На Работе 3 страница

- Так, кто это у нас тут сидит, копается? Ну-ка, быстро доедай и марш из-за стола!

Маша быстро проглотила остатки омлета, прожевала и показала маме язык – мол, смотри, я всё.

- Давай, иди уже – легонько шлёпнув её по попе, сказала Оля, и дочь убежала в свою комнату.

Стас с Ольгой проводили её глазами и переглянулись.

- Такая большая уже – задумчиво сказал Стас, после чего взял со стола грязные тарелки, положил их в раковину и включил воду.

Оля, глядя на спину своего мужа, занятого домашней работой, в который раз умилилась - до чего же ей повезло с ним. Тихий, спокойный, домашний… в дочке души не чает – что ещё нужно для семейного счастья? Проскальзывала, правда, в нём порой какая-то железобетонная упёртость – во время редких семейных разборок Стас порой каменел и становился холодным, как мрамор – и в такие моменты Ольга не узнавала его – до того сильно он менялся, даже внешне – злые, острые глаза, вытянутый в узкую линию плотно сжатый рот… Но это происходило очень редко, и Оля не придавала подобным стычкам особого значения, стараясь особо не конфликтовать и сглаживать возникающие в их семье разногласия.

До тех пор, когда эти разногласия стали появляться в их жизни слишком часто.

-

Стасу снился сон. В последнее время он видел этот сон нередко, в разных вариациях. Он катался на катке – ночью, один, без клюшки и шайбы, но как… Во сне кататься было несложно, он порхал по льду, как птица, спокойно разворачиваясь то спиной, то боком, кружась и пританцовывая на коньках. Даже удивительно – это на самом деле так легко и просто, как же он раньше этого не понимал? Он на огромной скорости летел спиной вдоль борта, когда звонок будильника своим противным треском прогнал сон.

Он поморщился и открыл глаза. Все тело ломило после вчерашней игры, и жутко болело ушибленное колено. Стас чувствовал себя совершенно разбитым и измочаленным. Сон не принес и малой толики отдыха - казалось, что он не спал вовсе. Что поделать, такова плата за пропущенные годы тренировок, мрачно решил он и с кряхтением перекатился на другой бок.

Прошло три месяца, как Стас начал опять играть в хоккей. Причём играть серьёзно – он нашёл две любительских команды, в которые его приняли, плюс занимался дополнительно с частным тренером. Таким образом, он тренировался практически каждый день – режим, слишком тяжёлый для любителя, но он и не считал своё увлечение хокеем обычным хобби. Он рассчитывал ударными темпами поднять свой уровень и примкнуть к профессиональной команде, и именно поэтому сейчас не жалел сил, шагая к поставленной цели. Но она, увы, пока что была всё-таки далеко от него, и на Стаса порой нападало отчаяние – что ничего не выйдет, он зря старается, слишком поздно начал… Но он жёстко пресекал все подобные мысли усилием воли.

Ольга протянула руку к будильнику, выключила его, затем сказала севшим голосом:

- Отведешь Машку в садик сам, ладно? У меня что-то совсем горло разболелось.

Горло разболелось, мрачно подумал Стас, прислушиваясь, как болят мышцы и связки ног – казалось, в икрах протянулись тысячи горячих ниточек, при каждом движении врезавшихся в плоть.

- Ладно – буркнул он в ответ. – Дай только ещё хоть чуть-чуть полежать, а? Болит все, как после авиакатастрофы. Соберёшь её?

На несколько секунд повисла пауза, после чего Ольга многозначительно вздохнула, встала и начала копаться в комоде, подбирая дочке одежду в садик. Стас испытал резкий прилив раздражения – он терпеть не мог вот этих вот вздохов, неизменно означавших одно – «ахтыгавнюкнуладнояпомолчуивсёсделаюсама». Лучше бы настояла на своём, или хоть что-нибудь сказала – так нет же, не дождешься. А потом ещё и придётся полдня юлить вокруг неё, пытаясь вывести жену на разговор, раз за разом натыкаясь на скупое, холодное «всё в порядке».

Стас вздохнул и сел на кровати, украдкой бросив на Ольгу короткий взгляд. Да, так и есть – даже по положению плеч жены он мог считать её настроение, словно сканером. Обиделась точно, тут даже нечего и думать.

- Ложись спать, я сам её соберу – бросил он, растирая ноги и морщась. Чёрт, а ведь он и не думал, что может быть так тяжело. Ещё немного повозившись, он встал и подошёл к кроватке дочери.

Маша уже не спала, лежала и хлопала глазами, прижав к себе любимого плюшевого зайца.

- Доброе утро, папочка – сказала она, улыбнулась и протянула ручки к отцу.

Стас наклонился обнять дочь, почувствовав, как натянулись мышцы поясницы – спине тоже неслабо доставалось на тренировках.

- Давай вставай, иди на горшок и умываться – сказал он и стащил с Машки одеяло. Та съежилась, но через пару минут отложила игрушку, соскользнула с кровати и отправилась в ванную, смешно шлепая по паркету своими маленькими босыми ножками. Стас проводил её взглядом, затем посмотрел на жену – та, всё ещё разобиженная, повела плечами и легла обратно в кровать, отвернувшись от него. Стас хмуро посмотрел ей на спину – сейчас совсем не было сил разбираться с капризами Ольги.

Из ванной раздался грохот. Он обречённо встал и пошёл смотреть, чего там умудрилась натворить его пятилетняя дочка.

Через пятнадцать минут они стояли в коридоре, уже почти одетые и готовые выходить на улицу. Оставалось только одеть Машке шапку и варежки, но даже это, впрочем, как и всё остальное, сегодня утром давалось ему с трудом.

- Ай, папа, больно – захныкала Маша, когда он грубо напяливал маленькие рукавички на маленькие ручки дочери.

- Терпи – раздражённо сказал Стас, пытаясь завязать выскальзывающие из рук тесёмки шапки. – Нечего канючить с утра. Что это такое, с таким настроением день начинать? А?

Маша обиженно засопела. Теперь и эта будет дуться. Стас застегнул ей куртку и встал, поморщившись – при разгибании ноги синяк на колене особенно навязчиво напоминал о себе.

Он повернулся к двери, открыл её и встал на пороге. Маша молча топталась в коридоре, наклонив голову и насупившись.

- Не пойду в садик – глядя на отца сердитыми глазами, капризно сказала она.

Стас молча смотрел на дочь, чувствуя, как закипает где –то внутри раздражение, плавно перетекающее в злость. Он бросил на ребёнка тяжелый взгляд, от которого Маша съежилась, но с места не сдвинулась.

- Маша – медленно, сквозь зубы сказал он, играя желваками – давай не будем устраивать сцен, я тебя по-хорошему прошу, а? Я жутко устал, не выспался, и церемониться с тобой не желаю. Всё понятно? Или ты идёшь сейчас в садик, или я закрываю сейчас дверь изнутри, а ты идёшь куда хочешь. Договорились?

Маша всё так же стояла на месте, надув губы и глядя на папу. Выражение его лица напугало её – она никогда не видела его таким злым, поэтому что-то в глубине души шепнуло ей – сейчас совсем не время капризничать. Совсем не время. Она молча подошла и протянула руку, стараясь не смотреть ему в глаза. В них сегодня было что-то … такое, чего она раньше не замечала, и предпочла бы не замечать никогда.

Он крепко, даже слишком, взял дочь за руку и повёл к лифтам.

В садике он всё так же механически, не проронив ни слова, переодел дочь, встал и протянул ей руку, чтобы отвести в группу. Маша, глядя на него исподлобья, руку брать отказалась. Вот надулась-то, подумал про себя Стас, но ничего не сказал – он слишком устал, чтобы тратить сейчас силы на детские капризы.

- Иди – бросил он.

Маша повернулась, и, напоследок сверкнув глазами, скрылась за дверью.

На обратном пути Стас шёл и раздумывал о том, как прошло утро. Наверное, он тоже был грубоват, но… но он хорошо знал это свойство своей жены – обидеться и играть в молчанку, пока ситуация не накалится до предела. Обычно ему удавалось, путем долгих увещеваний и упрашиваний, вытащить её на откровенный разговор и помириться, но в последнее время у него просто не было на это сил. Да и вообще – он был слишком занят своими делами – ведь цель, поставленная перед ним, была очень серьёзная, и надо было выкладываться без остатка… что он, собственно, и делал. Но дома в последнее время всё чаще стали разгораться конфликты – Ольге, что уж там таить, пришлось не по душе новое увлечение её мужа, и это сквозило во всем. Поначалу ей нравилась появившаяся у него собранность, целеустремлённость, здоровый образ жизни… но очень скоро её отношение поменялось. А ведь это не просто увлечение – и как он не пытался, доказать это жене у него не получалось.

Чертовски захотелось курить – Стас бросил взгляд на табачную палатку, мимо которой как раз проходил – но тут же подавил в себе это желание. Только этого ему сейчас не хватало.

Ладно, решил он, приближась к парковке с машиной. Может быть, пройдёт день, он остынет… да и Ольга, может, как-то отвлечётся, и вечером всё станет нормально.

Но вечером ситуация стала только хуже. После работы он, конечно же, поехал на тренировку – сегодня рядом возле дома занятий не было, поэтому надо было пилить довольно далеко, на другой конец города. Собрав, казалось, все возможные и невозможные пробки, Стас вернулся домой глубокой ночью – снова вымотанный, как бездомный пёс. Ольга не спала и ждала его – одного взгляда с порога хватило ему, чтобы понять – конфликт не исчерпан, жена всё ещё дуется, и благоприятной атмосферы дома ему не видать. Он ещё больше помрачнел и прошёл в квартиру, словно осуждённый на пожизненное заключенный. Бросил тяжеленный баул прямо у входа, разделся и прошёл на кухню.

Ольга была там. Стас вымыл руки и сел за стол, рассеяно глядя перед собой. Оля разлила по тарелкам суп, и какое- то время они ели в тишине.

- Завтра нужно за садик заплатить – сказала Оля, отодвинув тарелку в сторону. – И мне нужно купить куртку теплую, старая совсем расползлась – она холодно посмотрела на Стаса.

- Угу – рассеяно кивнул он, продолжая греметь ложкой в своей тарелке.

- Когда съездим? – Оля сложила руки на столе, продолжая сверлить мужа взглядом.

- Да когда хочешь – не поднимая глаз от тарелки, задумчиво ответил Стас.

- Кстати, у Насти проблемы в садике, в группе. Воспитатели говорят, что нам нужно заниматься с ней больше дома, потому что…

Стас встал и положил тарелку в раковину. Вернувшись к столу, он наклонился и отстранённо чмокнул жену в шею.

- Я пойду полежу, Оль – сказал он, направляясь к двери. – Потом всё обсудим, ладно? Я просто очень устал… мне надо много отдыхать.

Оля молча смотрела перед собой, на рассыпанные крошки хлеба на столе. За спиной щёлкнул замок, но она так и осталась на месте, задумчиво покусывая нижнюю губу. Есть расхотелось совершенно. Хотелось плакать, но слезы почему то не шли, застряв где-то в горле и наполнив рот противным металлическим привкусом.

В спальне негромко хлопнула дверь – Стас лёг спать. Ольга вздрогнула, встала и начала мыть скопившуюся за день перепачканную посуду. Она медленно брала одну грязную тарелку за другой и задумчиво, словно в гипнозе, натирала её пеной. Долго, намного дольше, чем того требовала гигиена – но видимо, правду говорят, что мытьё посуды – непростое дело, при правильном отношении к нему сходное с медитацией. Обида душила её, мерзким скользким комком засев где-то в районе груди. За что к ней такое отношение? Чем она его заслужила?

В последнее время она многое терпела, держала в себе… но сейчас она поняла, что её силы на пределе – ей надо выговориться. Она протёрла последнюю тарелку, отложила её в сторону, глубоко вздохнула и решительным шагом отправилась в спальню.

Стас лежал прямо поверх покрывала – вытянувшись и положив руки под голову. С закрытыми глазами, но она точно знала – он ещё не спит. Просто не мог успеть заснуть.

- Стас? – спросила она и включила свет.

Он открыл глаза и посмотрел на неё. И хоть этот взгляд не предвещал ничего хорошего, она продолжила – пути назад уже не было.

- Стас, нам надо серьёзно поговорить – начала Ольга, но Стас тут же резко перебил её, нарушив все её планы.

- Оль, я знаю всё, что ты хочешь мне сказать, вперёд. Знаю, что ты устаешь сидеть дома с ребёнком, и всё остальное. Это я все уже слышал. А теперь ты послушай меня.

Стас резко встал с кровати и начал ходить по комнате. Ольга, совершенно не ожидавшая такого поворота событий, молча наблюдала за ним.

- Я взялся за сложное и очень серьёзное дело - продолжил он. - Мне нужна твоя поддержка, ты же моя жена, в конце концов. Ты должна помогать мне всеми силами и верить в меня, а ты? Только суешь палки в колеса. Тебе не нравится то, чем я занимаюсь? Иди, расскажи своим подружкам, какая ты несчастная. Муж у тебя, видите ли, в хоккей играет. Вот беда! – коверкая голос и всё больше распаляясь, повысил голос Стас. - Этой, рыжей своей бывшей одногруппнице, у которой муж бухает как свинья, расскажи. Или Инке, которая на всю свою семью бабки сама зарабатывает. Иди, пожалуйся, послушай, что они тебе скажут. Расскажи, как ты устала сидеть дома на всем готовом – зло добавил он.

- Да при чём тут это… - грустно сказала Оля. Она совершенно опешила от такого поворота событий – говорить собиралась она, но Стас не дал ей вставить ни слова, сказав столько всего... – Играешь в хоккей – это прекрасно, молодец, и я тебя очень поддерживаю… Но нельзя же плевать на свою семью, тебе так не кажется? – она укоризненно смотрела на него.

- А чем я плюю? – продолжил отбиваться Стас. – Деньги домой ношу? Ношу. Дела домашние делаю, когда могу? Делаю? Что тебе еще надо? – он остановился и тяжело посмотрел жене в глаза.

- Стас, у тебя маленький ребёнок – начала Ольга, но он перебил её.

- И что? Пусть лучше ребёнок вырастет и скажет, что его отец неудачник и так и не добился того, о чём мечтал, а так и прогнил всю свою жизнь на какой-то там работе жалким червяком на мизерной зарплате? Ты этого хочешь?

Оля замолчала, обиженно глядя на мужа.

- Да при чём тут это всё…

- При том – снова перебил её Стас. – При том, что ты абсолютно несерьёзно относишься к тому, чем я занят. Шуточки эти твои все, подколы.... ты думаешь, мне смешно? У меня мало сил уходит на тренировки, по-твоему? Чтобы ещё дома с женой бодаться из-за всякой ерунды?

- Стас, я выходила замуж за нормального парня… - едва слышно сказала Ольга. - А не за какого-то ополоумевшего хоккеиста, который не видит никого и ничего кроме своего долбанного хоккея, будь он проклят.

Стас поморщился, будто съел что-то неприятное, после чего его лицо вытянулось и словно застыло.

- Я просил тебя так не говорить – механическим, безжизненным голосом сказал он, мрачно глядя на жену. Рот был плотно сжат, ноздри чуть заметно подрагивали, и Ольга поёжилась – ей было страшно, когда он становился таким, но виду не подала.

- Прости, пожалуйста – саркастично извинилась она. – Я забыла. Как многое из того, что говорю я, забываешь ты. Так что мы квиты – она сделала небольшую паузу, потом продолжила:

- Ты уже достал со своим эгоизмом, Стас. Ты делаешь только то, что нужно тебе. В последнее время ты сам не свой! А я хочу нормальной семейной жизни, хочу романтики, в конце концов…

Он вдруг резко, с силой пнул стоящее на полу ведёрко с детским конструктором. Плоские детальки с противным костяным стуком разлетелись по всей комнате.

- Да какая, нах, романтика? Что тебе не живётся, я не пойму? – заорал он. – Всё нормально, у нас всё есть, что тебе, к чертям, ещё от меня надо?

Ольга, вся съёжившись, молча стояла возле двери – какая-то часть её сознания просто отказывалась верить, что всё это происходит с ней, настолько это было дико, но голос Стаса, гремевший под потолком квартиры, не давал повода сомневаться.

- Я зарабатываю деньги нам на жизнь, света белого не вижу, только дом-работа, и сейчас добавились тренировки, и ты всё равно вскрываешь мне мозг – уже тише, но всё равно почти прокричал он, после чего вдруг резко как-то обмяк и уронил голову на грудь, о чём-то думая.

Ольга стояла, не в силах вымолвить ни слова. Голос Стаса всё ещё звоном стоял у неё в ушах. Он никогда раньше не кричал на неё.

Стас вздрогнул и посмотрел на жену.

- Мне надо пройтись – коротко бросил он и вышел из комнаты.

Ольга, не сдвинувшись с места, услышала, как в прихожей грохнула дверь.

Стас шёл на каток. Неподалеку от их дома была открытая коробка, на которую он изредка заглядывал – один раз они даже катались тут с женой. Тренироваться там было нельзя – уж слишком много под ногами крутилось всякой малышни, но сейчас, ночью, там наверняка не было ни души. Тем более что он просто хотел подышать свежим воздухом и немного привести в порядок нервы.

Под ногами поскрипывал снег, морозный воздух щекотал лицо, и Стас шёл, дыша полной грудью и глядя себе под ноги, низко опустив голову и слушая, как колотится в груди сердце. Свернув за угол очередного дома, он вышел в коробке.

На катке уже погасили верхний свет, и, конечно же, тут не было ни души. Стас зашел в тёмную кабинку для переодевания, сел на лавку и начал одевать коньки.

Через борт он видел лёд и лежащую на нём полоску света от тусклого уличного фонаря. Вечером каток заливали, и сейчас он уже успел застыть, превратившись в матово поблескивающее зеркало. Тёмные верхушки сосен, растущих вокруг катка, окружали коробку по всему периметру, словно молчаливая и величественная стража.

До чего же красиво, думал Стас. И почему он должен вымаливать у кого-то право вот на такие моменты? И вообще, как можно пытаться отнять у человека возможность реализоваться в жизни? Ведь он не какой-нибудь наркоман или пьяница, чтобы вот так его отчитывать? Почему его жена не понимает этого, пытаясь подмять под себя всю его свободу и волю? Ведь так нельзя вести себя с мужчинами, неужели она этого не понимает? Так, всё, надо подумать о чём-то другом – сказал себе он, чувствуя, как обида и непонимание вновь желчно растекаются где-то внутри.

Одев коньки, он выскочил на лед. Лезвия с привычным, шепчущим шуршанием коснулись льда, и он полетел вдоль борта, жадно хватая ртом чистый морозный воздух. Стас молча задумчиво катался, успокаивая нервы и приходя в себя. Зря он наверное, всё таки накричал на жену. Но она тоже хороша – сколько можно ныть и канючить? Ему это абсолютно не помогает, знаете ли. Нашла бы себе занятие какое-нибудь, может, отвлеклась бы чуть-чуть. Конечно, главное занятие у Ольги сейчас – это Машка, но надо ведь как-то разнообразить свою жизнь. Иначе так и будешь всю жизнь цепляться к людям, сваливая на них свои проблемы.

На улице было не очень холодно, глаза быстро привыкли к темноте, и уже через полчаса Стас, вдоволь накружившись по катку, практически успокоился, более- менее разобравшись в себе. Кричал – да, напрасно, но он не отступится от задуманного, уже просто не может себе этого позволить, и пора бы жене понять это. Может, ей и кажется это всё блажью и сумасбродством – но тут он точно не при чём. Но надо быть терпимей и всё-таки держать себя в руках, это факт.

Закончив очередное упражнение, Стас подкатил к борту, с грохотом перевалил через него и рухнул на скамейку, восстанавливая дыхание и любуясь красотой окружающих каток многолетних деревьев. Немного посидев и отдохнув, он начал стягивать с ног коньки.

Когда он вернулся домой, Ольга уже спала. На столике возле кровати тускло горел ночник, а в воздухе явно чувствовался приторный запах валерьянки. Сев на кровать, Стас заметил возле лампы бутылочку от лекарства, и почувствовал укол совести – он ведь совсем не хотел доводить свою жену до нервного срыва. Утром поговорим, решил он, погасил свет и лег в кровать, положив руку Ольге на плечо.

Утром они смогли поговорить ещё раз, уже без крика, и на какое-то время атмосфера дома стабилизировалась – Стас спокойно работал и занимался хоккеем, а Ольга возилась с дочкой. Они стали меньше разговаривать, стараясь обходить стороной спорные темы для бесед. Напряжение между ними немного ослабло, но его причины остались на своих местах – и через какое-то время разборки и стычки начались опять, иногда перерастая в серьёзные скандалы. Стас все больше уходил в себя, стал замкнутым, предпочитая лишний раз ничего не рассказывать жене, да и Ольга не особо тревожила его своими расспросами.

Но однажды Стас принёс домой новость, не поделиться которой с женой он просто не мог.

В один из рабочих дней он вдруг пришёл домой намного раньше, чем обычно. Стас тихонько, словно вор, открыл ключом замок, зашел внутрь и сел на стоящий в прихожей стул.

Ольга выглянула из- за двери с кухонным полотенцем в руках. На её лице застыло тревожно-напряжённое выражение, почти не сходившее с неё в последнее время. Она молча стояла в дверном проёме и смотрела, как Стас, кряхтя, стягивает с ног кроссовки.

- Как дела? – осторожно спросила она.

- Нормально – ответил он, не глядя на неё. И тут же негромко добавил, как бы невзначай: – Я с работы уволился.

На несколько секунд повисла абсолютная тишина.

- Ты это серьёзно? – тихо, упавшим голосом спросила Ольга, не дождавшись никаких пояснений от мужа.

Стас молча кивнул, по-прежнему не глядя на жену.

- И что мы теперь будем делать? – тихо спросила Ольга. Спросила спокойно, но Стас слишком хорошо знал этот спокойный голос. Уж лучше бы ты начала орать и плакать сразу, подумал он. А то этим всё равно всё закончится, но пока слова жены означали следующее – ты, конечно, урод и ублюдок, но я тебе ничего не скажу, чтобы тебе было стыдно, и ты сам это почувствовал. Чёрт, как же ему это надоело.

- Нормально всё будет – подняв голову, сказал он. – У меня сбережения есть, немного, и потом, тренер говорит, ещё чуть-чуть, и я смогу в какую-нибудь команду приткнуться за деньги. Пока небольшие, но всё-таки. Потерпи чуть- чуть, Оль.

- Проходимец твой тренер – холодно сказала жена. – А ты ему веришь.

Стас почувствовал, как у него мелко затряслись руки от злости, но он сдержал себя, встал и попытался обнять жену. Она молча оттолкнула его, продолжая стоять и смотреть – на него, но как будто бы сквозь. Тем самым своим взглядом, выносить который Стас долго не мог.

- Оль, давай не будем ссориться – тихо, едва слышно сказал он, глядя ей в глаза.

- Я с тобой и не ссорилась – её тон был холодным, как лёд. Он снова почувствовал покалывание в ладонях – верный признак, что его нервы на пределе, и понял что жутко, дьявольски устал от всего этого.

- Мне надо на тренировку – отвернувшись, отрешённо сказал Стас.

- Да какая тренировка? – всхлипнула Ольга. – Стас, ты в своём уме? У тебя маленький ребёнок, о чём ты думаешь? Как мы теперь жить будем?

- Да нормально всё будет… - заговорил Стас, но Ольга перебила его.

- Нормально? – язвительно переспросила она. – А где ты деньги будешь брать? Заработаешь хоккеем? Это просто смешно, ты пока что потратил на всю эту свою ерунду столько, что страшно становится, а теперь… - осекшись, она вдруг заплакала, закрыв лицо руками.

Стас смотрел на трясущиеся плечи жены, но не сдвинулся с места. В последнее время он так часто видел эту картину, что уже почти не испытывал никаких эмоций при виде слёз супруги.

Только раздражение, потихоньку перерастающее в злость.

- Успокойся, Оль – он смотрел на заплаканное лицо жены. Та всхлипнула ещё раз и убрала руки. Она посмотрела на него, на суровые холодные глаза, на глубоко залёгшие складки, осунувшееся лицо (в последнее время он сильно похудел) и не могла поверить, что перед ней тот же самый человек, за которого она вышла замуж, с которым они расписывались в загсе, ездили в свадебное путешествие, и вообще провели столько времени вместе... Счастливого времени, наполненного простыми человеческими, семейными радостями.

- Стас, ты… - начала говорить она…

- Я пошёл – он встал со стула, открыл дверь в подъезд и сделал несколько шагов. Ольга рванулась за ним, попытавшись схватить мужа за плечо.

- Стас, подожди, не надо уходить – срывающимся от слёз голосом, чуть ли не закричала она.

- Что Стас? – вдруг, неожиданно даже для себя самого, заорал он. Будто лопнула внутри него какая-то нить, сдерживающая эмоции. – Что ты Стаскаешь, блядь? Чего ты цепляешься за меня, как репей? Сколько можно слезы лить? Не могу видеть их уже! – он навис над ней, приблизившись почти вплотную.

Она вжалась в стену, закрыв глаза и чувствуя кожей лица, как летят из его рта маленькие капельки слюны. Сейчас он ударит меня – с ужасом подумала она и зажмурилась ещё сильнее. Ударит первый раз в жизни – и скорее всего, последний. Потом что это терпеть она не намерена. Но это всё будет потом – а сейчас ей было просто страшно. Страшно до дрожи в ногах.

- Ты все время давишь на меня, и тебе совершенно на всё насрать! Только и слышу твоё вонючее нытье! Чего ты раскудахталась? Сказано тебе, нормально всё будет – тебе этого мало? - его дыхание стало ещё ближе, и она снова съёжилась, почти физически ощущая, как начинает гореть правая щека от ещё не случившегося удара.

Повисла тишина, оглушительно звенящая после его крика, усиленного бетонными стенами подъезда. Оля опять тихо, беззвучно заплакала и сползла вниз по грязной, исписанной маркерами стене, уронив голову себе на колени.

- Ты совсем спятил…псих… - услышал он вслед, задыхающийся, сдавленный всхлипами голос.

Стас остановился и едва удержался, чтобы не вернуться и не отвесить ей пинка.

- Истеричка – зло процедил он и начал спускаться по лестнице. С силой толкнув дверь подъезда, Стас вышел на улицу и направился к машине. Ему надо ехать на тренировку – там понятно, что и как делать, и можно будет на какое-то время отключить голову, а потом… а потом видно будет.

Настроение было отвратительное, но он надеялся, что азарт игры и физическая нагрузка помогут ему остыть и разобраться в себе.

Погруженный в свои мрачные мысли, он сам не заметил, как подкатил к ледовому дворцу.

В раздевалке уже было довольно тесно – мужики из любительской команды, к которой Стасу удалось прибиться пару месяцев назад, уже почти все собрались, и сейчас надевали форму и заматывали лентой клюшки, перекидываясь шуточками, отчего в раздевалке то и дело раздавались взрывы хохота. Атмосфера в команде была так себе – суровая мужицкая обстановка, где могли жёстко подшутить или наорать во время игры, если ты делаешь что-то не так. Это было совсем не похоже на дружелюбную позитивную атмосферу на съемках с профессионалами, но Стас понимал, что так, наверное, оно и должно было быть.

Стас вошел внутрь, поздоровался с всеми и занял место в углу. Открыл свой баул и начал, почти не глядя на окружающих, рыться в своей форме, доставая всё необходимое. Настроение было на нуле, поэтому он механически, стараясь думать только о предстоящей игре, надевал щитки и прочую защиту.

Зашнуровав коньки, Стас встал, нахлобучил на голову шлем, не застёгивая его, подхватил со скамьи краги и клюшку и вышел из раздевалки.

В лицо ему ударил холодный воздух ледовой площадки, освежая и приводя в чувство. Стас очень любил этот момент – чистый, ещё не изрезанный коньками только что залитый лёд, яркий свет… Он огляделся по сторонам и понял, что вышел первым – скамейки игроков и трибуны были ещё абсолютно пустыми. Положив клюшку на скамейку, он начал растягиваться и разминаться, готовясь к тренировке.

Чуть разогревшись, Стас сел обратно на скамью. Он пришёл раньше, и можно было не торопиться и поберечь силы перед игрой. Уронив голову на грудь, он потерянно смотрел перед собой, приводя в порядок дыхание и размышляя о сложившейся дома ситуации. Он совсем не понимал, что же ему делать дальше – семейные проблемы давили на него, словно толща воды на заплывшего глубоко ныряльщика, не отпуская ни на миг.

Вдруг, где-то слева, он услышал деликатное покашливание. Он повернулся и увидел стоящего в нескольких метрах здоровенного парня - гиганта, следившего за порядком на катке. Его звали, кажется, Стёпа, и они несколько раз уже пересекались тут, болтая о разной ерунде. Стас устало помахал ему рукой. Тот махнул рукой в ответ, подошёл чуть ближе и опять остановился, застенчиво переминаясь с ноги на ногу.

- Привет – негромко сказал Стас. Ну и громадный всё-таки детина, подумал он, оглядывая гиганта с ног до головы. И кажется, он ещё растёт.

- Здравствуйте – вежливо сказал Степа и осторожно посмотрел Стасу в глаза. Он всегда обращался на «вы», игнорируя протесты Стаса, и говорил очень тихим, вежливым голосом – это разительно контрастировало с его внешностью, которая многим казалась угрожающей и опасной. – С вами всё хорошо? – добавил он после небольшой паузы.

Стас вздохнул и пожал плечами.

- Ну как сказать… вроде да – он опустил глаза вниз и сплюнул на резиновый пол, покрытый полосами порезов от лезвий коньков.

- Вроде бы и хорошо, а вроде – хуже некуда – вздохнул Стас. - Я сам в последнее время иногда не разберусь.

- Что-то случилось? – участливо спросил Стёпа.

- Да дома в последнее какой-то ад – сказал Стас – С женой куча проблем. Она не понимает меня, совершенно несерьёзно относится к тому, что мне важно. Ей кажется, что хоккей – это блажь, глупость и ребячество… А я просто недавно понял, что это главное, чем я хочу в жизни заниматься – Стас поднял глаза и посмотрел на своего собеседника. Он сам не знал, зачем рассказывает всё этому парню, но он уже не мог остановиться – ему надо было выговориться, и слова полились потоком - … а она не понимает этого абсолютно, не видит совсем ничего… Ей кажется, что всё должно крутиться вокруг неё – чтоб я сидел рядом, как собака на поводке, и никуда не дёргался. А ведь я не какой-то там пьяница или лентяй – я работаю, дома делаю всё что могу… даю ей возможность заниматься ребёнком, так почему она не может дать мне возможность идти к моей цели? Я, конце концов, мужчина и должен сам решать, что мне делать.

Гигант пожал плечами.

Дата добавления: 2015-07-11