возможно, сидит там неделями или месяцами, и уж конечно, МакГилл не испытывал ни вины, ни раскаяния, когда пленника, наконец, притаскивали к нему.

«Выясни, что они умеют, и заставь их делать это!» – так он приказывал Урюку, своему старшему помощнику. Если пленная душа на что-то годилась, то она становилась членом команды МакГилла. Если же у пленника не было никаких полезных навыков, его или её подвешивали в трюме, словно окорок.

А теперь Майки сам сидел в ловушке, и монстра, который пришёл бы и сделал его своим рабом, не предвиделось.

«Получил по заслугам!» – так сказала бы Алли, окажись она здесь. Она бы назвала это «высшей справедливостью» или ещё чем-то столь же обидным, а он, Майки, конечно, огрызался бы и рычал; но в глубине души он сознавал, что это верно. В Междумире, как и в мире живых, что посеешь, то и пожнёшь, а Майки МакГилл в своё время много чего нехорошего насеял.

Над его головой, в небе живого мира, собрались грозовые облака, и из них хлынул ливень. Разумеется, Майки не грозило промокнуть, дождь проходил сквозь него и только щекотал внутренности. Очередное издевательство со стороны мира плоти.

Ну что ж, если Алли права и мироздание действительно устроено справедливо, то ничего удивительного в том, что ключ, брошенный Кларенсом, улетел невесть куда. Потому что Майки лгал старику. Он вовсе не собирался выручать того из беды. Если бы он открыл замок, убрал цепь и разъял соединённые пружинами решётки, то тут же задал бы стрекача – только его и видели.

Майки сознавал, что его поступки могут оказать влияние на мир в общем и на его собственную судьбу в частности – но касается ли то же самое его намерений? Можно ли осудить его не за то, что он сделал, а за то, что только собирался совершить? Говорят, дорога в ад выложена благими намерениями, но как насчёт дурных? Они-то уж наверняка приведут тебя в ад гораздо быстрее. Или как?

Ему не дано было знать, отчего он попал в эту клетку – было ли это просто невезение или так распорядился некий могущественный судия. В любом случае, результат один: Майки МакГилл вынужден был теперь поразмыслить о том, кто он, что совершил и что может с ним статься, если ему когда-нибудь удастся освободиться из этой клетки. Юноша понимал: до праведника ему, конечно, далеко, но всё же, должно быть, есть в нём что-то хорошее, раз его полюбила такая девушка, как Алли. Наверно, обратный путь к ней ему придётся таки выложить добрыми намерениями... А значит, не все добрые намерения мостят дорогу в ад; так что с Майки было ещё не всё потеряно – была надежда и в этом мире, и, возможно, даже и в следующем...

Дождь лил всю ночь и утих лишь к рассвету, когда робкая заря пробилась сквозь завесу туч на горизонте. И вот тогда-то Майки преобразовал свою кисть в клешню, а указательный палец – в острый коготь. Затем вставил кончик когтя в замочную скважину и принялся крутить.

Раньше Майки никогда не приходилось ковыряться в замках, и навыков в этой области у него не было, но он не сдавался – день за днём он продолжал трудиться, придавая когтю различные формы, и знай себе теребил замок и так, и этак. Он не ведал усталости и уступать не собирался.

Потому что если есть во вселенной высшая справедливость, она не допустит, чтобы он торчал в этой клетке до скончания времён.

*** *** *** *** ***

В своей книге «Осторожно – тебя касается!» Мэри Хайтауэр говорит о бандах бродячих послесветов следующее:

«Ни для кого не секрет – в Междумире, как и в мире живых, есть дети-дикари, частенько сбивающиеся в небольшие, но очень неприятные облака. Эти банды беспризорных послесветов, однако, следует приручать – как при помощи любви, так и применяя силу. При встречах с ними надо отставить в сторону брезгливость и постараться научить дикарей отличать плохое от хорошего. Разве что, конечно, их будет слишком много. В этом случае более разумным способом действий представляется отступление».

Дата добавления: 2015-07-18