Лицо врага

Весь день — даже за работой — Рорана не покидало ощущение, что Карвахолл опустел, а сам он лишился большей части своей души, которую из него вынули и спрятали далеко в Спайне. Без детей деревня стала похожа на военный лагерь, и это почти на всех подействовало одинаково: все стали мрачными, суровыми, из крестьян превратившись в воинов.

К вечеру, когда солнце уже упало в раскрытую зубастую пасть Спайна, Роран поднялся к дому Хорста и остановился на крыльце, держась за ручку двери, но не в силах войти. «Странно, почему встреча с Катриной в этом доме пугает меня не меньше битвы с раззаками?» — думал он.

В конце концов он решил обойти дом кругом, проскользнул через черный ход на кухню и… совершенно растерялся, увидев сидевших там Илейн и Катрину, которые мирно беседовали, а Илейн еще и что-то вязала. Обе одновременно повернулись к нему, и у Рорана вырвалось:

— Ты… ты как тут?

— Хорошо. — Катрина улыбнулась и подошла к нему. — Просто на меня очень сильно подействовало, когда отец… когда он… — Она умолкла и потупилась. — Илейн такая добрая! Она v ступила мне пока комнату Балдора.

— Я ужасно рад, что тебе лучше, — сказал Роран и обнял ее; ему хотелось вложить в это прикосновение всю силу своей любви.

Илейн убрала с колен вязанье и решительно встала:

— Поздно уже, спать пора. Идем, Катрина.

Роран неохотно выпустил Катрину, и она, быстро поцеловав его в щеку, сказала:

— Утром увидимся.

Он пошел было за нею, но его тут же остановил строгий окрик Илейн:

— Роран! — Лицо ее вдруг посуровело.

— Что?

Илейн жестом велела ему подождать и, когда в коридоре наверху смолкли шаги Катрины, сказала:

— Надеюсь, все твои громкие обещания были вполне искренними. Иначе я тут же соберу деревенское собрание, и тебя в течение недели выставят из Карвахолла.

Роран просто онемел от изумления. Придя в себя, он воскликнул:

— Конечно же, я говорил то, что думаю! Я ведь люблю Катрину.

— Ради тебя ей пришлось отказаться не только от отца, но и от наследства. — Илейн пристально посмотрела ему в глаза. — Я видела немало мужчин, которые так и сыплют обещаниями, точно цыплят зерном кормят, а девушки всему этому верят, а потом оказывается, что кому-то просто захотелось развлечься… Ты, Роран, всегда был парнем честным и порядочным, но я-то знаю: зов плоти может порой и хорошего человека ума лишить или, напротив, в хитрого лиса превратить. Думаю, правда, что ты не такой. Катрина не заслужила, чтобы ее дурили да обманывали. Ей сейчас даже и не любовь важнее всего, а забота. Если ты после всего случившегося бросишь ее, ей тяжело в Карвахолле придется — любой сможет ее обидеть или унизить. Да и на что ей тогда жить-то? Нет уж, жизнью своей клянусь, что не допущу этого!

— И я не допущу, — сказал Роран. — Да разве я подонок какой или у меня совсем сердца нет, чтобы так с ней поступить?

— Нет, ты не подонок. Только не забывай, что ты женишься на бесприданнице. К тому же Слоан ее и материнского наследства лишил. Ты хоть представляешь, что значит для девушки лишиться всего того, что бережно собирала для нее мать? Серебра, льняных простыней, кружев — всего того, что так важно для любой хозяйки? По традиции у нас в Алагейзии все это передается от матери к дочери. Такое наследство очень важно для любой из нас, ибо женщина без него похожа… похожа…

— Похожа на мужчину, у которого нет ни кола ни двора! — закончил за нее Роран.

— Ну, если честно, то да. Слоан поступил очень жестоко, отняв у Катрины то, что оставила ей мать. Но теперь уж ничего не поделаешь. Ни у тебя, ни у нее ничего нет, вам трудно придется, особенно поначалу. Не пугает это тебя? Так ли уж сильно ты ее любишь? И не лги, иначе вы оба будете всю жизнь жалеть, что так опрометчиво поступили.

— Я очень люблю Катрину, а трудности меня не пугают, — твердо сказал Роран.

Илейн вздохнула, наполнила две глиняные чашки сидром из большого кувшина, стоявшего на подоконнике, и одну протянула Рорану. Потом присела за стол и сказала:

— Тогда тебе придется стать Катрине не только мужем, но и отцом, и трудиться не покладая рук, чтобы ни она, ни ваши дочери, которые, возможно, у вас родятся, ни в чем не нуждались и не испытывали стыда перед другими женщинами Карвахолла.

— До этого еще нужно дожить, — заметил Роран. — И не известно, доживем ли мы. Но я сделаю для нее все, что в моих силах.

Илейн смахнула со щеки светлый завиток волос и тряхнула головой.

— Трудную дорожку ты выбрал, Роран.

— Я и сам не рад, что так получилось. Но мне нужно было, чтобы Катрина непременно ушла из Карвахолла.

Илейн удивленно подняла бровь.

— Так вот в чем дело… Что ж, тут я спорить не стану. Но скажи на милость, почему ты заранее не сказал Слоану о вашей помолвке? Когда Хорст просил моей руки, то в подарок пригнал двенадцать овец, свинью да еще восемь пар подсвечников притащил и все равно не был уверен, что мои родители согласятся. Вот как такие дела делать надо! Я, конечно, шучу, но ты, ей-богу, мог придумать и что-нибудь получше, чем бить своего будущего тестя!

Роран горько рассмеялся:

— Мог бы, да только все как-то не получалось поговорить с ним — всякие нападения, сражения…

— Да ведь раззаки в последний раз атаковали деревню шесть дней назад!

— Ну, не знаю я, почему так получилось! — Роран в отчаянии стукнул кулаком по столу.

Илейн ласково взяла его за руку.

— Если бы тебе сейчас удалось как-то наладить свои отношения со Слоаном, пока взаимная ненависть еще не полностью вами овладела, ваша с Катриной будущая жизнь стала бы намного легче. Вот пойди-ка завтра утром к нему да попроси у него прощения.

— Не стану я у него ничего просить!

— Роран, послушай меня: ради мира в семье можно и месяц прощение вымаливать. Я по опыту знаю: худой мир всегда лучше доброй ссоры.

— Слоан ненавидит эти горы. Да и меня тоже. Он и разговаривать со мной не пожелает.

— А ты все-таки попробуй, — уговаривала его Илейн. — Даже если он твои извинения отвергнет, ты хоть себя не будешь винить в том, что упустил возможность с ним помириться. Если ты действительно любишь Катрину, забудь о гордости и сделай так, чтобы ей было хорошо. Не заставляй ее понапрасну страдать из-за твоей ошибки. — Илейн допила свой сидр, притушила свечи и ушла, оставив Рорана одного в темноте.

Ему не сразу удалось стряхнуть с себя оцепенение, овладевшее им после этого разговора. Он ощупью пробрался к двери и поднялся наверх, касаясь пальцами резной обшивки стен, чтобы не споткнуться в темноте. У себя в комнате он быстро разделся и ничком рухнул на кровать.

Обхватив руками набитую шерстью подушку, Роран прислушивался к слабым ночным звукам: шуршанию мышей в подполе, поскрипыванию и стонам остывающих бревен, шепоту ветра за окном — и вдруг услышал в коридоре чьи-то тихие шаги.

Человек остановился у дверей его комнаты. Роран ждал. Кто-то осторожно приподнял крючок на двери; дверь протестующе скрипнула и отворилась. Но в комнату никто почему-то не вошел. Лишь спустя несколько минут в дверном проеме мелькнула чья-то темная тень, и дверь снова закрылась. Водопад знакомых волос упал Рорану налицо, нежные, как лепестки роз, губы прижались к его губам. И он задохнулся от радости: «Катрина…»

Рорана разбудил удар грома.

Он открыл глаза, и тут же в лицо ему ударил яркий свет. Пытаясь прогнать сон и осознать, что происходит — так ныряльщику порой отчаянно хочется выбраться на поверхность вод, — он разглядел в двери своей комнаты дыру с неровными краями, затем дверь распахнулась, и ворвались шестеро солдат, следом за которыми вошли двое раззаков. В комнате сразу запахло смертью и тленом. Кто-то приставил к шее Рорана меч. Катрина рядом с ним пронзительно вскрикнула и поспешно натянула на себя одеяло.

— Встать! — скомандовал раззак. (Роран осторожно встал. Сердце билось так, словно грудь вот-вот взорвется от этих ударов.) — С-с-связать ему руки!

Но выполнить его приказ солдаты не успели: Катрина снова вскрикнула и прыгнула на одного из них, кусаясь и царапаясь, как кошка. Солдаты опешили. Изрыгая проклятия, они попытались удержать девушку, а Роран тем временем быстро выхватил из-под кровати свой молот, покрепче уперся ногами в пол и, вращая молот над головой, взревел, как медведь. Схватить его солдатам, несмотря на явное численное превосходство, не удалось. Еще бы — ведь Катрине грозила опасность! А он, Роран, был за нее в ответе! Под его ударами трещали и разлетались в щепы щиты, гнулись доспехи и шлемы. Двоих он уже успел серьезно ранить, а трое и вовсе упали да так больше и не поднялись.

Шум разбудил всех в доме. Роран словно сквозь какую-то пелену слышал крики Хорста и его сыновей, шипение раззаков, звонкий голос Катрины. Вдруг раззаки бросились к девушке, скрутили ее, подняли и выбежали из комнаты, унося ее с собою.

— Роран! — отчаянно кричала она.

Призвав на помощь все свои силы, Роран бросился мимо двух оставшихся невредимыми солдат в коридор и увидел, что раззаки со своей пленницей вылезают в окно. Не раздумывая, он нанес тому, что шел последним и как раз собирался перешагнуть через подоконник, страшный удар молотом. Раззак как-то странно дернулся, перехватил руку Рорана, крепко ее стиснул и, мерзко шипя, усмехнулся:

— Попалс-с-ся? Тебя-то нам и надо!

Роран попытался выдернуть руку, но раззак держал крепко. Свободной рукой Роран наносил смертоубийственные удары по голове и плечам раззака, но тот стоял как ни в чем не бывало. В гневе и отчаянии Роран сдернул с его головы капюшон и увидел чудовищный лик, искаженный мучительной гримасой: рот раззявлен в пронзительном вопле; кожа черная и блестящая, точно крылья жука; голова совершенно лысая, а глаза, величиной с крупный кулак, лишенные век, зрачка и радужки, похожи на полированные шары из красного гематита. Ни носа, ни рта, ни подбородка — на их месте торчал толстый клюв с острым концом, и раззак то открывал, то закрывал его с каким-то хищным клацаньем, показывая страшный, зазубренный, красно-фиолетовый язык.

Роран закричал от ужаса и уперся ногами в оконную раму, пытаясь вырваться из лап этого чудовища, но раззак продолжал неумолимо тянуть его за собой. Внизу, на земле, Роран видел Катрину — она тоже пыталась сопротивляться и громко кричала.

У Рорана уже почти не осталось сил, когда рядом с ним появился Хорст. Он обхватив его своей могучей ручищей, рванул к себе, но потерпел неудачу и крикнул сыновьям:

— Подайте-ка мне копье! — Оскалившись от напряжения, он снова рванул Рорана к себе; на шее у него вздулись вены, но раззак и не думал отпускать добычу. — Вот дьявольское отродье! — выругался Хорст. — Ничего, ему нас не одолеть!

А раззак прошипел:

— Все равно ты наш-ш-ш! — Он как-то странно нырнул вперед, и Роран взвыл от боли: острый клюв раззака пронзил его правое плечо, раздирая мускулы, а пальцы монстра с хрустом ломали Рорану запястье. Угрожающе щелкнув, раззак вдруг выпустил его, а сам упал во тьму спиной вперед.

Хорст и Роран, потеряв равновесие, рухнули друг на друга.

— Они схватили Катрину! — простонал Роран. От боли у него перед глазами мелькали разноцветные пятна, но он вскочил и снова бросился к окну; опираясь на подоконник левой рукой, он стал всматриваться в ночной мрак; правая его рука висела плетью.

Из комнаты в коридор вывалились Олбрих и Балдор — все в запекшейся крови. Теперь все солдаты были мертвы. «Итак, на моем счету уже восемь трупов», — тупо подумал Роран. Он поднял молот и, шатаясь, стал спускаться по лестнице, но путь ему преградила Илейн в белой ночной сорочке. Глядя на него расширенными от ужаса глазами, она схватила его за руку, подтолкнула к деревянному сундуку, стоявшему у стены, и сказала:

— Тебе нужно немедленно к Гертруде! — Ноя…

— Ты умрешь, если тебе кровь не остановить! Роран посмотрел на свой правый бок: рубаха насквозь пропиталась ярко-алой кровью.

— Сперва мне нужно спасти Катрину… — От боли Роран даже зубами скрипнул. — Пока они ничего с ней не сделали.

— Он прав, ждать нельзя, — сказал Хорст, склоняясь над ними. — Ты лучше перевяжи его как следует, и мы пойдем.

Илейн недовольно поджала губы, но возражать не стала, а поспешила к шкафчику с бельем и вскоре вернулась, неся несколько чистых лоскутов, которыми плотно перебинтовала разорванное плечо Рорана и его сломанную кисть. Олбрих и Балдор сняли с убитых солдат доспехи и мечи; Хорст взял себе одно из копий. Илейн, положив руки мужу на грудь, сказала:

— Будь осторожен. — И прибавила, глянув на сыновей: — Все будьте, пожалуйста, осторожны!

— Да ты, мама, не беспокойся! Мы справимся, — улыбнулся ей Олбрих.

Она тоже заставила себя улыбнуться в ответ и каждого на прощание поцеловала в щеку.

Они бегом бросились на окраину Карвахолла и обнаружили, что в стене из поваленных деревьев проделана брешь, а стоявший на часах Бирд убит. Балдор опустился возле него на колени, осмотрел и едва слышно пробормотал:

— Ножом в спину ударили. — У Рорана зашумело в ушах, голова закружилась, и он, хватая ртом воздух, бессильно привалился к стене дома.

Вокруг них постепенно собирались те, кто стоял на посту в других местах. Светя себе фонарями, они смотрели на мертвого Бирда, а Хорст рассказывал им о вторжении в его дом раззаков и о похищении Катрины.

— Кто хочет нам помочь? — спросил он, и после короткого обсуждения пять человек согласились пойти вместе с ними; остальные должны были остаться у пробитой бреши и поднять по тревоге жителей деревни.

Роран с трудом заставил себя оттолкнуться от стены и встать во главе маленького отряда, быстро и неслышно двигавшегося через поле к лагерю раззаков. Каждый шаг отзывался в израненной руке страшной болью, но Роран терпел: сейчас его волновало только спасение Катрины. И Хорст, понимая это, молча поддерживал его, когда он спотыкался и стонал от боли.

Вскоре Айвор заметил на холме часового; тот занял очень удобную позицию, позволявшую ему хорошо видеть окрестности. А в нескольких сотнях ярдов от него виднелось красноватое зарево: в лагере горели факелы. Роран махнул здоровой рукой, приказывая замедлить ход, присел и почти ползком стал пробираться сквозь густую спутанную траву. Один раз он даже нечаянно вспугнул зайца. Наконец раздвинул стебли высокого рогоза и увидел солдат; их было тринадцать. «Но где же Катрина?»

Солдаты выглядели хмурыми и оборванными; оружие исцарапано, латы помяты; многие в бинтах, покрытых ржавыми пятнами засохшей крови. Перед собравшимися в кучку солдатами стояли оба раззака в низко надвинутых на лицо капюшонах.

Кто-то выкрикивал:

— И больше половины наших уже погибло от руки этих выродков, этих тупоголовых деревенских крыс, которые не могут даже пику от алебарды отличить! А все потому, что у вас сообразительности не хватает! И мне плевать — пусть хоть сам Гальбаторикс вам башмаки лижет! Мы больше и пальцем не пошевелим, пока нам нового командира не пришлют! — Остальные согласно кивали. — И чтоб непременно человека!

— Вот как? — тихо переспросил раззак.

— Хватит с нас ваших дурацких приказов! Осточертело слушать ваше щелканье и свист — тоже мне чайники! Меня уже тошнит от одного вашего вида, уроды! Я уж не знаю, что вы сделали с Сардсоном, но повторяю: если вы тут еще хоть на одну ночь задержитесь, мы вас мечами-то продырявим и поглядим, такая у вас кровь, как наша, или не такая. Хотя девчонку можете оставить, она будет нас…

Закончить говоривший не успел. Тот раззак, что был покрупнее, прыгнул через костер прямо ему на плечи, похожий на огромную ворону. Солдат с громким криком рухнул на землю и попытался выхватить меч, но раззак два раза клюнул его в шею своим страшным клювом, и несчастный замер без движения.

— И с этими мы должны сражаться? — услышал Роран шепот Айвора.

Солдаты, застыв от ужаса, смотрели, как раззаки лакают кровь, льющуюся из раны на шее убитого. Напившись досыта, монстры преспокойно заявили:

— Ну что ж-ш-ш, мы уходим, а вы, если хотите, оставайтесь; подкрепление всего в нескольких днях пути отсюда. — И раззаки, закинув головы к небесам, принялись издавать пронзительные крики, порой человеческое ухо даже отказывалось воспринимать эти звуки.

Роран тоже посмотрел в небо. Сперва он ничего там не увидел, но в душе его зародился какой-то непонятный страх. Вдруг высоко над отрогами Спайна показались, закрывая звезды, две темные неровные тени. Тени быстро приближались, становились все больше и наконец закрыли собой полнеба. Дурно пахнущий ветер пронесся над землей, и Роран, закашлявшись, узнал тошнотворный запах серы.

Солдаты, бормоча проклятья, тоже стали прикрывать носы рукавами и перчатками.

А тени стали плавно спускаться, и вскоре весь лагерь окутала мгла. Факелы жалобно замигали, грозя вот-вот погаснуть; впрочем, они все еще давали достаточно света, и стало видно, что прямо на лагерь спускаются два крылатых чудовища.

Тела у них были голыми, совершенно лишенными растительности, точно у новорожденных мышат; серая шкура туго обтягивала мощную грудь и брюхо. Больше всего они походили на огромных тощих псов с удивительно мощными задними лапами, которым явно ничего не стоило бы превратить огромный валун в песок. На продолговатой голове каждой твари из затылка торчал невысокий шип — на одной линии с длинным, мощным угольно-черным клювом; казалось, этот клюв специально создан, чтобы рвать свою жертву в клочья. Глаза у этих неведомых монстров были такие же крупные, круглые и выпуклые, как у раззаков. На спине вздымались огромные крылья, и воздух стонал под их мощными взмахами.

Попадав на землю ничком, солдаты в ужасе закрывали лица, стараясь не смотреть на чудищ. Сразу чувствовалось, что эти чудовища — не просто разумные существа; от них исходила какая-то жуткая неземная мудрость. Видимо, они были представителями куда более древней и куда более могущественной расы, чем люди. Рорану вдруг стало страшно; надежда на благополучный исход таяла на глазах. Он услышал, как Хорст у него за спиной шепотом приказал людям не двигаться с места и оставаться в укрытии, иначе все могут погибнуть.

Раззаки поклонились чудовищам, затем проворно скользнули в одну из палаток и вскоре вернулись, неся Катрину. Девушка была крепко связана. За нею шел… Слоан! И он-то связан не был!

Роран так и застыл, не в силах понять, каким образом Слоан умудрился попасть в плен. У него ведь и дом совсем не близко от Хорста, думал он. И тут до него дошло.

— Он же нас предал! — прошептал он изумленно. Рука его сама собой стиснула рукоять молота, когда он окончательно осознал весь ужас происходящего. — Значит, это он убил Бирда! Да, конечно! Его он убил, а нас предал! — От гнева у него даже слезы выступили на глазах и потекли по щекам.

— Роран, — услышал он шепот Хорста, — слушай, Роран, сейчас мы не можем напасть на них: они нас попросту прикончат! Роран!.. Ты меня слышишь?

Роран слышал, но не понимал ни слова: он не мог оторвать глаз от жутких тварей. Тот раззак, что поменьше, прыгнул крылатому чудовищу на спину, а второй бросил ему связанную Катрину. Похоже, теперь уже и Слоану стало страшно. Он принялся о чем-то спорить с раззаками, тряся головой и указывая на землю. В конце концов более крупный раззак так ударил его прямо в губы, что он рухнул как подкошенный. Раззак подхватил его и вместе с ним вскочил на второго крылатого монстра.

— Мы вернемс-с-ся, как только с-с-станет безопас-с-сно. Убейте мальчишку, и тогда ваши жизни будут спасены, — прошипел крупный раззак, обращаясь к Хорсту. Крылатые твари, слегка присев, в один миг взмыли в небо и вскоре вновь превратились в тени на фоне звездного неба.

У Рорана не осталось ни слов, ни чувств. Он почти не сознавал, что происходит. Теперь осталось только перебить этих солдат, тупо подумал он и встал, поднял молот, собираясь нанести первый удар, и вдруг в голове у него молнией сверкнула острая боль, на которую тут же откликнулось и раненое плечо, перед глазами вспыхнул ослепительный свет, и он без чувств рухнул на землю.

Дата добавления: 2015-07-12