Итак, суд жестко запрограммирован обвинением и обвинителем, он утрачивает свое доминирующее положение в процессе и его публично-правовая функция поставлена под серьезное сомнение.

Во имя чего это делается? Мы не думаем, что таким способом защищаются права личности, — скорее это рабское копирование англо-саксонской идеи уголовного права. Но в системе англо-американского судопроизводства эта идея в течение веков стала органичной, ибо она связана массой процессуальных правил и прецедентов. Для нас — это новая идея, не вписывающаяся в традиционную систему российского судопроизводства, построенного по континентальному образцу. И поэтому эта идея и связанные с нею конкретные процессуальные новеллы несут заряд большой разрушительной силы. Латентная часть современной российской преступности грозит возрасти еще более; государственный обвинитель по сути освобождается от судебного контроля (хотя применительно к предварительному следствию навязываются противоположные идеи подмены судом прокурорского надзора, что однозначно приведет к ослаблению борьбы с преступностью); потерпевший лишается судебной защиты.

На эту проблему можно посмотреть и с позиции разделения процессуальных функций.

Состязательность в суде — это не только выполнение функций обвинения и защиты, но и функции разрешения дела по существу. Последняя функция принадлежит суду и только суду. Его решение по делу должно быть законным и справедливым, и значит, — истинным. Без активного включения суда в процесс доказывания (постановка вопросов, проверка показаний, назначение экспертиз, устранение с помощью сторон и по своей инициативе пробелов в доказательствах и т. п.) обеспечение правильного решения чаще всего невозможно. Стороны пристрастны, их функции «односторонни». Подход к делу с позиции суда — это не поддержание той или иной стороны, а поиск истины. Обвинительный уклон суду противопоказан, так же как и тенденциозная поддержка стороны защиты. Но и анемичный суд, ориентированный на формально-юридические решения, не образец для подражания.

Пафос авторов Закона о суде присяжных, концепции судебной реформы подогревается желанием освободить суд от якобы довлеющей над ним обвинительной функции, но незаметно для себя они освобождают его и от функции правосудия! Какой же это правый суд, если его результат всецело может зависеть от изворотливости и красноречия той или иной стороны?

Здесь уместно указать на противоречивость позиции реформаторов. В Законе о суде присяжных, освобождая суд от бремени доказывания, они невольно возвышают прокурора. Но такое возвышение не вписывается в их концепцию.

Одной из центральных идей «Концепции судебной реформы» является идея освобождения сферы правосудия от прокурорского надзора, который якобы ограничивает независимость суда. При этом не принимались никакие резоны о том, что нынешняя прокуратура совсем не та, что была в «годы культа», что действующее процессуальное законодательство не предусматривает никаких властных полномочий прокурора по отношению к суду, что, напротив, любые решения прокурора, как и защитника, для суда не имеют обязательной силы, что действия прокурора по опротестованию судебных решений не укладываются в функцию обвинения и проч. Нет, прокурор должен быть только обвинителем и никем другим, хотя известен (более того — выстрадан нами) общий принцип, что без внешней оппонентуры в виде профессионального надзора любой орган власти, включая, разумеется, и суд, способен к перерождению.

Постановлением Верховного Совета РФ о порядке введения в действие Закона о суде присяжных (16 июля 1993 г.) означенный закон вводится с 1 ноября 1993 г. в пяти регионах России и еще в четырех — с 1 января 1994 г. с их согласия. Уже увеличена штатная численность работников краевых и областных судов означенных регионов на 198 человек, включая 99 судей, проведено дополнительное финансирование, выделены лица, ответственные за обеспечение условий деятельности суда присяжных.

А практика применения новой формы правосудия запаздывала. То ли суды проявляли нерасторопность, то ли обвиняемые не спешили вверить свою судьбу народным представителям. И лишь 1 декабря 1993 г. «Известия» на первой полосе торжественно сообщили, что некие братья Мартыновы, обвиняемые в тройном убийстве и разбойном нападении, «согласились на суд присяжных», который состоится 15 декабря 1993 г. в Саратовском областном суде. Исторический момент! Жаль только потерпевших не спросили, хотят ли они участвовать в этом многодневном и утомительном для них разбирательстве. Впрочем, закон не предусматривает за ними права голоса.

Дата добавления: 2015-07-14