Память сердца

А на сердце тепло, несмотря на погоду…

Что случилось со мною – понять не могу.

Пролетели, как сон, мои лучшие годы,

И я снова стою на морском берегу.

А вдали корабли, словно черные чайки,

Устремляют свой бег неизвестно куда.

Может, это судьба? Может, это случайно?

Только с памятью сердца вернулись года.

Закрываю глаза – сразу ночь наплывает,

И сигнал громобоя, как в сердце оса,

И корабль, словно щепку, в пучину бросает,

И уже никому не видны небеса,

А на сердце тоска.

Непроглядная осень,

И гремящую гальку катает прибой.

Море

мертвых матросов на берег выносит,

И гремит с той поры нескончаемый бой…

* * *

Если что-то со мною случится, -

Заверните меня в целлофан,

Как на Западе мертвую птицу,

И заройте в дорожный бурьян.

Не хочу никого беспокоить

И родню загонять в нищету.

Мне так будет, пожалуй, спокойней –

Над землей умереть на лету.

«Наставникам, хранившим юность нашу…»

Памяти поэтов

Юрия Логинова, Тамары Никитиной,

Ильи Юрьева, Леонида Анеева

«Они жили счастливо и умерли в один день…»

В поминальной молитвах и церковных записках, ставя свечу на канун, я всегда поминаю своих первых учителей поэтического слова. Это поэт Юрий Иванович Логинов и его супруга, поэтесса Тамара Александровна Никитина.

1. Под зелёным абажуром

С Юрием Ивановичем Логиновым я познакомилась осенью 1983 года, в издательстве «Нева».

Один из моих знакомых, видя мое увлечение стихосложением, посоветовал показать свои работы Юрию Логинову, превосходному литературному критику, поэту и сотруднику «Невы». Я загорелась этой идеей. А вдруг в случае успеха меня напечатают в известном журнале?! В глубине души я надеялась на успех. И одновременно очень боялась провала.

И вот я беру папочку с лучшими своими стихами и, сопротивляясь встречному ноябрьскому ветру, пересекаю Дворцовую площадь (я жила тогда во дворах Капеллы). Редакция близко, в начале Невского проспекта, но каким длинным кажется мне этот путь!

Робко стучусь в кабинет с табличкой «Литконсультант». Под кругом света от старинной лампы с зеленым абажуром видно улыбчивое лицо усатого человека в очках. Линзы очень толстые. Понятно, - много читает. Глаза с легким прищуром хитро смотрят на меня, словно спрашивают: «Ну-с, чем будем удивлять?» Что-то в этом лице кажется поразительно знакомым. Словно этого человека я знаю с детства. Страх проходит. Я протягиваю папку…

На мое счастье, Юрий Иванович одобряет мои робкие «труды», даже говорит несколько весьма лестных слов. Но тут в комнату запросто входит очень молодой человек в распахнутой куртке. У него в руках папка, наверное, тоже со стихами. Заметно, что парнишка завсегдатай этого кабинета. Неожиданно лицо Юрий Ивановича делается очень строгим. Видимо, он вспоминает, что должен держать пиетет перед самодеятельными авторами. Теперь передо мной очень строгий Маэстро. Он несколько высокомерно начинает объяснять мне, что сходу в солидных журналах никого не печатают. Мне необходимо еще многому поучиться, отточить мастерство. Поэтому я обязательно должна походить в какое-нибудь литературное объединение города. Выбор большой: в городе около 70 ЛИТО, которыми руководят профессиональные поэты...

Забавно, что через пять лет, вспоминая наш первый разговор в редакции «Невы», Юрий Иванович скажет: «Да я шутил тогда. Ничему я не мог научить. Поэт - или есть или его нет. Это видно сразу. Учить бесполезно. Вы тогда уже все умели сами, судя по Вашим стихам».

Меня, разумеется, озадачили эти слова. Ведь для меня посещение ЛИТО в течение этих пяти лет стало настоящей Школой. Конечно, неправда, что Юрий Иванович меня ничему не научил. Как натаскивают охотничьего щенка на дичь, так и нас Логинов «натаскивал» на освоение премудрости работы над словом. Врожденные способности, конечно же необходимы. Но и без хорошего Учителя молодой поэт не получит должной закалки и не станет «взрослым» творцом.

2. «Пилигрим, гонимый злом»

Но вернемся к началу. Через два дня я иду на заседание ЛИТО «Сигнал», в Дом культуры «Связи». Это объединение ближе всего к моему дому. К тому же, им руководит мой новый знакомый - Юрий Иванович Логинов. А кто его знает, примут ли меня в другое ЛИТО?

Продолговатая комната забита поэтами-самоучками, жаждущими призвания. Я и не знала, как много у нас пишущих стихи! Правда, почти все мои новые товарищи внешне не похожи на поэтов, как я себе их представляла. Обычные люди. Среди них я вижу и того юношу, что заходил в редакцию «Невы». Выясняется, что это местный «авангардист», стихи которого мне абсолютно непонятны. Да… Похоже, мне будет здесь не просто. К счастью, мои коллеги приветливы. Они предлагают мне усесться за стол поближе к столу руководителя. И поясняют мне, что время от времени Юрий Иванович Логинов проводит занятия вдвоем с супругой, известной поэтессой Тамарой Александровной Никитиной. Но сейчас она болеет… Тогда мне страшно захотелось взглянуть на Настоящую Поэтессу! Поскорей бы она пришла на занятия…

В этот день я с интересом слушаю стихи «молодых дарований», среди которых есть люди в зрелом возрасте, даже пенсионеры. Под конец Юрий Иванович решает прочесть несколько своих произведений. Читает он вдохновенно. Его прямые темно-русые волосы с сединой то и дело прядями падают на высокий покатый лоб. Голос звучит, как какой-то музыкальный инструмент: его интонации богаты и порой неожиданны… (Потом я узнаю, что Логинов одно время работал диктором какой-то местной радиостанции)

Особенно мне нравится оригинальная поэма «Я пилигрим, гонимый злом» (7 частей, 1974 год), о городских скитальцах, ищущих забвения в алкоголе… Она написана азартно, сильно, с болью и горьким юмором одновременно.

1.

Я пилигрим, гонимый злом,

А память, - как запретный свиток.

Приятель, не беги бегом,

Давно я на ноги не прыток!

Тут, кстати, пиво за углом,

С утра доступный всем напиток.

2.

Душа – единственный мой дом

В скитаньях по эпохам-странам.

Живал я в Веке Золотом!..

Рассказом дерзким и пространным

Займу тебя – о сем, о том…

Э, братец! В гастроном пора нам.

3.

Так вот… В том веке…золотом…

Я как мальчишка… был обкраден…

Убит… оболган… а потом

Вдруг воскрешен – чего-то ради…

А рай – по мне – хоть под кустом!

Налей

Какой-нибудь

бодяги.

………………………………

6.

Моя печаль чиста, горда.

Лети-лети, листок опавший.

За горло жуть меня брала!

Я миф! Я без вести пропавший…

Как мерзко – прямо из горла,

В парадной, кошками пропахшей.

…………………………………….

Эти строчки написаны от сердца. Но тогда я еще не знала, где выдумка, а где слова, идущие из глубины сердца самого автора. Потом оказалось, что страницы по-настоящему трагической биографии поэта непосредственно отразились в этом произведении.

Юрий Логинов родился на берегу сибирской реки Ангары. Но Великую Отечественную Войну он встретил шестилетним ребенком в детском санатории в Тиберде, в Карачаево-Черкессии. Его послали туда, как сына красного командира, лечить костный туберкулез. Неожиданно быстро в Тиберду вошли фашисты, началась немецкая оккупация. Это была одна из самых жутких страниц в жизни будущего поэта. Ведь фашисты каждый день заходили в детскую палату с автоматами и уводили маленьких инвалидов на расстрел…

Юре чудом удалось бежать. Прячущегося среди горных валунов, одичавшего от страха мальчугана подобрала сострадательная черкешенка и приютила. Юра выжил, но вот его спасительницу фашисты казнили.

Во многих поэтических произведениях Юрия Логинова мы найдем кровавые отсветы войны. В одном из них раздается трагический крик, вопль, хватающий за душу. Он обращен к любимой жене:

Тебя опять, как маленький прошу –

А рассказать невмочь

О том, что гложет.

Нет слов таких!.. Я не переношу

Пустой квартиры! –

Даже с шиком лоджий.

Прости…

Он с детства – этот страх во мне,

Горячий страх сиротства и тротила.

Тогда меня, как щепку на волне,

Влекла война и бешено крутила.

Еще живой – но мертвый для родных! –

Кидая в мир беспомощные взоры,

Я – вместо хлеба – грыз украдкой жмых,

В руинах прячась

От фашистской своры.

Среди камней молчи и холодей –

Опять расстрел! Опять могилу роют!

Спасенья нет от нелюдей-людей!

А камни – лучше… может, быть, укроют.

Обломки стен – там копоть и зола,

Там тайный склеп – приют моей свободы.

Там – в детстве – душу разорив дотла,

Страх брошенности мучает сквозь годы.

Я выжил, вырос, жизнь благодарю,

А все равно мне страшно в этом мире!

Прости,

Что я как мальчик говорю:

«Не оставляй меня в пустой квартире!»

Эти строки нельзя читать равнодушно…

Надо сказать, что Юрий Иванович всю жизнь должен был поправлять свое здоровье в разных больницах и туберкулезных санаториях. Но на занятиях он всегда был бодр и приветлив. Он так быстро, энергично двигался, что его хромота, его больная нога в ортопедическом ботинке не обращали на себя внимание. Он вел себя, как вполне здоровый человек, полный энергии и неизбывного интереса к поэзии и к своим подопечным.

Дата добавления: 2015-07-11