Глава семнадцатая. Надо же, как все оказалось легко и просто

Надо же, как все оказалось легко и просто! В тот же день, в четыре часа пополудни, Молли радостно кружилась по комнате в своем гостиничном номере, сосала ириску и напевала под кассету песни из «Звезд на Марсе». Выучить свою роль оказалось проще простого.

По всей комнате были разбросаны открытые коробки с новой одеждой. Рикси Цветикс сама выбирала ей наряды, и уже полдня Молли примеряла бесконечные жакеты, платья, брюки, туфли. Кофейный столик превратился в кондитерский прилавок: на нем стояли две огромные вазы, полные самых разных конфет, и одна — с разноцветным зефиром.

Петулька взяла на себя обязанность охранять балкон и теперь грозно тявкала на осмеливающихся там приземлиться наглых нью-йоркских голубей.

Дослушав последний номер, Молли выключила магнитофон и завалилась на кровать. На ней были новенькие джинсы и шикарная футболка со сверкающей луной. Вот было бы здорово рассказать обо всем кому-нибудь! Например, Рокки. Может быть, он уже позвонил мисс Гадкинс и оставил свой новый адрес В Англии время на пять часов опережает здешнее, сейчас там девять часов вечера, так что мисс Гадкинс еще не легла спать. Молли сняла трубку и набрала номер. Через шесть гудков телефон ответил.

— Добрый вечер, это Хардвикский приют, — послышался знакомый голос Джерри.

— Ой, Джерри, здравствуй! — воскликнула Молли.

— Молли! Молли, где ты? Гадкинс сказала, ты улетела на самолете! Ну как, понравилось?

— Я в Нью-Йорке, — сообщила Молли и подумала, как внушительно это звучит. — А летать на самолете просто клево. Джерри, позови-ка к телефону мисс Гадкинс.

— Ее нет.

— Где она? Ушла гулять? Или срезать мозоли? Когда она вернется?

— Она больше не вернется, — ответил Джерри и внезапно перешел на шепот. — Она ушла, и Эдна тоже. Гадкинс сказала, что теперь они желают всем детям добра, поэтому уходят и оставляют нас без присмотра, мы можем управляться сами и делать все что хотим.

Вот этого Молли никак не ожидала услышать.

— Джерри, а почему ты шепчешь?

— Потому что сюда идет Гизела. Она уже в коридоре. Она теперь здесь главная, и… Я пошел, пока!

Линия отключилась. Молли еще раз набрала номер, но телефон был занят. Страшно было даже представить, что может твориться в приюте под властью Гизелы, но потом Молли успокоила себя мыслью, что, наверное, миссис Тринкелбери иногда приходит и наводит порядок. Девочке стало немного легче. Интересно, куда отправились мисс Гадкинс и Эдна? Молли чувствовала себя виноватой в случившемся. Она надеялась, что дамы не затеяли ничего опасного. В голову лезли страшные картины: мисс Гадкинс разрезает ножницами костюмы всем встречным-поперечным, а Эдна лупит поварешкой по голове каждого, кому не нравится итальянская кухня.

Потерявшиеся воспитательницы — это, конечно, печально, но гораздо хуже другое: теперь Молли, может быть, никогда не найдет Рокки. Единственная надежда — что он позвонит в приют и спросит о ней. Молли еще раз набрала номер приюта.

Трубку опять поднял Джерри.

— Привет, это Молли.

— Привет, Молли, — донесся едва слышный шепот Джерри. — Понимаешь, в чем дело, мне нельзя подходить к телефону. Гизела ругается. Так что говори быстрее,

— Погоди, Джерри, не уходи, запиши мой нью-йоркский телефон. Если Рокки вдруг позвонит, дай его ему. У тебя есть ручка?

— Ну-ка, да, наверно, есть, в кармане, где мышка. Нет, нет, Пик, сиди, не вылезай… прости, Молли, Пик чуть не удрал… Да, вот ручка, и вот листок бумаги.

— Хорошо. — Молли принялась диктовать Джерри свой номер в отеле «Беллингэм». На линии слышался треск. — Если Рокки позвонит, дай ему этот номер, и еще дай его Гизеле, чтобы, если Рокки будет говорить с ней, она…

— Мне пора, Молли. Гизела сегодня в плохом настроении, не дай бог попасться ей под руку. Пока. — В трубке щелкнуло.

— Пока, — пробормотала Молли, отнюдь не уверенная, что Джерри сообщит хоть кому-нибудь о ее звонке.

Но тревожилась она недолго. Вокруг лежали кучи коробок с шикарной одеждой, и Молли подивилась, как быстро сбываются ее мечты. Она вот-вот разбогатеет. Станет популярной, знаменитой, а в глазах окружающих — даже красивой!

Петулька сидела на балконе и сквозь щелку между каменными плитами ограждения любовалась городом, над которым разгорались ранние ноябрьские огни. Если бы ее взгляд мог проникать сквозь стены, она бы увидела, как в двадцати пяти кварталах отсюда, в дешевой грязной комнатенке, где он провел большую часть своей непутевой жизни, лежит профессор Нокман. Он растянулся на кровати, под голой лампочкой, свисавшей с потолка, и громко храпел. Его дом стоял рядом с железной дорогой, и всякий раз, когда по рельсам с грохотом проносился поезд, лампочка испуганно покачивалась. Весь пол комнаты, да и кровать тоже, был завален газетами. Профессор Нокман мог дать голову на отсечение, что эта М. Мун, кем бы она ни была, рано или поздно попадет в газеты в связи с какими-нибудь необычайными происшествиями. И, словно гончая (хотя был далеко не так красив), он повсюду вынюхивал след. С утра до вечера Нокман изучал газеты, прочесывал улицы в поисках рассказов об удивительной девочке. Иногда он даже заходил в отели, но всякий раз его вежливо просили не болтаться без дела в вестибюле и выпроваживали вон.

Во сне он снова и снова видел девчонку, сидящую в микроавтобусе с книгой по гипнотизму на коленях и с противной собачонкой на руках. Профессор Нокман зарычал.

А на балконе в роскошном отеле «Беллингэм» Петулька тревожно принюхалась к воздуху. Где-то далеко-далеко отсюда кто-то думает о ней. Она чувствовала это своим собачьим нутром. И мысли эти ей не нравились. Петулька тявкнула, задрожала и бросилась в комнату. Там она запрыгнула на кровать к Молли, сунула нос под одеяло и нашла один из своих любимых камушков.

Молли снился кошмар. Она представлялась самой себе толстой, уродливой кукушкой, у которой во всем лесу нет ни одного друга. Где-то вдалеке среди ветвей звучала песенка миссис Тринкелбери. Казалось, ее поют сами деревья.

«Простите, ребятки, того кукушонка,

Что вытолкнул вас из гнезда.

Его мама-кукушка учила с пеленок

Толкаться везде и всегда».

Все остальные птицы не хотели дружить с Молли и даже прятались от нее. У некоторых были лица маленьких детей из приюта Когда Молли подходила к ним, они улетали. Во сне Молли было страшно одиноко. Она искала Рокки, пыталась звать его, но из клюва вырывался только противный птичий писк.

Однако наутро она быстро забыла, как больно ей было во сне. Новоиспеченной артистке предстояло много работы. Надо было делать деньги. Начинались репетиции «Звезд на Марсе», и девочке было не до друзей.

Дата добавления: 2015-07-11