Первая в истории медицины операция с применением магнетического обезболивания

Спустя восемь лет, 16 апреля 1829 года, произошел беспрецедентный случай, потрясший воображение академиков. Так кто же нарушил их спокойствие? Коллега, член Парижского медицинского факультета, знаменитый хирург и анатом, профессор Жюль Клоке, представивший в Медицинскую академию рапорт с описанием безболезненной операции, проведенной им над замагнетизированной. В ходе заседания разгорелась ожесточенная дискуссия о реальности флюида, как это, впрочем, случалось всякий раз при упоминании о животном магнетизме. Один из наиболее известных светил медицины Рекамье, никогда не допускавший мысли о реальности животного магнетизма и еще меньше его лечебного значения, будучи свидетелем необыкновенных результатов, полученных в Отель-Дьё, искренне сознался: «Я поколеблен в своих взглядах». Однако противники теории животного магнетизма отказывались верить в подлинность экспериментов, потому что существование магнетического флюида казалось им невозможным с точки зрения нейрофизиологии. (И они были правы, ведь феномен обезболивания — психологической природы, и никакой флюидической жидкости из магнетизеров при этом не истекает.) Клоке ответил, что, хотя он не может ничего объяснить, изложенные им факты неопровержимы и что «истина, какой бы невероятной она ни казалась, остается, тем не менее, истиной, и она должна стать достоянием гласности» (Cloquet, 1929, р. 131–134).

Надо знать Жюля Жермена Клоке (Cloquet, 1790–1883), происходившего из большой семьи французских врачей Клоке. Одной из особенностей его характера было пристрастие к новаторским методам. Он был одним из первых французских врачей, применивших иглотерапию; побывал у Пюисегюра в Бюзанси и как очевидец описал его эксперименты, после чего увлекся магнетизацией. Сначала Клоке — профессор теоретической хирургии, затем, в 1834–1841 годах, — оперативной хирургии медицинского факультета Парижского университета, заведующий хирургической клиникой Отель-Дьё, доставшейся ему в наследство от Дюпюитрена, считавшейся главной хирургической школой в мире. Он назначается в 1851 году лейб-хирургом Наполеона III, с 1855 года избран членом Французской академии. Его сын Луи Клоке (1818–1856), лейб-медик персидского шаха, организовал в Тегеране медицинскую школу.

Оглашенный знаменитым хирургом факт был настолько невероятным, что Клоке вторично пригласили изложить Медицинской академии подробности проведенной операции. На сей раз он представил официальный отчет с приведением всех обстоятельств, подписанный участвовавшими в операции врачами. Этот отчет был представлен Академии хирургии, к слову, с большими трудностями отделившейся в 1731 году от Медицинской академии, и напечатан в мае 1829 года в «Les archives generates de medicine, t. XX. p. 131 et suivantes». Вот эта история.

Г-жа Плантин (Plantin), около 64 лет от роду, в июне 1828 года советовалась с ясновидящей сомнамбулой, которую ей указал сотрудник Клоке, доктор Шапелен (Chapelain). Сомнамбула сообщила больной о том, что железам ее правой груди угрожает раковое перерождение. Больная провела лето в деревне, мало обращая внимания на данное ей предостережение. В конце сентября она явилась к Шапелену с сильно увеличившейся опухолью груди. У Плантин начались сильные боли, она потеряла аппетит и сон, самочувствие ухудшалось с каждым днем. 23 октября Шапелен ее замагнетизировал., и через несколько дней у нее восстановился сон, прекратились боли. Животный магнетизм облегчил ее состояние, снял боль, но болезнь не излечил. Спустя некоторое время на груди образовалась язва, и было решено, что спасти больную может только оперативное вмешательство. Это же подтвердил прибывший для консультации Клоке. Больная страдала астмой и панически боялась операции. В связи с последним обстоятельством ей решили не говорить, что операцию назначили на 12 апреля 1829 года.

В назначенный для операции день она, как обычно, пришла из церкви домой, где ее поджидал Шапелен, который ее замагнетизировал и проверил щипками и уколами чувствительность. После того как он убедился, что она не реагирует на боль, доставил ее в хирургическую клинику. Клоке прибыл в половине одиннадцатого утра и застал больную сидящей в кресле одетой и как будто спящей глубоким сном. Когда все было приготовлено к операции, она по приказанию Шапелена разделась и села в кресло. Шапелен поддерживал ее правую руку, левая оставалась свободной. Ассистент Клоке, д-р Пайу (Pailloux) из госпиталя Св. Луизы, готовил инструменты, накладывал лигатуры.

Профессор Клоке и его помощник Пайу не сомневались, что больная проснется при первом же разрезе, и были крайне удивлены ее полным бесчувствием. Клоке впоследствии говорил, что во время операции было ощущение, что он режет труп. Операция длилась от 10 до 12 минут.

В течение этого времени больная спокойно разговаривала с хирургами и не обнаруживала ни малейших признаков болевой чувствительности: движений каких-либо она не производила, выражение лица было спокойным, дыхание и голос были ровные. Примечательно, что, когда хирург по окончании операции смывал губкой вокруг раны кровь, больная несколько раз сказала: «Ах, оставьте, не щекочите меня». После наложения швов женщину перенесли в постель в том же сомнамбулическом состоянии и так оставили на 48 часов.

Г-жа Плантин на шестнадцатый день после операции умерла от плеврита. Хотя причина ее смерти, безусловно, не зависела от операции, успех операции Клоке был омрачен.

Весьма любопытна история ее вскрытия. У умершей осталась дочь по фамилии мужа Лагандр (Lagandre). Живя далеко от Парижа, она не сразу смогла приехать. Переживая потерю матери, она почувствовала себя плохо, и Шапелен решил магнетизацией облегчить ей положение. Когда она оказалась в состоянии сомнамбулизма, Шапелен спросил:

— Какие органы вашей матери поражены болезнью?

— Правое легкое ее сжато, окружено клейкой оболочкой и плавает в жидкости, но моя мать больше всего страдает вот тут (она показала на нижнюю часть правой лопатки). Правое легкое уже не дышит, оно умерло… Есть немного воды в мешочке около сердца.

— В каком состоянии другие органы?

— Желудок и кишки здоровы, а печень сверху белая, бесцветная.

Как это часто бывает, нашлись любопытные: два врача решили проверить показания сомнамбулы о состоянии внутренних органов. Они получили согласие родных на вскрытие тела умершей г-жи Плантин.

Д-р Моро (Moreau), секретарь хирургического отделения академии, и д-р Дронсар (Dronsart) были приглашены в качестве свидетелей. Вскрытие в их присутствии производили Клоке и Пайу. Шапелен замагнетизировал Лагандр незадолго перед вскрытием, так как врачи пожелали непосредственно от нее услышать подробности состояния ее матери. После этого Шапелен отвел ее в соседнюю комнату, и, несмотря на это, она видела происходящее при вскрытии.

Как только началось вскрытие, она заговорила:

— Зачем они раскрывают грудь посередине, когда поражение в правой половине груди… Показания сомнамбулы были точны, о чем свидетельствует ведший протокол вскрытия д-р Дрансар. Вот главные из него извлечения:

«Протокол вскрытия тела г-жи Плантин, 29 апреля 1829 года. Тело желтовато-бледное, сильно похудевшее. Рана на ³/₄ цикатризована, поверхность ее покрыта мясными сосочками хорошего свойства. Края раны плоски и покрыты рубцом нового образования. При вскрытии груди найдено, что полость плевры правой стороны наполнена мутной влагой; стенки покрыты мягким жировидным выпотом, в особенности сзади; легкое полностью сжалось; надрезы, сделанные на задних его долях, обнаруживают признаки воспаления легкого; оттуда вытекает жидкость серозно-гнойная, местами беловатая, местами сероватая… Возле сердечной сумки содержится от 3–4 унций жидкости…» и т. д.

Следуют подписи.

Описанные события взяты из книги: «Essai de Psychologie physiologique, par Chardel» (Paris, 1844, pp. 260–264 и 277–283 ect.)[79]

Когда д-р Клоке излагал на заседании академии результаты своей операции, член академии Ларрей (D. J. Larrey, 1766–1842) прервал его замечанием: «Эта госпожа, вероятно, комедиантка…» Реплика означала, что Ларрей не доверяет гипнотической анестезии… Взяв слово, Ларрей выразил сожаление, что великий Клоке поддался на подобные фокусы. «Как далеко корысть или фанатизм, — возмущался он, — могут завести людей в их способности скрывать боль. Пациентка в данном случае была не чем иным, как пособницей магнетизера». Что и говорить, мнение основоположника полевой хирургии Доминика Жана Ларрея, главного полевого хирурга французской армии, участвовавшего во всех военных кампаниях Наполеона I, повлияло на процесс признания гипноза. Ларрей имел большой авторитет среди коллег, и к его словам не могли не прислушаться.

Действительно, история знает немало примеров бесстрастного переживания боли. Как тут не вспомнить солдат, которые, будучи ранены, стоически терпят боль, а также известную историю об убийце Клебера, певшего под пытками, или легендарного большевика С. Тер-Петросяна (Камо), которого в 1907 году арестовала германская полиция. Предстоящий суд грозил ему выдачей царскому правительству; желая избежать этого, Камо симулировал кожную анестезию — болевую нечувствительность. Его кололи булавками, жгли тело раскаленными прутьями, выщипывали волосы, подвергали другим испытаниям — он не дрогнул, не проявил болевой реакции.

Отвлекая внимание от одного впечатления и сосредоточивая его на другом, можно достигнуть того, что даже сильные болевые ощущения останутся незамеченными. Английский врач, натуралист и поэт Эразм Дарвин (1731–1802), дед знаменитого Чарльза Дарвина, рассказывает, что, плавая на корабле, сильно страдал от качки. Но стоило ему сосредоточить свое внимание на управлении парусами, как мучительное чувство тошноты пропало. Примечательно, что еще в 1794 году он утверждал, что специфических рецепторов боли не существует, ощущение боли возникает при чрезвычайно сильных раздражениях, которые передают в мозг различные рецепторы: тепловые, тактильные, вкусовые и др. Это в значительной мере умозрительное утверждение, названное медиками «теорией интенсивности боли», получило ряд экспериментальных и клинических подтверждений и надолго пережило собственного автора, заложившего ее основы более 200 лет назад. В настоящее время нет достаточных оснований отвергать это представление.

Перечисленные случаи свидетельствуют, что есть психологические приемы, благодаря которым можно на время избавить себя от боли, но важно отметить, что они отнюдь не доказывают, что можно избежать смертельного болевого шока при полостной операции, как в случае с г-жой Плантин.

Дата добавления: 2015-07-12