Тяготение к чрезвычайным мерам

Все чаще приходится слышать о том, что наша судебная реформа приближается к тупиковой ситуации. То, что уже сделано, кажется недостаточно эффективным для изменения правового климата в обществе, а то, что предстоит сделать — совершенствование судебной системы, создание надежного следственного аппарата, кадровое обеспечение правоохранительных органов, повышение эффективности борьбы с преступностью —

требует экономических вложений, выходящих за пределы возможностей бюджета.

Преступность, между тем, угрожающе растет и требует незамедлительного реагирования со стороны государства. «Действенность государственной власти во многом определяется тем, как она борется с преступностью» ⁶⁵, — вынужден был заявить Президент, хотя заявление такого рода ставит под угрозу престиж возглавляемой им исполнительной власти.

Осознание того, что «масштабы и темпы роста преступности сделали ее одним из основных факторов, препятствующих осуществлению социальной реформы» ⁶⁶, — заставляет критически отнестись к той системе приоритетов преобразований, которые были изначально всецело ориентированы на формирование правового государства.

Судебная реформа под флагом обеспечения прав человека может быть последовательной и успешной в условиях если не процветающего, то, хотя бы, стабильного общества, стабильного в политическом, экономическом, социальном плане. Пока этого нет, зигзаги в области реформ неизбежны.

Думается, прежде всего экономические трудности делают такими робкими и непоследовательными шаги по введению суда присяжных, уже несколько лет провозглашенного на конституционном уровне. Та же причина препятствует обеспечению состязательности в судопроизводстве — нет нужного числа обвинителей и защитников. Отсюда же проистекает и идея ограничения коллегиальности в уголовном и гражданском судопроизводстве, отказ от стадии предания суду, расширение упрощенного порядка досудебной подготовки материалов в протокольной форме.

Пафос профессорского негодования по поводу отказа от ряда процессуальных гарантий (на пути к правовому государству!) понятен. Но если его наложить на социально-экономическую ситуацию переходного периода, он может оказаться несколько чрезмерным.

В Заключительных и переходных положениях Конституции РФ есть и такой пункт: «До приведения уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации в соответствие с положениями настоящей Конституции сохраняется прежний порядок ареста, содержания под стражей и задержания лиц, подозреваемых в совершении преступлений» (п. 6, ч. 2). Здесь как бы содержится намек на то, что реализация ст. 22 Конституции, устанавливающей применение указанных мер посудебному решению, требует разработанного процессуального механизма. Но дело, конечно же, не в этом. И после принятия нового УПК РФ, его реализация в этой части окажется затруднительной или невозможной, пока не будут созданы необходимые кадровые (штатные) условия в судах для выполнения этой задачи.

Готовя проект УПК, мы уже думаем о том, что его следует оснастить, как и Конституцию, разделом о переходных положениях, откладывающих введение в жизнь новых демократических гарантий, — не в силу нашей злонамеренности, а по необходимости.

Эти рассуждения подводят нас к взвешенной оценке некоторых ограничений применения конституционных норм и президентских акций в области уголовного судопроизводства, воспринимающихся как антиконституционные. Однозначность и бескомпромиссность оценок, уместная в академических дискуссиях, не всегда оказывается приемлемой в реальных жизненных условиях.

Такова проблема юридической оценки Указа Президента «О неотложных мерах по защите населения от бандитизма и иных проявлений организованной преступности» от 14 июня 1994 года.

По своему характеру Указ является акцией чрезвычайной.

Во-первых, потому, что он принят Президентом с существенным превышением его конституционных полномочий. Во-вторых, потому, что он ограничивает или отменяет действие ряда процессуальных институтов, предусматривающих гарантии прав личности.

Президент РФ, как глава государства, гарант Конституции РФ, прав и свобод человека и гражданина (ст. 80 Конституции), оказывает существенное влияние на формирование правовой системы. Он вносит законопроекты в Государственную Думу, подписывает и обнародует федеральные законы (ст. 84), активно влияет на законотворческий процесс (ст. 107), издает указы и распоряжения, обязательные для исполнения на всей территории Российской Федерации (ст. 90).

И все же нормотворчество Президента не подменяет и не ограничивает функцию Федерального Собрания — представительного и законодательного органа РФ. «Указы и распоряжения Президента РФ не должны противоречить Конституции РФ и федеральным законам» (ст. 90 ч. 3 Конституций). УПК РФ — Федеральный закон и изменения в него может вносить только Парламент, но не Президент.

Это было одним из оснований критики Указа от 14 июня 1994 года. Второе основание, не менее существенное, связано с опасениями произвола и незаконных репрессий с учетом его конкретных нормативных новелл. Так, Указ допустил проведение экспертизы при возбуждения уголовного дела, с признанием за ее результатами значения доказательств. Обвиняемый (подозреваемый) и защитник лишались таким образом, права влиять на характер вопросов, поставленных следователем перед экспертом, принимать участие в обеспечении эксперта необходимой информацией и т. д.

Указ предписал «активно использовать данные оперативно-розыскной деятельности, признавая их в установленном порядке доказательствами по уголовным делам данной категории». Так был осуществлен демарш в доказательственное право и условия доказывания — одну из деликатнейших сторон процессуальной деятельности.

Было исключено применение мер пресечения, не связанных с лишением свободы — ориентация исключительно на арест, с увеличением срока задержания до 30 суток. Предписано проверять имущественное и финансовое положение «не только данного лица, но и его родственников или проживающих с ним в течение последних пяти лет других лиц» и проч.

Критика Указа в печати была массированной, но не долгой. Критики понимали, очевидно, что качественно изменившаяся преступность требует адекватных мер реагирования.

Правда, была высказана надежда на то, что судебная власть может не только взять под контроль применение Указа, но и ограничить его действие, исходя из того, что он противоречит Конституции РФ, Федеральному закону и ущемляет права личности.

Но этого не произошло. Конституционный Суд РФ на Указ не отреагировал, может быть, потому, что в то время его деятельность была приостановлена другим Указом Президента (тоже вопреки Конституции). Верховный Суд России по отношению к Указу занял позицию умолчания, и это умолчание продолжалось и тогда, когда оно становилось явно неприличным.

В постановлении Пленума Верховного Суда РФ «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия» (31 октября 1995 г.) напоминается судам, что если при рассмотрении конкретного дела суд установит, что подлежащий применению акт государственного или иного органа не соответствует Закону, он в илу ч. 2 ст. 120 Конституции РФ обязан принять решение в соответствии с законом, регулирующим данные правоотношения. Далее подчеркивается, что оценке с точки зрения соответствия закону подлежат любые акты любого государственного органа, включая нормативные указы Президента РФ. Напоминается также право судов, исходя из положений ч. 4 ст. 125 Конституции обращаться с запросов о проверке конституционности закона в Конституционный Суд «в случае неопределенности в вопросе о том, соответствует ли Конституции РФ примененный или подлежащий применению по конкретному делу закон».

Казалось бы, тут-то и должен был Верховный Суд РФ дать оценку спорному Указу Президента, или хотя бы упомянуть о нем в качестве иллюстрации… Отнюдь. Судебная власть пока еще пребывает в согбенном состоянии перед грозным лицом власти исполнительной.

Может быть и Верховный Суд РФ проникся идеей поиска адекватных средств реагирования на распоясавшуюся преступность? Если так, то зачем скрывать это от всех субъектов правоприменения? Но это не так.

Уважаемые юристы, составляющие судейский корпус высшего судебного органа страны, мыслят как профессионалы, а не как дилетанты. Едва ли бы они стали опровергать ту часть пояснительной записки к нашему варианту УПК РФ, в которой говорится: «Борьба с преступностью должна осуществляться в рамках Закона. Любые отступления от Закона могущие привести к временному успеху, в конечном счете способствуют нарастанию правового нигилизма в сознании людей и произвола в деятельности правоохранительных органов. Отсюда — недопустимость чрезвычайных мер в сфере борьбы с преступностью, если они связаны с ущемлением конституционных прав личности» ⁶⁷.

Теперь, спустя достаточное время после вступления в силу Указа от 14 июня 1994 г. можно оценить результаты этой чрезвычайной, но, как казалось многим, вынужденной и необходимой меры.

Успехов в борьбе с бандитизмом и организованной преступностью в масштабах России не заметно. Зато заметно другое. Газеты пестрят сообщениями о беспределе, творящемся в милиции — о грубости, необоснованных задержаниях, избиениях, и даже ставших нередкими убийствах при допросах. Общественное мнение склонно считать, что Указ Президента психологически опасен: он как бы развязал руки работникам МВД, невольно благословил их на вседозволенность. Раньше цитировали поэта: моя милиция меня бережет. Теперь говорят: бойся милиции, нас защищающей.

Зигзаги нашей судебной реформы наводят на горестные размышления об особенностях и российской истории и нашей судьбы.

Удивительна страна Россия! Непрофессионализм и некомпетентность властей, видать, извечная наша проблема, непреодолимая даже и в век электроники и всеобщей грамотности.

Нам вдруг с легкостью необыкновенной объявляется как величайшее завоевание противников тоталитаризма лозунг: «Разрешено всё, что прямо не запрещено законом»! Ликуют все — от Президента до последнего спекулянта, не подозревая даже, что так открывается путь к дикости и правовой анархии. Есть ведь отрасли права, которые в отличие от правил уличного движения жестко придерживаются противоположного принципа: разрешено только то, что разрешено. Есть и мораль, которая тем же лозунгом ниспровергается начисто.

Позже нас привело в умиление заявление другого Президента, который очень либерально представлял себе проблему национального суверенитета: субъект федерации вправе взять сам столько власти, «сколько может проглотить». Опасность развала не только Союза, но и России заставила одуматься. Но это было потом. Жизнь навязчиво подтверждает, что хорошие законы в России или не действуют вовсе, или искажаются до неузнаваемости. Плохие законы при применении становятся еще хуже (вспомним, хотя бы борьбу с нетрудовыми доходами, частным предпринимательством и шабашничеством во времена «застоя»).

Судьи стремятся освободиться от ответственности за принимаемые решения, не забывая при этом твердить о своем высоком назначении и исключительности. Милиция не выполняет своих прямых обязанностей.

Рассказывают об инциденте с высоким полицейским чином из бывшей ФРГ, побывавшем в гостях у советских юристов. Услышал он о привычной для нас проблеме укрытия преступлений от учета милицией и долго не мог понять, о чем идет речь. Ему терпеливо объяснили, что милиция обязана зарегистрировать в специальном журнале дежурного любое заявлеление гражданина о готовящемся или совершенном преступлении, проверить его и возбудить при наличии оснований уголовное дело.

— И в чем проблема?

— В том, что не регистрируют заявления, как если бы их не было.

— Но ведь это обязанность милиции?

— Конечно.

— И работникам милиции за это платят?

— Да, и за это тоже.

— Так в чем проблема?

— Но ведь не регистрируют и не возбуждают…

—?!

«Орднунг» — принцип жизни немца — не вписывается в психологию и стиль жизни россиянина. И не понять, живет ли народ по закону, по совести или по неким, только ему ведомым правилам. Уже столько написано о русской идее, менталитете россиянина, о «загадочности русской души», которую «аршином общим не измерить».

Так и подмывает пуститься в рассуждения, чтобы уяснить себе суть ее, учреждений власти. Куда направит нашу жизнь всенародно избранная Государственная Дума и во что выльется для отечественной демократии идея сильной президентской власти?..

А пока мы опять готовимся к реализации губительных идей и законов.

Глава VIII. Жертвы преступлений как объект судебной защиты ⁶⁸

Дата добавления: 2015-07-14