Деятельность Януша Корчака в послевоенные годы.

По возвращении с фронта в Варшаву, в 1919 г. вместе с Фальской Корчак открывает еще один приют «Наш Дом» – для детей сирот, политических заключенных и эмигрантов. Приют был открыт и несколько лет существовал на средства рабочих профсоюзов. В ноябре этого года приют «Наш Дом» был приютом для пятидесяти детей. Начало было трудным. Приют существовал только на средства профсоюзов. Но, все-таки, находились люди, которые помогали приюту. Помогали и сами дети, так как труд занимал важное место в корчаковской системе воспитания. Корчак разработал систему дежурств – «трудовую вахту детей», определили виды работ, установил трудовую дисциплину, ввел самооценку проделанной работы. Дети сами выбирали себе занятие на месяц. Их обязанностью было поддерживать чистоту в комнатах, коридорах, во дворе, подметать и мыть полы, чистить мебель, помогать на кухне, в библиотеке, в переплетной, столярной и швейной мастерских. Ежедневные дежурства по графику заставляли детей уважать всякий труд. «Я борюсь за то, чтобы в «Доме Сирот» не делили работу на «черную» и «чистую», на «умную» и «глупую»[3], - говорил Корчак, приступая к обязанностям руководителя «Нашего Дома».

С 1920 г. повести для детей появлялись почти ежегодно. Это и «Король Матиуш Первый», и «Матиуш на необитаемом острове», «Когда я снова стану маленьким», «Наедине с Богом» (молитвы для людей, которые не молятся), «Право ребенка на уважение», «Правила жизни», ставшие настольными книгами польских педагогов, и многие другие произведения.

2 марта 1925 г. в Варшаве состоялся вечер памяти известных борцов за независимость Польши, который организовала сама Пилсудская[4]. На вечере Пилсудская говорила о том, как она любит книги Януша Корчака, как восторженно все отзываются о его системе воспитания. Она сказала, что решила заняться благотворительной деятельностью и может и хочет помочь Корчаку и Фальской, основав общество помощи детям. И они принимают ее предложение. В благотворительное общество вошло множество известных людей, обеспокоенных судьбой «Нашего Дома». Приют стал получать материальную помощь, которую оказывали люди доброго сердца. Иногда поступали крупные суммы от концессии, которая вела табачную торговлю.

Через несколько лет приют переехал в новое здание, построенное, опять же, по проекту Януша Корчака в живописном квартале на окраине Варшавы.

В 1926 г. Януш Корчак объявил об издании журнала, который будет публиковать материалы о детях. Он попросил ребят написать о себе в редакцию, а если кто-то не умеет, может сам прийти к редактору и рассказать ему обо всем, что думает. Журнал получал еженедельно сотни писем. Дети писали на разные темы, обо всем, с чем сталкиваются дома, на улице, в школе.

Каждый четверг Корчак надевал свой лучший серый костюм, и все варшавяне знали, что в этот день господин редактор принимает у себя юных авторов. Так было объявлено в журнале «Малы Пшеглёнд» («Малое обозрение»).

В 1936 г. над Янушем Корчаком внезапно потемнело. В этом году на него обрушились два больших несчастья. Одно – это ссора с Мариной Фальской, уход его из приюта «Наш Дом», где они совместно трудились 18 лет. Другое несчастье оказалось тяжелее. Его заставили уйти из редакции польского радио, где он выступал с популярными беседами на разные воспитательные темы. Эти беседы слушала вся Польша, а их влияние на слушателя ни с чем нельзя было сравнить. Он был самым знаменитым человеком в Польше, хотя никто не знал, что под псевдонимом Старый Доктор скрывается Януш Корчак. Неясны обстоятельства ухода Корчака из радио. Ходили слух, что одна из бесед не понравилась кому-то из высших правительственных сфер. Но кто теперь знает, как это было на самом деле!

Но, несмотря на тяжелые обстоятельства, Януш Корчак продолжал свой самоотверженный труд в «Доме Сирот», отдавал себя целиком детям, до последней минуты жизни.

Дом Сирот».

1. Здание республики на Крахмальной улице.

Здание «Дома Сирот» на Крахмальной улице строилось по проекту самого Корчака. Это был дом с красивым фасадом и многочисленными окнами, выходящими в дремучие улочки Старой Воли[5]. Из широкого окна мансарды, где Корчак отвел себе комнату, открывался вид на рабочий район. А дальше – лес и поля. Туда часто ходили Корчак с детьми. Там работали крестьяне. Дети всматривались в их работу, в труд. А Корчак там часто рассказывал им притчу о том, как смерть за мужиком ходила, а тому все помереть было некогда: весной сеял, осенью урожай собирал, а зимой – к весне готовился. Плюнула смерть на него и ходить перестала. Вот и вывод, что человек живет, пока у него есть дело.

В самом «Доме Сирот» большой зал был и столовой, и местом для игр и развлечений. И оттуда же шли все пути: в спальни, в библиотеку, в мансарду самого Корчака. Столовая была в самом низу, а зал для торжественных собраний находился на втором этаже, в пристройке. По обеим сторонам длинных коридоров были комнаты. Для мастерской в «Доме Сирот отвели только небольшой скромный угол над столовой. Так же на втором этаже были классы для вновь приходящих ребят, чтобы воспитатели могли определить, насколько ребенок запустил учебу.

Дети получили право на свободный доступ в мансарду к Корчаку. Он договорился с ними обо всем. Разрешил им играть, даже разговаривать вполголоса, только иногда просил соблюдать абсолютную тишину, а сам в это время внимательно следил за ними.

Иногда он раскладывал на диване журналы с красивыми картинками. Но детей очень привлекало большое красивое окно в комнате, и они всеми способами пытались до него добраться. Корчак боялся, что дети могут выпасть из окна, так как оно было невысоко от пола и им ничего не стоило залезть на подоконник. Иногда Корчак заставлял цветами пол на подступах к окну, но дети все равно пробивались к нему.

Сам Корчак писал в своем произведении «Дом Сирот» так: «Архитектор должен поместить руководителя учреждения так, чтобы он вынужден был стать воспитателем, чтобы он видел и слышал ребенка не только тогда, когда ребенок по вызову входит к нему в кабинет».

Корчак считал, что само здание напоминало летнюю колонию: одно большое помещение, где собираются все дети, где стоит шум и гам, и большие спальни, как в казарме. В доме не была спокойного угла. «Если бы можно было бы в будущем надстроить этаж, я высказался бы за гостиничную систему: коридор, а по обеим сторонам небольшие комнаты»[6].

Думал Януш Корчак и о помещении для детей, которые временно недомогают, помимо изолятора для больных. «Ушиб ребенок ногу, голова болит, не спал ночью, перевозбужден ли – пускай у него будет укромный уголок, где он может некоторое время побыть один или с товарищем»[7], - писал Корчак.

И отмечал еще Януш Корчак, что уборная должна находиться в непосредственной близости от большой спальни, так как он считал, что чем дальше находится уборная, тем грязнее она.

Приют «Наш Дом» был более удобным и более красивым.

Корчак работал над проектом «Нашего Дома» уже после того, как

был построен «Дом Сирот». Он не повторил тех ошибок, которые были допущены при постройке «Дома Сирот».

Дети, переехав в новое здание на Крахмальной улице, заняли позицию полного сопротивления. Они были, все-таки, привязаны к их старому приюту. Корчаку было тяжело в то время, так как он ожидал, что дети быстро примут новый режим. Но все же ему удалось организовать детей, он смог сделать из них своих союзников. Вскоре после переезда в приют были приняты еще пятьдесят новеньких (помимо пятидесяти переведенных из старого приюта). По началу всего на сто детей была одна экономка, одна воспитательница, сторож и кухарка. Но сотрудниками дома стали сами дети – работали на кухне, в мастерских, воспитывали младших и новеньких. Все, что было сделано в «Доме Сирот», было делом рук его воспитанников.

2. «Дом Сирот».

«Интернат для сирот – это клиника, где встречаются самые разные недуги тела и души при слабом противодействии самого организма, когда наследственность болезни мешает выздоровлению. И если интернат не станет морально-нравственной лечебницей, то станет очагом заразы»[8].

В стенах «Дома Сирот» существовало детское государство. Здесь, наряду с педагогическим советом действовали Совет детского самоуправления (что-то вроде детского правительства), разного рода комиссии (министерства), выходила в свет детская газета, был избран и время от времени собирался на свои заседания Товарищеский суд. В этом государстве на Крахмальной улице есть свои сословия: «товарищи», «квартиранты», «равнодушные квартиранты» и т.д.; Работала своя почта – почтовые ящики для переписки застенчивых воспитанников со своими товарищами и воспитателями, были учреждены свои праздники – день «грязнуль» и прочие. Было и свое знамя – знамя зеленого цвета, цвета надежды. И летом, когда «Дом Сирот» выезжал на Виллу «Ружичка», все варшавяне, благодаря зеленому знамени знали: идут дети Корчака.

Из крупных педагогов Януш Корчак, наверно, первый дал право детям критиковать взрослых. И существенно другое: в числе тех, кого можно было критиковать и осуждать, Корчак включает и самого себя! Кроме того, в «Доме Сирот» каждый воспитанник и каждый воспитатель мог подать заявления в суд на… самого себя. И дети стремились осознать свою вину, часто пользовались этой

возможностью исповедаться в плохих мыслях и недостойных поступках. И Корчак не отставал от своих воспитанников, подавал на самого себя в суд за то, что однажды, в пылу гнева надрал уши воспитаннику, что необоснованно заподозрил одну девочку в воровстве и т. д. В одних случаях он был оправдан, в других – получил порицание.

Как я уже писал, труд занимал важное место в системе воспитания Януша Корчака. Дети в «Доме Сирот» работали, так же, как и в приюте «Наш Дом». Они выбирали себе занятие на месяц, а иногда и на более длительное время, и работали в разных местах Дома. За хорошую работу дежурный награждался – он получал красивую открытку с автографом Корчака. Были и специальные дежурства – оплачиваемые. Корчак считал, что у ребенка должны быть свои заработанные деньги. «Мы должны научить ребенка понимать, что такое деньги и заработная плата, чтобы он мог знать, что такое независимость, которую дает заработок. Он должен знать, когда деньги творят добро, а когда приносят зло, когда дают независимость, а когда отнимают разум. Пусть он их проиграет, потеряет, пусть у него их украдут. Но пусть он их заработает, тогда узнает им цену», - говорил Януш Корчак[9].

У Корчака была постоянная записная книжка, в которую он вносил свои наблюдения и замечания. Он собирал письма и заметки детей, протоколы собраний детского совета самоуправления, объявления. Его интересовало абсолютно все, даже рост и вес ребенка. Наблюдения и тщательно собранный материал обогащали Корчака знаниями о каждом конкретном ребенке. Потому в «Доме Сирот» на доске объявлений было так много сообщений, отчетов,
просьб и предостережений. Этому же содействовал и «Ящик вопросов и ответов», для переписки воспитанников с воспитателями.

Хотя Дом Сирот постоянно испытывал материальные и финансовые затруднения, дети всегда получали хорошую, питательную еду. Спали они в больших спальнях, рядом с которыми находились хорошо оборудованные умывальни. Каждый ребенок имел свой индивидуальный комплект туалетных принадлежностей. Полотенца вешались на закрепленной у стены специально сконструированной «лежачей лестнице», чтобы не соприкасались друг с другом и быстрее сохли. Раз в неделю производилось купание детей. Можно сказать даже – обряд купания. Корчак нередко сам принимал участие в этом обряде. Он мыл самых маленьких детей и учил этому воспитателей. Когда дети после ужина находились в спальнях, их взвешивали и измеряли. Это делал чаще всего сам Корчак. Еженедельные результаты измерений записывались. Таким образом составлялись диаграммы веса и роста, которые становились предметом обсуждения воспитателей. Если они видели, что некоторые дети не прибавляют в весе, то пытались найти проблему, из-за которой это происходит. Может быть, это из-за каких-либо переживаний, или из-за обеспокоенности. И так от вопросов относительно простых воспитатели доходили и до более сложных – таких, как состояние здоровья ребенка, его отношения с воспитателями, учителями, сверстниками, успехи его и неудачи.

Перед сном воспитатели читали или рассказывали содержание различных книжек, фильмов или событий, взятых из жизни. Иногда рассказывали и сами ребята.

Выход в школу по утрам тоже превращался в своеобразный ритуал. После завтрака нужно была спуститься в раздевалку, где начиналась чистка обуви. Потом мытье рук, пальто на плечи, завтрак в ранец. И, наконец, прощание с воспитателем, который стоит тут же и помогает детям по мере надобности.

Я уже писал о том, что важная черта системы Корчака – воспитание уважительного отношения к труду. Этот культ труда можно было заметить уже с самого порога. В небольшом холле, ведущем вглубь «Дома Сирот», на самом видном месте размещались щетки, ведра, тряпки. Именно эти предметы в других приютах прятали по углам, а здесь они наоборот являлись как бы визитной карточкой Дома.

Корчак задумывался о том, каким должно быть самовоспитание детей. Методу принуждения он противопоставлял метод самоуправления. У него было проверенное средство для достижения цели: создание детского Товарищеского суда. Суд должен научить детей обдумывать свои поступки, быть самостоятельными, а значит – самокритичными.

Подобную же роль играл и детский Совет самоуправления, и детский сейм – два необходимых инструмента самоуправляемого воспитания, которое стало основой корчаковской воспитательной системы.

Вместе с Корчаком в «Доме Сирот» работала Стефания Вильчинская, известная польская воспитательница, получившая образование в Бельгии и Швейцарии и после этого всю жизнь работавшая с детьми в приюте, несмотря на протесты богатых родителей. Так же в «Доме Сирот» работал и известный польский писатель Игорь Неверли. Сначала он исполнял обязанности секретаря Корчака, затем преподавал труд в мастерской, а в 1930 г. стал редактором журнала «Малое обозрение».

Впоследствии Игорь Неверли напишет воспоминания о работе в «Доме Сирот».

3. Опекуны и воспитанники.

Каждый вновь поступивший в «Дом Сирот» получал своего опекуна из числа воспитанников. Опека, как правило, длилась три месяца. По желанию обеих сторон срок опеки мог быть продлен или сокращен. Желающие стать опекунами выдвигали свои кандидатуры на общем собрании воспитанников. Опекун в специальной тетради записывал все важнейшие случаи из жизни новичка и в конце опекунского срока давал всестороннюю характеристику подопечному, отмечая все его положительные и отрицательные качества.

Опекуну прежде всего жаловались, когда его воспитанник опаздывал, врал, обижал других. Он отвечал за все проступки подопечного. Через каждый год проводился детский плебисцит. Дети не просто голосовали – они играли. Игра так и называлась: «Мое мнение». Перед завтраком опекун раздавал всем по три листика: с плюсом, минусом и с ноликом. Плюс – люблю, уважаю; минус – не люблю и знать не хочу; нолик – мне все равно, он мне безразличен. После завтрака Корчак сам обходил столы, держа в руках ящик. Затем комиссия подсчитывала результаты плебисцита. Если большинство листов было с плюсом, это значило, что о подопечном было в общем хорошее мнение. Он мог получить звание «гражданина» «Дома Сирот». Опекуну объявляли благодарность за воспитание достойного «сына». После этого опекун мог опять выбирать себе подопечного. Если опекун воспитывал нескольких подряд достойных детей, ему присваивали самое высокое звание «товарища». За помощью к «товарищу» могли обращаться и подопечные, и их опекуны. Но звание «товарища» не
давалось навсегда. «Товарищ» мог скомпрометировать себя, и тогда он его лишали этого высокого звания.

В Доме были и «неисправимые» подопечные. Раз в год «неисправимый» мог обращаться в детский совет самоуправления, чтобы получить разрешение бороться за звание «гражданина», если найдет себе опекуна на испытательный срок – на три месяца.

Иногда очень хорошие опекуны, воспитавшие не одного достойного «гражданина», потом работали воспитателями вместе с Янушем Корчаком в «Доме Сирот».

4. Воспитание и самовоспитание.

У Корчака не было готовой методики. Но главным он считал то, что ребенка должна воспитывать та детская среда, в которой он находится. На этом основывалось все детское самоуправление. Пока ребенок воспитывался в интернате, все его поступки и дела оценивались другими детьми. Ребенок постоянно чувствовал, как относятся к нему товарищи. Мнение о воспитаннике передавалось в Совет самоуправления. Он, в свою очередь, подводил итоги плебисцита и давал воспитаннику «гражданские права», не забывая учесть того, как он учится в школе, как соблюдает распорядок, заведенный в «Доме Сирот», то есть как работает на кухне, в прачечной, в котельной, в мастерской.

Каждый воспитанник в «Доме Сирот» знал, что на него смотрят со стороны, а потому, прежде, чем что-либо сделать, задумывался. Стараясь закалить свою волю, заключал пари с Корчаком или записывался в группу «Вставай раньше солнышка». Дети таким образом воспитывали сами себя.

5. Товарищеский суд.

Детский суд, действовавший в обоих интернатах Януша Корчака, был судом без наказаний. Кодекс детского Товарищеского суда гласил:

«Если кто-то и совершит проступок, то лучше всего провинившегося простить. Если он и виноват, то по незнанию, а когда узнает, почему виноват, то не повторит подобного. А если повторит, то потому, что сразу трудно исправиться. Если его кто-то уговорил совершить проступок, то в следующий раз он уже не станет слушать»[10].

Но были и статьи, по которым суд имел право наказывать:

Суд не прощал обвиняемого, если он совершил проступок, за который был дважды судим. Суд лишал подсудимого прав на целую неделю.

Суд не прощал обвиняемого, если он постоянно нарушал порядок, заведенный в «Доме Сирот», и не хотел исправляться. Судьи имели право сообщить о поведении обвиняемого его родственникам. Приговор оглашался в газете.

Суд не прощал обвиняемого, если он нарушал порядок после принятых мер, и никто из ребят не хотел за него поручиться. Суд имел право вызвать родственников обвиняемого для переговоров, а так же исключить его из «Дома Сирот». О приговоре суд сообщалось в газете.

Подобные меры наказания были для особо неисправимых. За тридцать лет существования «Дома Сирот» произошло два-три таких случая.

В суд можно было обратиться в любое время. В зале суда висела доска, и достаточно было ребенку написать на ней свое имя, фамилию, кратко изложить суть жалобы, как в тот же день воспитатели выслушивали его и все заносили в «книгу показаний». Затем приглашали ответчика и свидетелей. Суд заседал еженедельно. Каждый раз проводились выборы судей. Выбирали обычно тех, кто сам, в течение недели к суду не привлекался. Нужно было пять судей. Секретарем был воспитатель. Секретарь не судил. Он только собирал показания и вел протокол. Долгое время секретарем был Корчак. Он очень ценил эту работу. «На одном таком заседании я узнаю о детях больше, чем за целый месяц общения с ними»[11], - говорил он.

6. Вилла «Ружичка.

Я уже упоминал о Вилле «Ружичка», которую Януш Корчак создал по возвращении из Киева.

«Ружичкой» Виллу назвали памяти покойной дочери Максимилиана Кона, отдавшего эту землю и этот дом польским сиротам. Но Корчак построил здесь еще два каменных дома. В первом открыл в 1928 г. детский сад для маленьких сирот – филиал варшавского «Дома Сирот», а другой отвел под общежитие, куда постоянно приезжали дети на летние и зимние каникулы. Здесь они помогали воспитателям в работе. У них был кружок полезных занятий, кружок игрушки, кружок самовоспитания, красный уголок, санитарная детская группа, совет самоуправления, детская газета, детский Товарищеский суд – словом, такая же республика, как на Крахмальной улице, где правили дети, а взрослые были только наставниками.

Корчак любил польскую деревню и старался передать это чувство детям. Деревня была матерью родного языка, считал он, деревня приучала трудиться на земле, учила понимать мудрость и красоту природы. Земле только от земли научиться можно – говорит польская пословица.

7. Приют «Наш Дом».

У Корчака, помимо приюта «Дом Сирот», который сам Януш Корчак любил называть «Дом Детей», был еще и приют «Наш Дом», который он открыл вместе с Мариной Фальской. Через несколько лет после того, как «Наш Дом» стал получать материальную помощь от благотворительного общества, во главе которого стояла Пилсудская, приют переехал в новое здание, построенное, опять же, по проекту самого Корчака. Это здание было большим, красивым и более удобным, чем «Дом Сирот». Под мастерскую были отведены целые апартаменты с верстками и наборами инструментов. Здесь можно было спокойно работать, пилить, стучать, никому при этом не мешая. По-другому выглядели и комнаты, в них было больше удобств. Как и в «Доме Сирот» здесь действовали и суд, и газета, устраивались плебисциты, присваивались воспитанникам звания гражданства и был тот же календарь дежурств. Здесь Корчак тоже проводил веселые праздники, такие, как «День грязнуль» или «День часов» – для тех, кто был непунктуален.

Интересно, что Корчак просил, что бы в «Наш Дом» никто не приезжал без предупреждения, не договорившись с Фальской, а еще, чтобы никто не подъезжал к дому на машине. Автомобиль и интернат, где живут дети бедняков и сироты – вещи несовместимые.

Оба приюта, и «Наш Дом», и «Дом Сирот» жили в большой дружбе, делились опытом, обменивались на определенный период воспитанниками и воспитателями.

8. В заключении…

Януш Корчак заменил детям отца и мать. Он создал большую дружную семью. В 1939 г. у него было более ста детей и несколько талантливых воспитателей – его помощников.

«Дом Сирот» Януша Корчака стал родным домом для многих обездоленных детей. В «Доме Сирот» была светлая семейная обстановка. Воспитанник, вырванный из нищеты, так писал Корчаку о «Доме Сирот» в зрелые годы: «Если бы не этот дом, не знал бы я, что существуют в мире добрые и честные люди, которые не крадут. Не знал бы, что можно говорить правду. Не знал бы, что есть в мире справедливость»[12].

Дата добавления: 2015-11-28