БЕСЕДА 33

«После же того, как они умолкли, начал речь Иаков и сказал: мужи братия! послушайте меня. Симон изъяснил, как Бог первоначально призрел на язычников, чтобы составить из них народ во имя Свое. И с сим согласны слова пророков, как написано» (Деян. 15:13–15).

Церковь чужда надменности. — Не бывает добра без примеси зла.

1. (Иаков) был епископом иерусалимской Церкви, — потому он и говорит последний. Здесь исполняется сказанное: «устами двух или трех свидетелей подтвердилось всякое слово» (Мф. 18:16). Посмотри и на благоразумие его: он подтверждает свое слово новыми (учителями) и древними пророками, так как он не мог указать на какое–либо событие, подобно Петру или Павлу. И хорошо устрояется, что это произошло чрез тех, которые не намеревались остаться в Иерусалиме, а этот (Иаков) поучающий их, не был подчинен им, хотя и не отделялся от их мнения. Что же он говорит? «Мужи братия! послушайте меня. Симон изъяснил». Некоторые говорят, что этот (Иаков) есть тот самый, о котором упоминает Лука (Лк. 5:10); иные (разумеют) другого, соименного ему. Тот ли он или другой, нет нужды исследовать; а только следует принять, как необходимое, то, что сказано им. «Мужи братия», говорит он. Велико смирение этого мужа и совершенна эта речь; она полагает конец делу. «Как Бог первоначально призрел на язычников, чтобы составить из них народ во имя Свое. И с сим согласны слова пророков». Хотя он издавна был известен, но как не был непререкаем, не будучи древним, то присовокупляет древнее пророчество и говорит: «как написано: потом обращусь и воссоздам скинию Давидову падшую, и то, что в ней разрушено, воссоздам, и исправлю ее, чтобы взыскали Господа прочие человеки и все народы, между которыми возвестится имя Мое, говорит Господь, творящий все сие» (ст. 15–17). Как? Разве Иерусалим не был возобновлен и после опять не был разрушен? Но не об этом он говорит здесь. О каком же, скажешь, он говорит возобновлении? О том, которое было после (плена) Вавилонского. «Ведомы Богу от вечности все дела Его» (ст. 18). Непререкаемы слова его; здесь (говорит) нет чего–либо нового, но все предъизображено от начала. Затем следует его мнение. «Посему я полагаю не затруднять обращающихся к Богу из язычников, а написать им, чтобы они воздерживались от оскверненного идолами, от блуда, удавленины и крови, и чтобы не делали другим того, чего не хотят себе. Ибо закон Моисеев от древних родов по всем городам имеет проповедующих его и читается в синагогах каждую субботу» (ст. 19–21). Так как они еще не слыхали из закона (об этом предмете), то он прилично приводит изречение из закона, чтобы не показалось, что он нарушается. Но, смотри, он не допускает их выслушать это от закона, но от себя самого: «Посему я полагаю», т. е. выслушав от меня самого, не от закона. Потом постановляется общее решение. «Тогда Апостолы и пресвитеры со всею церковью рассудили, избрав из среды себя мужей, послать их в Антиохию с Павлом и Варнавою, именно: Иуду, прозываемого Варсавою, и Силу, мужей, начальствующих между братиями» (ст. 22). Смотри: они не просто постановляют это, но чтобы решение было достоверно и чтобы прибывшие с Павлом не подверглись подозрению, посылают тех от себя. И смотри, как сильно они укоряют (противников) в своем послании: «написав и вручив им следующее: «Апостолы и пресвитеры и братия — находящимся в Антиохии, Сирии и Киликии братиям из язычников: радоваться. Поелику мы услышали, что некоторые, вышедшие от нас, смутили вас своими речами и поколебали ваши души, говоря, что должно обрезываться и соблюдать закон, чего мы им не поручали» (ст. 23, 24). Обличение, достаточное для неразумия тех и достойное кротости апостолов, которые не сказали ничего более. «То мы, собравшись, единодушно рассудили, избрав мужей, послать их к вам с возлюбленными нашими Варнавою и Павлом, человеками, предавшими души свои за имя Господа нашего Иисуса Христа» (ст. 25. 26). Чтобы показать, что не самовластно, что это всеми «единодушно», что они пишут это с рассуждением, он сказал: «избрав» от нас «мужей». А чтобы не показалось порицанием Павла и Варнавы то, что посылают тех, смотри похвалу им: «человеками», говорит, «предавшими души свои за имя Господа нашего Иисуса Христа. Итак мы послали Иуду и Силу, которые изъяснят вам то же и словесно» (ст. 27, 28). Следовательно, это не человеческое (учение), если «Святому Духу» так «угодно». «И нам не возлагать на вас никакого бремени» (ст. 28). Опять закон называют бременем. Потом делают оговорку касательно следующего: «более, кроме сего необходимого: воздерживаться от идоложертвенного и крови, и удавленины, и блуда, и не делать другим того, чего себе не хотите» (ст. 29). Новый (закон) этого не предписывал: Христос нигде не говорит об этом; но они заимствуют это из закона. «И удавленины», говорит. Здесь запрещается убийство. «Итак, отправленные пришли в Антиохию и, собрав людей, вручили письмо. Они же, прочитав, возрадовались о сем наставлении» (ст. 30, 31). Потом, чтобы показать, что и те утешали их, (писатель) присовокупил: «Иуда и Сила, будучи также пророками, обильным словом преподали наставление братиям и утвердили их. Пробыв там некоторое время, они с миром отпущены были братиями к Апостолам» (ст. 32, 33).

2. Прекратились несогласия и распри, — потому, утвердив их, они и отошли с миром. С Павлом у них были состязания, но Павел и после того учит. Так, в Церкви не было никакой надменности, но великое благочиние. И смотри: после Петра говорит Павел, и никто не останавливает его; Иаков ожидает и не выступает вперед, хотя ему предоставлено было первенство. Ничего не говорит здесь Иоанн, ничего и прочие апостолы, и хотя молчат, но не огорчаются: так душа их была чужда тщеславия! Но обратимся к вышесказанному. «После же того, как они умолкли», говорит (писатель), «начал речь Иаков и сказал: Симон изъяснил, как Бог первоначально призрел». Сначала говорил Петр сильнее, а потом этот кротче. Так всегда нужно поступать тому, кто имеет большую власть, укоризны предоставлять другим, а самому говорить с большею кротостью. Хорошо он сказал: «Симон изъяснил», как бы и тот выражал мнение других. Смотри, насколько древним он представляет это дело. «Призрел», говорит, «на язычников, чтобы составить из них народ во имя Свое». Не просто «призрел», но «во имя Свое», т. е. во славу Свою. Не стыдится называть славою имени Его принятие язычников, так как это большая слава. Здесь он указывает на нечто великое. На что же? На то, что они, говорит, (приняты) «первоначально». «Потом», говорит, «обращусь и воссоздам скинию Давидову падшую». Кто рассмотрит внимательно, тот найдет, что царство Давида стоит и теперь. Если царствует Потомок его, то, конечно, существует и его царство. Какая польза от зданий и города, когда нет подданных? И какой вред от разрушения города, когда все готовы отдать за него души свои? Таким образом, оно не только стоит, но еще сделалось знаменитее всех, потому что прославляется теперь по всей вселенной. Исполнилось одно; должно исполниться и другое. Сказав: «и воссоздам», присовокупляет и причину, для чего это, именно: «чтобы взыскали Господа прочие человеки и все народы». Если город восстановлен для того, кто (произошел) от них, то очевидно, что причиною создания города было призвание язычников. Кто эти «прочие»? Те, которые остались тогда (не принятыми). Но, смотри, он соблюдает порядок и поставляет их на втором месте. «Говорит Господь», говорит, «творящий все сие». Не только глаголет, но и творит. Следовательно, призвание язычников есть дело Божие. Впрочем, дело шло о другом, — как выразил ясно и Петр, — о том, что не должно обрезываться язычникам. Для чего же ты говоришь это? Они не то говорили, что не должно принимать их, когда они веруют, но то, что (должно принимать) с соблюдением закона. Петр хорошо объяснил и это; но так как это более всего смущало слушателей, то Иаков опять обращает на это внимание. И смотри: то, что нужно положить за правило — не соблюдать закона, доказал Петр; а о том, что свойственно нам и давно было принято, говорит (Иаков) и особенно останавливается на том, о чем ничего не было писано, чтобы, уврачевав ум их напоминанием о допущенном, удобно доказать и это. «Посему я полагаю не затруднять обращающихся к Богу», т. е. не отвращать их. Если Бог призвал, а соблюдение закона отвращает их, то (в этом случае) мы воюем против Бога. Хорошо он сказал: «из язычников», показывая тем и Божие о них смотрение свыше, и их покорность и готовность к призванию. Что значит: «я полагаю»? Иначе сказать: со властью говорю, что это так. «А написать им», говорит, «чтобы они воздерживались от оскверненного идолами, от блуда, удавленины и крови». Хотя это касается предметов телесных, но необходимо воздерживаться от них, потому что они производили великое зло. А чтобы кто–нибудь не возразил: почему мы не предписываем того же иудеям? он присовокупил: «ибо закон Моисеев от древних родов по всем городам имеет проповедующих его», т. е. Моисей непрестанно говорит им об этом, — что и означают слова: «и читается в синагогах каждую субботу». Смотри, какое снисхождение! В чем (закон) не причинял вреда, в том (апостол) оставил (его) им наставником, и между тем даровал благодать ни в чем не стесняющую, повелев иудеям повиноваться ему во всем и не подчиняя (ему) верующих из язычников. Таким образом, чем по–видимому почтил его и удержал власть его над своими, тем самым устранил от него язычников. Почему же они (иудеи) не научаются от него? По своему непокорству. Отсюда он показывает, что и им ничего более не следует соблюдать (из закона). Если же им не предписывается об этом, то не потому, чтобы они должны были соблюдать что–нибудь более, но потому, что они имеют учителя. Не сказал: не соблазнять их, или: «превратить», как сказал Павел к Галатам (1:7), но: «не затруднять», чем означается не иное какое–либо действие, как только отягощение. Таким образом он разрешил все. По–видимому, он заповедует соблюдать закон, потому что из него заимствует эти (предписания), но (в действительности) он отрешил от него, заимствуя только это. Часто было говорено им об этом, но (говорит и он), чтобы показать, что он уважает закон, и притом говорит не от лица Моисея, а от лица апостолов, и, для исполнения многих заповедей, избрал одну. Это особенно и успокоило их. Итак самое разногласие произошло по смотрению (Божию), чтобы после разногласия учение сделалось более твердым. «Тогда», говорит (писатель), «Апостолы и пресвитеры со всею церковью рассудили, избрав из среды себя мужей». Не каких–нибудь, но «избрав из среды себя» посылают, после избрания. «Послать их в Антиохию» говорит, где народилась болезнь.

3. Смотри, как они не говорят против тех ничего оскорбительного, но заботятся только об одном, чтобы исправить случившееся: это и расположило тамошних возмутителей принять решение. Не сказали: вы прельстители, губители, и тому подобное. Когда нужно было, то Павел поступал так, наприм., когда он говорит: «о, исполненный всякого коварства и всякого злодейства» (Деян. 13:10); но здесь, когда дело было уже исправлено, не было в этом нужды. И смотри: не говорят: «что некоторые, вышедшие от нас» повелели вам соблюдать закон, но: «смутили вас своими речами». Невозможно выразиться точнее; никто не сказал бы так (хорошо). «Души», говорит, уже утвержденные, «поколебали», как бы в здании перелагая уже положенное другими. «Чего мы им», говорят, «не поручали». «То мы, собравшись, единодушно рассудили, избрав мужей, послать их к вам с возлюбленными». Если они возлюбленные, то не пренебрегут ими; если «предавшими души свои», то они достойны доверия. «Итак», говорит, «мы послали Иуду и Силу, которые изъяснят вам то же и словесно». И следовало явиться не одному только посланию, чтобы не сказали, что сократили (определение), сказали одно вместо другого. Похвала, приписанная Павлу, заградила им уста. Потому и отправляются не один только Павел, или Варнава, но и другие от Церкви, чтобы не смотрели на него с подозрением, так как он держался того же учения, и не одни только посланные из Иерусалима. Показывает, как они достойны доверия; они не превозносятся, говорит, не столь неразумны; потому и прибавил: «человеками, предавшими души свои за имя Господа нашего Иисуса Христа». А почему сказано: «ибо угодно Святому Духу и нам», тогда как достаточно было бы сказать: «Святому Духу»? «Святому Духу» — сказано для того, чтобы не подумали, что это человеческое (учение), а «нам» — для того, чтобы внушить, что и они сами принимают это, хотя и принадлежат к обрезанным. «Не возлагать на вас», говорит, «никакого бремени». Говорят это потому, что обращают речь к людям немощным и находившимся в страхе; потому и прибавляют это. Но в то же время показывает, что определение является не по снисхождению, не потому будто щадили их, как немощных, — напротив, великое было тогда уважение к учителям, — но потому, что это было бы излишним бременем. Смотри, как кратко послание и не заключает в себе ничего лишнего, ни хитросплетений, ни умозаключений, но только определение: оно было законоположением Духа. Бременем же называют (закон) в разных местах. И опять: «собрав людей, вручили письмо». По (прочтении) послания и сами обратились (к ним) со словом; а это нужно было, чтобы освободиться от всякого подозрения. «Иуда и Сила», говорит (писатель), «будучи также пророками, обильным словом преподали наставление братиям и утвердили их» (ст. 32). Показывает, как они были достойны доверия. Мог (сделать это) и Павел; но следовало и им. «Пробыв там некоторое время, они с миром отпущены» (ст. 33). Уже нет распри, нет разногласия! Тогда, мне кажется, они приняли десницы (апостолов), как сам Павел говорит: «подали мне и Варнаве руку общения» (Гал. 2:9). Говорит также: «не возложили на меня ничего более» (ст. 6), потому что они приняли его мнение и с уважением одобрили. Показывает, что и по человеческому соображению, а не только от Духа, можно видеть, что (язычники) совершали грехи неудобоисправимые; это не требует (вразумления) Духа. Показывает также, что прочее не необходимо и даже излишне, если только это необходимо. «Соблюдая сие», говорят, «хорошо сделаете». Выражает, что этого достаточно для них и ничего более ненужно. Можно было (заповедать) и без послания; но, чтобы закон был заключен в письмени, они пишут послание. И опять, чтобы было это повиновение закону, и они тем говорили, и те исполняли, и «с миром». Да не соблазняют и нас еретики. Смотри, сколько было соблазнов в начале (евангельской) проповеди; не говорю о внешних, — эти ничего не значили, — но о внутренних. И, во–первых, Анания, потом ропот, затем Симон волхв, потом негодование на Петра за Корнилия, затем голод, и, наконец, это самое главное из зол.

Действительно, как скоро является какое–либо добро, то невозможно, чтобы не примешалось и зло. Не будем же смущаться, если некоторые соблазняются, но и за них будем благодарить Бога, что Он делает нас более опытными. Не скорби только, но и сами искушения делают нас более славными. Держащийся истины, если никто не совращает его, не был бы крепким любителем истины; а когда многие совращают его, тогда он делается славным. Что же? Не для этого ли и бывают соблазны? Не говорю, что будто бы Бог производит их, — да не будет! — но Он и чрез это зло благодетельствует нам, хотя сам отнюдь не желает его. Дай им, говорит Он, «да будут все едино» (Ин. 17:21). Если же бывают соблазны, то и они нисколько не вредят им, но приносят пользу. Как мученикам невольно приносят пользу те, которые влекут их на мучение, а Бог отнюдь не побуждает их к тому, так и здесь. Не будем же взирать на то, что (многие) соблазняются. То самое и служит знаком превосходства нашего учения, что многие притворно подражают ему; ведь если бы оно не было хорошо, то они не представлялись бы подражающими. Раскрою это вам яснее.

4. Благовонные масла имеют подделывателей, как например, лист амома. Так как они редки и нужны, то и бывает много поддельных. Никто не станет подделывать что–нибудь другое из вещей дешевых. Так и чистая жизнь имеет многих подделывателей; никто не решится казаться пребывающим в нечистоте, но пребывающим в иночестве. Что же мы будем отвечать эллинам? Вот приходит эллин, и говорит: я хочу быть христианином, но не знаю, к кому присоединиться, — у вас много несогласий и распрей, и великое смятение. Какое мне избрать учение? Какое предпочесть? Каждый говорит: я содержу истину. Кому верить, когда я совершенно ничего не знаю в Писаниях? И те (еретики) представляют тоже самое. Точно, это бывает между нами. Но если бы мы говорили, что нужно верить умствованиям, то ты справедливо мог бы смущаться; если же мы говорим, что (нужно) веровать Писаниям, которые просты и истинны, то тебе легко (найти) требуемое. Кто согласен с (Писаниями), тот христианин; а кто не согласен с ними, тот далек от этого правила. А что, если он придет и скажет: Писание говорит так, а ты говоришь другое, и вы изъясняете Писания иначе, извращал смысл их? Но, скажи мне, разве ты не имеешь ума и рассудка? Как я, скажет, могу судить, не зная ничего вашего? Я хочу быть учеником, а ты уже делаешь меня учителем. Если он так скажет, то, говоришь, что мы будем отвечать? Как убедим его? Спросим: не притворство ли это и предлог? Спросим: осуждает ли он эллинов? Во всяком случае, он скажет что–нибудь, потому что, не осуждая их, не пришел бы к нам. Спросим о причине, почему он осуждает, потому что не напрасно же осуждает. Он скажет, как известно: потому что (боги их) суть твари, а не Бог несозданный. Хорошо. После этого, если он найдет тоже в иных ересях, а у нас противное, то нужно ли и говорить более? Все мы исповедуем, что Христос есть Бог. Посмотрим же, кто с этим согласен, и кто не согласен. Мы, называя Его Богом, и говорим о Нем достойное Бога, что Он имеет власть, что Он не есть раб, но свободен, что Он творит все сам Собою; а еретик — напротив. Опять спрошу: когда ты хочешь научиться врачебному искусству, то, скажи мне, просто ли и как случилось принимаешь преподаваемое? У врачей много мнений. Если просто будешь принимать все, что ни услышишь, то это не достойно мужа; если же с умом и рассуждением, то без сомнения научишься доброму. Мы называем Его Сыном, и точно так признаем, как говорим, а еретики называют так, но не исповедуют. Сказать яснее: они имеют некоторых (людей), по имени которых называются, т. е. по имени своего ересеначальника, — такова каждая ересь, — а у нас не человек какой–нибудь дал нам название, но сама вера. Итак с твоей стороны это — притворство и предлог. Скажи мне, почему ты, когда хочешь купить одежду, то хотя и не знаешь ткацкого искусства, не говоришь таких слов: я не умею купить, меня обманывают; но употребляешь все, чтобы сделаться сведущим? Когда хочешь купить и другое что–нибудь, то всячески стараешься получить верные сведения; а здесь говоришь это. Судя по этим словам, — ты вовсе не хочешь принимать ничего. Пусть тот, кто не имеет никакого учения, говорит то, что ты говоришь о христианах: «так много их и столько различных содержат учений: один — эллин, другой — иудей, иной — христианин; не нужно принимать ни одного учения, потому что они противоречат друг другу; я ученик, не хочу быть судьей и не могу осуждать ни одного учения». Но у тебя такой предлог не имеет места. Если ты был в состоянии отвергнуть ложное, то будешь в состоянии, пришедши сюда, оценить и истинное. Кто не осуждает никакого учения, тот легко скажет это; но осудивший какое–нибудь, хотя он еще не избрал ничего другого, с течением времени может узнать нужное. Не станем же притворствовать и изобретать предлоги: все легко. Если хочешь, я покажу тебе, что это только предлог. Ты знаешь, что должно делать и чего не должно? Почему же делаешь не то, что должно, а чего не должно? Делай, что должно, и с правыми мыслями проси от Бога, и Он, конечно, откроет тебе. «Бог нелицеприятен», говорит (Писание), «но во всяком народе боящийся Его и поступающий по правде приятен Ему» (Деян. 10:34, 35). Кто слушает без предрассудка, тот не может не убедиться. Как в том случае, когда есть какое–либо мерило, по которому можно определять все, не требуется больших рассуждений, а легко обличить измеряющего неверно, так и теперь. Отчего же не видят? Много содействуют тому предрассудки и человеческие побуждения. Но, скажешь, тоже самое и они об нас говорят? Как? Разве мы отделились от Церкви? Разве мы имеем ересеначальников? Разве мы называемся по имени людей? Разве есть у нас какой–нибудь предводитель, подобно как у них, у того Маркион, у другого Манихей, у иного Арий, а у иного еще какой–нибудь начальник ереси? Хотя и мы имеем известное название, но не (имеем) начальников ереси, а предстоятелей наших и правителей Церкви. Мы не имеем учителей на земле, — да не будет! — а имеем «Который на небесах» (Мф. 23:9, 10). И они, скажешь, утверждают то же? Но у них есть название, осуждающее их и заграждающее им уста. Много было эллинов, и никто не предлагал таких вопросов; и у философов было тоже, но это не препятствовало никому из тех, кто имел здравое учение. Потому и об иудеях не говорили, — когда они занимались этим, — что между ними есть такие–то и такие: кому из них нам следует верить? Но верили, как должно. Будем же и мы покоряться законам Божиим и во всем делать угодное Ему и поступать по воле Его, доколе продолжаем настоящую жизнь, чтобы, прожив добродетельно остальное время нашей жизни, мы могли получить блага, обетованные любящим Его, и сподобились чести с угодившими Ему, благодатию и человеколюбием единородного Сына Его и Всесвятого и животворящего Духа, единого и истинного Божества, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

Дата добавления: 2015-07-12