Лор пилек

Корунаи бросились вперед, не дожидаясь приземления Вэстора. Они рассеялись меж балаваев и начали широкими резкими движениями вращать щитами-капельками, наклонив их, словно собирались резать краями… И щиты резали.

Их жужжащие края прорезали бластеры с зуболом-ным скрежетом. Плоть они прорезали с хлюпанием И кровь на них превращалась в туман. Красные облака следовали за ним, словно дым. Мейс увидел, как человека разрезало напополам, а щит вышел с другой его стороны по-прежнему блестящим, словно ультрахромное зеркало.

Блестящим, словно вибротопор. Вэстор приземлился в середине поселения и вышел перекатом из падения, не замедляясь ни на секунду. И побежал, мерцая из-за невероятной скорости, к краулеру, на котором лежал Мейс. Бегущий Вэстор внезапно нырнул под краулер и приземлился на спине под днищем меж гусениц.

Броня краулера под руками Мейса задрожала, и к хору ревущих щитов добавился пронзительный металлический визг. Винду с трудом удержался от того, чтобы выругаться как-нибудь в стиле Ника

Вэстор прорезал себе дорогу сквозь днище краулера.

Неужели он украл это темное видение прямо из головы Мейса?

Мейс вскочил на ноги, и световые мечи зажужжали в его руках. Он чувствовал Вэстора сквозь Силу: факел, горящий тьмой. Он уже почти пробился сквозь дно. Оказавшись внутри, он затеряется меж раненых. Сила показала Мейсу, что раненые мужчины и женщины внутри краулера уже отодвинулись от блестящих лезвий, постепенно пробивающихся снизу.

Мейс решил, что настало время представиться лор пилеку.

Он подпрыгнул в воздух, делая сальто высоко над турелью парового краулера, и приземлился на броне средней палубы ровно над Вэстором. Легкий всплеск Силы развернул рукояти мечей так, чтобы они смотрели вниз. Затем Мейс упал на колени, вращаясь так, чтобы мечи описали круг вокруг него.

Не только виброщит способен прорезать броню краулера.

Диск брони (со все еще светящимися от нагрева мечом краями и Мейсом, сидящим посередине) упал вниз, словно турболифт в свободном падении.

Мейс услышал ровно одно ругательство до того, как он на диске из брони придавил Кара Вэстора словно ускоренный двигателями пресс.

Внутреннее помещение краулера было буквально под завязку наполнено ранеными мужчинами и женщинами. У одного из них был тяжелый бластер. Мейс разрезал бластер надвое одним движением меча.

– Никакой стрельбы, - сказал он, и Сила превратила его слова в команду, после которой еще несколько бластеров упало на пол.

Вэстор лежал, придавленный лицом к палубе, немного оглушенный.

Мейс наклонился к его уху:

– Кар Вэстор, меня зовут Мейс Винду. Встаньте. Это приказ.

Всплеск в Силе оказался единственным предупреждением, но для Мейса этого было более чем достаточно. Он сделал сальто назад за четверть секунды до того, как диск из брони взмыл вверх, с оглушающим грохотом ударившись о потолок. Еще до того как он упал обратно, Вэстор поднялся на ноги. Когда же диск начал лететь вниз, ультрахромное пламя лизнуло его, разрезав напополам.

Куски свалились вниз, сквозь дыру, что Вэстор проделал в днище.

Вэстор стоял с противоположной стороны дыры и смотрел на Мейса. В Силе пульсировала тьма, но на лице лор пилека была не ярость, а сосредоточенность, которая не свойственна людям: природная жестокость, схожая с той, что можно разглядеть на морде крайт-дракона, которого застали врасплох над трупом банты.

То, как он стряхнул Мейса, разрезание диска брони - иыказывание превосходства, принятое у хищников.

Он поднял руки с щитами в приветственном жесте и громко сказал что-то на языке, который Мейс не узнал. Это вообще не было похоже на язык: скорее, набор рыков-и криков животных джунглей.

Но когда Вэстор произносил слова, какая-то его способность раскрывала их значение прямо в голове Мейса.

– Мейс Винду, - сказал лор пилек. - Я почтен. Почему ты вмешиваешься в мою охоту?

– Охоты не будет,' - ответил Мейс. - Понятно? Никакой охоты. Никаких больше убийств.

Улыбка Вэстора стала недоверчивой.

– Нет? А что же ты предлагаешь? Сложить оружие? - он сделал приглашающий жест одним из ши-тов. - Ты первый.

Звуки отражаемых бластерных лучей и рев турелей паровых краулеров были прекрасно слышны сквозь дыру в броне.

– Никаких бессмысленных убийств, - поправился Мейс. - Больше массовых убийств не будет.

Вэстор ответил с прямотой, как у животного: четко и просто.

– Массовые убийства необходимы, дошало.

– Мы с тобой не дошалаи, - Мейс скрестил мечи перед собой защитно, буквой X. - Ты мне не брат по клану.

Вэстор пожал плечами:

– Где Беш и Шрам?

– В бункере.

Мейс ответил, не подумав: его разум по-прежнему был занят размышлением над возможностью необходимости массовых убийств.

Вэстор окинул раненых мужчин и женщин в крау-лере высокомерным взглядом:

– Они подождут, дошало. Они не смогут сбежать. Следуй за мной.

Рывком Силы он бросил себя наверх, сквозь дыру, прорезанную Мейсом.

Тот же самый рывок Силы дернул волю Мейса, принуждая его последовать, не раздумывая. Но Винду уже понимал мощь места вокруг и мощь самого Вэстора.

– Тебе придется придумать что-нибудь получше, - пробормотал Мейс.

Он перевел свое внимание на перепуганных балава-ев вокруг. Винду сделал жест рукой, и все упавшие бластеры поднялись с палубы в воздух. Одним взмахом меча Мейс разрезал их всех пополам и сбросил осколки сквозь дыру в полу.

– Послушайте меня. Вы должны сдаться. Это ваша единственная надежда.

– Надежда на что? - грустно сказал один из мужчин с посеревшим лицом, бакта-пластырем на груди и куском спрей-повязки, зажимающим обрубок кисти. - Мы знаем, что с нами будет, если нас схватят.

– Не на этот раз, - сказал Мейс. - Если вы будете сражаться, они убьют вас. Если вы сдадитесь, у меня появится возможность сохранить ваши жизни. И я их сохраню.

– Нам что, просто поверить тебе на слово?

– Я мастер-джедай.

Мужчина сплюнул кровью на палубу:

– Мы знаем, чего это стоит.

– Конечно же, не знаете, - сквозь Силу Мейс почувствовал, как темное пламя лор пилека прорывается с боем в сторону бункера, В какой-то момент Винду был даже благодарен: он бы с удовольствием передал защиту Шрам и Беша в руки Вэстора - но потом он вспомнил о детях. Дети были по-прежнему внутри.

Там, куда направлялся Вэстор. Массовые убийства необходимы.

– Но спорить я не буду, - Мейс встал на краю дыры, что вырезал Вэстор, и посмотрел вверх, на дыру, что вырезал он сам, оценивая позицию. - Сражайтесь и на-верняка умрете. Или сдайтесь с надеждой выжить. Выбирать вам, - сказал он и выпрыгнул в горящую ночь.

Поселение было в огне: удушающий черный дым кружил нам полыхающими озерами топлива из огнеметов. Лучи бластеров летели со всех сторон, их выстрелы создавали аритмичный барабанный ритм для воющего хора корунайских боевых щитов. Вэстор двигался вверх по склону обманными прыжками из стороны в сторону, щиты его мелькали: принимали на себя лучи, резали металл, разрубали плоть.

Мейс прыгнул вперед с крыши краулера, перевернулся в воздухе и, приземлившись, сразу же побежал, Его лезвия стали зелено-фиолетовой пеленой, что отражала огонь в небо.

Группка балаваев стояла на коленях в нескольких метрах слева от траектории движения Мейса. Руки сцеплены на затылках, глаза закрыты от ужаса. Они молили о милосердии запятнанного кровью коруна, на лице которого не было видно ничего человеческого. Ко-рун поднял визжащие щиты над головой и с ревом темного ликования опустил их на беззащитные шеи…

Но до того как удар достиг цели, подошва ботинка ударила его в позвоночник так сильно, что он перевернулся в воздухе и приземлился на голову.

Корун вскочил на ноги, невредимый, но наполненный яростью:

– Меня пнул? Умрешь ты! Умрешь…

И замер, потому что, сдвинувшись еще хоть на сантиметр, он бы воткнулся носом в неподвижное фиолетовое лезвие светового меча, направленного ему в лицо. На другом конце лезвия стоял Мейс Винду.

– Да, умру, - ответил Мейс. - Но не сегодня.

Корун скривился, словно съел что-то горькое:

– Должно быть, джедай Винду ты, - сказал он на корууне. - Предок Депы.

Одно слово причинило Мейсу боль: на корууне «предок» использовался для обозначения «учителя»… или «отца». Или обоих. На заржавевшем от времени корууне он произнес:

– Ты не убивать не-бойцов. Убей не-бойца, и ты умрешь.

Корун хмыкнул:

– Как балавай говоришь ты, - буквально выплюнул он на общем. - Не подчиняюсь твоим я приказам.

Мейс дернул мечом. Корун моргнул. Мейс тоже вернулся к общему:

– Если хочешь жить, поверь тому, что я говорю: то, что случится с ними, случится потом и с тобой.

– Скажи это Кару Вэстору, - фыркнул корун.

– Как раз собираюсь, - до того как корун ответил, Мейс резко развернулся и рванул к двери бункера.

Для Мейса не имели значения те отвлекающие факторы, что для Вэстора превратили линию движения в зигзагообразную молнию: он бросился к остаткам двери так, словно им выстрелили из пушки. И добежал до нее всего на несколько шагов позже здоровенного лор пилека.

И замер.

Замер, несмотря на визг щитов-капелек, от которого по коже бежали мурашки, несмотря на бурлящее рычание

Вэстора, напоминающее покашливание голодной лозной кошки во время охоты. Замер, несмотря на то что его буквально окружал звук, который он никак не мог игнорировать: несмотря на вопли кричащих в ужасе детей.

Пожар в поселении внизу освещал потолок бункера мерцающим цветом крови, отбрасывал огромную тень Мейса, постоянно меняющую очертания, но не свой глубокий черный цвет: тень, что закрыла собой все внутри бункера. Единственным освещением, распугивающим тень, была неестественная смесь зеленого и фиолетового свечений от его световых мечей.

Вэстор стоял внутри. Согнувшийся, словно гандарк, он отвел правую руку для удара. Свисая на волосах, зажатых в левой руке Вэстора, болтая ногами над землей, без остановки всхлипывал о том, что «все вы, вонючие корносы, должны сдохнуть», Террел.

– Вэстор, стой! - Мейс полностью открыл себя для потока Силы и ударил им по воле лор пилека. - Не делай этого, Кар. Опусти мальчика.

Можно было и не пытаться. Ответный рык Вэстора трансформировался в слова в голове Мейса:

– Как только закончу с ним, - щит, прикрепленный к его левой руке, превратился в зеркальный ореол над головой Террела, но другой теперь указывал в сторону Беша и Шрам. - Посмотри туда, и ты поймешь, что за существо я держу.

– Он не существо, - ответил Мейс с рефлекторной уверенностью. - Он мальчик. Его зовут… зовут… - голос Винду сорвался, когда его разум наконец осознал, на что ему указал Вэстор. - Террел…

Беш и Шрам лежали на каменном полу между Вэс-тором, держащим Террела, и съежившимися Килой, Пелл и двумя мальчиками. Одежда погруженных в та-натизиновый сон корунаев непонятно почему казалась мятой, порванной даже, а на уровне их груди она блестела скользкой чернотой. Прежде чем Мейс осознал, что свет от его лезвий крадет цвет этих разводов, прошло не меньше секунды. Он все понял по запаху, достаточно мощному, чтобы пробиться сквозь вонь горящего внизу поселения.

Это был запах крови.

Кто-то порезал, неумело, но с невероятным энтузиазмом двух беспомощных корунаев.

Порезал двух людей, которых Мейс поклялся защитить.

Порезал грустного Беша, который не мог говорить. Который потерял брата буквально вчера.

Порезал яростную Шрам, девушку, которая сделала себя достаточно сильной, чтобы пережить все что угодно. Все, кроме такого.

Они легли на холодный пол бункера и впустили в свои вены лекарство, что погрузило их в фальшивую смерть, поверив, что мастер-джедай присмотрит за ними, не даст фальшивой смерти стать настоящей.

На полу под болтающимися ногами Террела лежал короткий обрубок ножа, покрытый той же самой темной кровью. Лезвие всего в полдециметра с острым прямым срезом на конце…

Нож Террела Тот, что Мейс разрезал напополам на склоне снаружи. -

Ноги Мейса подкосились.

– О, Террел, - сказал он, и лезвия световых мечей исчезли. - Террел, что же ты наделал?

– Не волнуйся, - сказало клокочущее рычание Вэстора, - больше он так не сделает.

Мейс с помощью Силы прыгнул вперед, включая на ходу оба лезвия, прорываясь сквозь темноту к спине Вэ-стора… За одно мгновение он вновь увидел себя спорящим с Ником на дороге, отдающим приказы внутри этого разрушенного бункера, увидел паровой краулер, зависший с детьми на самом краю обрыва, увидел Рэн-кина, вступающего в круг света, вновь встал лицом к лицу с Вэстором в краулере, наполненном ранеными. Он не увидел ничего, что ему следовало сделать иначе, ничего, что он мог сделать иначе и при этом остаться джедаем, чтобы прийти к иной ситуации. Он уже знал, что в этой он опоздал, что он слишком медлителен, слишком стар, слишком устал и надломлен необъяснимыми жестокостями войны в джунглях…

Слишком беспомощен, чтобы спасти жизнь одного-единственного ребенка.

Мейс лишь тщетно прорычал, когда Вэстор нанес удар. Виброщит вошел глубоко в тело Террела. И когда лор пилек вырвал жизнь из мальчика, кровавая лихорадка подсказала Мейсу, что ему следовало сделать иначе.

Ему следовало убить Кара Вэстора.

Он уже не успел спасти Террела, но в бункере оставались еще четыре балавайских ребенка, до которых Вэстор мог добраться одним прыжком.

Все еще в полете Мейс развернул оба меча и ударил ими вперед и вниз, абсолютно серьезно собираясь разрезать Вэстора на кусочки столь малые, что потребуется биосканнер, чтобы понять, что это вообще был человек.

Лор пилек отбросил тело мальчика одним легким движением мощной кисти и развернулся, поднимая навстречу нисходящему удару Мейса отражающие свет мечей щиты. Мейс с помощью Силы направил лезвия: он собирался прорезать щиты, обе руки Вэстора и врубиться ему глубоко в грудь, туда, где мечи смогут выжечь сердце…

Но щиты выстояли и не пропустили лезвия.

Их поющий вой передался ладоням Мейса, его рукам, вызвал дрожь в груди и вибрацию в зубах.

И тогда Мейс пролетел, переворачиваясь, над головой Вэстора. Кила, Пелл и двое мальчишек вздрогнули и прижались друг к другу, не поднимаясь с колен, но пытаясь убраться с пути Винду. Он приземлился и развернулся в сторону лор пилека, скрестив лезвия защитной X.

Вэстор, неподвижно замерев в низкой боевой стойке, смотрел на Мейса, Его глаза блестели, из груди вырвался рык:

– Нам стоило немалых трудов доставить тебя сюда, дошало. Мне теперь тебя убить?

– Я уже говорил тебе, - рык Мейса был похож на рык Вэстора. - Я тебе не дошало,

– Депа будет очень расстроена, увидев твой труп. Отойди.

Все тело Мейса дрожало от жажды нанести удар, жажды нырнуть в ваапад и позволить его темному шторму вести лезвия. Его вены пели кровавой лихорадкой, а черная мигрень молотом стучала в голове. Он испытывал необходимость ударить Вэстора, причинить ему боль. Наказать его.

Но жизнь, прожитая с джедайской дисциплиной, удержала его. Джедаи не мстят. Джедаи не наказывают.

Джедаи защищают.

Мейс сжал зубы и проговорил сквозь них:

– Уходи отсюда, Кар Вэстор. Я не позволю тебе причинить вред этим детям.

Вэстор поднял щиты, что по-прежнему создавали вокруг себя блестящее облако, - световые мечи даже не поцарапали их поверхность. Кровавая лихорадка рвалась из сердца. Цейса наружу. Вэстор начал надвигаться, буквально излучая мощную угрозу, словно голодный ранкор,

– Я вижу в твоих глазах пламя, джедай Мейс Винду: зелень джунглей и фиолетовые штормовые тучи. Я слышу эхо грома крови в твоих ушах, - он свел вместе закругленные концы вибрирующих щитов и извлек ушераздирающий скрип, от которого по спине Мейса побежали мурашки. Затем Кар продемонстрировал боевую ухмылку из зубов, заостренных, как у лозной кошки. - Ты решил отнять мою жизнь.

– Я не позволю тебе навредить этим детям, - повторил Мейс

Вэстор медленно, усмехаясь, потряс головой:

– Мне они не интересны. Я не воюю с детьми. Ответом Мейса был молчаливый тяжелый взгляд, устремленный на тело Террела.

– Он был достаточно взрослым, чтобы убить, - словно пожимая плечами, прорычал Вэстор. - Он был достаточно взрослым, чтобы умереть. То, что он сделал, не было войной, но убийством. Как мне следовало поступить? Оглянись, дошало: ты что, видел в джунглях тюрьму?

– Если бы видел, - процедил Мейс сквозь зубы, - я, бы тебя туда засадил.

– Но вместо этого ты стоишь здесь и истекаешь надеждой и страхом.

– Джедай не боятся, - ответил ему Мейс. - Надежду же я оставил на Корусканте.

– Ты надеешься, что я стану угрожать детям. Ты боишься, что я не стану этого делать. Ты надеешься, что я дам тебе повод убить меня. Ты боишься просто взять и убить.

Мейс молча уставился на Вэстора.

В отражении гудящих щитов Вэстора он увидел себя так, словно взглянул на собственную уязвимую точку.

То, что Вэстор сказал, было правдой.

От начала и до конца.

Его сжигала кровавая лихорадка, боль, требующая убийства лор пилека за то, за что он убил Террела. За то же, за что Вэстор убил его. Поставив себя меж Вэстором и детьми, он не пытался защитить невинные жизни.

Он искал полностью оправданного убийства.

Чисто джедайского убийства.

Словно пригоршня ледяной воды, эта мысль выдернула его из сна: впервые освещенный пламенем бункер выглядел реальным. Вэстор внезапно превратился в простого человека, мужчину, могущественного, конечно, но никак не в воплощение тьмы джунглей. Террел был мальчиком, почти ребенком, но мальчиком, чьи мертвые руки по локоть были покрыты кровью Шрам и Беша,

До сих пор Мейс смотрел на них всех, на весь этот мир глазами джедая: он видел абстрактные паттерны мощи в кружащейся игре света и тени в Силе, прерывистый ритм добра и зла. Его взгляд джедая нашел ему лишь то, что он и так искал.

Не задумываясь об этом, он искал врага. Того, с кем он мог бы сразиться. Того, кто был бы воплощением всей этой войны.

Того, кого он смог бы обвинить за нее.

Того, кого бы он смог убить.

А теперь…

Он смотрел на Вэстора собственными глазами, впервые по-настоящему открытыми.

Вэстор внимательно посмотрел в ответ. Через мгновение лор пилек, выдохнув, расслабился и опустил оружие:

– Ты решил оставить меня в живых' - говорило его ессловесное ворчание, - пока.

– Я прошу прощения, - ответил Мейс.

– За что? - = - Вэстор, видимо, был озадачен. Когда Мейс ничего не ответил, он пожал плечами. - Теперь, когда я могу спокойно показать тебе спину, я уйду - Битва окончена. Я должен разобраться с пленными.

Он повернулся к двери бункера. Мейс проговорил ему в спину:

– Я не позволю тебе убивать пленных. Бэстор остановился и оглянулся через плечо:

– Разве кто-то говорил об убийстве пленных? Один из моих людей? - из-за света от лезвий Мейса его глаза заблестели, как у хищника. - Неважно. Я знаю, кто это был. Оставь его мне.

Не сказав более ни слова, Вэстор нырнул в освещенную пожаром ночь.

Мейс стоял в мерцающей тьме, и свет исходил. лишь от лезвий. Наконец, его ладони сжали активационные пластины, и лезвия исчезли.

Единственным источником света осталось кровавое свечение, отбрасываемое пожарами снаружи на потолок бункера.

Краем глаза Мейс заметил, что Беш и Шрам потеряли от ран не слишком много крови. Из-за танатизина, предположил Мейс.

Тихое всхлипывание сзади напомнило ему о детях. Он развернулся и посмотрел на них сверху вниз. Они сбились в кучку, обнимаясь так сильно, что он не мог понять, где начинается один ребенок и заканчивается другой. Никто из них не посмотрел на него. Сквозь силу он чувствовал их ужас: они боялись встретиться с ним взглядом/

Он хотел сказать им, что им нечего бояться, но это бы была ложь. Он хотел сказать им, что он никому не позволит тронуть их. Но это была бы еще одна ложь: он уже позволил. Никто из них никогда не забудет, как их друга на их глазах убил корун.

Никто из них не забудет, как джедай позволил затем этому коруну уйти.

Ему надо было сказать так много, что он мог лишь молчать. Ему надо было сделать так много, что он мог лишь стоять на месте, держа выключенные мечи.

«Когда любой выбор кажется неправильным, останови свой выбор на сдержанности».

И он стоял, не двигаясь.

– Мастер Винду? - голос показался знакомым, но, казалось, что он доносится откуда-то издалека. Возможно, из глубин памяти. - Мастер Винду!

Он стоял, уставившись в невидимые дали, пока сильные пальцы не схватили его за руку:

– Эй, Мейс!

Он прокашлялся:

– Ник. Чего ты хочешь?

– Уже почти рассвет. ТВК взлетят, как только станет светло. Досюда они быстро доберутся. Пора ехать… - голос Ника оборвался, словно он поперхнулся. - Чтоб меня разорвало! Что ты… в смысле, они… Кто это сделал?.. Как?..

Его голос стих. Мейс, наконец, обернулся к молодому коруну. Ник безмолвно уставился на окровавленные тела Беша и Шрам.

– Танатизин замедлил скорость тока их крови, - мягко произнес Мейс. - Ктонибудь, умеющий пользоваться тканевым перевязчиком из медпака, наверняка сможет спасти их жизни.

– А… а… а… неужели эти дети?..

– Как видишь, не все балаваи оставляют их в городах,

– Что эти дети здесь делают? Что с ними случилось?

Мейс отвел взгляд:

– Я спас их жизни, - его плечи на вздохе поднялись и резко опустились. - На время.

Ник хмыкнул:

– Хех. Как всегда.

Мейс вновь посмотрел на него.

– Когда спасаешь чью-то жизнь, - Ник дернул головой, что у корунаев было равнозначно пожатию плечами, - то всегда лишь на время, не так ли?

Мейс побрел к разбитому дверному проему бункера;

– Наверное. Я никогда не думал об этом с такой точки зрения.

– Эй, погоди! Куда это ты собираешься?

– Родители этих детей по-прежнему снаружи. Может быть, они все еще живы.

– А Беш и Шрам, - настаивал Ник. - Что будет с Бешем и Шрам? Ты не можешь просто уйти и оставить их здесь…

– Они теперь под твоей опекой. Я не смог их защитить, - Мейс, продолжая уходить, опустил голову. И голос его стал тише. - Я не смог защитить даже себя самого.

– Мейс… Мастер Винду… - позвал его Ник. - Мейс! Мейс остановился и оглянулся. Ник стоял в черном входном отверстии бункера, изогнутые пластины дюра-стила окружали его, словно зубы:

– А как же дети? Что мне делать с ними?

– Представь себе, что они твои собственные, - ответил Мейс и отвернулся.

В поселении было полно вооруженных корунаев, которые обыскивали тела с той же уверенной эффективностью, что Мейс уже видел тогда, в переулках Пилек-Боу, в исполнении Ника, Шрам, Беша и Лиша. Одежда корунаев казалось одной большой заплаткой. Большинство партизан было так или иначе ранено, а у многих уже были заметны признаки недоедания. Лишь оружие их было в порядке.

О своих бластерах они явно заботились лучше, чем о самих себе.

Пока Мейс продвигался по поселению, новая реальность мира усиливалась и дополнялась: он улавливал поток сверхреалистичных деталей, из которых пока не получалось составить полную картину.

Яркую, словно кошмар.

Оторванная кисть с предплечьем лежала на границе бассейна из горящего топлива. Ее пальцы постепенно, по мере поджаривания, сжимались в кулак.

Черная лужица, что никак не хотела гореть, возможно, была водой. Или кровью.

Опустошенный наполовину картридж с газом для бластера треснул и начал бешено скакать по земле, разбрасывая струи яркого зеленого пламени.

Пара подростков-корунаев танцевала, словно сумасшедшие ковэкианские яшерообезьяны, уворачиваясь от языков пламени и пытаясь схватить выпадающие из люка дымящегося краулера рационы питания.

Небо горело рассветом, будто облака вобрали в себя огонь.

Двенадцать акков стояли, окружив пару дюжин дрожащих балаваев. Пленники сбились в кучу, прижимаясь друг к другу, смотря на партизан глазами без надежды, но с ужасом.

Корун, которого Мейс пнул, сидел на наклонной броне парового краулера вне кольца акков и смотрел, как Мейс, мастер-джедай, медленно приближается. Щиты коруна были отведены за его предплечья, освобождая таким образом ладони, которыми он массировал здоровенный синяк, под правым глазом. Кожа под раной разошлась, и половина его лица была залита текущей вниз кровью, что соединялась с еще одной раной на краю рта.

Вспышка интуиции объединила взгляд коруна, повреждения на его лице и то, что лор пилек сказал Мейсу прежде, чем вышел из бункера.

Судя по всему, у Вэстора был мощнейший хук слева,

– Чего надо тебе? - прорычал корун. Он-встал, вновь стряхнул щиты на кисти, и они загудели, оживившись. - Чего надо?

– Отвали, - абсолютно ровным тоном произнес Мейс. И прошел мимо здоровяка. - Я 0-ейчас могу кого-нибудь убить. Не вынуждай меня остановить свой выбор на тебе.

Ему не пришлось представляться акк-псам, что охраняли пленников: стая расступилась, когда он подошел, словно узнав его инстинктивно. Спросив первого же пленного, он узнал, где отец двоих мальчиков. Когда

Мейс сказал ему, что Урно и Никл были по-прежнему живы и были не в меньшей безопасности, чем все бала-ваи здесь, мужчина разразился слезами.

Облегчения или ужаса, Мейс не знал.

Слезы есть слезы.

Мейс не мог вызвать в себе симпатию к нему. Он никак не мог забыть, что именно этот мужчина первым выстрелил по бункеру. Но не мог он и осудить его: Мейс не был уверен в том, что, если бы мужчина не выстрелил, кто-то из ныне мертвых остался бы жив.

Рэнкина среди пленников не было. И матери девочек.

Мейс знал, что ни одному, ни другой сбежать не удалось.

Рэнкин… Хотя они с Мейсом и не могли доверять друг другу, в какой-то момент они были на одной стороне. Они оба пытались закончить все так, чтобы никто не умер.

Рэнкин уже заплатил за эту ошибочную попытку.

Возможно, Мейс тоже уже начал платить.

Еще один вопрос к пленным, и акки вновь расступились перед ним.

Вэстор был поблизости: он рычал, лаял и ворчал, организуя корунаев для отступления. В своем отключенном состоянии Мейс без удивления осознал, что более не понимает речи лор пилека. Речь Вэстора стала шумом джунглей, наполненным смыслом, но неподдающимся расшифровке. Нечеловеческим. Не содержащим ничего личного.

Смертельным.

«Не потому, что джунгли убьют тебя, - сказал как-то Ник. - Просто потому, что все здесь такое, какое есть».

Мейс остановил Вэстора, когда лор пилек проходил мимо:

– Как вы постулите с пленными?

Вэстор, не открывая рта, прорычал что-то горлом, и вновь понимание наполнило разум Мейса:

– Они пойдут с нами.

– Вы можете позаботиться о пленных?

– Мы не будем о них заботиться. Мы отдадим их джунглям.

– Тэн пил'трокэл, - пробормотал Мейс. - «Правосудие джунглей».

Почему-то он отлично все понял. Он не одобрял, но почему-то понимал.

Бэстор кивнул и отвернулся, собираясь уйти: - Таков наш путь.

– Чем он отличается от убийства? - хотя Мейс смотрел на Вэстора, казалось, что он задает вопрос, скорее, самому себе. - Может хоть один из них выжить? В одиночку, без припасов, без оружия…

Лор пилек обернулся через плечо и хищно усмехнулся Мейсу, вновь показав свои острые, словно иглы, зубы:

– Я смог, - прорычал он и ушел.

– А дети?

Но Мейс говорил со спиной: Вэстор уже выговаривал что-то двум-трем оборванным молодым корунаям. Мейс не понимал, что он им приказывает: понимание речи Вэстора ушло вместе с его вниманием.

Мейс пошел в том направлении, куда ему указал последний пленник, с которым он говорил. Он остановился на краю дымящей лужи топлива из огнемета. Оно почти выгорело: черные завитушки дыма взлетали от нескольких пятен затухающего пламени.

В шаге-двух от края лужи лежало тело.

Лежало на боку, приняв позу эмбриона, характерную для сгорающих людей. Одна рука была выброшена вперед, ладонью вниз в сторону края лужи, словно тело пыталось вытащить себя силами одной руки из пламени.

Мейс даже не мог понять, мужчина это был или женщина.

Он присел на корточки на грани обожженного пространства, уставившись на труп. Затем обнял руками колени и просто сел. Больше делать было, кажется, нечего.

Он спросил пленного о том, где тот в последний раз видел мать девочек.

Мейс не мог определить, было ли это действительно тело женщины, что дала жизнь Пелл и Киле. Держала ли эта дымящаяся масса мертвой плоти их на руках и убирала ли поцелуями их детские слезы.

Разве это было важно?

Эти останки были чьим-то родителем, или братом, или сестрой. Чьим-то ребенком. Чьим-то другом.

А теперь они безымянно лежали в джунглях.

Мейс не мог определить даже, был ли этот человек убит пулей коруна, или виброщитом, или бластерным лучом балавая. Или ему просто не повезло, и он оказался на пути потока огня из турели парового краулера.

Возможно, сквозь Силу он бы смог найти ответы на некоторые вопросы. Но он не мог понять, будет ли знание лучше, чем незнание. А касаться Силы в этом темном месте было риском, который он не готов был взять на себя.

Так что он просто сидел и думал о тьме.

Сидел, пока партизаны разбивались на группы и уходили вниз по склону. Сидел, когда пленники прошли мимо, окруженные акк-псами. Сидел, когда солнце взошло над парой пиков на северо-востоке и волна света озарила склон под ним.

Вэстор подходил к нему, рыча что-то о том, что надо уходить до того, как прибудут ТВК. Мейс даже не поднял взгляд.

Он думал о свете солнца и о том, как этот свет никогда не касается тьмы джунглей.

Ник остановился на выходе из лагеря. В одной руке он нес Урно, Никл спал, прислонившись к другому плечу, обняв маленькими ручонками его за шею. Кила ковыляла следом, придерживая одной рукой спрей-повязку, закрывающую рану на голове, а другой ведя за собой маленькую Пелл. Ник, вероятно, что-то спросил: по крайней мере, он остановился рядом с мастером-дже-даем, словно ожидая ответа.

Но у Мейса не было ответов.

Оставшись без отклика, Ник пожал плечами и пошел дальше.

Мейс думал о тьме, Никогда раньше не казалась ему джедайская метафора «темная сторона Силы» столь подходящей. В ней говорилось не о тьме зла, но, скорее, о тьме ночи без звезд: там, где тебе мерещится лозная кошка, оказывается куст, а то, что кажется деревом, может легко оказаться неподвижным убийцей, ожидающим, что ты отвернешься.

Мейс читал в архивах Храма записи джедаев, что ушли в тьму и смогли вернуться. Эти записи часто упоминали, что темная сторона все делает четким и ясным, понятным. Теперь Мейс понимал, что это было заблуждение. Ложь.

Правдой было в точности обратное.

Здесь было столько тьмы, что, даже ослепни, он бы не почувствовал разницы.

Утреннее солнце осветило поселение и принесло с собой ТВК: шесть летящих парами со стороны обжигающего Аль'хара, осветившего горы. Их строй расцвел, словно розочка, когда они начали расходиться, занимать позиции, чтобы вести непрерывный перекрестный огонь. Мейс по-прежнему не двигался. «Даже если бы я ослеп, я бы не почувствовал разницы», - подумал он. И, возможно, даже повторил это вслух-Потому что голос, словно идущий сзади, ответил:

– Мудрейший человек из тех, что я знаю, сказал мне однажды: «Свет, которым мы являемся, ярче всего светит в самую темную ночь».

Голос женщины, надломленный из-за невероятной усталости и наполненный старой болью… И пожалуй, единственный голос, что мог разжечь факел во всеобъемлющей тьме Мейса. Только он смог заставить Мейса подняться на ноги, развернуться, почувствовать расцветающую надежду, стать почти счастливым…

Даже почти улыбнуться…

Он обернулся, раскрыв объятия, его дыхание замерло, он смог сказать лишь:

– Депа…

Но она не обняла его, и надежда внутри завяла и умерла. Его руки опали по бокам Несмотря на подготовку в виде слов Ника, он и близко не был готов к такому.

Мастер-джедай Депа Биллаба стояла перед ним в рваных останках робы джедая, покрытая грязью, кровью и соком джунглей. Ее волосы, те, что когда-то были буйной блестящей черной, словно сам космос, гривой, те, что она содержала в математически равных косичках, были спутанными, жирными и наполненными грязью, неровно обрезанными, словно она обкорнала их ножом Лицо ее было бледным, наполненным усталостью и на - столько исхудавшим, что ее скулы выпирали наподобие лезвий. Губы были жестко сжаты, а от краешка рта к кончику подбородка тянулся свежий ожог… Но худшим было не это.

Не это заставило Мейса замереть неподвижно и не пошевелиться, даже когда ТВК пронеслись над его головой и залили поселение вокруг бластерным огнем.

В пылающем аду взрывов, меж разлетающихся кусочков камня и оглушающей паутины плазмы Мейс сто-ял и смотрел на лоб Депы, туда, где когда-то был золотой бисер Великого знака просвещения, символа Чалактан-ских адептов. Знак Просвещения крепится к лобной кости черепа адепта мудрецами этой древней религии в качестве символа Незакрываемого Глаза, который является высшим выражением Чалактанского просветления. Депа с гордостью носила свой двадцать лет.

Теперь вместо Знака осталась лишь уродливая рана рваного шрама, словно тот же нож, что отрезал ее волосы, жестоко вырезал и символ религии ее предков прямо из кости.

А поверх глаз она, словно повязку, носила грязную: тряпку, тряпку, побитую погодой, запятнанную - и такую же рваную, что и ее роба.

Но она стояла так, словно прекрасно видела Мейса.

– Депа… - Мейсу пришлось повысить голос, чтобы просто услышать себя сквозь рев репульсоров, лазерных пушек и взрывающей грязи с камнями вокруг. - Депа, что случилось? Что с тобой произошло?

– Здравствуй, Мейс, - грустно ответила она. - Тебе не следовало приезжать.

Дата добавления: 2015-07-14