В новой должности. Жизнь не стояла на месте

Жизнь не стояла на месте. Уж и виски его засеребрились, и подрос Иван Кузьмич по службе, он уже трудился заместителем начальника цеха. Сегодня он поднялся чуть свет пораньше. По старинной привычке после ежедневной пробежки полежал десять минут в ледяной воде ванной и, стараясь не шуметь, умылся и потихоньку оделся. Настроение его было приподнято-возбужденное. Он шел по свежевымытой улице и, наблюдая, как встает рассвет и тускнеют редкие уже звезды в розовеющем с востока бледном небе, вспоминал часы последнего, насыщенного событиями, года своей жизни. События с ним случались не часто и вспоминал он лишь потому, что, накладываясь друг на друга, они вывели его на новую ступень служебной лестницы.

Отделение отмывки, что они так трудно запускали прошедшей зимой, почти год как успешно работает. Это внедрение не только удовлетворило его самолюбие, но значительно укрепило авторитет, ведь все расчеты выполнил именно он. Теперь ему доверили разрешить сходную проблему на другой установке. В цехе, все основные технологические узлы которого притерлось, и было бы совсем вольготно, недавно запустили вторую очередь. Новая установка капризничала. В течение долгого времени она порождала среди инженеров ожесточенные споры, иногда бурные, принимающие острый характер. Покувыркавшись почти полгода, отправили на пенсию престарелого заместителя и решили: пора приглашать науку. И вот, едва Кузьмич освоился на новом месте, в цехе, а точнее сказать так именно у него, появились важные сановитые ученые, и он отправился на работу спозаранку, намного раньше обычного. Наконец-то может решиться застарелая проблема с качеством, которая стала уже «притчей на языцах» каждого совещания.

Вспомнил он, как весна и лето текущего года пропитались тревожными слухами о прокатившемся крупном наводнении в небольшом городишке на восточной окраине республики. Там прорвало устаревшую плотину и смыло несколько сотен домиков частного сектора. Телевиденье и пресса захлебывались, перечисляя шестизначные цифры причиненного ущерба и сотни пострадавших семей. Обсуждались последние события в каждой курилке и при любом скоплении народа более трех человек. Перемывали нерасторопность руководителей и собравшиеся в кабинете слесаря, ожидая выдачи наряда на разрешение работ.

- Да, не завидую я этим бедолагам! Остаться без жилья в наше-то время! Если на нашем предприятии двадцать лет квартиру ждать приходится, там, в маленьком городке, вообще умрешь не получишь жилья! – философски протянул механик Фарвазов. Он давно стоял в заводской очереди, а продвижения заметного не было.

- Вы, жеребцы, чем косточки перемывать правителям, взяли да скинулись бы по рублю! Это же элементарно. Все равно пропьете с расчета, - оторвав голову от бумаг, посоветовал Иван Кузьмич.

- А вот ты, Кузьмич! Ты же вовсе не пьешь, вот ты и пошли три рубля! – поймал его на слове пожилой рябоватый слесарь, пожевывая мундштук папиросы. Мундштук и до того был на треть искусан, теперь он еле выглядывал промеж мясистых губ. Никто из болтающих мужчин не ожидал, что этот бесхитростный разговор, выльется в крупномасштабную акцию.

- А, что!.. Я пошлю!.. Заработок у меня не плохой, семья небольшая, возьму и пошлю дневной заработок! – Кузьмич закончил написание и подвинул бланк на край стола: - подписывайтесь за инструктаж. Я пошлю, да другой пошлет, вот это уже реальная помощь, а косточки перебирать это женское дело!

- Умничать да советовать все мы горазды, а как послать, так все в кусты! – посетовал слесарь, выбросив папироску и, поставив подпись в нужное место, встал.

- Давай Петрович!.. Утрем нос молодежи! Записываю твою фамилию в ведомость помощи пострадавшим первой! …Как, слабо?

- Записывай, почему же слабо. Моя зарплата что, она небольшая, её не жалко! Ты свою запиши!

- Свою я поставлю второй! – взяв из ящика стола чистый лист бумаги, Кузьмич с помощью линейки, не спеша вычертил небольшую табличку и вписал свою фамилию. – Пиши свою первой, договор дороже денег! - протянул он ручку слесарю. Тот покряхтел, окинул взором притихших рабочих, аккуратно вписал фамилию и поставил жирный росчерк против неё.

- Слов назад не беру, Кузьмич, посмотрим, как другие!

Пустив лист по кругу, Кузьмич с удивлением отметил, что подписались все сидящие в кабинете рабочие.

- Ого! – удивленно промолвил Фарвазов, подсчитав сумму, - Неси, Кузьмич листок начальнику цеха, вот и начинание проявил! Глядишь, наберем средств на пятиэтажку, и мне квартирку дадут!

Начальник цеха Сидорук смотрел на бумагу долго и все никак не мог сообразить её назначение.

- Родила супруга в ночь, толи сына, толи дочь… Что это ты, Кузьмич принес?

- Помощь собираем… Пострадавшим от наводнения.

- А, что!.. Хорошее дело затеяли, пожалуй и я запишусь! – и пошла, расчерченная Кузьмичом простым карандашом по белому листу, бумага гулять по цеху.

Возвратилась она, спустя несколько дней, уже на официально отпечатанном бланке, со строгими графами и фамилиями высокопоставленных чиновников и грифом «Утверждаю». Назвали бумагу почином, Иван Кузьмич оказался его зачинателем. Простая шутка вылилась в политический фарс, и газеты запестрели фамилиями зачинателей. Попала в прессу и фамилия Ивана Кузьмича. Он стал весьма популярной личностью на заводе.

За приятными размышлениями, Кузьмич и не заметил, как добрался до цеха.

Просторный и гладко оштукатуренный кабинет заместителя начальника цеха выходил обоими окнами прямо на юг. В кабинете всегда было светло и уютно. Стол громоздился ближе к окну, по правую руку вдоль стены стояли битком набитые деловыми папками три книжных шкафа темной полировки. Свежая покраска, новая мебель выгодно отличали помещение, в которое он попал три месяца тому назад. Имелся лишь один единственный недостаток - в летние часы, когда солнце простреливало его с утра до вечера, в нем создавалось настоящее пекло.

Мужчины только что покурили, и синий дым еще плавал, закругляясь витками, под самым потолком. Они исправляли упущения проекта.

Они - это три представителя от науки и заместитель начальника цеха Иван Кузьмич, решали сложную и неотложную задачу. Предприятие расширялось, и к цеху присоединили недавно запущенную установку, его вторую очередь. Иван Кузьмич слыл в кругах верхнего эшелона заводского руководства знающим и весьма грамотным специалистом своего профиля и ступил на ступеньку выше. Разросшийся цех возглавлял его старинный знакомый Сидорук. Тот, чуть располневший и украшенный заметной сединой, уже почти четыре года возглавлял этот ставший весьма крупным технологический комплекс. Кузьмич принял предложение, даже для виду не заставляя себя упрашивать - иного выхода не было. Шеф как-то отошел от технологии, считая, что давно работает администратором, и больше занимался административными вопросами, а технические проблемы полностью свалил на Кузьмича.

И вот, встретившись спозаранку, они опять ожесточенно спорили, причем спорили давно, пытаясь решить, как уменьшить содержание основного продукта в головном погоне шестой колонны. Двое из присутствующих, ужасно сановитые ученые, видимо, не желая признавать заслуги провинциальных коллег, полностью отмели прошлогодние расчеты Кузьмича и предлагали каждый свой вариант. Они уже истощили всю научно-техническую аргументацию, и перешли на более доступный русский язык. В воздухе запахло густым мужицким матом.

Решив, что подошло время дать ученым небольшой продых, Иван Кузьмич незаметно вышел из кабинета, и попросил секретаршу приготовить чай. Он был уже готов на все махнуть рукой и решил прерваться. Опытная и выдрессированная секретарша, с полуслова поняв, что от неё требуют, молча пошла исполнять указание.

- Передохните мужики, сейчас чаек подоспеет! – предложил, возвратившись, Иван Кузьмич разгоряченным профессорам.

Они некоторое время непонимающе смотрели на него, наконец, осознав суть сказанного, с небольшим недоумением и, заулыбавшись, полезли по карманам. Над столом вновь заклубился огромный клубок дыма.

- Вы убедитесь сами, что двух колонная схема гораздо надежнее! - пыхнув дымовым кольцом, по инерции произнес еще не отошедший от горячки спора профессор Глигоян.

- Арно Баяджанович, остыньте немного. Как у вас Куйбышеве погода, такая же жара стоит? - сделал отвлекающий ход Кузьмич. Глигоян улыбнулся.

- Такая, какая же, тут расстояние-то пятьсот верст всего!

- А у вас в Питере? - повернулся Кузьмич к высокому и взъерошенному гостю из Ленинграда обладавшему знаменитой фамилией Нельсон.

- У нас в Питере, голубчик, погода меняется семь раз на дню! Какая там сейчас, даже предположить не берусь.

Подоспевший чай, Кузьмич и вошедшая секретарша разливали по стаканам, пройдя за спинами гостей. Ароматный дух и горячий напиток несколько охладил пыл и разговоры вновь потекли обстоятельно и спокойно. Решить проблему сегодня до конца так и не удалось. Уже выезжая в автобусе за проходную, питерский профессор неожиданно рассмеялся:

- Ну, ты дипломат, Иван Кузьмич! Чай подал горячий, а наши седые головы враз остудил!

- Вы, знаете, Григорий Михайлович! Научены горьким опытом. Мы же давно бьемся. В аккурат перед первомаем одного профессора после такой дискуссии мой предшественник в больницу отправил! - оглянувшись назад, сказал Кузьмич. Он сидел на первом сидении.

- Придется принять на вооружение господин профессор! - шутливо подтолкнул Нельсон Глигояна. Разгоряченный южанин только натянуто улыбался, но разговор не поддержал.

Руководители завода приняли предложение Глигояна, но несколько трансформировав его. Решили не строить дополнительную, а увеличить высоту действующей колонны да добавить тепла на кипячение. С Куйбышева на замену Глигояну приехал представитель помоложе и менее титулованный. Работа закипела. Заказали обечайку и насадку, усилили фундамент. Иван Кузьмич, теперь ежедневно брал две пачки "Беломорканала". Его ученый помощник тоже смолил без предела, но свои папиросы не покупал.

Дата добавления: 2015-12-07