Нету вратаря оправдания никаким голам — ни «верным», ни «стопроцентным».

Таково еще одно из условий нашей футбольной профессии.

Александр Львов: В 1984 году в финале европейского чемпионата в Париже произошло нечто подобное. В середине первого тайма хозяева получили право на штрафной метров в семнадцати от ворот блистательно игравшего до этого испанского голкипера Арконады.

Бить собрался «гроссмейстер» штрафных Мишель Платини. Все, включая вратаря, ждали от капитана французов непременного в таких случаях подвоха. Но Платини на сей раз не стал изобретать велосипед. Короткий разбег, удар. И мяч, казалось бы уже пойманный вратарем, выскальзывает из его рук и медленно вползает в сетку.

— Это была минута какого-то затмения, — объяснял после матча журналистам еще не пришедший в себя Арконада. — Я не имел права пропускать такой мяч. Хотя надеюсь, что кто-то поймет меня.

Рассказывают, что утром товарищи по команде прятали от своего голкипера французскую газету, поместившую на первой полосе отчет о матче под беспардонным заголовком: «Спасибо, Арконада!».

Они понимали своего вратаря.

Ринат Дасаев: А если вспомнить Шумахера? Сколько раз он в Мексике команду выручал. Но игрой своей остался, насколько я знаю, не доволен. И вспоминает чаще о финале, где ошибался, а не о тех матчах, в которых все гладко было. А ведь его лучшим вратарем первенства признали.

Александр Львов: Дружба Дасаева с голкипером сборной ФРГ Харальдом Шумахером началась со времен испанского первенства.

Ринат приехал на него вратарем-дебютантом, а уехал одним из лучших. Шумахер же, наоборот, к тому моменту уже успел заработать репутацию мастера. Но ничего к ней в Испании не прибавил. Более того, после мирового чемпионата-82 прослыл грубияном и скандалистом, что в среде вратарей случается крайне редко.

В полуфинальной встрече с французами он нанес тяжелейшую травму их защитнику Баттистону. А на церемонии закрытия, не сумев погасить досаду и раздражение, отказался пожать руку президенту Италии А. Пертини. Обоим Шумахер потом принес извинения, объяснив свои поступки тем, что «игра порой заставляет терять голову».

Ринат Дасаев: Интересно, что в жизни Шумахер иной — более уравновешенный, взвешивает каждый свой шаг. Впрочем, уже вскоре после Испании Харальд переменился. И прежних вольностей на поле себе не позволяет.

По характеру мы, конечно, разные. А вот в игровой манере, пожалуй, схожи. Мне нравится, что Шумахер не делает в воротах ничего лишнего: нет в его действиях позерства, стремления к ненужной красивости. Один из самых опытных и авторитетных игроков обороны сборной ФРГ Бернд Ферстер как-то сказал о нем: «Нам с Тони спокойно. Мы верим в него».

Если это говорит защитник, значит, вратарь действительно чего-то стоит.

Александр Львов: Читателей может удивить, что Ферстер назвал Шумахера не его настоящим именем. Ведь родители нарекли его вовсе не Тони, а Харальдом. Разгадка проста. В свое время, задолго до появления в «Кельне» Шумахера, ворота клуба защищал голкипер с такой же фамилией. Но по имени Тони. В память о его удачной игре с легкой руки болельщиков так же стали звать и новичка.

Летом 85-го сборная ФРГ встретилась в Москве со сборной СССР. На поле Лужников репортеры с удовольствием снимали рукопожатие двух капитанов — Шумахера и Дасаева. После игры Ринат заглянул к своему коллеге в гостиницу «Спорт».

В беседе принимал участие журналист-переводчик Александр Френкель.

Александр Френкель: Пока мы ждали Дасаева, я попросил Харальда рассказать о себе.

В футбол его восьмилетним мальчиком привела мама, и всю свою футбольную жизнь он провел в одном клубе — «Кельн». Кстати, Шумахер входит в число девятнадцати игроков бундеслиги, которые играли за один и тот же клуб десять и более сезонов. Огорчался, что в сборную попал поздновато — в двадцать шесть лет. А первой своей серьезной проверкой считает европейское первенство 1980 года в Италии, откуда он возвратился в ранге чемпиона.

Не обошлось и без «испанских» воспоминаний. «Против меня тогда словно весь мир ополчился, — говорил Харальд. — Я сознавал, что был неправ. Но как изменить мнение о себе? Только игрой. А тогда мне не давали прохода журналисты, болельщики бросали с трибун тухлые яйца и помидоры. Вспоминать об этом тяжело, но необходимо...»

По мнению Шумахера, прощения публики он добился после матча на «Уэмбли» с национальной английской командой. Сборная ФРГ тогда победила. А игру ее вратаря скупые на похвалу английские газеты единодушно признали фантастической...

Состоявшийся в этот день разговор двух знаменитых вратарей показался мне очень интересным. С их разрешения я записал его и теперь предлагаю читателям эту запись.

Дасаев: Мы с Нелей ждали тебя на свадьбу, Харальд. Может быть, ты не получил посланного по почте приглашения?

Шумахер: Нам с Марлис (жена Харальда. — А. Ф.) хотелось приехать, но у меня было всего две недели отпуска. А в год чемпионата мира на отдых будет отпущено и вовсе десять дней. Зимой клуб обычно участвует во всевозможных турнирах — что поделаешь, надо зарабатывать деньги. Мое участие в них обусловлено контрактом. За это клуб получает более высокий гонорар. У нас в команде много молодых ребят, и я не имею права думать только о себе.

Дасаев: Не собираешься ли ты поехать в Италию, как Румменигге и Бригель? Или в Испанию, где, говорят, совсем неплохо себя чувствует Штилике?

Шумахер: Я дал себе слово играть только в «Кельне». И не изменю ему.

Дасаев: Сейчас у вас в сборной новый тренер — Франц Беккенбауэр. А почему не стало Юппа Дерваля? Его признали плохим тренером? Он потерял контакт с командой?

Шумахер: Да что ты! Юпп превосходный тренер. Мы с ним выиграли европейское первенство. Но он слишком добрый, мягкий человек. И некоторые игроки, увы, пользуются этими чертами его характера по-своему — в Испании позволяли себе вольно обращаться с режимом, забывать на поле об игровой дисциплине. Даже профессионалам нужна твердая рука...

Дасаев: А каковы ваши отношения с Беккенбауэром?

Шумахер: Для нас, ветеранов, он словно старший брат. Для тех же, кто видел его игру еще мальчишкой, он — идол, кумир. Они готовы пойти за ним в огонь и в воду. Его слово — закон. Это очень помогло нам на пути в Мексику — сплотило команду, укрепило ее. А что происходит в вашей сборной?

Дасаев: У нас тоже создается новый коллектив. Пока еще много трудностей. Но надеюсь, что в Мексику мы, как и вы, пробьемся.

Шумахер: Что ж, искренне желаю вам этого.

Дасаев: Многие обращают внимание на то, что ты частенько покрикиваешь на своих защитников, тем самым напоминая прежнего Шумахера, не умевшего держать себя в руках.

Шумахер: Тот, кто так считает, заблуждается. Ты ведь знаешь, как непросто руководить защитниками. Каждый вратарь находит свой способ. Я предпочитаю разговаривать с защитниками все девяносто минут. Возможно, иногда и чересчур громко, резко. Но ребята на меня не в обиде. Во-первых, я уже ветеран, это дает мне определенные права. Во-вторых, ты же сам знаешь, со стороны вратарю всегда виднее.

...Затем знаменитые голкиперы углубились в обсуждение нюансов своей профессии и спохватились, когда было далеко за полночь. На прощание Дасаев подарил Харальду самовар.

— В мексиканскую жару он тебе пригодится, — пошутил Ринат.

— Думаю, попотеть там придется всем, — подыграл ему Шумахер.

И на его сосредоточенном лице появилась теплая улыбка, которую так мечтают увидеть падкие на неожиданные кадры фоторепортеры.

Александр Львов: В июне следующего года в Ирапуато в номер отеля «Флорида» к Дасаеву и Морозову заглянул невысокого роста, подтянутый, спортивного вида мужчина лет шестидесяти.

— Поздравляю с прекрасной победой над венгерской командой, Ринат. Ваша сборная была великолепна!

Сказав это, он протянул небольшую спортивную сумку.

— Это от моего земляка Тони Шумахера. Мы с ним искренне желаем вам успеха...

В сумке оказались новенькие вратарские перчатки и короткая записка: «Обхожусь без самовара — и так слишком жарко. Перчатки береги до финала, где, надеюсь, мы с тобой встретимся. Удачи! Харальд».

— Но самые большие трудности впереди, — уходя, авторитетно предупредил незнакомец. — Уж я-то знаю.

Деттмар Крамер — «футбольный профессор», как шутливо окрестили его западногерманские болельщики, имел право на такое заявление. На своем тренерском веку он повидал немало.

Ринат Дасаев: Увы, в финале нам встретиться не довелось.

Представляю, как нелегко пришлось Харальду. Марадона — гениальный футболист. Хотя сам он голов в том матче не забивал, но свое дело сделал. Первый мяч для Шумахера особенно обидным был. Вот после таких вратарям и не спится ночами. Думаю, когда Бурручага справа подавал, у Харальда просто не выдержали нервы. На перехват он пошел как-то неуверенно. До мяча не добрался. И Браун бил, по-существу, в пустые ворота.

Что касается второго гола, который провел Вальдано, то здесь ситуация спорная. Многие обвиняют Харальда в том, что он покинул ворота. Останься он в воротах, возможно, неприятности не произошло бы — ведь Вальдано мог и ошибиться. Но не берусь судить. Могу только признать, что Шумахер действительно выглядел несколько растерянным.

Александр Львов: Вратари всегда осторожно разбирают игру коллег. Их нетрудно понять — время от времени ошибается каждый из них. В данном случае реакция Дасаева тем более понятна — разговор ведь идет не о постороннем человеке.

Я, например, считаю, что, когда забивал Вальдано, Шумахеру не следовало так резко бросаться вперед. Объективности ради я решил сверить свои впечатления с мнением людей достаточно компетентных. Не просто следивших за событиями финала, а рассказывавших о них миллионам телезрителей.

Владимир Маслаченко: В первом случае ошибка Шумахера бесспорна. Скорее всего, она — следствие усталости, колоссального нервного напряжения, накопившихся в предыдущих матчах. Мне даже показалось, что к двадцать второй минуте он еще игры толком и не успел почувствовать. Что касается второго гола... Я бы не рискнул выходить из ворот так далеко. Тем более что расстояние между Шумахером и Вальдано в тот момент, когда аргентинец принимал мяч, было значительным. А стало быть, хозяином положения был опытный тридцатилетний форвард.

Игорь Фесуненко: Согласен с Владимиром. Но я не столь искушен в тонкостях вратарской игры. Да, не хотел бы я оказаться на месте голкипера сборной ФРГ. Столько сделать, чтобы твоя команда пробилась в финал и не суметь помочь ей в решающий момент... В тот день именинником оказался аргентинец Пумпидо — вратарь более низкого класса, чем Шумахер. Но он играл в команде Марадоны. Это ли не насмешка коварной футбольной судьбы?..

Александр Львов: Мексиканский чемпионат памятен еще и тем, что стал как бы заочным состязанием вратарей. Какие блестящие сольные номера увидели мы в исполнении того же Шумахера, бельгийца Пфаффа, француза Батса, англичанина Шилтона, испанца Субисарреты, марокканца Заки, парагвайца Фернандеса!

Вспоминаю ревущий стадион «Ацтека», последние мгновения матча мексиканцев и парагвайцев. Счет ничейный. Английский арбитр Куртней назначает очень сомнительный пенальти в пользу хозяев. Трибуны в предвкушении восторга. К мячу подходит их кумир — Санчес, которого телевидение показывало в сутки примерно столько же раз, сколько и президента республики.

Поединок форварда и вратаря. Кто кого? Фернандес выигрывает спор. Я видел слезы на глазах мексиканских болельщиков и опьяненное счастьем лицо «первого номера» парагвайцев...

Ринат Дасаев: Не обошлось в Мексике и без вратарских трагедий. Могу себе представить, что чувствовал обычно невозмутимый англичанин Питер Шилтон, когда Марадона забил ему мяч рукой. Конечно, гол тот на совести форварда и тунисского арбитра Бен Насера. Но как же больно в таких случаях нам, вратарям...

Александр Львов: На мой взгляд, Шилтон провел чемпионат стабильней всех «первых номеров». Но почему-то ни прессой, ни специалистами отмечен не был. Кстати, в такой же ситуации оказался он и на предыдущем мировом первенстве, хотя и игра его, и чисто вратарские показатели (а определяются они, как известно, количеством пропущенных мячей) были на самом высоком уровне. В пяти матчах в Испании он пропустил только один гол. В Мексике — лишь на один больше. Тридцатишестилетний Питер играл еще мощней и уверенней, чем четыре года назад. И по праву в одном из справочников его представляют достойным наследником таких асов из Великобритании, как Джо Карриган, Рэй Клеменс и Гордон Бэнкс.

Ринат Дасаев: Иногда думаю: доберись мы до финала, в каком состоянии вышел бы я на решающий матч? Ведь не было в Мексике ни одного голкипера, который бы не оплошал. И, как правило, ошибались вратари ближе к концу первенства — когда изматывало напряжение предыдущих встреч. А уж те, кто прошел испытание послематчевыми пенальти, — просто герои. Поверьте, перед ними стоит снять шляпу.

Александр Львов: Вскоре по окончании мексиканского первенства английская кинокомпания по заказу ФИФА выпустила фильм, посвященный футбольной фиесте четырехлетия. Авторы дали ему призывно-громкое название — «Герои». Операторы и режиссер не поскупились на кадры, в которых волшебствовали Марадона и Платини, отчаянно сражались Элкьяер и Франческолли, восхищали Лаудруп и Санчес.

Но вратарям места в фильме почему-то не нашлось. А зря. Они провели мексиканский чемпионат, как истинные рыцари — честно, смело, красиво.

Ринат Дасаев: Кинематографисты оказались несправедливы к нашему брату-вратарю. На мой взгляд, в Мексике голкиперы заслужили отдельного фильма. Я бы назвал его «Испытание». И главные роли отвел бы в нем, кроме Шумахера и Шилтона, еще и великолепно сыгравшему против нас бельгийцу Пфаффу и герою встречи с бразильцами французу Батсу.

Александр Львов: Осенью 87-го футбольные обозреватели ФРГ в традиционном референдуме назвали тридцатитрехлетнего Жан-Мари ПФАФФА лучшим вратарем сезона. Лично мне показалось, что западногерманские коллеги предпочли этого талантливого голкипера Дасаеву исключительно из личных симпатий, ведь в ту пору Пфафф защищал ворота мюнхенской «Баварии». А Шумахер после выхода нашумевшей книги мемуаров «Свисток», в которой без ведома хозяев «Кельна» раскрыл тайны их закулисных махинаций, оказался в опале.

Тем не менее в многоликом строю вратарей с мировым именем Пфафф, безусловно, один из правофланговых. Родом он из небольшого бельгийского городка Беверен. В многодетной семье Жан-Мари — самый младший, шестой из братьев. С четырнадцати лет он переменил массу профессий. И все свободное от работы время отдавал футболу.

Хотя в двадцать два года он вышел на поле в составе бельгийской сборной, первый профессиональный контракт был подписан им лишь в двадцать восемь лет. А в 1980 году его фамилия значилась уже в протоколах европейского чемпионата в Италии.

На мировом первенстве в Испании он блеснул в матче открытия. В нем бельгийцы заставили сложить оружие аргентинцев. Вклад Пфаффа в ту нашумевшую победу огромен.

Но в Барселоне сыграть против советской команды в четвертьфинале ему не удалось — помешала болезнь. И, словно наверстывая упущенное, через четыре года в Леоне Жан-Мари провел одну из лучших в своей вратарской биографии встреч, поразив всех изумительной реакцией, тонким расчетом и уверенностью в матче с нашими футболистами.

Ринат Дасаев: Тот матч действительно стал звездным часом Пфаффа. От каких ударов Яковенко, Заварова он сумел защитить ворота! А за три минуты до перерыва, подстраховав защитников за пределами штрафной, когда Саша Заваров выходил с ним один на один, спас бельгийцев от верного гола.

Именинником уходил Пфафф в раздевалку и после четвертьфинала с испанцами, когда в решающей серии пенальти отразил удар Элоя. Но этой удачей он скорее реабилитировал себя за гол, пропущенный после дальнего удара Сеньора за шесть минут до конца встречи. Уж ему-то следует брать такие мячи...

В полуфинале с аргентинцами, в матче за третье место с французами «первый номер» бельгийцев был уже не тот: много нервничал, недостаточно точен был в выборе решений — предыдущие испытания измотали его.

Впрочем, колоссальное нервное напряжение сказалось не только на его игре. И по сей день помню момент, как французы перед началом послематчевых пенальти по одному подходили к своему голкиперу БАТСУ. Они словно предчувствовали, что судьба встречи — в его руках.

Не забивает одиннадцатиметровый сам Платини! Да еще в день своего рождения! О чем думал в эти мгновения великий Мишель?

В Англии, куда нас с ним через год пригласили сыграть за сборную мира, мы вспоминали тот эпизод.

— В те минуты я был готов сгореть со стыда, — признался Платини. — Спасибо Батсу. Он преподнес мне в тот день самый дорогой подарок...

Александр Львов: Это был потрясающий момент. Англичане, снимавшие уже упомянутый фильм «Герои», не пожалели на него пленки.

...У мяча гигант Сократес. На его лице — полная невозмутимость. В сетку скольких ворот, не моргнув глазом, вколачивал он за свою жизнь одиннадцатиметровые? Десятки, сотни, тысячи?.. Но дело еще не сделано. И Батс по-хозяйски уверенно занимает свое место.

Все, что произошло потом, как писала бразильская пресса, было воспринято на родине трикампионов стихийным бедствием. На следующий день мексиканские газеты вышли с громадными цветными снимками. На одном — французский вратарь, в броске отбивающий мяч, пушкой выстреленный Сократесом. Рядом — крупный план бразильца с глазами, в которых застыли боль и отчаяние. А по соседству — несколько фотографий, переданных ночью по телетайпу с его родины. На них — перевернутые, полыхающие машины, разбитые витрины магазинов, бушующие толпы людей, еще недавно веривших в победу своих кумиров.

В той встрече Батс отразил еще один пенальти. Во втором тайме бразильцы получили идеальную возможность разрешить спор с чемпионами Европы — румынский арбитр И. Игна, принимавший порой весьма спорные решения, наказал французов одиннадцатиметровым.

Бил Зико, признанный мастер таких ударов. Но Батса авторитет бразильца в смятение не поверг. И он выиграл спор. Правда, потом поговаривали, что особой сноровки от вратаря в этой ситуации не требовалось. Что Зико, только что вышедший на замену, еще не успел почувствовать игры.

Сам же Батс, не вступая по этому поводу в полемику, в беседе с журналистами рассказал об этих двух своих удачах следующее: «Удар Зико действительно не был очень сильным, поскольку он бил внутренней стороной стопы или, как говорят в футболе, «щечкой». В данной ситуации требовалось только угадать, в какой угол он отправит мяч. Мне это удалось. Когда же подошла очередь Сократеса, я решил схитрить. До этого он бил одиннадцатиметровый поляку Млынарчику в правый от вратаря угол. Я прикинул, что рисковать и экспериментировать в такой момент бразилец вряд ли станет. Скорее всего использует прежний вариант. А потому я изо всех сил старался показать ему, что жду мяч в левом углу. Сам же по удару бросился в правый, успев в последнее мгновение вытянуть руку...

Ринат Дасаев: Триумф в матче с бразильцами обошелся Батсу дорого. Четырех дней, остававшихся до полуфинального матча со сборной ФРГ, ему явно не хватило на восстановление. Это чувствовалось по голам, забитым французскому вратарю. Первый мяч Бреме провел со штрафного с солидной дистанции в ближний угол, что считается грубейшей вратарской ошибкой. А когда Фёллер забивал второй гол, Батсу изменила выдержка. Он, явно не успевая, рванулся навстречу Фёллеру, был им обыгран и мяч увидел уже в сетке.

Александр Львов: «Испытанию пенальти» подверглись двое из четверки вратарей, чьи сборные вышли на финишную прямую мирового первенства. Промахи Пфаффа и Батса в матчах с футболистами Аргентины и ФРГ показали, что они так и не сумели прийти в себя после «экзекуции над вратарями». Так назвал в Мексике послематчевые одиннадцатиметровые бывший голкипер польской сборной, ныне телекомментатор Ян Томашевский.

Но сами пострадавшие, отвечая на вопрос журналистов об их отношении к пенальти, проявили рыцарскую сдержанность.

Жоэль Батс: Ничего не поделаешь, футбол жесток. А по отношению к нам, вратарям, особенно. Выход один — использовать любой шанс и не давать воли эмоциям.

Жан-Мари Пфафф: Если уж послематчевые пенальти неизбежны, то голкиперу следует относиться к ним примерно так же, как и к прорвавшемуся в штрафную форварду. В обоих случаях он должен сделать все, чтобы мяч не влетел в ворота. Вот для чего после занятий я прошу ребят пробить мне по дюжине-другой одиннадцатиметровых. Причем без всяких хитростей, а только сильным ударом. Гарантий стать «непробиваемым» это не дает, но нервы закаляет.

Ринат Дасаев: В Мексике и Батс, и Пфафф впервые прошли через «испытание пенальти». Бельгийцу в Испании вообще ни одного одиннадцатиметрового не били, а француз тогда еще в сборную не призывался. Но даже если бы они сталкивались с этой процедурой и раньше, рецепта, как избежать ее тяжелых последствий, в Мексике все равно бы не нашли.

Увы, за все годы существования футбола «тайну пенальти» не удалось раскрыть ни одному вратарю. И благодаря ее неразгаданности игра приобретает еще большую привлекательность, неожиданность.

Александр Львов: Дасаев не слишком преуспел в спорах с пенальтистами. Но тем не менее в их среде он пользуется особым уважением. Поводом для этого послужил отбитый им в Лужниках в июле 84-го одиннадцатиметровый. Бил его капитан «Черноморца» Плоскина, до этого двадцать три раза (рекорд) забивавший их без осечек.

«Дасаеву я бил тогда впервые. И к числу вратарей, которым тяжело забивать пенальти, честно говоря, его не относил, — признался после матча раздосадованный одессит. — На низовые удары с близкого расстояния вратарям с таким высоким, как у него, ростом, реагировать трудно. А может, спартаковец какой-то секрет против моих пенальти нашел?..

Сам же Ринат по этому поводу мрачно заметил: «Какой там секрет. Просто когда Вадик бить собрался, ощутил внутри неожиданную злость. Игра-то в тот день не наша была...»

Оказывается, и злость иногда помогает «первым номерам» творить маленькие чудеса. Жаль только, что, несмотря на парированный им одиннадцатиметровый, его команда проиграла.

Ринат Дасаев: Анзор Кавазашвили в давнем интервью поразительно точно заметил: «Вратарь одинок». Каждый из нас испытывает и переносит одиночество по-своему. В момент успеха, в радости ты можешь одуреть от шума толпы, от ее внимания. Но стоит сорваться, пропустить...

И дело даже не в том, что от тебя мгновенно отворачиваются трибуны.

Дата добавления: 2015-07-11