БЕСЕДА 43

«По прекращении мятежа Павел, призвав учеников и дав им наставления и простившись с ними, вышел и пошел в Македонию» (Деян. 20:1).

Все нужно претерпевать за братий. — Чем дольше отсрочивается воздаяние, тем больше дар.

1. Нужно было великое утешение после такого возмущения. Это и делает (Павел). Чтобы утешить учеников, он отправляется в Македонию и потом в Элладу. А как много он утешал их, послушай. «Пройдя же те места и преподав верующим обильные наставления, пришел в Елладу. Там пробыл он три месяца. Когда же, по случаю возмущения, сделанного против него Иудеями, он хотел отправиться в Сирию, то пришло ему на мысль возвратиться через Македонию. Его сопровождали до Асии Сосипатр Пирров, Вериянин, и из Фессалоникийцев Аристарх и Секунд, и Гаий Дервянин и Тимофей, и Асийцы Тихик и Трофим. Они, пойдя вперед, ожидали нас в Троаде» (ст. 2–5). Опять терпит гонение от иудеев и возвращается в Македонию. Но что это; (писатель) как будто называет Тимофея фессалоникийцем? Он не говорит этого. Они, говорит, «пойдя вперед», прежде него прибыли в Троаду. «А мы, после дней опресночных, отплыли из Филипп и дней в пять прибыли к ним в Троаду, где пробыли семь дней» (ст. 6). Мне кажется, что он старался проводить праздники в больших городах. Отплывает из Филипп, где случилось событие в темнице (Деян. 16:16–32). Теперь уже в третий раз он был в Македонии; филиппийцы заслужили особенное, его внимание; потому он и останавливается там. «В первый же день недели, когда ученики собрались для преломления хлеба, Павел, намереваясь отправиться в следующий день, беседовал с ними и продолжил слово до полуночи» (ст. 7). Посмотри, как они все почитали маловажнее проповеди. Тогда была пятидесятница и день недельный, а он продолжает поучение до полуночи; он до того заботился о спасении учеников, что не умолкал и ночью, но тогда в особенности и беседовал, когда было спокойно. И смотри, как долго он беседует и притом после времени вечерней трапезы. Но диавол возмутил, хотя и безуспешно, это празднество, погрузив в сон одного слушателя и свергнув его вниз. А как это случилось, (писатель) повествует далее. «В горнице, где мы собрались, было довольно светильников. Во время продолжительной беседы Павловой один юноша, именем Евтих, сидевший на окне, погрузился в глубокий сон и, пошатнувшись, сонный упал вниз с третьего жилья, и поднят мертвым. Павел, сойдя, пал на него и, обняв его, сказал: не тревожьтесь, ибо душа его в нем. Взойдя же и преломив хлеб и вкусив, беседовал довольно, даже до рассвета, и потом вышел. Между тем отрока привели живого, и немало утешились» (ст. 8–12). Смотри, каково представленное здесь зрелище: ученики, говорит, «где мы собрались»; и каково знамение: «сидевший», говорит, «на окне» и притом в самую глубокую ночь. Такова (у них) была ревность к слушанию. Устыдимся же мы, которые не делаем этого и днем. Но тогда, скажешь, беседовал Павел. Что ты говоришь? И ныне беседует Павел, или лучше, и тогда, и теперь не Павел, а сам Христос, — и никто не слушает. Не на окне (мы сидим) теперь, ни голод, ни сон, ни теснота и ничто подобное не беспокоит нас, и, несмотря на то, не слушаем. Достойно удивленья, как он будучи юношею был не ленив, чувствуя наклонность ко сну не ушел, и видя опасность упасть не устрашился. А что он уснувши упал, не удивляйся этому; он уснул не по лености, а по естественной необходимости. Заметь, как пламенно они были усердны: они собирались в третьем этаже, так как церкви еще не было. «Не тревожьтесь», говорит, «ибо душа его в нем». Не сказал: он воскреснет, я воскрешу его, — но что? «Не тревожьтесь». Видишь, как он был не тщеславен, как готов доставить утешение. «Взойдя же», говорит, «и преломив хлеб и вкусив». Это прервало беседу, но не повредило. Видишь ли, как не роскошен их ужин? «И вкусив», говорит, «беседовал довольно, даже до рассвета, и потом вышел». Видишь ли, как они бодрствовали во всю ночь? Трапезы их были таковы, что и после них они оставались слушателями бодрыми и готовыми к слушанию. А мы чем отличаемся от псов? Видите ли, какое различие (между нами и ими)? «Между тем отрока привели живого, и немало утешились». Были весьма утешены как тем, что получили живым отрока, так и тем, что было знамение. «Мы пошли вперед на корабль и поплыли в Асс, чтобы взять оттуда Павла; ибо он так приказал нам, намереваясь сам идти пешком. Когда же он сошелся с нами в Ассе, то, взяв его, мы прибыли в Митилину» (ст. 13, 14). Павел часто разлучался с учениками. Так и теперь сам идет сухим путем, а они отправляются на корабле; легчайшее предоставляет им, а труднейшее избирает для себя; идет пешком, как для того, чтобы многое устроить (на пути), так и для того, чтобы они не отстали от него. «И, отплыв оттуда, в следующий день мы остановились против Хиоса, а на другой пристали к Самосу и, побывав в Трогиллии, в следующий день прибыли в Милит» (ст. 15). Смотри, как они поспешно отправляются за Павлом, не останавливаются, но проходят мимо островов. «Ибо Павлу рассудилось миновать Ефес, чтобы не замедлить ему в Асии; потому что он поспешал, если можно, в день Пятидесятницы быть в Иерусалиме» (ст. 16).

2. Для чего такая поспешность? Не для праздника, но для народа; он и тем хотел обратить иудеев, что уважал их праздники; и врагов хотел привлечь, а вместе с тем не оставлял и возвещать слово. Потому, посмотри, какая произошла польза, когда собрались все. Чтобы в то же время не оставить неустроенными дел в Ефесе, он распорядился иным образом. Но обратимся к вышесказанному. «Призвав учеников и дав им наставления и простившись с ними», говорит (писатель), «вышел и пошел в Македонию. Пройдя же те места и преподав верующим обильные наставления, пришел в Елладу». И здесь опять преподал назидание, доставив великое утешение. Смотри, как он везде действует словом, а не знамениями. «Он хотел», говорит, «отправиться в Сирию» Часто (писатель) представляет нам его отправляющимся в Сирию. Причиною были тамошняя церковь и Иерусалим: так сильно он желал устроить все и там. Троада была небольшой город; почему же они проводят в нем семь дней? Вероятно, он был велик по числу верующих. Пробывши семь дней, ночь на следующий день (Павел) посвятил на поучение: так тяжело было разлучиться ему с ними и им с ним! «Собрались», говорит, «для преломления хлеба». В то время, когда нужно было принимать пищу, (а было еще не поздно), он начал говорить и долго продолжал поучение. Таким образом, хотя они собрались собственно не для поучения, а для преломления хлеба, но он начал речь и продолжал ее. Смотри, как все участвовали в трапезе Павловой. Мне кажется, что он, и сидя за столом, занимался беседою, научая нас почитать все прочее маловажным. Представьте этот дом, где были свечи и множество народа, а Павел посреди всех говорил речь, где многие заняли сами окна, чтобы слышать эту трубу и видеть это благолепное лицо. Каковы должны быть поучаемые, и какое они получали удовольствие? Но почему он беседовал ночью? Потому, что ему предстояло отправиться и уже более не видеть их. Впрочем он не говорил этого им, как более слабым, а другим сказал. Притом совершившееся знамение сделало для них этот вечер навсегда памятным. Велико было удовольствие слушателей, если и, будучи прервано оно, потом опять продолжалось, так что этот случай послужил к чести учителя. С другой стороны отрок, умерший из желания слушать Павла, должен был послужить упреком для всех нерадивых. Для чего, скажешь, (писатель) излагает подробно, куда они прибыли и откуда отправились, где (Павел) останавливался и какие места проходил мимо? Чтобы показать, что он шел довольно медленно и проходил (некоторые места) по человеческому соображению. «Павлу рассудилось миновать Ефес, чтобы не замедлить ему в Асии». И хорошо: прибывши туда, он не мог бы не замедлить, потому что не захотел бы огорчить (учеников), которые стали бы просить его остаться. Или по этой причине, или потому, что спешил: «потому что он поспешал», говорит (писатель), «если можно, в день Пятидесятницы быть в Иерусалиме»; следовательно и поэтому он не мог оставаться (в Ефесе). Смотри, как и он руководится человеческими соображениями, и желает, и спешит, и часто не получает желаемого. Это для того, чтобы мы не подумали, будто он был выше человеческой природы. Святые и великие мужи имели одну и ту же с нами природу, но не одинаковое произволение; потому они и сподоблялись великой благодати. Смотри, как многое они делали и сами собою. Потому он и говорил: «мы никому ни в чем не полагаем претыкания», и еще: «чтобы не было порицаемо служение» (2 Кор. 6:3). Вот и беспорочная жизнь, и великое снисхождение. Это и называется благоустроением (себя), чтобы стоять на высшей степени высокой добродетели и смиренномудрого снисхождения. Послушай, как тот, кто стоял выше заповедей Христовых, был и смиреннее всех. «Для всех я сделался всем», говорит он, «чтобы спасти по крайней мере некоторых» (1 Кор. 9:22). Он сам подвергал себя опасностям, как говорит в другом месте: «в великом терпении, в бедствиях, в нуждах, в тесных обстоятельствах, под ударами, в темницах, в изгнаниях, в трудах, в бдениях, в постах» (2 Кор. 6:4, 5). Велика была любовь его ко Христу. Если бы ее не было, то все было бы напрасно — и распорядительность, и беспорочная жизнь, и преодоление опасностей. «Кто изнемогает», говорит он, «с кем бы и я не изнемогал? Кто соблазняется, за кого бы я не воспламенялся?» (2 Кор. 11:29).

3. Будем и мы, увещеваю вас, подражать этим словам и подвергать себя опасностям за наших братий. Предстоит ли огонь, или меч, — бросься на них, возлюбленный, чтобы спасти твоего сочлена; бросься, не бойся. Ты ученик Христа, положившего душу Свою за братий, — соученик Павла, восхотевшего потерпеть тысячу бедствий за своих врагов и гонителей; исполнись ревности, подражай Моисею. Он увидел обижаемого и отомстил, презрел царскую роскошь, для угнетенных сделался беглецом и скитальцем, лишился родных и своего дома, провел столько времени в чужой стране, и не упрекал себя, не говорил: что это? — я пренебрег царство, такую честь и славу; решился отомстить за угнетаемых, а Бог не призрел на это и не только не возвратил меня к прежней чести, но сорок лет я проживаю в стране чуждой. И было бы правильно, — потому что не получил награды. Но ничего такого он не сказал и не подумал. Так и ты, когда, делая добро, потерпишь какое–нибудь зло, хотя бы на долгое время, не соблазняйся и не смущайся; тебе непременно воздаст Бог. Чем долее медлить это воздаяние, тем большее будет приращение. Итак, будем иметь душу сострадательную, будем иметь сердце способное сочувствовать страждущим; не будем жестокими и бесчеловечными. Хотя бы ты не мог оказать никакой помощи, — плачь, скорби, сетуй о случившемся, — и это не останется бесполезным для тебя. Если мы должны сострадать тем, которые праведно наказываются Богом, то тем более тем, которые несправедливо терпят от людей. «Не объявляйте об этом в Гефе», говорит (пророк), «не плачьте там громко; но в селении Офра покрой себя пеплом. Переселяйтесь, жительницы Шафира, срамно обнаженные; не убежит и живущая в Цаане; плач в селении Ецель не даст вам остановиться в нем» (Мих. 1:10, 11) ^[4]. Иезекииль упрекает в том, что они не были сострадательны. Что говоришь ты, пророк? Бог наказывает, а я должен сострадать наказываемым? Да; этого желает наказывающий; Он и сам не радуется, когда наказывает, но также весьма скорбит. Если же и сам наказывающий не радуется, то не радуйся и ты. Но, скажешь, когда наказываются справедливо, то конечно не должно скорбеть? Должно скорбеть о том, что они сделались достойными наказания. Скажи мне: когда ты видишь, как сыну твоему делают прижигание или отсечение, неужели ты не скорбишь? Конечно скорбишь и не говоришь сам себе: что это? — отсечение послужит к излечению, прижигание к выздоровлению; но, услышав его рыдания от нестерпимой боли, ты скорбишь, и надежда на выздоровление не может преодолеть естественного сострадания. Так и здесь, хотя бы наказывались для исправления, мы должны оказывать им братское расположение и отеческую любовь. Наказания Божии — это как бы отсечения и прижигания; но потому мы и должны плакать, что они заболели, что имеют нужду в таком врачевании. Когда кто страдает для венцов, тогда не скорби, как напр. Павел или Петр; но когда кто терпит достойное наказание, тогда плачь, тогда скорби. Так поступали и пророки. Потому один из них и сказал: «о, Господи Боже! неужели Ты погубишь весь остаток Израиля» (Иез. 9:8)! Мы часто видим наказываемых убийц и других преступников, и сожалеем и скорбим. Не будем рассудительны чрез меру; но будем милостивы, чтобы и нам быть помилованными. Ничто не может сравняться с этим благом, ничто так не выражает наших человеческих свойств, как милосердие, как человеколюбие. Потому и законы предоставляют всякое (наказание) палачам, обязывая судию только произнести приговор к наказанию, а самое исполнение возлагая на них. Так, хотя бы наказание было справедливо, наказывать не свойственно душе любомудрой, но для этого требуется кто–нибудь другой. Потому и Бог наказывает не сам, но чрез ангелов. Следовательно, ангелы — палачи? Да не будет! — я не говорю этого; но они — силы, служащие и для исполнения наказания. Когда был разрушаем Содом, все совершено чрез ангелов; когда Египет, — чрез них же. «Ярость и гнев и скорбь, низведенные чрез ангелов (посылающих) бедствия» (Пс. 77:49). Но когда нужно было спасти, тогда действует Он сам; так Он послал Сына Своего для спасения рода. И опять: «пошлет Сын Человеческий Ангелов Своих»: соберите «делающих беззаконие» (Мф. 13:41, 42). А касательно праведников не так, но: «кто принимает вас, принимает Меня» (Мф. 10:40). И еще: «связав ему», говорит, «руки и ноги, возьмите его и бросьте во тьму внешнюю» (Мф. 22:13). Смотри, здесь действуют слуги. А когда нужно наградить, сам награждает, сам говорит: «приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира» (Мф. 25:34). Когда нужно было беседовать с Авраамом, то приходит сам; а когда — идти в Содом, то посылает служителей, подобно тому, как судия поставляет исполнителей казни. И еще: «хорошо, добрый и верный раб», говорит, «в малом ты был верен, над многим тебя поставлю». Этого восхваляет сам, а раба лукавого не сам, но слуги связывают (Мф. 25:21–30). Зная это, не будем радоваться о тех, кого постигают наказания; но будем жалеть их, будем скорбеть, будем плакать о них, чтобы и за это получить нам воздаяние. Ныне многие радуются даже о тех, которые терпят зло несправедливо. Но мы не будем так поступать; напротив будем оказывать им всякое сострадание, чтобы и нам сподобиться человеколюбия Божия, благодатию и человеколюбием Единородного Его, с Которым Отцу со Святым Духом слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

Дата добавления: 2015-07-12