Сколько людей спаслось благодаря спасательным жилетам? 6 страница

Запихивая ремень обратно в штаны, он молча разглядывал стоящие самолеты и бегающих вокруг них сотрудников технических служб, казавшихся отсюда человечками из детского конструктора. В голове роились неприятные, но ставшие уже привычные в аэропорту мысли – ну как, как эта огромная, сложная, тяжёлая, металлическая херня может лететь? Олег знал, конечно, про все эти разницы давления возле крыла и прочее физическое обоснование, почему всё-таки эти махины летают… Но всё равно, когда он видел медленно отрывающееся от взлетной полосы пузатое тело какого-нибудь исполинского самолёта, мозг упорно шептал ему, что это всё-таки недоразумение и природа сейчас расставит всё на свои места. Что она, впрочем, иногда и делала, размазывая серебристые туши самолётов об землю, как масло на хлеб.

Так, всё надо думать о чем-то другом, сказал себе Олег, обулся, подхватил свой дипломат и пошел по коридору к залу ожидания. Сегодня, пожалуй, пропущу грамм сто пятьдесят, решил он, наткнувшись глазами на бар в углу, и тут же направился в его сторону. До окончания посадки оставалось достаточное количество времени, чтобы выпить и заглянуть в туалет. Самое то. Олег терпеть не мог ходить в туалет на самолете. Однажды он подхватил расстройство желудка, и ему пришлось три раза посетить эту тесную вонючую кабинку в хвосте лайнера. Во время третьего захода началась турбулентность, и Олегу слишком живо представилась картина, как он вываливается из отломившегося хвоста и летит десять тысяч метров вниз, со спущенными до ботинок штанами и вперемешку с корзинками для использованных бумажек и прочим неприятным содержимым это комнатки. Отвратительней смерти не придумать. Уж лучше хотя бы сидя с людьми в салоне и одетым.

В баре сидело всего несколько человек. Олег сел в сторонке, подозвал официанта и заказал ему двести граммов виски с колой. Хрен с ним, не повредит. По прилёту можно будет немного поспать в гостинице, и к вечернему мероприятию он будет в отличной форме. Ожидая заказ, Олег вытащил из дипломата недавно купленную книжку и только собрался прочитать несколько страниц, как снова увидел оранжевый балахон. Теперь парень сидел к нему вполоборота, метрах в пяти. На столике стояла нетронутая чашка с кофе, и, конечно же, ноутбук. И он опять писал. Пальцы в чёрных перчатках с костяшками быстро-быстро бегали по чёрной клавиатуре, кнопки щелкали, и акустика помещения создавала впечатление, что это нарисованные кости постукивают и гремят одна об другую, как у настоящего мертвеца. Олег поежился и повернулся в противоположную сторону, где сидела эффектная блондинка с внушительным декольте. Он рассеянно улыбнулся ей и открыл книгу, постаравшись погрузиться в чтение, но взгляд нет-нет да соскальзывал иной раз на оранжевый балахон, ярким пятном маячащий на периферийном зрении. Казалось, что за прошедшие десять минут этот парень не пошевелился ни разу – и только его длинные пальцы бегали туда-сюда, словно живущие своей отдельной жизнью существа.

Официант принёс виски. Олег поболтал жидкость в стакане и залпом выпил чуть меньше половины, немного поморщившись. Крепковато, конечно, вышло, ну да чёрт с ним. Коктейль приятно разлился по телу, и Олег откинулся в кресле, чувствуя, как впервые за это утро начинает приходить в себя и успокаиваться.

Пролистав ещё несколько страниц книжки, он посмотрел на часы и встал. Надо было заглянуть в туалет, и всё - пора грузиться на самолёт. Он вышел из бара и зашагал через зал ожидания в сторону уборных.

Олег спустился по лестнице, прошел небольшой коридорчик и толкнул белую дверь мужского туалета. Не успела дверь открыться на две трети, из- за неё, словно чёрт из табакерки, выскочил небольшого роста мужичок в костюме с галстуком, с болезненным, трясущимся лицом. Его глаза бегали из стороны в сторону - казалось, сейчас они вылезут из орбит. Он схватил липкой, холодной рукой запястье Олега и выпалил:

- Кто-нибудь, помогите!

Олег, опешив от такого внезапного появления, вдруг уронил дипломат на пол. Звук грохнул как из пушки, и казалось, привёл мужичка в чувство.

- Там, внутри, человек… - залепетал он, глядя на Олега безумными глазами. – Кровь… много крови, я не знаю что с ним, ему нужна помощь, врача, срочно – слова сыпались из него, наталкиваясь одно на другое, и Олег не мог понять, что произошло. Но то, что ничего хорошего, было понятно и так.

- Да в чём дело? – тряхнув мужичка за плечо, спросил он.

Тот вздрогнул, часто заморгал и замолк, после чего махнул рукой в сторону чуть приоткрытой двери одной из кабинок. Олег, набрав в грудь воздуха, прошел в туалет и осторожно заглянул внутрь.

Представшая перед ним картина была отвратительной.

Спиной к нему, согнувшись пополам над унитазом, в кабинке сидел человек. Можно было подумать, что он просто отравился или перебрал лишнего, если бы не кровавые разводы на стене и небольшие красные лужи на полу, а так же следы от рук на белых пластиковых стенках кабинки, выглядевшие как декорации к фильму ужасов. Человек был жив – его тело сотряс новый спазм, и его снова вырвало. Услышав, что сзади кто-то подошёл, он повернулся, и Олег смог увидеть его лицо, бледное, трясущееся, перемазанное кровью, с окрашенным в алый цвет воротником рубашки.

Олег, чувствуя, что ему и самому может стать дурно, нерешительно стоял, совершенно не понимая, что делать.

Вдруг сзади послышался топот. Он повернулся и увидел вбегающих в дверь туалета санитаров в синей форме с носилками в руках.

- Молодой человек, отойдите, пожалуйста – сказал Олегу первый из них, невысокий коренастый мужчина, когда они подошли к кабинке. Олег молча, на ватных ногах отшатнулся в сторону, словно пьяный. Санитары положили носилки на пол и склонились над человеком, полностью закрыв его спинами, а Олег, сделав свои дела, поспешно умылся и, даже не высушив руки, вышел из туалета, не дожидаясь, чем закончится вся эта история. Помощь его явно не требовалась, да и потом, у него не так много времени. Хотя выпить ещё один виски он точно успеет – решил Олег и двинулся к бару.

Поднявшись обратно, он обнаружил, что народу в зале заметно прибавилось, и его место теперь занимала дородная женщина с маленьким ребёнком. Положив рядом два огромных квадратных чемодана, она обмахивалась носовым платком, одновременно запихивая малышу в рот пюре из маленькой баночки. Олег пошарил глазами по залу и увидел только один свободный столик. В паре метров от парня в оранжевом балахоне, всё так же ковыряющего клавиатуру.

Обогнув шумную, пьющую пиво компанию каких-то экстремалов, Олег подошёл к пустующему стулу и опустился в него. Он был совершенно измотан и выбит из колеи – всё не ладилось, количество неприятных событий сегодняшнего утра уже перешло все разумные пределы. Ему невыносимо хотелось долететь до места и рухнуть в тишину и спокойствие гостиничного номера, казавшегося сейчас бесконечно далеким и желанным.

В зале теперь было довольно шумно – о чём-то громко спорили экстремалы, хныкали дети, но даже сквозь весь этот гвалт Олег слышал, как шуршат клавиши компьютера его странного соседа. Олег сделал знак официанту, заказал ещё виски, затем удобно устроился в кресле, размышляя о предстоящем полёте. Вдруг его взгляд снова упал на ноутбук соседа – парень теперь сидел к нему спиной, и Олегу было отлично видно всё, что происходит на экране. От нечего делать он снова начал читать текст.

С левым двигателем все было в порядке, а вот работа правого на холостом ходу вызывала у механика какие-то подозрения. Ему не нравился звук, с которым лопасти турбины совершали полный оборот. Всё вроде было в порядке, но какой-то едва заметный шелестящий призвук пробивался сквозь мерное жужжание турбины. В этот момент в желудке опять зловеще булькнуло – что-то всё таки не то он съел, надо бы поторопиться в туалет.

Он проверил всё ещё дважды, затем закрыл крышку отсека и спрыгнул на землю, после чего собрал свои инструменты и пошёл в сторону технической службы, ускоряя шаг – попасть в уборную нужно было во что бы то ни стало.

Да, парень писал какую-то историю. Олег удивился тому, как равномерно и быстро бежал по белому листу текст – словно он не придумывал его, а просто переносил из памяти в компьютер, практически не останавливаясь.

В зале что-то хлопнуло, и Олег повернул голову на звук, оторвавшись от монитора. У компании спортсменов упал один из чехлов, и сейчас его владелец поднимал его обратно. Олег сделал несколько глотков из стакана и хотел продолжить читать, но в этот момент его сосед встал, поднял со стола раскрытый ноутбук и медленно побрел на посадку. Олег глянул на часы – ему, в общем-то, тоже было пора. Как ни хотелось оттянуть момент погружения в самолёт, он неумолимо приближался.

- Пассажиры, опаздывающие на рейс номер двести шестьдесят два в Норийск, срочно пройдите на посадку. Посадка заканчивается через пять минут – прозвучало под потолком аэропорта.

Олег поболтал стакан с виски в руках, затем в два глотка осушил его. Настроение было ни к чёрту, все эти происшествия совсем выбили его из колеи, и он никак не мог собраться с мыслями. А сейчас начинается самое неприятное – рассаживание по салону и – взлёт. Это были самые тяжёлые для Олега моменты полёта. Он с удовольствием отдал бы кучу денег, чтобы взлетать и садиться под наркозом, например, или в глубоком и спокойном сне. Увы, авиакомпании пока не предоставляли такой услуги.

Ладно, чего тянуть кота за хвост. Он встал, взял свой дипломат и решительно зашагал в сторону посадочного рукава. Приветливо улыбающаяся девушка в форме проверила посадочный билет (я б тоже сейчас так улыбался, если оставался сидеть тут, подумал он) и зашагал по коридору, ведущему от зала ожидания прямиком в самолет. Он увидел, как в конце тоннеля мелькнул оранжевый балахон.

Шагнув с покрытого резиной трапа в салон, Олег поздоровался со стюардессой и начал пробираться внутрь по рядам, разглядывая уже занявших свои места пассажиров. Он быстро догнал парня в оранжевом балахоне, остановившегося перед женщиной, пытавшейся запихать большую сумку на багажную полку.

Парень продолжал барабанить по клавишам своего компьютера даже сейчас, медленно толкаясь в проходе с последними рассаживающимися по своим местам пассажирами. Когда сумка была таки водворена на место и тётка, отдуваясь, плюхнулась на своё место, он медленно побрёл дальше по коридору, даже на ходу продолжая писать.

Сидевшие в креслах люди проводили его непонимающими взглядами – он сам же, казалось, не замечал происходящего вокруг абсолютно, полностью погрузившись в происходящее на мониторе своего компьютера. Олег чуть выглянул из за плеча и увидел, как всё новые строчки выскакивают из под неестественно быстро бегущего курсора, но не смог разобрать ни слова.

Пройдя примерно до середины салона, парень так же молча сел в пустующее кресло возле прохода. Олег посмотрел свой посадочный талон и обнаружил, что его место располагается на следующем ряду кресел, в середине.

- Извините, можно я сяду? - вяло улыбнувшись, спросил он у сидящей в кресле возле прохода тучной женщины, его соседки по полёту. Та, что-то ворча себе под нос, стала нехотя выбираться.

Олег сунул дипломат на полку для багажа, скупо поблагодарил попутчицу и сел. Пристегнул ремень, выключил телефон. Ну всё, теперь только терпеть и ждать, когда они взлетят, потом – более менее спокойное время полета на высоте – потом – снова стресс при посадке, и на несколько дней можно будет забыть про самолёт и всё, что с ним связано.

Пошарив рукой в кармане кресла напротив в поисках журнала, он вдруг заметил, что сквозь щель между спинками ему теперь аккуратно видно экран компьютера парня в оранжевом балахоне. Шрифт будто бы стал покрупнее (или ему показалось?) и теперь он опять мог прочитать, что за текст появлялся прямо у него на глазах. Чтобы хоть как-то отвлечься от неприятных мыслей о предстоящем полёте, он бегло прочитал несколько строк. Лицо его вытянулось, и он начал читать дальше, не в силах остановиться:

Самолёт, конечно, очень странное сборище людей. Абсолютно разных, но вынужденных провести друг с другом нос к носу несколько часов – и именно в самолете ты особенно отчётливо можешь ощутить, как люди порой ненавидят друг друга ни за что, просто так. Когда ты идешь по проходу, они громко недовольно цокают, если ты легонько задеваешь их ногами. Они видят в тебе не человека, а целое скопище неудобств. Ты слишком широкий – придётся делить с тобой узкие и неудобные подлокотники и тереться бок о бок плечами весь полёт. У тебя рюкзак – и именно он будет всю дорогу лежать на забитой полке и давить чью-то замечательную норковую шубку. А если мы вообще умрём? Вот уж безрадостная компания для смерти, ничего не скажешь. Или, ещё хуже - все окажутся на необитаемом острове, чудом выжив – так это вообще труба, как со всем этим разношёрстным сборищем искать общий язык? Тем более что летают-то все непростые, все со своими запросами и претензиями к сервису и удобствам. Такие не любят договариваться – скорее диктовать свои условия.

А стоит появиться среди них кому-то, не похожему на остальных? Кому-то странному, выбивающемуся из общей массы пассажиров? И пока ты будешь идти к своему месту, они будут буравить тебя взглядами – каждый ведь не знает или не думает о том, что смотрит точно так же, как и остальные, и в итоге ты получаешь несколько рядов глаз, пристально и неприязненно сверлящих тебя, пока ты пробираешься до своего места.

А если ты слишком большой? Если тебе физически не хватает жалкого количества пространства, отведённого тебе заботливой авиакомпанией, которая, кажется, только и думает, как бы сделать несколько часов на борту этой нелепой жестянки настолько хуже, насколько это вообще возможно? Когда ты крутишься на своём месте, зажатый плечами совершенно незнакомых тебе людей, один из которых жирный, как свинья, а второй сидит, расставив локти так, словно хотел бы положить их на весь мир сразу. И если тебе воспитание не позволяет точно так же разваливаться, плюя на окружающих, ты будешь вертеться и ютиться, изнывая от спинной боли, которая точит тебя, словно жук-короед, постепенно сводя с ума. И никто не придёт тебе на помощь – на предложение поменяться местами тебе ответят либо вежливым отказом - в лучшем случае, либо насмешливой ухмылкой – вот что удумал, придурок, давай, сядь на своё место и заткнись.

Люди в самолётах ненавидят друг друга. Даже если ты милый и позитивный, как открытка на День Святого Валентина, поверь – самолёт сможет превратить тебя в злобное существо, готовое жечь огнём, кромсать бензопилой или расстреливать из крупнокалиберного ружья каждого, кто попадает в поле зрения. Внутри этой железной махины, чудом висящей в воздухе в каждом человеке просыпается Гитлер, Брейвик или кто угодно ещё – тёмная, мрачная составляющая твоей души, обречённой на несколько часов страданий, рвётся наружу, затыкая голос разума. Иной раз здесь, в тесном и закрытом пространстве, ты желаешь скорой и мучительной смерти всем, кому довелось оказаться рядом.

А если ты можешь себе это позволить? Если в твоих руках кнопка, способная взять и разом разрушить это хрупкое равновесие, возникающее среди обоюдно ненавидящих друг друга людей, кое-как согласившихся друг друга терпеть. И неважно, как она выглядит – как детонатор от бомбы, которую ты положил в багаж, или как несколько слов, которые ты можешь сложить так, что всё полетит к чертям.

Сколько раз я садился на борт, настраивая себя на нормальный и спокойный полёт – и ведь каждый раз все вокруг делают всё возможное, чтобы он не состоялся. Сколько раз я так выматывался от бессоницы, что был готов прекратить своё мучение самым решительным образом – только покажи, куда нажать, чтобы всё это кончилось, и я тут же сделаю это, только покажи, покажи… Но обычно всё так и оставалось болезненной мечтой человека, оставленного наедине с собой внутри нелепой и убогой конструкции, вяло ползущей где-то в слоях атмосферы. Обычно – но не сегодня. Сегодня всё в моих руках – и ни один из всех этих хмурых свиней вокруг не знают, на что я способен. Пусть стюардессы сколько угодно лают на меня – одевают на меня акваланги, ремни безопасности, какие-то там дыхательные трубки – это всё дешёвый и нелепый театр, который может убаюкать только самых тупых представителей человеческого племени, готовых читать чушь в буклетиках, вложенных в спинку кресел.

Сколько раз мне хотелось бы взять и закончить это всё самым решительным способом – ведь меня ничто не держит, я одинок, точно знаю, что после смерти ничего нет, так почему бы не устроить себе маленький праздник крови? Ведь пока все будут, сменив свои пафосные брезгливые маски на гримасы ужаса, разлетаться в пространстве на мелкие ошмётки плоти, я смогу получить удовольствие – моя оторванная от тела голова будет единственной улыбающимся куском мяса во всей этой рубке. Единственная голова, в которой нет вопроса «Почему это происходит со мной», «За что» и так далее. Просто потому что я знаю ответ. Просто потому что это Я так захотел

Я много летал, пытался привыкнуть ко всему этому бреду, хамству, глупости и двойным стандартам. Но моё терпение лопнуло – и теперь Я судья всем этим хамоватым ублюдкам вокруг. Судья всем этим глупым дурам стюардессам, твердящим свою чушь изо дня в день – поднимите креслаопуститеподлокотникиоткройтешторкисядьте вертикально и так далее блабЛаБЛАЛАЛАлалалаблаБЛалала. Чем вам мешает закрытая шторка, благодаря которой я могу поспать лишние пятнадцать минут? Она помешает пилоту посадить это корыто? Так пусть тогда летит в ад вместе со всей этой пластмассой и правилами безопасности, туда им и дорога.

Сколько людей спаслось благодаря спасательным жилетам?

Дата добавления: 2015-07-11