Рассеянные среди всех вещей и случайностей.

И еще одно знаю я: я стою теперь перед последней вершиной

Своей и перед тем, что давно предназначено мне. Ах, я должен

вступить на самый трудный путь свой! Ах, я начал самое одинокое

странствование свое!

Но тому, кто подобен мне, не избежать этого часа -- часа,

который говорит ему: "Только теперь ты идешь своим путем

величия! Вершина и пропасть -- слились теперь воедино!

Ты идешь своим путем величия: что доселе называлось твоей

величайшей опасностью, теперь стало твоим последним убежищем!

Ты идешь своим путем величия: теперь лучшей поддержкой

тебе должно быть сознание, что позади тебя нет больше пути!

Ты идешь своим путем величия: здесь никто не может

красться по твоим следам! Твои собственные шаги стирали путь за

тобою, и над ним написано: "Невозможность".

И если у тебя не будет больше ни одной лестницы, ты должен

будешь научиться взбираться на свою собственную голову: как же

иначе хотел бы ты подняться выше?

На свою собственную голову и выше через свое собственное

сердце! Теперь все самое нежное в тебе должно стать самым

Суровым.

Кто всегда очень берег себя, под конец хворает от

чрезмерной осторожности. Хвала всему, что закаляет! Я не хвалю

землю, где течет -- масло и мед!

Чтобы видеть многое, надо научиться не смотреть на

себя: эта суровость необходима каждому, кто восходит на

Горы.

И если кто ищет познания назойливым оком, как увидит он в

вещах больше, чем фасад их!

Но ты, о Заратустра, ты хотел видеть основу и подоснову

Всех вещей; и потому должен ты подниматься над самим собою, все

выше и выше, пока даже твои звезды не окажутся под

тобой!

Да! Смотреть вниз на самого себя и даже на свои звезды --

лишь это назвал бы я своей вершиной, лишь это осталось

для меня моей последней вершиной!"

Так говорил Заратустра с собою, поднимаясь на гору и

утешая свое сердце суровыми изречениями: ибо сердце его

Сокрушалось, как никогда еще прежде. И когда он достиг вершины

Горного хребта, он увидел другое море, расстилавшееся перед

Ним, и он остановился и долго молчал. А ночь на этой высоте

Была холодная и ясная и усеяна звездами.

Я узнаю свою судьбу, сказал он наконец с грустью. Ну что

ж! Я готов. Началось мое последнее уединение.

Ах, это черное, печальное море подо мною! Ах, это тяжелое,

ночное недовольство! Ах, судьба и море! К вам должен я теперь

спуститься!

Я стою перед самой высокой своею горой и перед самым

Долгим своим странствованием; поэтому я должен спуститься ниже,

чем когда-либо поднимался я:

-- глубже погрузиться в страдание, чем когда-либо

поднимался я, до самой черной волны его! Так хочет судьба моя.

Ну что ж! Я готов.

Откуда берутся высочайшие горы? -- так спрашивал я

Однажды. Тогда узнал я, что выходят они из моря.

Об этом свидетельствуют породы их и склоны вершин их. Из

Самого низкого должно вознестись самое высокое к своей вершине.

--

Так говорил Заратустра на вершине горы, где было холодно;

Но когда он достиг близости моря и наконец стоял один среди

Утесов, усталость от пути и тоска овладели им еще сильнее, чем

Прежде.

Теперь еще все спит, говорил он, спит также и море.

Чуждое, сонное смотрит его око на меня.

Но ею теплое дыхание чувствую я. И я чувствую также, что

Дата добавления: 2015-11-26