Няньки народа

Отношения в среде саларименов очень напоминают уклад армейской жизни: тот же "боевой дух", принудительный коллективизм, такое же подав­ление индивидуальности, а особенно отношение к служащему как к члену "семьи". " Парадоксально, что единственная в мире страна, где конститу­ция запрещает вступать в войну, официальные представители которой всерьез заявляют, что их общество может научить все страны любить мир, страна, которая формально осуждает применение военной силы, где бы, когда бы и кто бы к ней ни прибегал, сама устроена по образцу воен­ной организации " (с.181). Коллективные тренировки и повседневная мушт­ра, безоговорочное выполнение команд, спартанская дисциплина на заня­тиях по дзюдо, карате, кендо и айкидо - все это свидетельствует о военизи­рованных методах поддержания общественного порядка. Самоконтроль и выносливость, воспитываемые в японцах как высшие ценности, наряду с верностью, - это тот идеал, которым должны руководствоваться солдаты.

Это неудивительно, если учесть, что в течение длительного историчес­кого периода Японией руководили военные. На протяжении столетий они внушали народу нормы солдатского поведения и приучали его следовать этим нормам. Сёгунат Токугава был военным режимом, и в стране поддер­живалось нечто вроде военного положения. Со временем он эволюциониро­вал в бюрократическое правление, имеющее некоторое сходство с тем, которое установилось в послесталинском Советском Союзе. Но его идеалы общественного порядка остались такими же, какие господствуют в казармах и на поле боя.

Ведомства, обеспечивающие силовое поддержание правопорядка, прежде всего полиция и прокуратура, обладают огромным и всепроникающим влия­нием, что вообще характерно для полицейского государства, но в Японии деятельность этих ведомств имеет важную особенность. Они выполняют своего рода патерналистскую функцию, проявляя максимум благожелательности и снисходительности к "нарушителям порядка" и привлекая к осведомительс­кой работе самые широкие слои населения. Но эта благожелательность рас­пространяется лишь на тех, кто раскаивается в совершенном или приписы­ваемом ему проступке и признает справедливость существующего обществен­ного порядка.

С самого начала своего формирования в 1870-х годах полицейские силы Японии сознавали, что, в отличие от своих самурайских предшественников, они не могут добиться всеобщего повиновения со стороны гражданского населения, полагаясь только на устрашение. Кавадзи Тосиёси, первый на­чальник городской полиции Токио и архитектор современной полицейской системы Японии, был под сильным впечатлением от работы парижской по­лиции, которую он наблюдал во время посещения Европы в 1872 г. Вернув­шись в Японию, он использовал при формировании полиции французский образец, но значительно расширил сферу ее деятельности. Место своего ведомства в жизни общества он определил краткой формулой, заявив, что правительство следует рассматривать как родителя, народ - как детей, а полицейских - как нянек при этих детях.

Нынешняя японская полиция осуществляет поголовный надзор за насе­лением, используя для этого квартальных надзирателей (участковых), кото­рые дважды в год посещают каждого обитателя квартала по месту житель­ства и, пользуясь возможностью, собирают слухи о соседях и сведения о любом случае "необычного поведения". Сбор таких сведений облегчается системой регистрации жителей и сотрудничеством внимательных соседей, которые охотно делятся с полицией своими наблюдениями. Кроме того, у полиции есть масса других активных добровольных помощников: это и про­давцы сигарет, наблюдающие жизнь улицы из окошек своих киосков, и ува­жаемые граждане вроде врачей и дантистов. В придачу ко всему действуют тысячи добровольных союзов по предотвращению преступности, включаю­щих соседские организации и профессиональные группы, объединенные в федерации.

Полицейские, особенно в городах, ведут себя вполне в духе идей Кавадзи, следя за поведением людей и через оглушительные громкоговорители непрерывно инструктируя их и предупреждая о подстерегающих опасностях, как это делает беспокойная мать, постоянными окриками дергая своих не­послушных детей.

По мнению одного из исследователей, изучавшего полицейские методы в Японии и США, Япония - это рай для полицейских, поскольку японское общество само поддерживает порядок. К сказанному можно добавить, что в некотором смысле это и рай для преступников, пойманных полицией, так как на деле лишь немногие из них подвергаются наказанию. С задержанными правонарушителями полиция демонстративно обращается так, как этого требует ее функция няньки. Порой она бывает строга, чтобы дать урок остальным. Но обычно, если правонарушитель просит прощения и обещает исправить­ся, его отпускают, слегка пожурив за проступок. Даже в тех случаях, когда совершается серьезное преступление и полиция заводит по нему уголовное дело, прокурор, или прокуратор, как его называют в Японии, имеет почти неограниченное право выпустить обвиняемого на свободу. Уголовно-процес­суальный кодекс разрешает закрыть дело, учитывая характер и возраст по­дозреваемого, обстоятельства или ход событий после совершения преступ­ления. Это делает прокурора "истолкователем общественной морали, ко­торый решает, кого использовать в качестве примера, кому предоставить еще один шанс и что более всего требуют интересы общества". За пос­ледние десятилетия почти половина всех дел о серьезных нарушениях уго­ловного кодекса была закрыта, несмотря на имеющиеся доказательства ви­новности. Даже в случае предания суду и вынесения обвинительного приго­вора правонарушитель зачастую не подвергается тюремному заключению. В 1986 г. только 3,2% всех приговоров по уголовным делам предусматрива­ли тюремное заключение, причем 57,4% общего числа таких приговоров - с отсрочкой исполнения. Отсрочка исполнения обычно предусматривается даже для тех, кто признан виновным в изнасиловании и приговорен к тюремному заключению на два-три года. Вследствие такой мягкости к преступникам в стране за решеткой находятся всего около 50 тыс. человек (с.187). Такое поведение японских правоохранительных органов объясняется прежде все­го их чрезвычайно большими полномочиями, позволяющими применять за­кон по своему усмотрению и делать упор на "исправление" преступника, а не на его наказание.

Фактически во всех случаях при решении судьбы обвиняемого прокурор придает главное значение его признанию и демонстрации раскаяния. " Поли­ция и прокуроры любят извинения. Не простое разовое извинение, кото­рое редко бывает достаточным даже при обычном ритуале общения японцев. То, чего ожидают от подозреваемого, - это непрерывный поток извине­ний, которые своей темпераментностью и обилием должны показать степень "искренности". Некоторые подозреваемые даже падают на коле­ни. Таким образом, японская правоохранительная система применяет на­казание не в соответствии с совершенным преступлением, а в соответ­ствии с поведением обвиняемого после совершенного им преступления. Не нужно думать, что это проявление жалости. Японские бюрократичес­кие организации не имеют такой склонности. Решение о том, как посту­пить с подозреваемым, определяется тем, насколько его символическое поведение позволяет считать его все еще пригодным для общества. И главным критерием для этого служит полное понимание каждым подозре­ваемым необходимости искупительного ритуала, а также его готовность пройти через этот ритуал " (с.188).

Японцам вообще свойственно извиняться перед окружающими. Порой даже кажется, что само свое присутствие они считают помехой для других. Общие извинения демонстрируют "искренность". Но в том, что прямо отно­сится к проступку или преступлению, полиция требует по-настоящему глубо­ких извинений. А чтобы добиться этого, она видит свою главную задачу в том, чтобы подозреваемый сознался. И полиция, и прокуроры считают эту задачу настолько важной, что у них даже не возникает вопрос о конституци­онном праве гражданина не свидетельствовать против самого себя. Призна­ние своей вины по-прежнему считается первым шагом к возвращению в нор­мальное общество. И добиваться такого признания обычно не составляет труда, учитывая склонность японцев извиняться за все и перед всеми. Час­то они просят прощения за воображаемые прегрешения, чтобы выглядеть "искренними". Будучи схваченным полицией, что само по себе означает по­терю лица, вызывающую всеохватывающее чувство стыда, японец готов тут же признать свою вину, потому что чувство вины гораздо легче перенести: в отличие от стыда, вину можно искупить. Многие, оказавшись в руках поли­ции, легко сознаются в преступлениях, которых они не совершали, тем бо­лее что им обещают снять с них обвинения в случае признания, а при отказе грозят выдвинуть еще более тяжкое обвинение. Собственно, полиции и не важно, кто перед ней - преступник или честный человек: главное - напом­нить о своей роли заботливой няньки, которая может быть и строгой, и бла­гожелательной и на которую не принято жаловаться. К тому же система оценки работы полицейских сама по себе способствует их произволу: во многих ча­стях страны им устанавливаются квоты на число выявляемых правонаруше­ний и проводимых задержаний.

Дата добавления: 2015-07-14