Инстинкт

Из личных дневников Мейса Винду

Я наконец понял, зачем я здесь. Зачем приехал сюда. Теперь я осознаю лживость того списка причин, что я предоставил Йоде и Палпатину в кабинете канцлера несколько недель тому назад.

Я лгал им.

И себе.

Пожалуй, я впервые разглядел истинную причину в тот момент, когда обернулся «ней в поселении: в изогнутых от боли уголках рта. В шраме на месте Знака просветления.

Да: это была не она сама. Это было видение Силы. Галлюцинация. Ложь. Но даже ложь Силы более истинна, чем реальность, которую наши ограниченные разумы способны воспринять.

В тряпке, покрывающей ее глаза, но не мешающей видеть меня…

Я обрел свои условия победы.

Я прибыл сюда не для того, чтобы узнать, что случилось с Депой, и не для того, чтобы защитить репутацию Ордена. Мне не важно, что случилось с ней, а слово «репутация» слабо совместимо с понятием Ордена.

Я прибыл сюда не для того, чтобы сражаться в этой войне. Мне не важно, кто победит. Потому что никто не побеждает. В настоящей войне никто не побеждает. Вопрос лишь в том, насколько каждая из сторон готова проиграть.

Я прибыл сюда не для того, чтобы арестовать или убить ушедшего джедая, и даже не для того, чтобы осудить ее. Я не могу осудить ее. Я пробыл на краю этой войны всего несколько дней, и смотрите, в кого я превращаюсь. Она же провела в самом ее пекле месяцы.

Утопая во тьме.

Захлебываясь джунглями.

Я прибыл сюда не для того, чтобы остановить Депу. Я прибыл сюда для того, чтобы спасти ее.

Я спасу ее.

И да проявит Сила милосердие к тем, кто попытается остановить меня, ибо я его не проявлю.

Из личных дневников Мейса Винду

Я не помню, как уходил из поселения. Видимо, я находился в состоянии своеобразного шока. Не физического, мои раны минорны; правда, теперь бактапластыри из захваченных медпаков требуются для более серьезных ранений, и бластерный ожог у меня на бедре сильно болит и буквально кишит всякими инфекциями. Но шок - самое подходящее слово. Ментальный шок, возможно.

Моральный шок.

Завеса закрыла все: от того момента, когда Депа подошла ко мне в поселении, до времени, когда я вновь стал осознавать себя на склоне, все воспоминания размазаны и туманны, И в этом тумане сосуществуют два противоречащих друг другу воспоминания о нашей с ней встрече…

И, кажется, оба они фальшивы.

Грезы. Интерпретация событий силой воображения.

Галлюцинация.

В одном варианте воспоминаний она протягивает мне руку, и я протягиваю свою в ответ… но вместо пожатия чувствую, как натягивается моя куртка, ее световой меч вылетает из моего внутреннего кармана и, перевернувшись в воздухе, падает ей в ладонь. Бластерные лучи лазерных пушек ТВК выбивают кратеры по всему поселению; каждый луч заставляет грязь и камни взрываться, словно гранаты; воздух вокруг нас наполнен красной плазмой и оранжевым пламенем. И эта ее старая знакомая полуулыбка поднимает один уголок губ, когда она спрашивает: «Вверх или вниз?» И я говорю ей: «Вверх» - и она делает сальто в воздухе у меня над головой, а я делаю один-единственный шаг вперед, чтобы она приземлилась и встала спина к спине со мной…

И это чувство ее спины, прижимающейся к моей, это сильное, теплое и живое прикосновение, что я чувствовал столько раз в самых разных уголках Галактики, выдергивает тоску из моего сердца и тьму из моих глаз, и наши лезвия, в идеальной синхронности встречают лучи, падающие сверху, и отражают их обратно в обожженное рассветом небо…

Как я сказал: греза.

В другом варианте воспоминаний я вижу неспешную прогулку рядом с Депой сквозь ливень бластерного огня, вижу, как мы спокойно разговариваем, обращая на ТВК вокруг не больше внимания, чем на джунгли и солнечный свет рассвета. В этой грезе или воспоминании Депа поворачивается ко мне, наклонив голову, словно вглядываясь в мое сердце.

– Зачем ты здесь, Мейс? Ты хоть знаешь?

Я не слышу этих слов: как часто бывает во сне, мы просто выражаем свою мысль и нас каким-то образом понимают.

– Зачем ты послала за мной? - отвечаю я.

– Это разные вещи, - мягко напоминает мне она, - Ты должен определить свои условия победы. Если ты не знаешь, что пытаешься сделать, как ты поймешь, что что-то сделал? Зачем ты приехал? Остановить меня? Ты можешь сделать это одним взмахом светового меча.

– Я думаю, - все ток же без слов я, - я пытаюсь понять, что же здесь произошло. Что здесь происходит. С этими людьми и с тобой. Когда я пойму, что происходит, я пойму, что со всем этим делать.

– Ты не понимаешь всего одной вещи, - произнес этот слепой призрак-греза моего любимого падавана, - того, что ты уже понял все, что можно было понять. Ты просто не хочешь в это поверить.

Затем завеса уплощается и углубляется, становясь подобной ночи, и я не помню ничего до того момента, когда несколько позже (немного позже) я бежал один зигзагами сквозь джунгли.

Спускаясь вниз по длинному-длинному склону, обожженному лавой, я чувствовал партизан, идущих где-то впереди, благодаря темному следу, что, как дым, тянулся за ними в Силе. А еще я мог идти по их следу из-за кровавых следов, что оставляли за собой многие раненые.

И я помню, как, соскользнув по руслу высохшего ручья, увидел ждущего меня Кара Вэстора.

Кар Вэстор…

Мне много есть, чего сказать, об этом лор пилеке. О силах, которыми он обладает, начиная с извлечения ос лихорадки из Беша и Шрам и заканчивая тем, что джунгли, кажется, сами расступаются перед ним и вновь смыкаются позади. О его последователях, этих шести корунаях, что он называет акк-стражами, о людях, которых он превратил в малые отзвуки себя самого. О том, как он обучил их пользоваться их фир-менным оружием, этими ужасными «виброщитами», которые сам разработал и создал. Даже маленькие детали: природная свирепость его взгляда, наполненная звуками джунглей, а не словами, речь, то, как ты понимаешь его слова, которые твоим собственным голосом шепчут в твоей голове, - все это заслуживает рассмотрения гораздо более глубокого, чем я могу себе здесь позволить.

Не знаю наверняка, почему мне потребовалось столько времени, чтобы понять, что он и я - естественные враги.

***

Лор пилек стоял ниже по склону, держа в руке поводья оседланного траводава. Траводав, не отрываясь, с подозрением смотрел одним из своих трех глаз на Вэстора, и, когда тот начинал говорить, траводав начинал дрожать так, словно собирался убежать, но не мог из-за того, что какая-то невидимая сила побеждала его инстинкты.

– Джедай Винду. Тебя зовут, дошало.

МеЙсу не было нужды спрашивать, кто его зовет:

– Где она?

– В часе езды отсюда. Отдыхает в хауде. Она более не может ходить.

Эти слова ошарашили Мейса: перспектива мира внезапно изменилась, словно он смотрел на его отражение в дрожащей глади бассейна.

– В часе.. Не может ходить?.. - эти слова не могли быть правдой, но Сила подсказывала, что в них нет лжи. - Она была здесь… была здесь буквально только что…

– Нет.

– Но она была… Она поприветствовала меня, и… - Мейс провел ладонью по черепу в поисках крови или шишки, в поисках травмы головы. - Я вернул ей меч… мы сражались… мы сражались против кораблей…

– Ты сражался в одиночку.

– Она была со мной…

– Когда ты не присоединился к колонне, я послал двоих своих людей, чтобы они проверили, что с тобой случилось. Они наблюдали снизу, прячась от балавайских кораблей. Они видели тебя: ты был один посреди поселения, и твои лезвия мелькали, отражая бластер-ный огонь. Мои люди говорят, что ты в одиночку заставил корабли улететь, хотя, кажется, повреждений ты им не нанес. Возможно, ты научил балаваев бояться лезвия джедаев, - он показал Мейсу свои заостренные зубы. - Ник Росту много рассказывал о твоей победе на перевале. Даже я, вероятно, не смог бы совершить подобное.

– Она была со мной, - Мейс стоял, уставившись на следы от смолы портаака, прилипшей к рукам. - Мы сражались… или разговаривали… Я, кажется, не могу вспомнить…

– Ты вспоминаешь пилекотан.

– Силу?.. Ты хочешь сказать, это было некое видение Силы?

– Пилекотан приносит нам сны наяву о наших желаниях и страхах, - голос Вэстора наполнился замогильными, но не злыми интонациями. - Когда мы желаем того, чего боимся, и боимся того, чего желаем, пилекотан всегда отвечает. Неужели джедаи забыли это?

– Все казалось таким реальным… это казалось даже более реальным, чем ты сейчас.

Вэстор пожал плечами:

– Оно было реальным. Только пилекотан реален. Все остальное - формы и тени, что слабее облаков… и памяти. Мы - сон пилекотана. Это джедаи тоже забыли?

Мейс не ответил. Лишь осознал, что вес в его куртке распределен по-прежнему равномерно: он проверил ладонью правую часть груди и почувствовал сквозь испачканную кожу пантеры очертания светового меча, схожие с очертаниями его собственного меча, который он носил слева.

Световой меч Депы.

И если то, что он видел в поселении, было лишь видением Силы, то что? Меняло ли это правду, что он увидел? Меняло ли это правду, что она увидела в нем?

Благодаря Силе эти правды становились более реальны. А не менее.

– Сон, - пробормотал он себе под нос. - Греза… Вэстор жестами показал, что надо забираться в седло.

– Может быть, она и сон, но откажись предстать перед ней, и ты узнаешь, как легко сон превращается в кошмар.

Мейс забрался в седло, даже не сказав лор пилеку, что он уже знает, как легко это происходит.

Какой-то нелепый импульс заставил его спросить:

– А тебе, Кар Вэстор, какие видения посылает пилекотан тебе?

Вэстор бесконечно долго смотрел в глаза Мейсу, нечеловечески долго. Его взгляд был столь же полон опасности, сколь сами джунгли.

– Зачем пилекотану что-то показывать мне? У меня нет страхов.

– И нет желаний?

Но Вэстор уже отвернулся и повел за собой травода-ва, никак не выказав того, услышал он вопрос или нет.

Из личных дневников Мейсо Винду

Кар Вэстор пешком вел моего траводава: он умудрялся находить путь сквозь самые плотные, самые переплетенные заросли настолько легко, что казалось, будто мы все время идем по отличной тропинке. Через некоторое время мне начало казаться (и кажется до сих пор), что лишь половина его умения продвигаться сквозь джунгли шла от зрения. Другая половина шла от незамутненной мощи. Он не просто чувствовал путь там, где его никто другой не видел. Мне кажется, он при необходимости создавал проход там, где его вообще не было.

Впрочем, возможно, «создавать» не самое подходящее слово.

Я ни разу не увидел эту незамутненную мощь в действии: я не видел, чтобы деревья двигались или чтобы хитросплетения корней и лиан сами развязывались. Но я чувствовал непрерывный поток Силы, двигающийся циклично, словно от дыхания какого-то огромного существа. Мощь втекала в него и вытекала из него. Но ощущения оттого, как он пользуется ей, были схожи по силе с ощущениями моих собственных мышц, потребляющих сахар, что питает их.

И это очень верная ассоциация, ибо мы двигались по джунглям, словно кровяные тельца их вен. Или мысли их бесконечного разума.

Так, словно мы были сном пилекотана.

Во время этой поездки от конца до начала колонны партизан я впервые смог рассмотреть прославленный Освободительный фронт высокогорья.

ОФВ, ужас джунглей. Смертельный враг ополчения. Беспощадные, неостановимые воины, что отбросили Конфедерацию независимых систем с этой планеты.

Они еле жили.

Колонна являла собой сборище шагающих раненых в обрывках одежды, находящих друг друга в джунглях по следам крови и мощному запаху инфекции. Позднее, за время нескольких дней адского марш-броска, я узнал, что последней боевой операцией была серия рейдов на аванпосты исследователей джунглей. Эти рейды проводились не для того, чтобы убить балаваев, а для того, чтобы захватить медпаки, боеприпасы, еду, одежду, оружие - запасы, которые Республика не могла или не хотела предоставлять корунаям.

Они двигались в сторону своей базы в горах, где собрались почти все выжившие корунаи: все старики и инвалиды, дети и то, что осталось от стад. Жизнь в ограниченном, перенаселенном месте для корунаев была неестественна. Они не знали, как существовать в подобных условиях, и это постепенно начинало сказываться. Болезни, давно не известные цивилизованной Галактике, жестоко уменьшали их численность: за месяцы с приезда Депы дизентерия и пневмония унесли жизней больше, чем балавайские ТВК.

Эти корабли кружили над джунглями, словно стервятники. Деревья регулярно гудели, впитывая звуки тяжелых репульсо-ров и турбодвигателей. Гудение превращалось в рев, затем в жужжание, как у насекомых, сбивалось в стаи и разделялось на одиночные точки, что разрезали невидимое небо. Снова и снова огонь лился сверху на джунгли, принося яркий оранжевый свет в сумрак под кронами, отбрасывая черные тени на зелень.

Не думаю, что они собирались по кому-то конкретно попасть.

Они постоянно нас донимали, стреляя без разбору сквозь кроны джунглей или же скользя где-то в небесах и поджигая все и вся своими огнеметами «Огонь Солнца». Если бы мы начали вести ответный огонь, их стрелкам было бы проще некуда засечь наши позиции, так что мы могли лишь прятаться под кронами и надеяться, что нас не заметят.

Партизаны, казалось, вообще не замечали налетов. Они медленно двигались вперед (те, что еще могли идти), опустив головы, словно уже смирились с тем, что раньше или позже один из этих огненных ковров упадет им на головы. Оставаясь корунаями до костей, они ни разу не пожаловались. Вдобавок почти все могли черпать энергию из Силы, из пилекота-на, чтобы оставаться на ногах.

Тех, кто идти не мог, словно багаж, привязывали к спинам их траводавов. Большинство животных несло только раненых: все припасы и оборудование, забранные у балаваев, были свалены на привязанные к траводавам носилки, которые они успешно тащили за собой.

Во время этого марш-броска ОФВ узнало о новой тактике ополчения: ночных рейдах. Они совершенно не надеялись нас поймать, цель была не в этом. Их корабли летали высоко в небе и стреляли из лазерных пушек по джунглям. Просто мешали. Не давали отдыхать. Заставляли просыпаться и нервно подпрыгивать.

Раненым мужчинам и женщинам сон просто необходим. Никто из них его не получал. Каждый рассвет еще несколько неподвижных тел оставалось лежать на скатках. Каждый день кто-то спотыкался, ослепленный усталостью, и отбивался от общей колонны, пропадая среди деревьев.

Обычно навсегда.

На Харуун-Кэле множество крупных хищников: полдюжины разных видов лозных кошек, два вида акк-псов поменьше, гигантские дикие акк-волки и множество мерзких падальщи-ков, например якуны, бескрылые птицеподобные создания, передвигающиеся стаями до нескольких дюжин особей и умеющие одинаково хорошо лазать по деревьям, прыгать с ветки на ветку и бегать по ровной земле. Якуны не слишком привередливы в вопросах того, умерло ли уже то, что они едят. И большинство крупных хищников Харуун-Кэла достаточно умно, чтобы запомнить, что в хвосте колонны раненых коруна-ев можно получить прекрасную кормежку. Поэтому отбившиеся редко догоняли остальных.

Мы являли собой, по словам Ника, ходячую забегаловку типа «съешь-скольковлезет».

В том числе и поэтому ОФВ не слишком заботился об охране пленных.

Всего их было двадцать восемь: двадцать четыре исследователя джунглей и четверо детей. Иджей предоставили самих себе, не давая никакой поддержки, так что они сами тащили своих раненых на уменьшенных версиях носилок, что ехали за траводавами.

Следили за ними всего двое вэсторовских акк-стра-жей и шесть яростных аккпсов. Пока Вэстор вел траво-дава Мейса, он объяснил, что стражи и псы нужны лишь для того, чтобы балаваи не украли оружие или припасы у раненых корунаев и чтобы не навредили еше как-то. Стражам бластеры нужны не были: никто не стал бы удерживать пленника, решившего сбежать в джунгли.

В конце концов, они все равно там окажутся: лишив одежды и ботинок, их отправят плутать по джунглям в поисках хоть какой-то безопасности.

Тэн пил'трокэл. Справедливость джунглей.

Мейс наклонился к шее траводава и тихо, чтобы услышал только Вэстор, сказал:

– Почему ты считаешь, что они не пойдут аккуратно за колонной или рядом с ней? Некоторые ваши раненые еле ходят. Эти балаваи могут решить, что риск того стоит, и попытаются заполучить оружие и припасы.

Ухмылка Вэстора создавала впечатление, что рот у него набит иголками:

– Ты что, не чувствуешь их? Они в джунглях, а не из джунглей. Они не смогут застать нас врасплох.

– Тогда почему они до сих пор здесь?

– Сейчас день, - пророкотал Вэстор, взмахнув рукой в сторону освещенных солнцем зеленых листьев над головой. - День принадлежит ТВК. Тэн пил'трокэл ждет пленников после заката.

– В темноте, - пробормотал Мейс.

– Да. Ночь принадлежит нам.

Мейс вспомнил шепот Депы на записи: «Ночь принадлежит мне, и я принадлежу ночи»… Что-то заныло в груди. Дыхание стало тяжелым и медленным.

Ник шел с пленными, ведя на поводу грязного исхудавшего траводава. На траводаве было двойное седло, такое же, как у прошлого траводава Ника, разорванного на куски на перевале. В каждом из седел помешались двое детей. Урно и Никл ехали в верхнем, смотрящем вперед, крепко схватившись за жесткую кожу на шее траводава, выглядывая из-под его ушей. Кила и Пелл ехали в нижнем седле, смотря назад и держась друг за друга в молчаливом отчаянии.

Увидев этих четырех детей, мастер-джедай вспомнил о ребенке, которого уже не было с ними, и отвел глаза от Кара Вэстора. В голове родилось воспоминание о том, как лор пилек держал тело мальчика. Мейс увидел поблески-вание шита под тонким слоем потеков крови Террела,

Он не мог смотреть Вэстору в глаза и не ненавидеть его.

– Детей тоже? - слова как будто сами вырывались из Мейса. - Их вы тоже отдадите джунглям?

– Таков наш путь, - рык Вэстора смягчился, наполнился пониманием. - Ты думаешь о мальчике. Том мальчике из бункера.

Мейс по-прежнему не мог заставить себя встретиться с лор пилеком взглядами.

– Ты уже схватил его. Уже обезоружил.

– Он был убийцей, а не солдатом. Он атаковал беззащитных.

– Как и ты.

– Да. И если меня схватит враг, я получу больше, чем давал. Или ты думаешь, балаваи подарят мне чистую быструю смерть?

– Мы говорим не о них, - сказал Мейс. - Мы говорим о тебе.

Вэстор лишь пожал плечами.

Ник заметил их взгляды в его сторону и сардонически улыбнулся:

– Я на самом деле не нянька, - громко произнес он, - просто в передачах ГолоНета у меня такая роль.

Тон его речи был смешливым, но на его лице мастер-джедай прекрасно видел четкое понимание того, что случится с этими детьми на закате. Лицо Мейса тоже не выражало спокойствия: Винду дотронулся до лба и осознал, что хмурится.

– Почему он занимается детьми? - спросил Мейс, все еще глядя на Ника.

Вэстор посмотрел мимо парня, словно взгляд, направленный прямо на него, был бы тому незаслуженной похвалой.

– Серьезную работу ему доверять нельзя.

– Потому что он оставил меня одного, чтобы спасти своих друзей? Шрам и Беш - солдаты с опытом. Неужели их спасение не стоит того?

– Они расходный материал. Как и он.

– Не для меня, - сказал ему Мейс. - Вообще никто не может быть расходным материалом.

Лор пилек словно задумался над его словами на некоторое время, продолжая вести траводава Мейса.

– Не знаю, зачем Депа захотела, чтобы ты приехал, - сказал он, наконец, - но мне и не нужно знать. Она желает, чтобы ты был здесь: этого достаточно. Потому что ты гораздо важнее для нее, гораздо важнее для нашей войны. Значительно важнее, чем такой плохой солдат, как Ник Росту.

– Вряд ли его можно назвать плохим солдатом…

– Он слаб. Труслив. Боится идти на жертвы.

– Рисковать миссией, рисковать жизнью ради друзей, возможно, признак плохого солдата, - ответил Мейс, - но зато это признак хорошего человека. - И он почему-то не смог удержаться и не добавить: - Человека, который лучше тебя.

Вэстор поднял на мастера-джедая взгляд, наполненный джунглями.

– Лучше в чем?

Из личных дневников Мейса Винду

Я не считаю Вэстора злом. Не тем злом, что представляет собой по-настоящему плохой человек. Да, он излучает тьму, но ее излучают все корунаи. И балаваи. Он тьма джунглей, но не тьма ситхов. Он живет не ради мощи, не ради того, чтобы причинять боль и доминировать над всем, что его окружает. Он просто живет. Яростно. Естественно. Свободно от ограничений цивилизации.

Он в меньшей степени человек и в большей - воплощение самих джунглей. Темная мощь втекает в него и вытекает обратно, но, кажется, не касается его. Ему присуща дикая чистота, которой я мог бы позавидовать, не будь я джедаем и не иди я за светом.

Черный является частью любого цвета.

Он не создает. тьму, он лишь использует ее. Его внутренняя тьма - это отражение тьмы его мира. И она в свою очередь делает мир вокруг него темным. Внешняя и внутренняя тьма создают друг друга так, словно внешний и внутренний свет; в этом заключено единство Силы.

Депо, вероятно, сказала бы, что не он начал эту войну. Он лишь пытается победить в ней.

И вот оно: мои инстинкты джедая сами нащупали связь вне границ моего сознания. Вэстор. Джунгли. Акк-псы и люди, вошедшие в стаю Вэстора. Депа. Тьма настолько плотная, что казалось, будто ты ослеп. Слова Ника: «Джунгли не обещают. Они существуют… Не потому, что джунгли убьют тебя. Просто потому, что все здесь такое, какое есть».

И сама война.

Лишь позже, когда я проведу целый день в поездке у хау-ды на спине ее огромного анккокса, когда я буду волей-неволей наклоняться к тонким занавескам, чтобы услышать ее полушепот, я пойму, куда вели меня мои инстинкты.

Периодически ее голос становится сильным и четким, а ее аргументы - очень здравыми. Если в эти моменты закрыть глаза, начать игнорировать покачивание изза походки анккокса, жала насекомых и насыщенный запах гниющей флоры джунглей, я могу представить себе, как мы беседуем с ней за парой чашек чая из рика в моей комнате для медитации в Храме джедаев.

В такие моменты она говорит страшно убедительно.

– Ты по-прежнему мыслишь категориями законника, - сказала она мне однажды. - Это твоя основная ошибка. Ты по-прежнему мыслишь категориями соблюдения закона. Исполнения правил. Ты был великолепным офицером мира, Мейс, но генерал из тебя ужасный. Именно поэтому мы потеряли столько людей на Джеонозисе: мы прибыли в качестве законников. Пытались спасти заложников без лишних смертей. Пытались сохранить мир. А сепаратисты знали, что мы уже воюем. Поэтому из нас выжили немногие…

– А если бы я сражался, как генерал, как бы мне следовало поступить? - спросил я ее. - Позволить умереть Оби-Вану и Анакину?

– Генерал, - пробормотала она из тени своих занавесок, - скинул бы барадийную бомбу на арену.

– Депо, неужели ты это всерьез? - начал я, но она уже не слушала меня.

– Выиграть войну, - продолжила она свою речь. - Выиграть ценой жизни двух джедаев, одного сенатора и нескольких тысяч наших врагов.

– Ценой всего того, что делает джедаев джедаями.

– Вместо этого сотня с лишним джедаев погибла и Галактика погрузилась в войну. Миллионы умрут, миллионы станут такими, как этот мальчик, которого убил Кар: сломленными, озлобленными, лютыми. Возьми миллион трупов и объясни им, что твоя этика важнее их жизней…

На это мне нечего ответить. Доже сейчас.

Но Иода говорит: «Есть вопросы, но которые мы никогда не сможем получить ответов, мы сможем лишь быть ответами».

И я обязан постараться, ибо теперь я знаю, что значит быть хранителем мира в Галактике Войны.

Знаю.

Ничего не значит.

Мира не существует. То, что, как мы думали, было Великим Миром Республики, было лишь сном, от которого наша Галактика очнулась. Сомневаюсь, что мы когданибудь вновь погрузимся в подобный сон.

В Галактике Войны никто не спит настолько крепко.

Это понимание пришло позже. А в тот момент я сидел в седле траводава и смотрел вниз на Кара Вэстора, назад - на пленников и вперед - на все еще невидимого анккокса Депы. И у меня было лишь поверхностное представление, общая идея, куча необдуманных чувств и неразобранных идей.

Инстинкт.

Но мои инстинкты, похоже, каким-то образом снова заработали… И поэтому я решил послать Вэстора вперед одного. Ибо я тысячу раз спрашивал Депу, когда она была моим па-даваном: в чем заключается истинный урок? В том, что преподает учитель, или в том, что выучивает ученик?

В нескольких шагах позади от бредущих по джунглям пленников балаваев Мейс Винду проткнул руку мимо носа траводава и схватил поводья одной рукой:

– Мы достаточно далеко уехали. Оставь меня здесь. Вэстор остановился и оглянулся назад через массивное плечо.

– Депа ждет.

– Она ждала недели. Подождет еще несколько часов, - впервые со времен битвы на перевале Мейс чувствовал спокойствие. Уверенность. Стоял на твердой почве. - Идите без меня. Я встречусь с ней тогда, когда сам сочту нужным.

– Она вызвала тебя. Ее волю не исполнить нельзя, - Вэстор развернулся и потянул за поводья, но они были зажаты в кулаке Мейса, будто намертво привязаны к скале.

В глазах Вэстора мелькнул намек на опасность: молния от бури за горизонтом.

– Ты пожалеешь об этом.

– Я мастер-джедай и старший член Совета джеда-ев, - терпеливо ответил Мейс. - Я генерал Великой армии Республики. Меня не вызывают. Если она захочет встретиться со мной, она сможет найти меня у дороги паровых краулеров на закате.

Молния в глазах лор пилека приблизилась.

– Я сказал, что доставлю тебя.

Мейс ответил точно таким же взглядом.

– Забавно: почти то же самое говорил Ник. И ему тоже с этим не повезло.

– Приказы, мне отданные…

– Являются твоей проблемой, - Мейс отпустил поводья и развел руки в стороны. Он сидел абсолютно неподвижно, абсолютно расслабленно, за исключением мощного тока Силы, что мелькал, словно статическое электричество, меж рукоятями двух световых мечей и его пустыми ладонями. - Если, конечно, ты не решишь сделать это нашей общей проблемой. Ты можешь сделать это прямо сейчас, если пожелаешь.

Вэстор так же отпустил поводья. Он отступил на шаг от траводава и развернулся лицом к лицу с мастером-джедаем. Кар расправил огромные плечи, и мускулы зашевелились под кожей его мощной груди. Воздух вокруг него дрожал, словно мираж: в Силе гнев бился о Мейса, словно горячий ветер:

– Ты пойдешь со мной. - Нет.

Темная мощь ударила по воле Мейса:

– Ты пойдешь со мной.

Медленно, неохотно Мейс выскользнул из седла и спрыгнул на землю. Он сделал два шага в сторону Вэстора И остановился.

– Мне более не нравится твоя компания, - сказал джедай-мастер. - Ступай. Не возвращайся ко мне без Депы, - глаза Вэстора расширились. Его губы безмолвно шевелились. - А нам с тобой более не следует оставаться вдвоем наедине. Может произойти драка.

Сухожилия вздулись на шее Вэстора, голова его наклонилась, а губы обнажили острые зубы.

– Я не хочу драться с тобой, дошало, - несмотря на ярость, клубящуюся вокруг него в Силе, голос его был мягок. - Депа разозлится, если ты умрешь.

– Тогда тебе, вероятно, лучше отправляться, - резонно заметил Мейс - Ты ведь не хочешь, чтобы Депа разозлилась, не так ли?

Без сомнений, Вэстор этого не хотел: его рык превратился в разочарованное ворчание::

– И что мне ей сказать? Что ты будешь здесь делать?

– Ничего такого, о чем я считаю нужным оповещать тебя, - Мейс повернулся к траводаву и вновь взялся за поводья. - Все вопросы Депа сможет задать сама.

Мейс делал вид, что проверяет подпругу седла траво-дава, а сам тем временем сосредоточил все свое внимание на обжигающем взгляде Вэстора. Винду был расслаблен и прекрасно держал равновесие, чтобы ловко отпрыгнуть, если лор пилек бросится в атаку со спины.

Но он услышал ворчание, затем - рык и несколько коротких отрывистых возгласов: Вэстор что-то сказал одному из акк-стражей, что наблюдали за пленными. Взглянув напоследок на Мейса (и этот взгляд был более жгучим, чем ожог от линзы, сфокусировавшей солнце на кожу), Вэстор резко развернулся и нырнул в джунгли, продолжив свое движение.

Мейс смотрел, как он уходит, с легким удовлетворением на лице: «Как же много всего требуется для того, чтобы стать здесь желанным гостем».

Акк-страж, с которым говорил Вэстор, сурово посмотрел на Мейса, и три аккпса эхом подтвердили свое ттрисутствие поблизости. Мейс проигнорировал их всех, к несколько секунд спустя акк-страж отправился искать своего напарника и других акков, Мейс поймал взгляд Ника Росту и поманил его к себе. Ник передал поводья траводава с детьми одному из балаваев и направился в сторону мастера-джедая, все еще поглядывая на уходящего акк-стража.

– Бли-ин! От этих ребят у меня мурашки по коже. Кажется, здесь была небольшая разборка, мастер Вин-ду? И что тебе сказал наш здоровяк?

– На, подержи, - Мейс передал поводья траводава Нику. - Что ты слышал?

– Кое-что из того, что ты говорил. А у тебя кишка не тонка, - Ник вытянулся, чтобы почесать шею траводава. - Но речь Вэстора.. Может, ты не заметил? Его можно понять, только когда он говорит непосредственно с тобой.

Когда он говорит с кем-то еще, он словно рычит, или свистит, или издает звуки каких-то животных.

– Да. Я заметил нечто подобное, - медленно проговорил Мейс, кивая. - Но я думал, дело во мне. Там, в аванпосте… все перепуталось.

– Вот-вот, его речь - словно разговор с самим собой, понимаешь? В моей голове он говорит, словно оборванец из Пилек-Боу. Так что же он сказал тебе?

– Он пытался, - сухо сказал Мейс, - впечатлить меня своим чувством долга.

– Ну? И что теперь? Ты ведь избавился от самого опасного человека Корунайского высокогорья не ради того, чтобы просто поболтать с президентом компании «Джунглевые Няньки Росту». У тебя есть какой-то план.

Мейс кивнул.

– У нас есть план. Залезай в седло. Ты поведешь этих пленников к дороге краулеров, чтобы ополчение нашло их и забрало с собой.

Челюсть Ника отвисла.

– Мы… я? С какой стати я буду делать что-то подобное?

– С той, что я дал слово мастера-джедая, что если они сдадутся, то я не дам причинить им вред. Лжецом я становиться не собираюсь.

– А какое отношение твое слово имеет ко мне?

– Никакого, - ответил Мейс. - Я уверен, тебе безумно нравится думать о том, как Кила будет разорвана лозной кошкой. Когда ты думаешь о Пелл, ты видишь, как она умирает от голода в хватолозе или как ее глаза выковыривают якуны?

Нику, похоже, стало нехорошо:

– Эй, потише с этим таскерским дерьмом, ладно?

– Как ты думаешь, мальчиков затопчут таскеры или их разрубят на части медные лозы? Может им повезет, и они упадут в яму смерти. По крайней мере, разъедание легких едким дымом и собственные слезы, напоминающие кислоту, не так суровы.

Молодой корун отвернулся.

– Ты вообще представляешь, что Кар и Депа сделают со мной?

– Ты знаешь эти места. Если я поведу их сам, мы все потеряемся в джунглях. Залезай в седло. Немедленно.

Ник фыркнул:

– Бли-ин, а мы по-прежнему раздаем приказы направо и налево, да? А что, если я не хочу? Что, если мне действительно нравится думать о том, что ты описал? Что, если я хочу, чтобы это люди умерли? Что тогда?

Мейс замер. Он уставился на джунгли, и глаза его были полны тьмы.

– Тогда я буду бить тебя до тех пор, пока ты не потеряешь сознание, - тихо ответил он. - А затем попрошу кого-то еще.

Он посмотрел на Ника, Ник сглотнул.

– Повторять не буду, - сказал Мейс. Ник залез в седло - Кар Вэстор, - произнес мастер-джедай, опять глядя в джунгли в направлении исчезнувшего лор пилека, - не самый опасный человек Корунайского высокогорья.

Ник покачал головой.

– Ты говоришь так потому, что по-настоящему не знаешь его.

– Я говорю так, - ответил Мейс Винду, - потому, что он не знает меня.

Дата добавления: 2015-07-14