Особенности проявления страхов и тревожности в старшем подростковом возрасте.

В старшем подростковом и раннем юношеском возрасте переживания становятся все более разлитыми, смутными, двойственными, неопределенными, т. е. приобретают черты тревоги в ее классическом описании. Переживания страха характеризуются наличием определенного объекта страха и раз­литой тревоги. При этом иррациональность страха в основном отчетливо осознаётся.

«Иногда утром просыпаешься, но еще не до конца, и дума­ешь: сейчас посмотришь в зеркало, а там не твое лицо, а чужое. Страшно. И понятно, что это глупость. Но все равно чувству­ешь, что это неспроста, что-нибудь плохое сегодня случится» (девушка 14 лет).

«У меня такой дар: я чувствую, когда беда приближается. Еще ничего нет, а я уже чувствую. У меня мама и соседи всегда спрашивают, будет или не будет. Не знаю точно, что, но знаю, что будет. Чувствую, что будет» (девушка 16 лет).

«Идешь по улице, и таким все кажется опасным. Кожей чувствуешь: сейчас на тебя нападут, а может быть, выстрелят. Это придумано, конечно, но все равно, напряжение такое, кайфное» (юноша 15 лет).

«Как будто... чем-то таким опасным пропитан воздух. Ты им дышишь, и она в тебя входит, не знаешь, почему, но ждешь какой-нибудь подлянки... Я замечал: мне в такие дни все люди хуже кажутся, кажется, гадость задумали против меня. Умом понимаешь, что не так это, но сделать ничего не можешь» (юноша 16 лет).

Литературные данные [Березин Ф.Б., 1988; Захаров А.И., 1988, 1995, 1997; Раттер М., 1987; Эберлейн Г., 1981; и др.] свидетельствуют, что конкретизированные страхи в значи­тельной части случаев не отражают реальную угрозу, а как бы опредмечивают разлитую, неопределенную тревогу (уровень «иррационального» страха, четвертый член «явлений тревож­ного ряда», возникающий при усилении и нарастании тревоги, по Ф.Б. Березину). Значительные доказательства этого получе­ны, в частности, при изучении различных вариантов посттрав­матического стресса [Новые аспекты психотерапии., 1990; Психология травматического стресса., 1992; Черепанова Е.М., 1995; Колодки Б., 1992; и др.].

Результаты исследования, прежде всего те, которые получены в ходе клинической работы с тревожными детьми, подтверждают эту точку зрения. Во-первых, частота и дейст­венность конкретизированных страхов обнаруживали прямую устойчивую связь с наличием устойчивой тревожности. Во-вторых, работа по преодолению тревожности в дошкольном и младшем школьном возрасте, ориентированная преимущест­венно на взрослое окружение ребенка, нахождение и снятие источников напряжения, в случае успешности приводила к существенному снижению аффективной насыщенности конкре­тизированных страхов у детей. Это проявлялось в том, как они рассказывали о своих страхах. Если в начале работы они часто говорили о страхе по собственной инициативе и каждый раз как бы переживали страх заново, то в конце рассказывали о своих страхах как о полустертых воспоминаниях и только в ответ на просьбу психолога.

Вместе с тем анализ рассказов детей позволяет предполо­жить, что в центральном, «ядерном» компоненте таких страхов в значительной части случаев присутствуют признаки реаль­ной угрожающей ситуации. В процессе выявления характера переживания тревог и страхов выявился также своеобразный феномен «стремления к страху», желание испытать страх, пережить тревогу. Такое стремление проявляется, по всей видимости, в хорошо извест­ной любви значительной части детей к «страшилкам»: страш­ным рассказам и фильмам.

Обратимся теперь к актуальным формам проявления тре­воги, как объективно наблюдаемым, так и субъективным. Они подробно описаны в литературе, включены в многочисленные опросники и тесты объективной оценки [см., например: Леви­тов Н.Д., 1969; Березин Ф.Б. и др., 1994; Ruebush B.E., 1963; и др.]. Сложности, связанные с их идентификацией, определя­ются, во-первых, полифункциональностью таких форм: один симптом может свидетельствовать о разных переживаниях, а во-вторых, тем, что они носят достаточно индивидуализиро­ванный характер и обычно не выделяются из форм поведения, специфичных для психического напряжения в целом. Это такие хорошо известные симптомы, как покраснение или по-бледнение кожи, частые позывы к мочеиспусканию, чрезмер­ное потение, а также грызение ногтей, дрожь рук, симптом «беспокойных рук», повышенная суетливость, чувство нелов­кости, неуклюжести, скованности [Наенко Н.И., 1976; Не-мчин Т.А., 1983; Стресс и тревога.., 1983; Шванцара Й. и кол., 1978; Эверли Дж., Розенфельд Р., 1985; и др.].

Литературные данные свидетельствуют также, что прояв­ления тревоги делятся на два основных вида: мобилизующий и демобилизующий, причем эти виды имеют ярко выраженный индивидуальный характер. Мобилизующий — проявляется в повышенной активности, вплоть до агрессивности, в повы­шенном аппетите и т. п., демобилизующий — в оцепенении, одеревенении, внезапной потере интереса, в апатии и др. Осо­бенно ярко это проявляется при наличии устойчивой тревож­ности. Вопрос о возрастной специфике форм проявления тревоги обычно не ставится. Речь идет лишь о большей выраженности, открытости для наблюдения тревоги у маленьких детей и ус­ложнении этих форм, их большей многозначности у старших. В этом плане из известных нам источников можно назвать, пожалуй, лишь адресованную родителям книгу П. Лич [1992], где выделяются такие, например, признаки состояния тревоги у детей раннего возраста, как повышенные «прилипчивость» и послушание по отношению ко взрослому, настороженность по отношению к новым людям, нарушения сна, питания (ребенок теряет аппетит, просит ту еду, которую ему давали, когда он был младше). Эта работа, осуществлявшаяся с помощью школьных пси­хологов, проводилась в три этапа. Первый был посвящен фик­сации проявления симптомов тревоги в указанных ситуациях. С этой целью проводились наблюдение и беседы. Сразу после экзамена школьников спрашивали об их внутреннем состоя­нии и переживаниях во время экзамена: беспокоились, боя­лись ли они,— и если ответ был положительным (что бывало далеко не всегда), спрашивали о том, как, по каким признакам они узнавали о своих переживаниях, мыслях, ощущениях. Проводились также беседы с родителями и учителями о пове­дении детей перед экзаменами и во время экзаменов. Эти по­казатели, а также некоторые симптомы из известной карты наблюдений Д. Стотта [Исурина Г.Л. и др., 1976; Мурзенко В.А., 1979], опросника признаков психического напряжения и невротических тенденций у детей М. Шюрера и В. Смекала [Шванцара Й. и кол., 1978] и ряда других источников. Полу­ченные данные оценивались группой экспертов — практичес­ких психологов, студентов психологических факультетов, пе­дагогов (6 чел.).

Дата добавления: 2015-07-12