БЕСЕДА 40

«Павел, пробыв еще довольно дней, простился с братиями и отплыл в Сирию, — и с ним Акила и Прискилла, — остригши голову в Кенхреях, по обету» (Деян. 18:18).

Преимущества Христова крещения пред Иоанновым. — Значение любви. — Действия любви.

1. Смотри, как закон потерял силу; смотри, как они стеснялись совестью. Острижение головы по обету было иудейским обычаем; следовало при этом принести и жертву, которая не была (принесена) после того, как били Сосфена. (Павлу) надлежало удалиться, потому он и поспешает. Не смотря на просьбу «побыть у них» в Ефесе, не соглашается (ст. 20). Для чего же он опять идет в Антиохию? «Побывав в Кесарии», говорит (писатель), «он приходил в Иерусалим, приветствовал церковь и отошел в Антиохию» (ст. 22). Он питал к этому городу особенную любовь — это человеческое чувство, потому что здесь ученики стали называться христианами; здесь он был предан благодати Божией; здесь он успешно окончил дело касательно учения (об обрезании). Сам отправился в Сирию, а спутников своих оставил в Ефесе, вероятно, для того, чтобы они здесь учили, так как, находясь при нем столько времени, они многому научились, — только от иудейского обычая он еще не отклонил их. Итак, вот и жена действует и учит подобно мужам. Идти в Азию он затруднялся, думаю, по каким–нибудь настоятельным нуждам. Смотри, как он, не смотря на просьбу — остаться здесь, не согласился, потому что спешил отправиться (в Иерусалим). Впрочем оставил их не просто, но с обещанием, а как именно, послушай. «Достигнув», говорит (писатель), «Ефеса, оставил их там, а сам вошел в синагогу и рассуждал с Иудеями. Когда же они просили его побыть у них долее, он не согласился, а простился с ними, сказав: мне нужно непременно провести приближающийся праздник в Иерусалиме; к вам же возвращусь опять, если будет угодно Богу. И отправился из Ефеса. (Акила же и Прискилла остались в Ефесе). Побывав в Кесарии, он приходил в Иерусалим, приветствовал церковь и отошел в Антиохию. И, проведя там несколько времени, вышел, и проходил по порядку страну Галатийскую и Фригию, утверждая всех учеников» (ст. 19–23). Смотри, опять идет в те места, по которым проходил прежде. «Некто Иудей, именем Аполлос, родом из Александрии, муж красноречивый и сведущий в Писаниях, пришел в Ефес» (ст. 24). Вот и ученые мужи начинают проповедовать, и ученики, наконец, предпринимают путешествия. Видишь ли успех проповеди? «Он был наставлен в начатках пути Господня и, горя духом, говорил и учил о Господе правильно, зная только крещение Иоанново. Он начал смело говорить в синагоге. Услышав его, Акила и Прискилла приняли его и точнее объяснили ему путь Господень» (ст. 25, 26). Если он знал только Иоанново крещение, то как он «горел духом»? Дух не сообщался при этом (крещении); и если оставшиеся после него (ученики) имели нужду в крещении Христовом, то тем более он должен был иметь в нем нужду. Что же сказать на это? Не напрасно писатель поместил одно вслед за другим. Мне кажется, что он был один из тех ста двадцати лиц, которые вместе с апостолами крещены (Духом Святым, Деян. 1:5, 16); если же нет, то с ним было тоже, что с Корнилием. Он не крещается, пока те подробнее не изложили ему (учения Господня). Но мне кажется истинным то, что и ему надлежало креститься, так как прочие двенадцать (вместо???????? — двенадцать, Migne предполагает здесь????????????? — сто двадцать) не имели точных познаний даже об Иисусе. Вероятно, он и был крещен. По крайней мере, если и ученики Иоанновы, после своего крещения, опять крестились, то и этим ученикам следовало сделать тоже. «А когда он вознамерился идти в Ахаию, то братия послали к тамошним ученикам, располагая их принять его; и он, прибыв туда, много содействовал уверовавшим благодатью, ибо он сильно опровергал Иудеев всенародно, доказывая Писаниями, что Иисус есть Христос. Во время пребывания Аполлоса в Коринфе Павел, пройдя верхние страны, прибыл в Ефес и, найдя там некоторых учеников, сказал им: приняли ли вы Святаго Духа, уверовав? Они же сказали ему: мы даже и не слыхали, есть ли Дух Святый. Он сказал им: во что же вы крестились? Они отвечали: во Иоанново крещение. Павел сказал: Иоанн крестил крещением покаяния, говоря людям, чтобы веровали в Грядущего по нем, то есть во Христа Иисуса. Услышав это, они крестились во имя Господа Иисуса, и, когда Павел возложил на них руки, нисшел на них Дух Святый, и они стали говорить иными языками и пророчествовать. Всех их было человек около двенадцати» (Деян. 18:27, 28; 19:1–7). Много отличались от того (Аполлоса) эти мужи, незнавшие даже, есть ли Дух Святый. А его посылают и пишут о нем те, которые подробнее изложили ему путь Господень. Впрочем, он и сам хотел идти в Ахаию; но не пошел прежде, нежели братия отправили его и дали ему послание. «Прибыв туда», говорит (писатель), «много содействовал уверовавшим благодатью, ибо он сильно опровергал Иудеев всенародно, доказывая Писаниями, что Иисус есть Христос». Отсюда видно, как сведущ был Аполлос в Писаниях. Он сильно заграждал уста иудеям, — это и значит: «опровергал», — а верующих ободрял и укреплял в вере. «Во время пребывания Аполлоса в Коринфе Павел», говорит, «пройдя верхние страны, прибыл в Ефес». Это — страны, лежащие близ Кесарии и далее. «И, найдя там некоторых учеников, сказал им: приняли ли вы Святаго Духа, уверовав?» Они не веровали и во Христа, как видно из слов: «чтобы веровали в Грядущего по нем». Не сказал: крещение Иоанново есть ничто, но назвал его несовершенным; и это присовокупил не без причины, но чтобы научить и убедить их креститься во имя Иисуса, что они и делают и получают Духа Святого чрез возложение рук Павловых. «Когда Павел возложил», говорит, «на них руки, нисшел на них Дух Святый». Таким образом, на кого он возлагал руки, те получали Духа. Можно было иметь Духа и не обнаруживать этого, но они обнаруживали это действием, — тем, что говорили (иными) языками.

2. Но рассмотрим выше прочитанное. Павел «отплыл в Сирию», говорит (писатель), «и с ним Акила и Прискилла», которых, пришедши в Ефес, он там и оставил. Оставил или потому, что не хотел взять с собою, или лучше для того, чтобы они были учителями для жителей Ефеса. Впоследствии же времени они жили в Коринфе; о них он превосходно отзывается и приветствует их в послании к Римлянам (16:3, 4). Потому мне кажется, что они впоследствии отбыли в Рим, так как любили жить в этих местах, из которых были изгнаны при Нероне. «Побывав в Кесарии», говорит, «он приходил в Иерусалим, приветствовал церковь и отошел в Антиохию. И, проведя там несколько времени, вышел, и проходил по порядку страну Галатийскую и Фригию». Мне кажется, что верующие там собирались (к нему); он не тотчас оставляет их. И смотри, как он спешит к ним. Прочие же страны проходит, чтобы своим посещением утвердить учеников. «Некто Иудей», говорит (писатель), «именем Аполлос, родом из Александрии, муж красноречивый и сведущий в Писаниях, пришел в Ефес». Он был муж ревностный; потому и предпринимает путешествие. «И он, прибыв туда (в Ахаию)», говорит, «сильно опровергал Иудеев всенародно». О нем говорил (Павел) в послании: «а что до брата Аполлоса» (1 Кор. 16:12). В том, что он обличал «всенародно», являлась его смелость; в том, что — «сильно», открывалась сила; а в том, что «доказывая» из божественных «Писаний», выражалась опытность, так как и смелость сама по себе нисколько не приносит пользы, если нет силы, и сила — без смелости. Итак, не напрасно Павел оставил Акилу в Ефесе, но, может быть, для Аполлоса Дух устроил это, чтобы он явился в Коринф с большею силою. Но почему против него ничего не делали, а на Павла нападали? Они знали, что этот муж был главою, или — что велико было имя его. «Услышав его», говорит (писатель), «Акила и Прискилла приняли его и точнее объяснили ему путь» Божий. Смотри, как все (тогда) совершалось с верою; не было ни зависти, ни ненависти. Акила учит, но большему и сам научается. Пробывши некоторое время с (Павлом), они так научились, что стали способными учить и других. «А когда он вознамерился», говорит, «идти в Ахаию, то братия послали к тамошним ученикам, располагая их принять его». Объясняет, для чего они пишут послание; для того, говорит, чтобы приняли его.

Далее, откуда видно, что бывшие в Ефесе (ученики) имели крещение Иоанново? Из того, что на вопрос: «во что же вы крестились?» они отвечали: «во Иоанново крещение». Может быть, они ходили в Иерусалим и возвратились оттуда крестившись; но и крестившись, не знали Иисуса. Не говорит им: веруете ли во Иисуса, но что? — «приняли ли вы Святаго Духа, уверовав?» Знал, что они не имели Его, но хочет, чтобы они сказали это, чтобы, узнав, чего недостает им, сами просили о том. «И, когда Павел возложил», говорит, «на них руки, нисшел на них Дух Святый, и они стали говорить иными языками и пророчествовать». С самого крещения пророчествуют. Этого не сообщало крещение Иоанново; потому оно и было несовершенно. Оно только приготовляло к получению таких (благ), так как Иоанн, крещая, хотел, чтобы веровали в Грядущего по нем. Отсюда открывается великая истина, что крещающиеся (во имя Христово) совершенно очищаются от грехов. Если бы не очищались, то эти люди не получили бы Духа и не сподобились бы тотчас же даров Его. И смотри, дар был двоякий: языки и пророчества. Хорошо он назвал крещение Иоанново крещением покаяния, а не отпущения, возводя их к тому убеждению, что оно не сообщало последнего, так как отпущение есть дело крещения, после данного. Почему же они, получив Духа, не учили, тогда как Аполлос и не получив Его (учил)? Потому, что они не были столько ревностны и столько научены; а он был и научен и весьма ревностен. Мне кажется, что этот муж имел и великое дерзновение. Впрочем, хотя он и правильно учил «что Иисус есть Христос», однако имел нужду еще в подробнейшем научении. Таким образом, хотя он и не знал всего, но за свое усердие сподобился Святого Духа, подобно тому как бывшие с Корнилием. Может быть, многие желают, чтобы и теперь было крещение Иоанново. Но в таком случае многие не стали бы заботиться о добродетельной жизни, или можно было бы подумать, что каждый для этого, а не для царствия небесного, заботится о добродетели. Кроме того, было бы много лжепророков, не часто являлись бы «искусные» (1 Кор. 11:19), не ублажались бы принимающие веру просто. Ведь как блаженны «невидевшие и уверовавшие» (Ин. 20:29), так и верующие без знамений. Не в укоризну ли, скажи мне, Христос сказал иудеям: «не уверуете, если не увидите знамений» (Ин. 4: 48)? Итак, мы ничего не потеряли, если только захотим быть внимательными. Главные блага мы получаем в крещении: отпущение грехов, освящение, причастие Духа, усыновление, вечную жизнь. Чего же еще хотите? Знамений? Но они упразднились. Ты имеешь веру, надежду, любовь, которые пребывают; их ищи; они больше знамений. Ничто не может сравниться с любовью: «но любовь из них больше», говорит апостол (1 Кор. 13:13). Ныне же любовь оскудевает; осталось только имя ее, а на деле ее нет, но разделились мы между собою.

3. Что делать, чтобы соединиться. Ведь легко обличать, но это только половина дела: нужно еще показать, как устроить общение; нужно о том позаботиться, как нам соединить разделившиеся члены. Не о том только нужно заботиться, чтобы нам принадлежать к единой Церкви или (содержать) один и тот же догмат; но не хорошо то, что, имея общение друг с другом во всем прочем, мы не имеем его в необходимом, и (по–видимому) находясь в мире со всеми, не соблюдаем мира между собою. Не на то смотри, что мы не ссоримся между собою каждый день, но на то, что у нас нет истинной и искренней любви. Нам нужны обвязание и елей (Лк. 10:34). Вспомним, что любовь есть признак учеников Христовых (Ин. 13:35), что без нее все прочее не значит ничего, что она есть дело не трудное, если захотим (иметь ее). Да, скажут, мы знаем это; но как достигнуть этого? Что нужно, чтобы она была у нас? Как сделать, чтобы мы любили друг друга? Наперед устраним то, что противно любви; тогда приобретем и ее. Пусть никто не помнит зла, не завидует, не радуется о зле. Это препятствует любви, а другое способствует ей. Недостаточно — уничтожить препятствия; нужно иметь и то, что способствует. Действия, нарушающие любовь, а не созидающие, исчисляет Сирах, именно: «поношение, гордость, обнаружение тайны и коварное злодейство» (Сир. 22:25). Для тех (иудеев), как людей плотских, этого было достаточно; для нас же нет; не этому только учим вас, но и другому. Для нас — без любви все бесполезно. Пусть будут у тебя бесчисленные блага, — какая в том польза? Пусть будет богатство, роскошь, но без любящих тебя, — какая в том польза? Нет блага прекраснее этого даже в житейском отношении, и напротив нет ничего хуже вражды. «Любовь покрывает множество грехов» (1 Петр. 4:8); а вражда напротив подозревает и то, чего нет. Недостаточно — только не быть врагом; нужно еще питать и любовь. Вспомни, что так повелел Христос, и этого довольно. Сама скорбь содействует любви и укрепляет ее. Но что же, скажут, теперь, когда нет скорби. Объясни, как нам стать друзьями? Но, скажи мне, разве у вас нет каких–нибудь друзей? Как вы стали друзьями? Как остаетесь ими? По крайней мере, пусть никто не враждует против другого; и это не маловажно; пусть никто не завидует; не завидующий не может быть и клеветником. Все мы живем в одной вселенной, питаемся одними и теми же плодами. Этого мало; мы сподобляемся одних и тех же таинств, одной и той же духовной пищи. Вот побуждения к любви! Но как, скажут, нам сохранить теплоту любви? А что возбуждает любовь плотскую? Телесная красота. Соделаем же и души наши прекрасными, и будем питать любовь друг к другу; ведь нужно не любить только, но и быть любимыми. Сделаем сперва это, т. е. чтобы нас любили; тогда легко будет и то. Как же сделать, чтобы нас любили? Будем добрыми, и мы достигнем, что всегда будут любящие нас. Пусть каждый заботится не столько о приобретении имущества, или рабов, или домов, сколько о том, чтобы быть любимым, чтобы иметь доброе имя. «Доброе имя лучше большого богатства» (Притч. 22:1). То постоянно, а это скоропреходяще; это можно приобресть, а того нельзя. Кто заслужил недоброе имя, тому трудно освободиться от него; а бедный с именем добрым скоро может сделаться богатым. Пусть один имеет тысячи талантов, а другой сто друзей: последний богаче первого. Будем же делать это не просто, но как бы совершал куплю. Как же это? «Сладкие уста умножат друзей, и доброречивый язык умножит приязнь» (Сир. 6:5). Будем иметь уста, исполненные хвалы, и нравы чистые. С такими свойствами нельзя скрыться.

4. Посмотри, какие узы любви придумали внешние (язычники): кумовство, соседство, родство. Но у нас есть нечто больше всего этого. Это — священнейшая трапеза. Между тем многие из нас, приступающих к ней, даже не знаем друг друга. Это происходит, скажут, от многочисленности. Нет, от нашего нерадения. Три тысячи и пять тысяч верующих было (в начале), и все они имели «душу едину» (Деян. 4:32); а теперь и не знают друг друга, и не стыдятся этого, ссылаясь на многочисленность. Кто имеет много любящих его, тот непреоборим ни от кого, тот сильнее всякого властителя: не столько оруженосцы охраняют последнего, сколько первого — любящие его. Он и славнее того: один охраняется своими рабами, а другой людьми равными ему; одного охраняют не по своей воле и из страха, другого добровольно и без страха. Чудное бывает здесь явление: единство во множестве и множество в единстве. Как в игре на гуслях, хотя звуки различны, но симфония одна, один и музыкант играющий на гуслях, так и здесь: гусли, это — любовь; звуки, это — происходящие от любви дружеские речи, производящие все вместе одну и ту же гармонию и симфонию; музыкант, это — сила любви; она издает сладостное пение. Я хотел бы, — если это возможно, — ввести тебя в такой город, где была бы одна душа; ты увидел бы, какое там согласие, сладостнейшее всяких гуслей и всякой свирели, не издающее ни одного нестройного звука. Это согласие доставляет радость ангелам и самому Господу ангелов, служит приятным предметом зрелища для всех сил небесных, укрощает ярость демонов, обуздывает порывы страстей. Это согласие не только укрощает страсти, но не попускает и восставать им, и производит великое молчание. Как на зрелище все в молчании слушают хор играющих, и не производят ни малейшего шума, так и у любящих друг друга, когда любовь поет песнь свою, все страсти усмиряются и успокаиваются, как звери обузданные и укрощенные; а где вражда, там все напротив. Но не станем говорить теперь о вражде; будем говорить только о любви. Скажешь ли что–нибудь опрометчиво, никто не осуждает, но все извиняют; сделаешь ли что–нибудь, никто не имеет подозрения, но оказывает великое снисхождение. Все готовы подать падающему руку помощи, все охотно стараются поднять его.

Поистине, любовь есть крепкая стена, неприступная не только для людей, но и для диавола. Кто окружен множеством любящих его, тот не может впасть в опасность; нет у него поводов к гневу, но всегда он чувствует сердечное спокойствие, радость и веселие; нет поводов к зависти; нет случаев к памятозлобию. Посмотри, как легко исполняет он и духовные и житейские дела свои. Что может сравниться с ним? Он — как бы город, отвсюду огражденный стенами; а тот (не имеющий любви) — как бы город, ничем не огражденный. Быть виновником любви, это — великая мудрость. Уничтожь любовь, и разрушишь все, ниспровергнешь все. Если же подобие любви имеет такую силу, то какова должна быть сама истинная (любовь)? Итак, увещеваю вас, будем стараться, чтоб были любящие нас; пусть каждый упражняется в этом искусстве. Но вот, я, скажут, забочусь об этом, а тот не заботится. За то и большая награда ожидает тебя. Так, скажешь, но это трудно. Отчего, скажи мне? А я говорю и уверяю, что если только десять человек из вас соединится и вы приметесь за это дело, подобно тому, как апостолы за дело проповеди, или пророки за дело учения, если так и вы будете приобретать друзей, — то получится великая награда. Устроим себе изображения царя; это — признать учеников. И не делаем ли мы более, чем если бы вложили в них силу воскрешать мертвых? Диадема и порфира — отличия царя: без них, хотя бы на нем были золотые одежды, он еще не является царем. Так и ты усвой себе этот признак, и приобретешь любящих и для себя и для других. Никто, будучи любим, не станет ненавидеть. Изучим же эти краски, какими пишется, из каких составляется это изображение. Будем приветливы, не станем ожидать этого со стороны ближних. Не говори: если я вижу, что другой выжидает, то (сделав это) я унижаюсь пред ним; напротив, если видишь его в таком состоянии, то сам предупреди и угаси страсть его. Ты видишь больного; для чего же усиливаешь болезнь его? О том особенно и больше всего будем стараться, чтобы честью быть «братолюбивы друг к другу» (Рим. 12:10). Не думай, что отдавать предпочтение другому значит унижать самого себя. Предпочитая другого, ты отдаешь честь самому себе, делаясь достойным большей чести. Будем же всегда уступать первенство другим. Не будем помнить сделанного нам зла, но — только добро. Ничто так не приобретает нам любви других, как язык, исполненный благодарности, уста, готовые на похвалу, душа негорделивая, отсутствие тщеславия, презрение к почестям. Если будем исполнять это, то соделаемся неуловимыми для сетей диавола, и, тщательно упражняясь в добродетели, сподобимся благ, уготованных любящим Бога, благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

Дата добавления: 2015-07-12