ВНИЗ ПО СПИРАЛИ

Сквозь искривленный транспаристил Харуун-Кэл внизу казался одной сплошной стеной облаков, подпираемой горами. Создавалось ощущение, что до нее можно дотронуться. Шаттл медленно спускался вниз по спирали к поверхности: вскоре он действительно дотронется до нее.

Во внутрисистемном шаттле было всего двадцать сидений, и все равно он был на три четверти пуст. Компания, организовавшая этот перелет, выкупила шаттл у какой-то туристической конторы: пассажирский отсек, сделанный из транспаристила, был весь покрыт мелкими шрамами от микрочастиц снаружи и полностью пуст внутри, за исключением двух рядов сидений без ручек.

Кроме Мейса Винду в отсеке людей не было. Его спутниками были два кубаза, которые восторженно высвистывали что-то о кулинарных качествах жуков-щипачей и жужжащих червей, и плохо сочетающаяся друг с другом парочка, судя по всему, странствующих комедийных актеров - китонака и пхо-пх'эниана. Их пьяное подшучивание друг над другом пробудило в Мей се желание немедленно достать гденибудь затычки для ушей. Или оказаться в вакууме. Или просто оглохнуть. Должно быть, этим парням сильно не везло в жизни, раз они летели на туристическом шаттле в Пи-лек-Боу: столица Харуун-Кэла - место, где праздное шатание убивает. Пассажирские лайнеры в сторону Петли Джеварно останавливались здесь лишь потому, что им в любом случае надо было выходить в реальное пространство для того, чтобы пересечь систему.

Мейс сидел настолько далеко от остальных пассажиров, насколько это вообще позволяло ограниченное пространство шаттла.

На мастере-джедае была одежда, максимально подходящая его прикрытию: потертая куртка из кожи ко-реллианской песчаной пантеры, свободная футболка, которая когда-то, наверное, была белой, и обтягивающие черные штаны с уже не новыми серыми заплатками. На его ботинках еще можно было заметить следы легкой полировки, да и то лишь над лодыжкой: все остальное было стерто фактически до замши. Единственной ухоженной частью его одеяния была мягкая кобура на правом бедре и поблескивающий «Мерр-Сонн Пауэр 5» в ней. Его меч был замаскирован под световой стержень устаревшей модели и лежал в дорожной сумке, валявшейся под сиденьем.

Карманный компьютер на коленях тоже был не тем, чем казался: хотя он попрежнему мог выполнять свои функции в достаточной мере для того, чтобы содержать в себе зашифрованный журнал Мейса, основная часть его была отведена под миниатюрный субкосмический передатчик, настроенный на частоту, которую постоянно прослушивал крейсер среднего класса «Хэллик», находившийся в системе Винтран.

В поле зрения появилось Корунайское высокогорье: огромное плато всех оттенков зеленого, окруженное бездонными водоворотами облаков и расчерченное пересекающимися горными грядами. Некоторые особо высокие пики были увенчаны белыми шапками, основная масса более низких гор лишь слегка возвышалась над океаном из газа и дыма. Восточная часть высокогорья уже перешла за линию терминатора. Когда шаттл пролетал в тени планеты, темно-красные и оранжевые вспышки мерцали внизу, словно глаза хищника, выжидающего за границей освещенного костром пространства: такими сверху виделись разверстые жерла множества действующих вулканов высокогорья.

Это было прекрасно. Но Мейс не обратил на это внимания.

Он держал микрофон фальшивого карманного компьютера и очень, очень тихо говорил.

Из личных дневников Мейса Винду (первая запись на Харуун-Кэле)

Депа там, внизу. Прямо сейчас.

Мне не следует думать об этом. Мне не следует думать о ней. Пока не следует. Но… она там, внизу. Она там, внизу, уже несколько месяцев.

Я не могу даже представить себе, что случилось с ней. Я не хочу представлять..

Достаточно скоро я буду это знать.

Сконцентрироваться. Я должен сконцентрироваться. Сконцентрироваться на том, что, как я знаю, верно, пока ил не уляжется и вода не станет вновь чистой…

Один из уроков Йоды. Но иногда нет сил ждать.

А иногда вода не становится чистой.

Я могу сконцентрироваться на том, что я знаю о Харуун-Кэле. Я многое знаю.

Вот часть моих знаний:

Харуун-Кэл (Аль'хар I) - единственная планета системы Аль'хар. «Харуун-Кэл» - имя, данное планете аборигенами, корунаями (горными племенами). На общий оно переводится как «над облаками». Из космоса мир кажется состоящим полностью из океана-со всего несколькими зелеными островами, поднимающимися из разноцветного моря. Но это иллюзия. Моря, в которых находятся эти острова, состоят не из жидкости, а из ядовитых газов тяжелее воздуха, постоянно выделяемых бесчисленными действующими вулканами. Лишь на вершинах гор и на высоко расположенных высокогорьях могут выживать существа, дышащие кислородом. Таких мест не очень много: если высокогорье находится. не слишком высоко над уровнем газового океана, оно легко может стать жертвой непредсказуемых харуун-кэлских ветров, особенно во время короткой харуун-кэлской зимы, когда дует такиз боу'кэл, «Ветер Снизу». Эти ветра могут взметнуть части газового океана на высоту достаточную для того, чтобы вычистить слишком низко расположенные участки земли от любой жизни буквально за несколько часов. Столица планеты, Пилек-Боу, расположена на единственном обитаемом участке земли, Корунайском высокогорье, и является самым большим постоянным поселением на этой покрытой джунглями планете. Аборигены живут полукочевыми племенами, называемыми гхошами, и избегают поселений, в которых живут разнообразные пришельцы. Корунаи не различают пришельцев и пренебрежительно объединяют их всех в группу, которую называют «балаваи» («народ снизу»). История неорганизованных местных конфликтов простирается далеко в прошлое…

Нет.

Не помогает.

Я не могу вместить свое знание Харуун-Кэла в слова, больше подходящие для путеводителя. Слишком большой частью знания являются цвет вспышек на солнце и запах ветра с Дедушкиного уступа, шелковистое течение шерсти травода-ва сквозь пальцы и горячее яростное острие Силового прикосновения акк-пса.

Я родился на Харуун-Кэле. Глубоко в горах.

Я чистокровный корун.

Сотни поколений моих предков дышали этим воздухом и пили эту воду, ели то, что приносила эта почва, и уходили в нее, умирая. Я возвращался сюда лишь раз, тридцать пять стандартных лет назад, но я несу этот мир в себе. Его суть. Силу его бурь. Хаос его джунглей. Гром его гор.

И все же это не мой дом. Мой дом - Корускант. Мой дом - Храм джедаев.

Я ничего не помню о своем детстве среди корунаев: моим первым воспоминанием было добрая улыбка Йоды и его огромные нежные глаза где-то надо мной. Эта картинка до сих пор очень ярка. Не знаю, сколько мне было тогда лет, но я уверен, что ходить я еще не умел. Возможно, я был слишком мал даже для того, чтобы стоять. В воспоминаниях я вижу, как моя пухлая детская ручка дергает маленькие белые волосы над ушами Йоды.

Я помню свои вопли (писк раненой светящейся летучей мыши, как это предпочитает описывать Йода), когда какая-то игрушка, вроде бы погремушка, висела в воздухе чуть-чуть дольше, чем я мог достать. Я помню, как бесконечные причитания, крики, вой и слезы не сдвигали эту погремушку ни на миллиметр ближе к моему маленькому кулаку. И я помню момент, когда я впервые смог дотянуться до игрушки, не используя рук: как я почувствовал ее висящей там и как почувствовал разум Йоды, поддерживающий ее… и шепот Силы начал наполнять мои уши.

Мой следующий урок: Иода пришел, чтобы забрать игрушку, и я с инстинктивным себялюбием ребенка отказался отпускать ее, удерживая ее обеими руками и всем, чего мог добиться от Силы. Погремушка разломилась на две части - трагедия для моего детского разума, схожая по масштабам с концом света. Так Иода объяснил мне закон джедаев о том, что у джедая не должно быть привязанностей: если слишком сильно держать то, что мы любим, мы можем уничтожить это.

И заодно свои сердца.

Это урок, о котором я не хочу думать сейчас.

Но ничего не могу с собой поделать. Сейчас.

Пока я здесь, наверху, а Депа - там, внизу.

Депа Биллаба вошла в мою жизнь случайно: одно из тех удачных совпадений, что иногда дарит нам Галактика. Я нашел ее после того, как убил пиратов, расправившихся с ее родителями; эти пираты похитили их любимую дочь. Я так и не узнал, что они собирались сделать ей. Или с ней. Я не желаю об этом думать.

Это одно из преимуществ джедайского умения управлять своим разумом: я могу заставить себя не воображать подобные вещи.

Она выросла в Храме. Затем была моим падаваном. Самую большую гордость в своей жизни я испытывал, когда предлагал Совету джедаев поприветствовать своего нового члена.

Она один из самых молодых джедаев, выбранных в Совет. В день ее назначения Иода выразил предположение, что именно мое обучение вознесло ее так высоко, несмотря на столь незначительный возраст.

Мне кажется, что он сказал это, скорее, из вежливости: она добилась всего столь рано лишь потому, что она это она. Мое обучение значило не так много. Я никогда не встречал никого подобного ей.

Депа для меня больше чем ученица. Она одна из опасных привязанностей. Она заменяет мне дочь, которой у меня никогда не будет.

Даже самая крепкая джедайская самодисциплина не способна убедить человеческое сердце молчать.

Я слышу ее голос снова и снова: «… тебе не следовало посылать меня сюда. А мне не следовало приезжать…»

Я никак не могу заставить себя не пытаться дотянуться до нее через Силу, хотя знаю, что это бесполезно. Вскоре после того как Куай-Гон Джинн и Оби-Ван Кеноби сообщили совету о возрождении ситхов, таинственная завеса тьмы упала на Силу. Вблизи (и в пространстве, и во времени} Сила по-прежнему остается тем, чем была: она помощник и союзник, мои невидимые глаза и руки. Но когда я пытаюсь сквозь Силу увидеть Депу, я нахожу лишь тени, неуверенные и пугающие. Кристальная чистота Силы стала непроницаемым туманом угрозы.

Снова: «… но что сделано, не изменить…»

Я могу трясти и трясти своей головой до тех пор, пока мой мозг не разобьется о стенки черепа, но, похоже, все равно не смогу избавиться от этих слов. Я должен очистить свой разум: Пилек-Боу по-прежнему является территорией сепаратистов, и мне нужно быть начеку. Я должен перестать думать о ней.

Вместо этого, я должен подумать о войне Война застала Республику врасплох. После тысячи лет мира никто, особенно среди джедоев, не мог по-настоящему поверить, что грядет гражданская война. А как иначе? Даже Иода не мог вспомнить предыдущую глобальную войну. Мирная жизнь стала не просто традицией. Она стала краеугольным камнем самой цивилизации.

В этом была огромное преимущество Конфедерации: сепаратисты не просто ждали войны, они рассчитывали на нее.

К тому моменту как угольки Войны клонов вспыхнули пламенем Джеонозиса, их корабли уже начали передвижение. В последующие недели, пока джедаи залечивали раны и оплакивали погибших, пока Сенат по крохам собирал флот, хоть какой-то флот, для противостояния Конфедерации независимых систем, пока Верховный канцлер Палпатин молил, торговался, а иногда даже угрожал сомневающимся сенаторам, дабы они остались верны Республике и поддержали ее армию клонов своими кредитками и ресурсами, сепаратисты пронеслись по Галактике, наполняя гиперпространственные магистрали своими силами. Основные подходы к пространству сепаратистов наводняли космические дроиды-истребители, поддерживаемые новыми тяжелыми кораблями, джеоназианскими дредноутами, только-только сошедшими с секретных верфей.

С точки зрения стратегии это был шедевр. Любая попытка прорыва к центральным мирам Конфедерации было бы подавлена и задержана на время достаточное, чтобы резервные войско сепаратистов успели подойти. Попытка организовать атаку достаточно мощную для того, чтобы пробиться сквозь защитный барьер из дроидов, оставляла незащищенной перед мощью сепаратистов сотни и тысячи миров. За своей завесой из истребителей они могли как угодно группировать свои войска, молниесно откусывая у Республики один кусок за другим.

Еще до того как Республика была готова сражаться, мы проиграли.

Йода - главный стратег Совета джедаев. Столь долгая жизнь располагает к тому, чтобы научиться видеть картину в целом и представлять себе будущее развитие событий. Он разработал ношу нынешнюю стратегию несильных атак по нескольким фронтам сразу. Наши цели: вымотать сепаратистов, истощить их ресурсы, заставить их рассеять свои силы и не дать им собраться воедино для мощного удара. Таким образом, мы надеемся выиграть время для того, чтобы огромная производственная база Республики успела перестроиться под производство кораблей, оружия и прочего военного оборудования.

И время на то, чтобы натренировать войска. Клоны-штурмовики Камино не просто наши лучшие солдаты, они чуть ли не единственные наши солдаты. Мы собирались использовать их для обучения добровольцев из гражданских и полицейских сил, но сепаратисты умудряются не оставлять без дела все 1,2 миллиона штурмовиков, заставляя их носиться из системы в систему, с планеты на планету для того, чтобы отбить бесконечные атаки всего разнообразия боевых дроидов ТехноСоюза, подкрепленного финансовой поддержкой Торговой Федерации.

Так как все наши клоны нужны нам для защиты республиканских систем, нам пришлось найти способ проводить атаки без их участия.

Сепаратисты плохо относятся к идеям разделения и разобщения, особенно в ключевых звездных системах. А в любом обществе есть кто-то, кто с удовольствием направил бы оружие против властей. Джедаи тайно внедрились на тысячи планет с одной и той же миссией: организовать сопротивление лоялистов, обучить их саботажу и партизанской войне и вообще сделать все возможное для дестабилизации правительств сепаратистов.

Поэтому Депа Биллаба отправилась на Харуун-Кэл.

Я послал ее сюда.

Система Аль'хар, чьей единственной планетой является Харуун-Кэл, находится на пересечении нескольких гиперпространственных магистралей: она является центром колеса под названием Петля Джеварно, чьи спицы соединяют между собой сепаратистские системы Киллису, Джатрэнд, Ло-поси с системой Джеварно, в которой находятся Опари, Вин-тран и Ч'мансс - все под влиянием лоялистов. Из-за того как расположены звезды в этом районе и из-за чувствительности современных гипердвигателей к гравитационным полям, все корабли, летящие из одной из вышеперечисленных систем в другую, могут сократить свое путешествие на несколько дней, пройдя через Аль'хар, несмотря на то что требуется один день, чтобы пересечь эту систему в реальном пространстве.

Ни у одной из местных систем нет особой стратегической ценности, но Республика и так лишилась слишком многого, чтобы позволить себе очередные потери. Контроль над Аль'-харом ведет к контролю над всем регионом. Было решено, что Харуун-Кэл стоит внимания Совета, и не только по военным причинам.

В архивах Храма есть отчеты джедаев-антропологов, которые изучали племена корунаев. Эти исследователи разработали теорию о том, что когда-то давно, возможно тысячи лет назад, в разгар Войн ситхов, некоему кораблю джедаев пришлось приземлиться здесь, и в результате для истории он затерялся, подобно многим другим в то сложное время. В джунглях водится несколько различных типов грибков, которые разъедают металлы и силикаты - корабль, который не взлетел сразу же, не сможет взлететь никогда, и его устройства связи будет очень не просто починить. Антропологи считают, что предками корунаев были те самые джедаи.

Это их лучшее объяснение для забавного генетического факта: все корунаи чувствуют Силу.

Истинное объяснение может быть значительно проще: мы обязаны ее чувствовать. Те, кто не могут пользоваться Силой, долго здесь не проживут. Люди не способны выжить в этих джунглях. Корунаи выживают, следуя за своими стадами тра-водавов. Траводавы - огромные твари на шести лапах, пробивающиеся сквозь джунгли с помощью своих передних лап и мощных челюстей. Причина, по которой их так назвали, становится понятной, если хоть раз увидеть, какие травяные поляны они оставляют в местах своих лежбищ. На таких полянах и выживают корунаи. Траводавы защищают корунаев от джунглей, а корунаи в ответ с помощью акк-псов, своих спутников, связанных с ними Силой, защищают траводавов.

Когда джедаи-антропологи собирались уезжать, они попросили у старейшин гхоша Винду разрешения забрать одного ребенка на обучение джедайским техникам, поставив, таким образом, таланты корунаев в Силе на службу миру в Галактике.

Этим ребенком стал я.

Я был младенцем, сиротой, которого назвали именем гхоша, потому что моих родителей джунгли забрали еще до дня моего наречения. Мне было шесть месяцев. Выбор был сделан за меня.

Я никогда об этом не жалел.

Депа отправилась сюда обучать методам антиправительственной партизанской борьбы как раз корунаев. Официальный государственный аппарат Харуун-Кэла полностью состоит из балаваев: эмигрантов и их потомков, тех, кто финансово заинтересован в торговле корой тисселя. Балавайское правительство из балаваев и для балаваев.

Корунаям в нем нет место.

Правительство и его военная мощь, планетарное ополчение, присоединились к Конфедерации независимых систем в циничной попытке избежать назревавшего расследования Юридического департамента по их отношениям с аборигенами. В обмен на предоставление космопорта в столице под базу для ремонта и дозаправки аль'харского флота космических дроидов-истребителей сепаратисты обеспечивали местное ополчение оружием и закрывали глаза на нелегальную деятельность балаваев на Корунайском высокогорье.

Но с момента прибытия Депы сепаратисты убедились в том, что даже маленькие группировки убежденных партизан могут нанести непоправимый ущерб любым военным операциям.

Особенно если эти партизаны чувствуют Силу.

Это являлось одним из основных аргументов Депы, почему ее следует сюда направить и почему она должна заняться этим лично. Необученные носители Силы могут представлять огромную опасность. В подобных случаях дикие таланты развиваются непредсказуемо. Мастерство Депы в ваападе сделало ее фактически непобедимой в личном поединке, а ее культурная подготовка в элегантных философско-мистических дисциплинах Чолактанских адептов дала почти полную невосприимчивость к любому типу ментального манипулирования, от подкрепленных Силой предложений что-либо сделать до пыток, направленных на промывание мозгов.

Я думаю, она также подсознательно надеялась убедить некоторых корунаев присоединиться к Великой армии Республики. Группа чувствительных к Силе коммандос могла бы немало облегчить жизнь джедаям и выполнять миссии, которые не пережил бы ни один клон-штурмовик.

Я также подозреваю, что она взялась за эту миссию и из неких сентиментальных соображений: думаю, она прибыла сюда потому, что Харуун-Кэл был местом моего рождения.

Хотя этот мир никогда не был мне настоящим домом, я несу его печать и по сей день.

Культура корунаев основана на простых постулатах, которые они называют Четырьмя Столпами: Честь, Долг, Семья, Стадо.

Первым Столпом является Честь, твое обязательство перед самим собой. Действуй из чистых помыслов. Говори правду. Сражайся без страха. Люби без оглядки.

Выше этого - Второй Столп, Долг, твое обязательство перед другими. Выполняй свою работу. Старайся изо всех сил. Подчиняйся старейшинам. Будь частью своего гхоша.

Еще выше находится Третий Столп, Семья. Заботься о родителях. Люби своего супруга. Обучай своих детей. Защищай свою кровь.

И важнее всего - Четвертый Столп, Стадо, ибо от стад троводавов зависит жизнь гхоша. Твоя семья важнее, чем твой долг. Твой долг важнее, чем твоя честь. Но нет ничего важнее твоего стада. Если благополучие стада требует от тебя пожертвовать твоей честью, ты делаешь это. Если требует отбросить долг, ты делаешь это.

Что бы ни потребовалось.

Даже если жертвой станет семья.

Йода однажды заметил, что, несмотря на то что я покинул Харуун-Кэл когда еще был ребенком и вернулся на него лишь раз, когда был молодым, для того чтобы обучиться корунай-ской связи через Силу с великими акками, ему кажется, что Четыре Столпа текут в моих венах вместе с кровью коруна. Он сказал, что Честь и Долг для меня естественны, как дыхание, и что единственная разница, которую принесла моя джедайская подготовка, это то, что джедаи стали для меня Семьей, а Республика - Стадом.

Это лестно. Надеюсь, что это правда, но у меня нет своего мнения в этом вопросе. Мне не интересны мнения, мне интересны факты.

Факт: я нашел уязвимую точку Петли Джеварно.

Еще факт: Дела вызвалась добровольцем для того, чтобы нанести удар по Петле.

Последний факт: она сказала, что «стала тьмой джунглей».

Космопорт Пилек-Боу пах чистотой. Но чистым не был. Типичный порт окраинного мирка: грязный, неорганизованный, наполовину заваленный ржавыми обломками разломанных кораблей.

Мейс спустился по трапу и поправил ремень дорожной сумки. От удушающе влажного и горячего воздуха его бритый череп покрылся испариной. Он перевел взгляд от мусора разных размеров и разбросанных по всей посадочной площадке оберток опустошенных питпакетов на слегка облачное бирюзовое небо.

Над городом возвышалась белая корона Дедушкиного уступа, самой высокой горы Корунайского высокогорья, действующего вулкана с десятками жерл. Мейс помнил вкус снега там, где на горе заканчиваются деревья, прозрачный холодный воздух и ароматные запахи вечнозеленых кустарников чуть ниже вершины.

Он слишком много времени прожил на Корусканте.

Если бы только он мог приехать сюда хоть по какой-нибудь причине.

Хоть по какой-нибудь иной причине.

Бледно-желтое свечение воздуха объяснило, откуда взялся запах чистоты, поле хирургической стерилизации. Он ожидал этого. Космопорт постоянно был накрыт зонтиком энергетических хирургических полей, которые защищали корабли и оборудование от разных местных грибков, питающихся металлами и силикатами. Поле также вычищало бактерии и плесень, которые приносили с собой в космопорт запах, как от засорившегося освежителя.

Пробиотические души космопорта по-прежнему находились в длинном, низком здании из покрытого плесенью дюракрита, но вход в него теперь был расположен за комнатой, сделанной из пластипены, с дверью из листа той же пластипены, криво подвешенной на погнутых петлях. На двери были заметны пятна от кусков ржавчины, падающих с дюрастильной вывески, которую постепенно сгрызал грибок. Вывеска гласила: «ТАМОЖНЯ». Мейс вошел внутрь.

Солнечный свет, проходя сквозь окна, покрытые плесенью, становился зеленым. Система кондиционирования выдувала из отверстий на потолке воздух температуры тела, а запах настойчиво возвещал, что это место находится за пределами хирургического поля.

Внутри офисов таможни летало столько жужжемух, что два кубаза просто не могли удержаться от того, чтобы постоянно не хихикать и не пихать друг друга локтем. Мейсу не удалось целиком проигнорировать пхо-пх'эниана, пространно объяснявшего скучающему таможеннику, что он только что прилетел с Кашийка и буквально валится с ног, Таможенник, похоже, как и Мейс, счел объяснение абсолютно не выносимым и быстро пропустил комедиантов следом за кубазами, которые уже исчезли внутри здания с душевыми.

Мейс подошел к другому таможеннику, женщине-неймойдианке с узкими глазами розового цвета и сонным выражением, свойственным всем холоднокровным в жару. Она без интереса осмотрела его идентификационное удостоверение:

– Кореллианец, да? Цель визита?

– Дела.

Она устало кашлянула:

– Придумайте ответ получше. Кореллия не друг Конфедерации.

– Что и является причиной моих дел.

– Хм-м… Я должна Вас просканировать. Откройте сумку для проверки.

Мейс подумал о световом стержне устаревшего дизайна, закопанном в сумке. Он был не слишком уверен, что подобная маскировка сможет противостоять проницательному взгляду неймойдианских глаз, способных прекрасно видеть в инфракрасном диапазоне.

– Я предпочел бы обойтись без этого.

– А мне-то что? Открывай, - таможенник уперлась темно-розовым глазом в Мейса. - Эй, отличный загар. Ты бы мог сойти за коруна.

– Мог бы?

– Ты слишком высокий. И они не сбривают волосы. Да и в любом случае, все корунаи - уроды с Силой, не так ли? Они умеют делать разные фокусы и все такое.

– Я тоже умею фокусничать.

– Н-да?

– Точно, - Мейс заложил свои пальцы за пояс. - Я знаю фокус, с помощью которого в твоей руке появится десять кредиток.

Неймойдианка задумчиво посмотрела на него:

– Хороший фокус. С удовольствием его посмотрю.

Мейс протянул руку над столом таможенника, раскрыл ладонь и позволил упасть монетке, которую он достал из небольшого кармана в поясе. Неймойдианка и сама, видимо, знала пару фокусов: она заставила монетку исчезнуть.

– Неплохо, - она выставила пустую ладонь. - Давай посмотрим на этот трюк еще раз.

– Давай посмотрим на то, как мое удостоверение и багаж будут пропущены.

Неймойдианка пожала плечами и завершила необходимые формальности, а Мейс вновь продемонстрировал свой фокус.

– С подобными трюками Вам будет хорошо в Пи-лек-Боу, - сказала она. - Мне доставило удовольствие работать с Вами. Не забудьте взять ваши местные документы. И встретимся, когда будете уезжать. Спросите Пуль.

– До встречи.

В глубине комнаты таможни большое объявление предупреждало всех прибывающих в Пилек-Боу о том, что перед выходом из космопорта следует воспользоваться пробиотическим душем. Подобные души восстанавливали естественную флору кожи, которая гибла внутри хирургического поля. Объявление подкреплялось несколькими жутковатыми голограммами различных грибковых инфекций, ожидающих путешественников, не воспользовавшихся душем. Автомат под объявлением предлагал таблетки стоимостью в полкредтки, восстанавливающие флору внутри. Мейс купил несколько, проглотил одну и направился внутрь душевого здания.

В здании был собственный запах: густой и насыщенный мускусный аромат органики. Души представляли собой простые автоматические распылители, выпускающие наполненный бактериями туман. Они висели, по обе стороны тридцатиметрового прохода. Мейс снял всю одежду и засунул ее в дорожную сумку. Возле прохода шла конвейерная лента, но Мейс предпочел оставить вещи при себе: несколько микробов им бы не повредили.

В конце прохода начались неприятности.

Раздевалка была наполнена ревом реактивных сушилок. Двое кубазов и комедианты, по-прежнему раздетые, неуверенно мялись в углу. Большой уверенный в себе мужчина в выбеленной солнцем форме цвета хаки и в военном берете стоял лицом к ним, скрестив внушительные руки на внушительной груди. Он смотрел на обнаженных путешественников с холодной угрозой, в которой не было видно и капли чего-то личного.

Мужчина поменьше в сходной форме рылся в сумках, сваленных сразу за ногами крупного мужчины. У него была и собственная сумка, в которую он складывал все достаточно ценное. Оба были вооружены оглушающими дубинками, закрепленными с помощью карабинов на поясе, и бластерами в кобурах.

Мейс задумчиво покачал головой. Ситуация была вполне понятной. Если бы он исходил из того, кем он должен был сейчас являться, он бы просто проигнорировал все происходящее. Но прикрытие прикрытием, а он по-прежнему был джедаем.

Здоровяк смерил Мейса взглядом. С головы до пят и обратно. Его взгляд был наполнен чувством превосходства человека одетого и вооруженного над кем-то раздетым и даже не высохшим после душа.

– Еще один. Умный парень: оставил сумку при себе. Второй поднялся и отстегнул оглушающую дубинку.

– Да уж, умный парень. Давай сюда сумку. Проверка. Быстрее.

Мейс не двинулся с места. Пробиотический туман постепенно конденсировался и сбегал ручейками по его обнаженной коже.

– Я могу прочесть ваши мысли, - глухо произнес он. - у вас их всего три, и все они ошибочны.

– Э?

Мейс загнул большой палец:

– Вы считаете, что, раз вы вооружены и ведете себя жестоко, вы можете делать все, что вам заблагорассудится, - Мейс загнул указательный. - Вы считаете, что никто не окажет вам сопротивления, раз он обнажен, - следующий палец. - И вы считаете, что вам удастся заглянуть в мою сумку.

– О, а он шутник, - мужчина поменьше провернул в руке оглушающую дубинку и сделал шаг в сторону Мейса. - Не только умник, но еще и шутник.

Здоровяк начал заходить сбоку.

– Да, настоящий юморист, комедиант просто.

– Комедианты вон там, - Мейс кивнул на обнаженных пхо-пх'эниана и китонака, дрожащих в углу. - Чувствуете разницу?

– Неужели? - здоровяк размял свои здоровенные руки. - А кто же ты в таком случае?

– Я пророк, - Мейс произнес это очень тихо, словно некую тайну. - Я умею предсказывать будущее…

– Ну конечно… - заросшая щетиной челюсть здоровяка чуть опустилась, показывая желтые неровные зубы. - И что ты видишь?

– Тебя, - ответил Мейс. - Окровавленного, Выражение на его лице можно было бы принять за улыбку, если бы в глазах его был хотя бы намек на теплоту. Здоровяк внезапно подрастерял свою уверенность. Это, вероятно, ему можно бы было простить: как и все остальные удачливые хищники, он был заинтересован лишь в жертвах. Но точно не в соперниках.

В конце концов, на чем был построен его рэкет? Любой представитель разумной расы, привыкший носить одежду и пойманный обнаженным, будет чувствовать себя неуверенным и уязвимым Особенно человек.

Любое нормальное существо предпочтет сначала натянуть штаны, а уж потом лезть в драку. Мейс Винду же, напротив, выглядел так, будто он что-то слышал о неуверенности и уязвимости, но никогда не встречался с ними лицом к лицу.

Сто восемьдесят восемь сантиметров мышц и костей. Абсолютно неподвижных. Абсолютно расслабленных. Создавалось впечатление, что пробиотический туман, обвивающий его обнаженное тело, на самом деле был керамической, усиленной углеродными волокнами броней.

– Вы собираетесь что-нибудь делать? - проговорил Мейс. - Я спешу.

Здоровяк быстро огляделся по сторонам и задумчиво произнес:

– Э?…

Мейс почувствовал напряжение Силы где-то в районе своей левой почки и услышал жужжание активированной оглушающей дубинки. Он резко развернулся, схватил обеими руками запястье мужчины поменьше и, отталкивая от себя мерцающий ореол дубинки, направил лицо парня на встречу своему взметнувшемуся вверх колену. Хлюпающий и хрустящий звук столкновения явно свидетельствовал о том, что минимум пара костей сломалась. Здоровяк зарычал и бросился вперед. Мейс отступил в сторону, резко вывернул руку мужчины поменьше, развернув таким образом его оседающее тело, зажал его голову рукой и с размаху впечатал лбом в нос здоровяка.

Нападавшие не удержались на скользком и влажном полу и, потеряв равновесие, грохнулись вниз. Дубинка улетела к одной из стен, разбрызгивая по пути молнии. Мужчина поменьше лежал неподвижно. В глазах здоровяка стояли слезы, он сидел на полу и пытался обеими руками вправить сломанный нос. Кровь струилась сквозь его пальцы.

Мейс встал прямо перед ним:

– Я же говорил.

Здоровяк не выглядел впечатленным. Мейс пожал плечами: правильно говорят, что пророкам все равно никто не верит.

Мейс молча оделся, пока другие путешественники забирали назад свои пожитки. Здоровяк ни разу не попытался им помешать или хотя бы просто подняться. Через некоторое время мужчина поменьше зашевелился, застонал и открыл глаза Когда его глаза смогли достаточно сфокусироваться на все еще одевающемся Мейсе, он выругался и протянул руку к кобуре, пытаясь выхватить бластер.

Мейс посмотрел на него.

Мужчина решил, что бластеру лучше оставаться там, где он был.

– Ты не представляешь, в какие неприятности ты попал, - не слишком разборчиво пробормотал он разбитым в кровь ртом, пытаясь сесть. Он прижал к себе колени и обнял их руками. - Люди, которые устраивают разборки с ополчением в столице, долго не живут…

Здоровяк прервал его оплеухой по затылку:

– Заткнись!

– Ополчением? - только теперь Мейс осознал услышанное. Его лицо помрачнело. Он зафиксировал последнюю застежку на кобуре. - Так вы полицейские.

Пхо-пх'эниан, дурачась, изобразил падение.

– Как думаешь, может им стоит нанять более расторопных копов?

– Ой, я не знаю, Пхотти, - произнес китонак в характерной замедленно расслабленной манере. - Эти, может, и не слишком ловкие, но зато умеют красиво падать.

Оба кубаза проворчали что-то насчет скользких полов, неподходящей обуви и несчастных случаев.

Копы нахмурились.

Мейс присел перед ними на корточки. Правая рука его замерла на рукояти «Пауэр 5».

– Было бы действительно неприятно, если бы у кого-то вышел из строя бластер, - медленно проговорил он. - Поскользнуться, упасть - это, конечно, досадно. Бьет по самолюбию. Но через пару дней вы об этом забудете. А если бы ваши бластеры случайно выстрелили, когда вы падали?.. - он пожал плечами. - Повашему, сколько времени вам понадобится на то, чтобы забыть собственную смерть?

Коп поменьше начал выдавливать из себя какие-то ядовитые слова. Здоровяк вновь прервал его оплеухой.

– Мы все поняли, - прогнусавил он. - Просто уходи. Мейс поднялся.

– Я помню времена, когда этот город был приятным местечком.

Он закинул дорожную сумку на плечо и вышел в яркий тропический день. Прошел под разболтанной, проржавевшей надписью, даже не взглянув на нее.

Надпись гласила «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ПИЛЕК-БОУ».

Лица…

Жестокие лица. Холодные лица. Голодные или пьяные. Наполненные надеждой. Просчитывающие. Отчаявшиеся.

Лица улицы.

Мейс прошел всю дорогу от космопорта до начальника местной Республиканской разведки, не отнимая правой руки от рукояти своего «Мерр-Сонна». Даже поздней ночью улицы обычно были полны народом. У Ха-руун-Кэла нет луны, и улицы освещаются светом таверн и уличных кафе. Фонари, здоровые прямоугольные столбы из дюракрита со встроенными светящимися панелями, стояли по обе стороны улицы через каждые двадцать метров. Круги желтого света, падающие от них, граничили с непроглядной теменью. Войти в один из переулков этой темноты означало исчезнуть навсегда из этого мира.

Начальником местной Разведки была объемная розовощекая женщина возраста Мейса. Она заправляла «Зеленой Мойкой высокогорья», процветающей прачечной и общественной станцией кондиционирования в северной части столицы. Она не умолкала. Мейс не слушал.

Сила указывала ему на опасность, буквально бурлящую вокруг: начиная от колесных наземных аппаратов, громыхающих с огромной скоростью по запруженным людьми улицам, и заканчивая россыпью палочек смерти в руках очередного подростка. Люди в форме ополчения прогуливались там и здесь с важным видом или просто напыщенно стояли, буквально излучая фальшивую опасность, характерную для вооруженных непрофессионалов. Кобуры расстегнуты. Бластерные винтовки упираются в бедра. Мейс увидел массу оружия, увидел, как людей избивали, увидел массу запугивающих и угрожающих взглядов и жестокие игры уличных банд. Он не увидел желания сохранить мир. Когда всего в нескольких кварталах кто-то выпустил очередь из бластера, никто даже не оглянулся.

Но почти все оглядывались на Мейса.

Липа ополченцев, людей или сходных рас. Лица, смотрящие на Мейса, видящие лишь коруна в одежде пришельца. Их глаза становились холодными. Отрешенными. Оценивающими. Ненавидящие глаза у всех выглядят одинаково.

Мейс был начеку, собран. Он постоянно проецировал вокруг себя мощную ауру «не-стоит-ко-мне-лезть».

Он бы чувствовал себя спокойнее в джунглях,

Лица улицы. Распухшие от выпивки физиономии пропащих попрошаек, молящих о милостыне. Вуки, поседевший от носа до груди, устало тянущий упряжь с привязанным к ней двухколесным такси, отгоняющий уличных детей одной рукой, держащийся за поясной кошелек другой. Лица исследователей джунглей: на щеках - шрамы от грибка, на боку - оружие. Молодые лица: дети, младше Депы в день, когда она стала падава-ном, предлагающие всякие безделушки Мейсу со «специальной скидкой» лишь потому, что он им «сразу понравился».

И многие лица - лица корунаев.

Из личных дневников Мейса Винду

Ну да. Приезжайте в город. Жить в городе легко. Никаких лозных кошек. Никаких клещей-буравчиков. Никаких медных лоз или ям смерти. Не нужно пасти траводавов, не нужно таскать на себе воду, не нужно ухаживать за акк-щенками. Куча денег в городе. Всего лишь нужно что-то продать, что-то стерпеть. Но на самом деле вы продаете свою молодость. Свою надежду. Свое будущее.

Тем, кто с симпатией относится к сепаратистам, следует провести несколько дней в Пилек-Боу. Понять, за что на самом деле сражается Конфедерация.

Хорошо, что джедаи не позволяют ненависти брать над собой верх.

***

Начальница местного представительства внезапно начала говорить о Разведке. Ее звали Флоремиррла Тенк, но: «Зови меня Флор, дорогуша. Все так меня зовут». Мейс, наконец, прислушался к ее болтовне.

– Ну ведь всем хотя бы изредка нужен душ. Почему бы не постирать заодно и свою одежду? Поэтому все приходят ко мне. У меня бывают и иджи, и корносы, все заходят. Ко мне заходят и ополченцы, и сеповские офицеры… Ну-у, они заходили, пока их не отозвали. Ко мне все приходят. У меня есть бассейн. У меня шесть разных саун. У меня частные души. У меня есть вода, алкоголь, проби, соники - все что душе угодно. Ну и пара записывающих устройств за счет фирмы, чтобы собрать на себя всю истинную грязь. Некоторые офицеры ополчения о та-аких вешах говорят, когда остаются одни в парилке. Понимаете, о чем я?

Она была самым болтливым шпионом из тех, что он встречал. Когда она, наконец, замолчала, чтобы перевес-ти дыхание, Мейс так ей и сказал.

– Угу. Смешно, да? А как бы я пережила, по-твоему, подобные игры на протяжении 23 лет? Говори столько, сколько говорю я, и людям будет сложнее заметить, что ты на самом деле не говоришь ничего.

Может быть, она нервничала. Может, она чувствовала опасность, что клубилась на улицах. Некоторые люди считают, что могут удержать опасность на расстоянии, простой уверенностью в том, что они в безопасности.

– У меня тридцать семь работников. Только пять из них в Разведке. Все остальные просто здесь работают. Ха! Я с «Мойки» получаю в два раза больше денег, чем зарабатываю после 23-летней службы. Хотя не то чтобы это было так уж сложно. Ты понимаешь, о чем я. Ты знаешь, чем занимается СР-Семнадцать? Смешно. Просто смешно. Чем нынче занимаются джедаи? Они хоть платят вам? Готова поспорить, недостаточно хорошо. Они любят нести всякую ерунду из разряда: «Само служение - уже честь» - да? Особенно когда вы служите им. Готова поспорить.

Она уже собрала ему команду для путешествия по высокогорью. Шесть человек с тяжелым вооружением и почти новым паровым краулером

– Они немного неотесанные, но они все славные мальчики. Наемники, но из хороших. Годы в джунглях. Двое из них - чистокровные корносы. В хороших отношениях с аборигенами, понимаешь?

Она сказала, что из соображений безопасности отведет его к ребятам сама.

– Чем быстрее ты отправишься в дорогу, тем лучше будет нам обоим Так? Я права? В это время такси бесполезны. Помни о грязи под ногами: она может проесть твои ботинки насквозь. Эй, смотри, куда прешь, урод! Слышал когда-нибудь, что у пешеходов есть право переходить улицу? Да? Ну а твоя мамаша жрет слизь хаттов! - она ковыляла по улице, активно жестикулируя. - Хм-м, а эта твоя джедайка, она ведь в розыске, да? У тебя есть способ увезти ее отсюда?

У Мейса был «Хэллик» в системе Винтран с двадцатью готовыми к бою посадочными транспортами и полком клонов-штурмовиков. Он ответил; «Да».

Где-то в квартале или двух от них вновь послышались очереди из бластеров, приправленные сухими пощелкиваниями, не слишком похожими на звуки попадающих лучей. Флор резко развернулась налево и начала лавировать меж людьми на улице.

– Опа! Сюда\ Ты ведь не хочешь участвовать в этой разборке, да? Может быть, просто очередной голодный бунт, но никогда нельзя быть уверенной. Эти пощелкивания… Или это пулевое оружие, или я даг. Возможно, теракт каких-нибудь партизан из тех, кем управляет твоя лжедайка. Многие корносы носят пулевое оружие, а пули имеют свойство рикошетить. Пулевое оружие. Ненавижу его. Но за ним легко ухаживать. День-два в джунглях и твой бластер больше никогда не будет стрелять. Хочешь хорошее пулевое ружье - держи его в сухости, смазывай, и оно проработает вечность. Партизанам с ружьями почему-то везет. Они, конечно, много тренируются, но пули подчиняются баллистике. Надо рассчитывать траекторию в голове. Ужас. Я в любом случае предпочту бластер.

К бластерному огню добавилась новая нота: глубокое, гортанное «труумтрумтрумтрум». Мейс оглянулся: какой-то бластерный лучемет - Т-21 или, может быть, мерр-сонновская «Молния».

Оружие военных.

– Было бы хорошо, - медленно произнес он, - уйти с улицы.

Пока она заверяла его: «Нет, нет, нет, не волнуйся, эти драки надолго не затягиваются», - он попытался просчитать, сколько ему времени понадобится на то, чтобы достать световой меч из дорожной сумки.

Стрельба усиливалась. К ней начали примешиваться голоса: выкрики и вопли. Ярость и боль. Звуки уже не походили на восстание, скорее, на большую перестрелку. Сразу за углом впереди мелькали обжигающе-белые вспышки. Еще больше бластерных лучей резали воздух где-то позади. Перестрелка разливалась все больше, становясь подобной наводнению. С каждой секундой все ближе. Мейс посмотрел назад: на этой улице он пока видел лишь простых людей и наземный транспорт, но ополченцы уже стали проявлять к событиям интерес, начали проверять оружие, побежали в сторону переулков и перекрестков. Флор из-за спины сказала:

– Видишь? Сам посмотри! На самом деле они же никуда конкретно не целятся. А теперь мы просто проскользнем…

Ее речь прервал булькающий хлопок. Мейс слишком много раз слышал этот звук: пар из-за нагрева высокоэнергетическим лучом разрывает живую плоть. Глубоко вошедший бластерный выстрел. Он обернулся к Флор и увидел, как она, пьяно шатаясь, двигается по кругу, раскрашивая собственной кровью тротуар вокруг. Там, где у нее должна была быть левая рука, теперь болталась обожженная культя размером с кулак. Куда подевалась остальная часть руки, он не увидел.

Она бормотала: «Что? Что?»

Мейс прыгнул в ее сторону, перекатился и, вставая, точно попал плечом ей в бедренную кость. Импульс от столкновения опрокинул ее, заставив повиснуть на нем мешком. Он поднял ее, развернулся и прыгнул обратно за угол. Яркие вспышки лучей бластеров сопровождались невидимым шипением и щелчками сверхзвуковых пуль. Он добежал до угла, который давал пусть слабое, но прикрытие, и прислонил ее к стене в боковом проходе.

– Этого не должно было случиться, - ее жизнь вытекала из обрубка на месте плеча. Даже умирая, она продолжала говорить. Нечеткий шепот:

– Этого не может быть. Просто не может быть. Моя… моя рука…

Сквозь Силу Мейс чувствовал ее разорванную артерию: с помощью Силы он дотянулся до нее и сжал, закрывая. Поток превратился в маленький вязкий ручеек.

– Держись, - он закинул ее ноги на дорожную сумку, чтобы поддержать ток крови к мозгу. - Постарайся успокоиться. Ты сможешь это пережить.

По нермакриту позади него простучали ботинки: в их сторону направлялся отряд ополчения.

– Помощь уже идет, - он наклонился ближе. - Мне нужно знать место встречи и опознавательный пароль для группы.

– Что? О чем ты?

~ - Слушай меня. Постарайся сосредоточиться. Не теряй сознание. Скажи мне, где мне искать мою команду и какой у нас пароль, чтобы мы узнали друг друга.

– - Ты не, ты не понимаешь. Этого не может быть…

– Может. Есть. Соберись. От тебя зависят жизни. Мне нужно место встречи и пароль.

– Но, но ты не понимаешь… Ополчение остановилось позади него:

– Эй ты! Корно! Отойди от женщины!

Мейс оглянулся. Шестеро. Готовы стрелять. Фонарь за их спинами отбрасывал на их лица темные тени. Дула, разогретые плазмой, уставились на него.

– Эта женщина ранена. Тяжело ранена. Без медицинской помощи она умрет.

– Ты не врач, - сказал один из ополченцев… и выстрелил.

Дата добавления: 2015-07-14