Незнакомка 4 страница

Стас остановился на подъездной дорожке, заглушил двигатель и вышел из машины. Деревья вокруг проглотили звук закрывшейся двери, и на него тотчас обрушилась тишина зимнего леса – лишь потрескивали деревья под тяжестью снега, да редкий птичий крик прорезал густую, словно из ваты, тишину.

Он немного постоял, наслаждаясь природой, затем, поскрипывая снегом под ногами, направился к входной двери – ведь при всей красоте вокруг он приехал сюда не за этим, и теперь ему особенно не терпелось увидеть их.

Обстучав с ботинок налипший снег, Стас поднялся на крыльцо и, затаив дыхание, постучал в тяжелую деревянную дверь. Несколько секунд ничего не происходило, затем в доме послышались мягкие шаги, щёлкнул замок, и дверь открылась.

На пороге стояла она. Стас почувствовал, как сердце чуть тихо дернулось в груди и продолжило биться дальше – но уже чуть чаще, чем секундой до этого.

Несколько мгновений они стояли и молча смотрели друг на друга.

Она была прекрасна. На ней был домашний, уютный свитер с высоким воротом, чуть скрывающий подбородок, мягкие штаны, выгодно подчёркивающие фигуру, и меховые тапочки. Волосы, красивые каштановые волосы, свободно падающие на плечи, завершали образ – от нее дышало теплом, домом, спокойствием, уютом…чем-то таким родным и близким, что Стас просто застыл на месте и стоял, смотрел на неё, не в силах вымолвить ни слова. Лишь чуть подался вперёд, чтобы лучше чувствовать её запах, по которому так сильно соскучился.

Она тоже смотрела на него… но в её глазах он читал сразу несколько эмоций. Она была рада его видеть, это точно…но что-то ещё было в этом взгляде, какая-то грусть… боль? Но почему? Стас, не в силах понять этого, просто молча стоял на пороге.

- Привет – просто сказала она.

- Привет, родная – еле слышно вымолвил он и с тревогой заметил, как грусть в её взгляде на секунду вспыхнула чуть ярче, будто его слова сделали ей больно.

Она улыбнулась, наклонилась и поцеловала его в щеку.

- Проходи – сказал она, повернулась и пошла в дом.

Стас последовал за ней. Прихожая, затем светлая, просторная комната с кухней и диванным уголком, расставленные в углу мольберты с её незаконченными картинами – всё это он, конечно, видел уже, но почему же ему кажется, что он тут как будто впервые? Как будто кто-то другой приходил сюда, всё сфотографировал и отправил фотки на почту, а он просто просмотрел их и забыл, запихнув в папку где-то на задворках своего компьютера, а теперь образы всплывали в голове один за другим. Он медленно шёл по гостиной, осторожно рассматривая всё вокруг себя. Проходя мимо большого, мягкого кресла, Стас коснулся его рукой, и всё тело покрылось мурашками – настолько это незначительное ощущение в кончиках пальцев тронуло его, показавшись таким знакомым. Наверное, он выглядел довольно странно, потому что Оля, включив стоящий возле раковины чайник, повернулась и пристально посмотрела ему прямо в глаза. Стас, смутившись, выдержал этот взгляд, улыбнулся и развёл руками.

- Как ты себя чувствуешь? – спросила она, продолжая изучающе смотреть на него.

- Нормально – ответил он. – Голова болит, но… но у тебя мне всегда становится лучше. Ты даже не представляешь, насколько. – Стас обвёл глазами гостиную и добавил: - Этот дом, он для меня как живой… он лечит меня, ты же знаешь.

Она улыбнулась – одним ртом, не глазами, повернулась и начала доставать из мойки посуду.

- Я рада – сказала Ольга, не поворачиваясь. – Я же переживаю, как ты там… - она на секунду запнулась - …поэтому хорошо, что ты всё-таки иногда звонишь и приезжаешь – она поставила на стол чашки и снова отвернулась. – Я волнуюсь за тебя, Стас.

Вдруг что-то мокрое ткнулось ему в ногу под столом. Он вздрогнул от неожиданности и опустил глаза – большой рыжий пёс смотрел на него чёрными блестящими глазами. Вопрос «Ты что, завела собаку?», оставшись невысказанным, застрял в горле – ну да, собака, это же Джерри, большой озорник и проказник, но почему за секунду до его появления он ничего не знал о нём? И чуть не спросил об этом, ведь так? Наверное, она сочла бы его за психа, слава богу, что он не успел этого сделать. Стас потёр виски пальцами – боль уходила, голоса тоже стали намного тише, но он по-прежнему не понимал, что с ним происходит. Стас поднял глаза и увидел, что она стоит перед ним и внимательно смотрит на него, сжимая в руке чашку, от которой шёл ароматный пар. Ольга молча протянула руку вперёд.

- Спасибо – сказал он и взял чай, затем шумно втянул носом запах.

- С травами? – Стас чувствовал, как нагревшаяся кружка приятно жжёт ладони.

Ольга кивнула, повернулась и начала наливать чай себе. Закончив греметь ложками, она села прямо напротив него, откинула со лба прядь волос и посмотрела прямо ему в глаза – и снова этот взгляд говорил о чём-то, чуть не кричал. Но Стас не мог понять, о чём, поэтому поспешил отвести глаза, и, чтобы преодолеть сковавшее его волнение, сделал обжигающий губы глоток.

- Ну рассказывай, как ты живешь? – спросил Стас, глядя на неё сквозь клубы пара, идущие от кружки с чаем.

Ольга пожала плечами.

- Нормально живу. Работаю много в последнее время, крупный заказ пришёл. Приходится даже на дом работу брать – она неопределённо махнула рукой в сторону рабочего стола, стоящего в углу комнаты. – Машкой занимаюсь, у неё сейчас график – мне иногда кажется, плотнее моего – танцы, художка, языки… только и ношусь с ней как, белка в колесе – она о чём-то задумалась и помешала ложечкой в своей кружке, затем поморщилась и добавила. – Да ладно, что я, ты про себя расскажи.

Стас задумался. Вопрос, казалось бы, такой банальный, вдруг поставил его в тупик. Что ему рассказать про себя? Он попытался вспомнить, то с ним было вчера…или позавчера, или неделю назад, и с удивлением обнаружил, что не может обнаружить в памяти ничего конкретного. Ну, он вроде был дома…или не был? Что он делал, если всё-таки был? Всё было затянуто какой-то непробиваемой молочной пеленой... Стас почувствовал, как в висках снова начинают колотить маленькие острые молоточки. Она, наверное, заметила гримасу боли на его лице, и поспешила сменить тему.

- Ладно, можешь не напрягаться – с пониманием сказала она. – Захочешь – расскажешь потом.

Она повернулась к окну и задумалась о чём-то. Стас смотрел на неё, не отрывая глаз, на линию губ, свободно падающие вниз волосы, и вдруг, неожиданно сам для себя, вдруг спросил:

- Оль, а почему мы так редко видимся с тобой сейчас?

Она улыбнулась – но улыбка опять получилась какой-то неуловимо грустной, как последние осенние солнечные дни перед наступлением холодов.

- Стас, ты ведь знаешь ответ на этот вопрос.

Он, не сводя с неё глаз, медленно покачал головой. Ольга вздохнула и встала из-за стола. Подошла к плите, поправила висящее рядом на крючке полотенце. Затем открыла шкаф, что-то достала оттуда. Ей было неловко, Стас видел это, но ничего не мог с собой поделать. Он будто бы не владел собой, находясь тут.

Оля повернулась.

- Стас, ты же знаешь, что мы не можем быть вместе. Это невозможно. Я не хочу возвращаться туда, в прошлое, где мне было так тяжело. Зачем?

- Затем, что я люблю тебя, Оль – тут же, ни на секунду не задумавшись, ответил Стас.

Она склонила голову набок, продолжая улыбаться – но уже как будто по инерции, потому что в глазах, где-то глубоко, тлела тоска – глубокая, задушенная, но так и не погасшая.

- Мы уже проходили это, Стас. И я рада, что этот урок уже закончился – медленно, словно с трудом, проговорила она.

Стас замолчал и опустил голову вниз, рассматривая узоры дерева на столе перед собой.

Повисла тяжкая, невыносимая пауза. И в этот момент, где-то на втором этаже, послышались чьи-то быстрые шаги. Они становились всё громче, и вот уже чьи-то ножки торопливо топали, спускаясь по лестнице. Стас повернулся и увидел как Маша (боже, уже такая большая) чуть ли не кубарем скатывается со второго этажа.

- Папочка! – радостно закричала она, только увидев его, подбежала к нему и обняла, крепко-крепко прижав к себе.

- Машуля… - прошептал Стас, зарывшись лицом в душистые волосы дочери.

Она отодвинулась и посмотрела на него, продолжая улыбаться во весь рот.

- Ты надолго к нам?

- Не знаю, маленькая – он вопросительно посмотрел на Ольгу. Та никак не отреагировала на этот взгляд. – Наверное, нет, у вас же свои дела, и всё такое.

- Понятно – протянула Маша. – А то мне сейчас надо будет уехать к преподавателю, но вечером я вернусь, ты ещё будешь тут?

Стас пожал плечами.

- Не знаю, маленькая – грустно повторил он.

- Пап, я уже не маленькая – гордо возразила ему Маша.

- Хорошо, не маленькая – в тон дочери, подыгрывая, сказал Стас.

Она бросила на него укоризненный взгляд и подошла к матери. Так погладила её по голове и критически осмотрела с ног до головы.

- Так, живо марш одеваться – строго сказала Ольга. – Скоро уже машина приедет.

Маша бросила на Стаса лукавый взгляд, вздохнула и побежала обратно, наверх. Через несколько минут она уже вернулась, одетая в смешной фиолетовый комбинезон, с детским портфелем в руках. Ольга подошла к окну, сдвинула занавески и выглянула наружу.

- Приехал шофёр – бросила она дочери. – Так что давай живее.

Маша кивнула, села у двери и начала натягивать на ноги зимние ботинки. Через минуту хлопнула входная дверь, и квартира снова погрузилась в тишину, давившую на них обоих - Стас чувствовал это так же отчетливо, как слышал тиканье часов на стене, но ничего не мог с этим поделать. Ольга опять принялась возиться у плиты.

- Стас, ты хочешь есть? – спросила она, в очередной раз протерев тряпкой и так абсолютно чистые столешницы.

Стас кивнул. Есть он не очень хотел, но чувствовал, что это хоть как-то займет их, и повисшее молчание станет не таким навязчивым. Ольга принялась хлопотать возле холодильника. Он смотрел на хрупкую фигуру жены, плечи, по которым россыпью разбегались распущенные волосы, и молчал. Из него рвались слова, сотни, тысячи слов, но он чувствовал себя так далеко от неё, что не мог проронить ни звука.

- Так вкусно пахнет – выдавил он из себя, когда на одной из кастрюль на плите стал подниматься ароматный пар. Ольга повернулась к нему и слабо улыбнулась.

- Спасибо. Ты ведь вроде тоже неплохо готовишь.

Стас не нашёлся, что ответить. Вроде бы да… но сейчас он не был уверен ни в чём. Как будто вся его жизнь вдруг каким-то образом стёрлась из памяти, оставив только этот день.

Стас провёл в доме ещё несколько часов. Они поели, смогли всё-таки ещё поговорить о каких-то незначительных вещах, какой-то бытовухе, но разговор получался угловатым, не ладился – ведь всё самое главное они сказали до этого, и те немногие важные слова, которыми они успели обменяться, колючими, холодными комками застряли в душе у обоих, и это чувствовалось во всём. Когда стемнело, Стасу стало совсем тягостно – он, каким-то шестым чувством, понимал, что этот день уходит, просачивается ртутью сквозь пальцы, а скоро и растворится совсем. А завтрашний день наступит совсем не скоро, а когда наступит – в нём не будет места эмоциям и переживаниям, захлестнувшим его сегодня. Вернулась Маша, посидела с ними чуть-чуть и отправилась спать – он обнял и поцеловал её на прощание, после чего они выпили по чашке чая, затем - ещё по одной. Паузы в их разговоре становились всё длиннее, а слова, которые они находили друг для друга – всё более вымученными. В какой-то момент Стас понял, что ему пора уходить отсюда. Голоса в голове почти смолкли, и утихла боль – и сейчас ему было лишь грустно, бесконечно грустно… от того, что они так близко, но не вместе, от всего того, что было сделано неправильно за прошедшие годы, от того, что они сейчас – не они, а какие-то бледные, ущербные, забракованные копии самих себя.

- Я, пожалуй, пойду – тихо сказал Стас, когда очередная, бесполезная и совсем не вкусная чашка чая была выпита.

- Хорошо – сказала Ольга чуть слышным голосом. Они не включали свет, и её силуэт был отчётливо виден на фоне окна, за которым уже почти опустилась на землю ночь.

Стас встал, обулся, снял с крючка куртку и замер возле входа. Оля подошла к нему близко, очень близко, и ему на секунду показалось, что сейчас она обнимет его, крепко-крепко, и шепнёт на ухо лишь одно слово – «останься», и он останется, и с завтрашнего дня его жизнь станет совсем другой… но она лишь поцеловала его в щёку и отстранилась.

- Звони – коротко сказала Ольга.

- Хорошо – ответил Стас и вышел за дверь, стараясь не оглядываться, чтобы не испытать ещё один приступ мучительной и бесплодной надежды. Сел в машину, включил зажигание, затем выкрутил громкость на магнитоле на максимум и покатил обратно по дороге между сосновых лап, пытаясь хоть как-то разобраться в буре эмоций, которые не могла заглушить орущая почти на максимуме громкости какая-то незнакомая песня

… одинокий ребёнок….

но мысли путались, как рыболовная леска, стягивались в болезненные узлы, грозившие задушить его, порезать на части, в горле стоял комок

…магазине игрушек…

надо быстрее добраться домой, зарыться с головой в подушки, выпить снотворное, или просто выпить

…среди полок…

или поехать к друзьям, как-то отвлечься, но к кому, уже поздно, все наверное уже спят

…не нужен…

Стас, до боли в костяшках стиснув руль, ехал к себе домой, в свою холостяцкую нору, чтобы поскорее лечь спать, поскорее закончить этот странный день. Лицо его, окрашиваясь в свете приборной доски, было мертвенно - синим, словно окаменевшим. По небритой щеке скатилась слезинка и упала ему на колени, потом ещё одна. Он, не обращая на них внимания внимания, ехал дальше, всё набирая скорость, механически поворачивая и обгоняя машины… и плакал – молча, не дрогнув ни одним мускулом лица – словно памятник самому себе, которому какой-то шутник смочил глаза из водного пистолета ради забавы.

А в доме она, немного посидев возле пустого стола, встала, вымыла чайные чашки и медленно, будто старуха, поднялась на второй этаж, к дочери.

- Спишь? – чуть слышно спросила она, отворив дверь в детскую.

- Нет – Маша заёрзала в постели и включила небольшой ночник в изголовье.

Оля подошла к кроватке и села на небольшой стульчик, стоящий рядом. Маша повернулась вбок и внимательно посмотрела на мать.

- Мам? – задумчиво сказала она.

- Да? – Ольга взяла в руку маленькую розовую ладошку и легонько сжала её.

- Мама, у папы опять было это, ну, когда он становится таким, как был раньше? Да?

Она грустно улыбнулась и погладила Машу по руке.

- Да… задумчиво сказала она, остекленевшими глазами глядя в одну точку. – Что то- вроде того, моя рыбка…

Маша вздохнула.

- Мне нравится он таким – мечтательно сказала она, глядя в потолок.

- Да, мне тоже, доча. Спи давай, завтра поговорим. Поздно уже... - она протерла глаза и отвела взгляд, чувствуя, как нестерпимо защипало в глазах. Не расплакаться бы при дочери – ей видеть это совсем ни к чему.

Но она всё таки сделала это – но чуть позже, когда дыхание дочери выровнялось, и Ольга точно знала, что её самый главный в мире человек спит и не сможет увидеть её слёз.

-

Анатолий Сергеевич сидел в кресле и разбирал скопившиеся на столе бумажки – справки, какие- то отчёты, рецепты... Он выкинул очередную пачку макулатуры в урну, снял очки и устало протёр глаза.

Рабочий день подходил к концу. В принципе, через часок можно будет поехать домой… если ничего непредвиденного не случится. Он собирался продолжить, когда на столе зазвонил телефон.

Поморщившись от резкого и неожиданного звука, он взял трубку и сказал:

- Доктор Скобленко, слушаю.

- Алло – робко произнес нетвёрдый женский голос, и он, несколько секунд подумав, вспомнил, кому он принадлежит.

- Здравствуйте, Ольга – мягко сказал он - Чем могу быть полезен?

- Анатолий Сергеевич, я бы хотела заехать поговорить с вами. Вы найдёте для меня пятнадцать минут? – голос звучал как-то неуверенно. Казалось, он была чем-то сильно расстроена.

- Конечно, подъезжайте – мягко сказал он и задумчиво постучал ручкой по столу. – Я с удовольствием приму вас.

- Спасибо вам большое, Анатолий Сергеевич – она прикрыла трубку рукой и высморкалась. Судя по голосу, она чем-то сильно расстроена – подумал Анатолий Сергеевич, молча продолжая вертеть ручку в руках.

- Я буду у вас минут через двадцать. Вас правда это не обременит?

- Ну что вы, Оленька, даже и не думайте сомневаться. Думаю, чайник вскипит как раз к вашему приходу.

- Спасибо вам огромное – по услышал, как она улыбнулась. Уже хорошо.

- До встречи.

- До встречи – сказал Анатолий Сергеевич и положил трубку, затем встал и подошёл к окну. Какое-то время он стоял, задумчиво рассматривая уже начинающую собираться перед светофором вечернюю пробку, после чего подошёл к столику в углу и включил чайник. Проверил, есть ли чистые кружки, затем вернулся к своей работе, чтобы скоротать время ожидания.

Где-то через пятнадцать минут в дверь кабинета робко постучали.

Анатолий Сергеевич снял очки и положил их на стол.

- Войдите – стараясь говорить громче, сказал он.

Дверь отворилась, и на пороге кабинета появилась красивая молодая женщина. Она, немного задержавшись у входа, отряхнула припорошенные снегом волосы, затем прошла внутрь. Доктор, встав со своего места, помог ей снять плащ, затем придвинул стул и вернулся на своё место. Он, конечно, хорошо знал эту женщину. Можно сказать, уже много лет. Хоть видеться им доводилось отнюдь нечасто.

В его медицинской практике было много интересных с точки зрения науки случаев, когда после полученной травмы и перенесенной комы психика человека менялась. За свою жизнь он повидал разное, но ситуация, в которую попал муж сидящей перед ней женщины, была особенной. Поэтому он без раздумий согласился задержаться после работы, чтобы встретиться с ней.

Ольга, сделав глубокий вдох, заговорила.

- Вчера был один из таких дней – сразу, без предисловий, начала она.

Анатолий Сергеевич понимающе кивнул.

- И как всё прошло?

Она на секунду задумалась, затем достала из сумочки платок и положила его к себе на колени. Аккуратно разгладила уголки… после чего её будто прорвало.

- Он приехал, где-то в обед… Зашёл в дом, мы начали говорить. И всё как обычно – у него явно головные боли, похудел, наверное, плохо ест… И всё как обычно. Он опять был совсем другой. Такой, каким был тогда. Как семь лет назад… нет, даже восемь. До всего этого его сумасшедшего увлечения хоккеем, до этой ужасной травмы, комы. Опять говорил, что любит меня. И знаете, самое жуткое что? Что я смотрю ему в глаза, и вижу, что он не врёт и не притворяется. Он…как будто в эти момент он не помнит всего того ужаса, который я вынесла и из-за которого мы расстались… - Ольга всхлипнула, но сдержала себя - … Вы даже не представляете, как мне тяжело в эти дни. Такой день случается нечасто, где-то раз в полгода, но после него я чувствую себя совершенно разбитой и опустошённой.

Анатолий Сергеевич вздохнул и устало протёр глаза.

- Ольга, мы с вами уже обсуждали этот момент – осторожно заговорил он. – У вашего мужа очень сложное расстройство психики, осложнённое черепно-мозговой травмой. Мы проводили с ним разные исследования, беседы, помещали его под воздействие гипноза… И всё, что нам удалось понять, в том числе с вашей помощью – то, что иногда, очень редко, его закидывает в какой-то один день, хранящийся у него в памяти, и тогда он… как бы это сказать… - Анатолий Сергеевич сделал паузу, подбирая слова -… на один день он как бы превращается в самого себя из прошлого, что ли. Со всеми вытекающими последствиями.

Он замолчал и посмотрел на Ольгу. Та сидела перед ним, уронив руки на колени и опустив глаза вниз.

- Я всё это помню – с горечью в голосе заговорила она. – Просто… вам, конечно, трудно меня понять, вы уж простите. Что такое – видеть перед собой человека, который для тебя почти что умер… - он запнулась – и при этом был тебе так дорог. Он…как будто выныривает откуда-то, снова такой же, как и раньше. Когда он смотрит на меня в эти чёртовы дни, мне хочется наплевать на голос разума и вернуть всё… но я же знаю, что это невозможно, совсем невозможно… И все это очень тяжело для нас с дочерью. Ей, пожалуй, проще, но мне… мне порой бывает просто невыносимо. И я поняла, то мне… нам, нам с дочкой надо решиться. Я ведь не хочу остаток дней провести одна. Мне предлагают выйти замуж, и я…знаете, я не вижу причин отказываться – она с вызовом вскинула на доктора глаза, будто ожидая, что он сейчас устыдит её. Анатолий Сергеевич, только участливо кивнул, стараясь выдержать взгляд её пронзительных зелёных глаз, наполненных слезами.

- Поэтому я хочу спросить у вас – скажите, есть ли хоть какой-то шанс, хоть маленький, что ситуация изменится? Что эта вторая, спящая где-то глубоко внутри, личность однажды победит? Может он снова стать таким, как раньше, навсегда? А не на один день раз в полгода?

Доктор устало вздохнул и повернулся к окну, подбирая слова. Он с грустью осознал, что ему совершенно нечем утешить эту женщину, попавшую в столь невероятное положение.

- Ольга, если честно – мне нечего вам ответить. Человеческая психика – настолько сложная вещь, поэтому, когда мы сталкиваемся с подобными случаями, мы не можем ничего с уверенностью утверждать, и тем более гарантировать. Скажу вам честно – я не знаю, как быть. Только вы сами можете принять решение. Это ваша жизнь, ваше будущее, а Стас… он запнулся… - насколько я понял, он сделал свой выбор раньше, чем с ним приключилась вся эта неприятность. Времени уже прошло очень много, и я лично не вижу позитивных изменений. Он инвалид, глубоко травмированный человек, поэтому как к нему относиться – только лично ваше, семейное дело – он закончил и замолчал, понимая, что его ответ абсолютно не поможет ей. Да и существует ли такой ответ вообще?

Ольга, дослушав его до конца, торопливо закивала.

- Простите, пожалуйста. И извините меня. Я приехала, задержала вас на работе, вывалила на вас свои личные проблемы… Вы тут, конечно, абсолютно не при чём. Мне нужно самой разобраться во всём этом.

- Ну что вы, не стоит благодарности – мягко перебил её доктор. – Моя работа всегда со мной, а отказать такой замечательной женщине я вообще не в силах.

Ольга слабо улыбнулась, продолжая комкать в руках платок.

- Спасибо вам ещё раз, Анатолий Сергеевич. Вы мне очень помогли.

Он только развёл руками в ответ.

- Да что вы, какая это помощь – виновато сказал он.

- Не скромничайте – с нажимом сказала Ольга и встала. Анатолий Сергеевич помог ей одеться и подвёл к двери.

- Держитесь, Ольга – сказал он ей на прощание. – Я вас знаю уже много лет, если можно так сказать. Вы сильная женщина, и уверен – вы сможете принять правильное решение.

Теперь они стояли прямо посередине кабинета, лицом к лицу. Он обратил внимание на произошедшую в ней перемену – казалось, взгляд у неё прояснился, губы сжались в узкую полоску. Теперь это снова было лицо сильной женщины, способной справиться с чем угодно.

- На самом деле, я уже приняла решение – отрешённым голосом произнесла она и посмотрела на доктора каким-то странным, рассеянным взглядом. – И вы правда очень помогли мне в этом.

Анатолий Сергеевич пожал плечами, не зная, что и сказать. Что-то насторожило его в этой перемене – как будто она взяла и резко отрубила что-то у себя в душе, причинявшее ей столь сильную боль. Отрубив при этом и частичку самой себя.

- Заходите, если вдруг потребуется – негромко произнёс он, внимательно рассматривая её. Ольга, всё с тем же отсутствующим выражением лица, лишь кивнула в ответ и протянула ему руку. Доктор легонько пожал её, и она медленно вышла из кабинета. Дверь с глухим щелчком закрылась, и в кабинете воцарилась тишина.

Анатолий Сергеевич подошёл к окну. Пробка на светофоре уже встала в полную силу, поэтому домой точно можно уже не торопиться. Он достал из пиджака пачку сигарет, открыл форточку и закурил, стараясь выпускать дым в окно.

Он курил и вспоминал, как впервые увидел её у себя на приёме. Тогда она была совсем другой – измотанной неряшливой мамашей, уставшей, с погасшими глазами… и как она, выдержав всё, что обрушила на неё судьба, постепенно расцветала и становилась всё краше, преодолевая трудности… И вот теперь судьба опять подвела её к очередному рубежу, когда нужно будет собрать всю волю в кулак и решиться на что-то очень важное. А потом жить с этим решением, взяв на себя всю ответственность за то, что будет дальше. И с ней, и с её дочкой-подростком.

Но они справятся, в этом он не сомневался.

Анатолий Сергеевич стряхнул пепел, докурил и потушил сигарету. Закрыв форточку, он начал неторопливо собираться домой.

Больше Ольга никогда не звонила ему, и они ни разу не виделись с тех пор.

Дата добавления: 2015-07-11