|
Читайте также: |
Личных контактов между мною и Р. Аушевым не было, и от этого, думаю, ни я, ни он не пострадали. Однако мимо одного несколько опосредованного контакта пройти не могу. А дело было так.
15 февраля 1993 года часов в 9-10 вечера – звонок. Открываю дверь. Незнакомый мужчина говорит: «Я к Вам». – «Пожалуйста, – говорю, – проходите». Войдя, прямо у порога он мне говорит: «Ингушская делегация едет в Кисловодск на переговоры с осетинской делегацией. Мы хотели бы, чтобы Вы были в составе нашей делегации». Спрашиваю его: «А Вам известна моя точка зрения на эти переговоры?» – «Да, – говорит, – известна. Именно поэтому мы и хотим, чтобы Вы были с нами». – «Хорошо, – говорю, – если так, я согласен. Когда выезжаем?» – «Машина, – говорит, – во дворе. Мы ждем Вас». Через 10-15 минут выехали. Ехали всю ночь. Где-то по степям. Трассу Ростов – Баку пересекли у самых Минвод. 16-го февраля ознакомление. 17-го начались переговоры. Не могу не отметить, что ни один из членов нашей делегации мне не был знаком. Никакого предварительного инструктажа не было. Выступать же начала наша делегация, как давно готовившаяся к этим переговорам команда. Требования всех выступавших сводились к одному: немедленное возвращение всех ингушей, изгнанных силой оружия, к местам их прежнего проживания, возмещение причиненного материального ущерба, наказание виновных. 18-го продолжаем стоять на своем. 19-го осетинская делегация в зал переговоров не является. Начинаем выяснять – почему? Оказывается: Глава администрации Ингушской Республики (он еще не был Президентом) Р. Аушев корреспонденту газетенки «Российские вести» по поводу ингушской делегации на переговорах заявил: «Насколько я знаю, в составе делегации – представители так называемого Народного Совета. Эти люди всюду заявляют, что были лидерами ингушского народа, но официально их для участия в переговорах никто не назначал и не утверждал». Вот так под первый раунд переговоров был подведен фугас. И не кем-нибудь. А самим претендентом в президенты.
Самое же интересное состоит в том, что в списке делегаций, разложенном на столах (один экземпляр я прихватил с собой) значилось: «Ингушская Республика». 17. Баркинхоев Мовли Ахметович – первый заместитель главы администрации Ингушской Республики;
18. Местоев Мусса Магомедович – зам. Главы администрации Ингушской Республики; 19. Мурзабеков Ибрагим Абукарович – помощник представителя Президента Российской Федерации в Ингушской Республике; 20. Гадаборшев Або Юнусович – помощник первого заместителя Главы администрации Ингушской Республики; 21. Червов Евгений Александрович – зам. Главы администрации Малгобекского района; 22. Даскиев Зяудин Сулапбекович – зав. Отделом правоохранительных органов администрации Ингушской Республики; 23. Боков Федор Павлович – член Народного Совета Ингушской Республики, историк, доцент; 24. Хаматханов Дауд Магометович – Объединение «Чечрыбпром»; 25. Горданов Багаудин Мажитович – председатель Назрановского нарсуда; 26. Ахильгов Башир Дзарахметович – ветеран труда.
По поводу этого ляпсуса претендента в президенты, а затем и первого Президента Республики можно сказать лишь: никто от ошибок не гарантирован, но если бы их были единицы. В данном же случае следует, наверное, сказать и вот что. В одном из своих довольно многочисленных интервью он заявил: «Мы идем на все уступки (первая делегация, как я уже отметил, ни на какие уступки не шла, – Ф.Б.), мне иногда даже бывает стыдно за Ингушскую Республику». Вдумайся, читатель, в эту тираду. Ему, видите ли, стыдно за Республику, которую он возглавляет. Хорошо хоть, что иногда. Мне же, лицу, в какой-то мере причастному к этому процессу, представляется: пройдут года, Республика встанет на ноги, окрепнет, расцветет и на щеках ее, действительно иногда, будет появляться краска стыда за то, что первым ее Президентом оказалась личность, к исполнению этой роли совершенно не способная.
Хотел ограничиться лишь одним фактом контакта с первым Президентом Ингушетии, но вот в памяти настоятельно прорывается еще один. Приведу и его, оговорив лишь, что дело тут отнюдь не в ущемленном моем самолюбии. Дело в принципе. Первое свое распоряжение в качестве главы Временной администрации Ингушской Республики Р. Аушев издал 12 ноября 1992 года. Распоряжение это озаглавлено так: «О запрещении всех партий, группировок, политических и общественных организаций». Да простит меня читатель, но просто невозможно не пройтись по формулировке распоряжения «О запрещении всех партий». А каких всех-то? В Ингушетии, насколько мне известно, никаких политических партий не было. Так что же запрещать-то? А раз не было партий, то не могло быть и группировок. Далее. «Политических организаций». А что такое политические организации? Это и есть, очевидно, политические партии. А их, как уже было сказано, в Ингушетии не было. И что же остается? Остаются общественные организации. Таким образом: гора родила мышь. Общественные организации действительно были. Это – Народный Совет Ингушетии, избранный на Третьем съезде ингушского народа, с одной стороны. И с другой стороны, – «Нийсхо», общественная организация неизвестно кем, когда и как избранная.
Я, как член Народного Совета, член Президиума его, не мог не отреагировать на появление этого распоряжения. Не мог не отреагировать только потому, что был и остаюсь абсолютно убежденным в том, что именно Народный Совет в лице Б. Богатырева, Б. Сейна-роева, Я. Куштова, Б. Костоева и других товарищей сыграл решающую роль в подготовке и «проталкивании» Закона «О реабилитации репрессированных народов» и Закона «Об образовании Ингушской Республики в составе Российской Федерации». Не лишним будет отметить, что подписавший это нелепое распоряжение Р. Аушев буквально, как говорится, палец о палец не ударил в период подготовки и «проталкивания» этих законов. Хотя, живя в Москве и пользуясь определенным положением, мог бы ради приличия в чем-то принять участие. Будучи депутатом Верховного Совета СССР, ни единого раза не воспользовался его трибуной с целью защиты своего народа. И вот это распоряжение, антиконституционное по сути своей.
Я тут же обращаюсь к нему с письмом. Опубликовать его в печати как открытое, возможности уже не было. Поэтому еду в Назрань. Иду в резиденцию Главы администрации и прошу в канцелярии зарегистрировать его. Благо, меня знали в лицо, и поэтому все было оформлено в моем присутствии должным образом и с должным вниманием. Содержание письма было примерно таким. «Руслан Султанович, внимательно ознакомившись с Вашим распоряжением, я, член Народного Совета Ингушетии, не мог не сравнить его с недавним заявлением Вашего коллеги А. Галазова о том, что в своей деятельности он постоянно опирается на коллектив ученых, интеллигенцию республики, политические партии и общественные организации». При этом указал газету, в которой это высказывание было опубликовано. «Так почему бы, – говорю, – не воспользоваться Вам, как рекомендацией, заявлением своего многоопытного коллеги. Ведь совершенно очевидно, что никакой руководитель подобного занимаемому Вами ранга, не может руководить, не опираясь на те силы, на которые опирается Ваш коллега». И что же? А ничего. Никакой реакции. Насколько я понял, он предпочел руководить, не опираясь ни на кого. Управлять самолично. Возможно, ошибаюсь. С достаточно полным знанием дела об этом будут писать историки Ингушетии.
Здесь, очевидно, кстати будет отметить, каким образом я оказался причастным к движению ингушского народа за Республику. В январе 1973 года во время известного митинга на центральной площади Грозного, перед зданием обкома партии, я не смог не оказаться там. Каждый день приходил, слушал речи ораторов, изучал лозунги, плакаты, подходил к отдельным группам беседующих, прислушивался, о чем беседуют. Не услышал ни единого националистического высказывания, не увидел ни единой экстремистской выходки, задумывался над политически грамотными для того времени лозунгами, приятно удивлялся исключительной организованности, порядку, царившим на площади. И недоумевал, почему ни один из обкомовских чиновников не счел нужным выйти к народу. Вот оттуда, наверное, все и пошло. Где-то в конце августа 1989 года мне сообщили, что я избран делегатом Второго съезда ингушского народа. На съезде выступил со своей точкой зрения по вопросу восстановления автономии Ингушетии. Был избран в члены Оргкомитета. На Третьем съезде был избран в Народный Совет Ингушетии, а затем в Президиум Народного Совета. И уже поэтому был очевидцем, а иногда и участником многих событий, связанных с провозглашением Республики.
Поскольку все дальнейшие мои раздумья будут напрямую связаны с именем первого лица России того времени, то и начну с одного, в общем-то примечательного момента. На одном из заседаний Народного Совета, когда все выступающие возможность создания Ингушской Республики связывали только с именем «отца российской демократии» Ельцина Б.Н., с какой-то восторженностью произнося это святое для демократов того времени имя, у меня как-то непроизвольно вырвалось: «Подождите, поплачете вы еще с этим Е.Б.Н.». Реплика эта своей неожиданностью, кажется, несколько остудила пыл восторженности. Тенденция же, разумеется, осталась. Иначе тогда и не могло быть. Да и я не мог тогда подумать, что мои предположения оправдаются более чем на сто процентов. За деятельностью же его продолжал внимательно следить. Выслушал его выступления во Владикавказе, в Назрани, в Грозном. Могу их сопоставить и сделать определенные выводы.
Во Владикавказе, выйдя на трибуну уже в изрядном подпитии, он заявил, что приехали они сюда (с ним прибыли его сподвижники: Бурбулис, Старовойтова и др.) не для того чтобы учить тот или иной народ, как ему жить. Не командовать приехали, не вмешиваться, а посоветоваться. И посоветовал примерно так: «Вот вы осетины и ингуши, понимаешь, народы-соседи. Вот и садитесь за круглый стол, понимаешь, с двух, трех или четырехслойным пирогом и решайте, как вам жить дальше. Мы, понимаешь, вмешиваться не будем». Стоявший рядом со мной Башир Цицкиев из Джейраха на ухо мне сказал: «Уже вкусил осетинского пирога, понимаешь».
В Назрани, где собралось около ста тысяч человек, он изрекал: «Межнациональные распри между союзными республиками достигли таких пределов, что там льется кровь. Пока до сегодняшнего дня, слава Аллаху и слава Богу, на территории Российской Федерации не возникло еще национальных распрей, которые привели бы к крови. И нам с вами надо принять все меры для того, чтобы этого не допустить (а кто же допустил? – Ф.Б). Этого бы нам не простили ни дети наши, ни внуки, ни дети наших внуков...
Сам народ всегда прав, не может быть (поучает он собравшихся) неправым народ! Могут быть неправыми руководители, их действия, но только не народ. Какой бы он малый ни был: малый, средний, большой, – неважно, – народ всегда прав (этими бы устами да мед пить, – Ф.Б.). И то, что вчера Верховный Совет Российской Федерации реабилитировал все репрессированные народы Российской Федерации, – я вам об этом официально заявляю, – это значит, реабилитирован репрессированный ингушский народ. Сегодня признано, что он прав, и никаких действий против России, против государства он не проводил. Ингушский народ своей историей доказал, что он не агрессивен (а буквально через год устами Галазова он был объявлен агрессором, а Ельцин поддержал в этом Галазова (воистину – ворон ворону глаз не выклюет, – Ф.Б.), что он добр, что он трудолюбив, что он не завоеватель, нет, он требует справедливости (какое фарисейство, какое лицемерие, – Ф.Б.). Итак, как вы решите: или Ингушская автономная область, или Ингушская автономная Республика, и как вы обратитесь к Верховному Совету России, так мы и решим.
...Я почувствовал, насколько боль у вас в сердце, сколько вы вынесли за свою многострадальную судьбу, за эти десятилетия. Я это понял. И я обещаю вам поддержать вас».
Так можно ли хоть как-то определить предел лицемерия и подлости этого бывшего лидера российской демократии?! Если же отбросить в сторону эмоции и спокойно сопоставить то, что он говорил во Владикавказе, и что, буквально на следующий же день, в Назрани, то станет совершенно очевидным, что и там, и здесь он, прошу прощения, вешал слушателям на уши весьма и весьма низкого качества лапшу. Во Владикавказе он заверил осетинскую элиту в том, что он не будет вмешиваться в осетино-ингушские отношения, и они вольны творить все, что им заблагорассудится. В Назрани же он с мастерством опытного шулера капнул бальзам в души доверчивых ингушей.
В Грозном, выступая перед представителями интеллигенции Чечено-Ингушетии, он, в частности, заявил: «Я должен вам сказать, понимаешь, что мы всеми мерами будем поддерживать казачество. Потому что оно, понимаешь, всегда было опорой в борьбе России против всяких там, понимаешь, инородцев». Ему невдомек было, что он выступает перед потомками тех, кого в царской России презрительно называли инородцами, кто не щадя жизни боролся за национальную независимость своего народа. Это, во-первых. Во-вторых, сознательно или несознательно, он провозгласил этим возврат новой, «демократической» России к царистской, имперской национальной политике. И это не замедлило сказаться в ближайшее же время погромом в Пригородном районе, а затем войной в Чечне.
Объективности ради нельзя не отметить, что он действительно сыграл положительную роль в принятии Верховным Советом России Закона «О реабилитации репрессированных народов» и Закона «Об образовании Ингушской Республики в составе Российской Федерации». Однако, чуть только на горизонте обозначилась фигура генерала Дудаева, Президент России по отношению к своему же лозунгу о суверенитете народов России вообще и в отношении к проблеме ингушского народа в частности, стал прямой противоположностью самому себе.
В Северной Осетии он фактически выступил с тем, чтобы не допустить реализации названных законов, не допустить возвращения ингушскому народу исконно принадлежавшей ему территории, его исторической Родины. Под руководством вероломного националиста, которому совершенно чужды общечеловеческие нормы морали, нравственности – А. Галазова, на промышленных предприятиях, в колхозах, совхозах и т.д. началось форсированное формирование отрядов боевиков. Морально-политическую обработку их можно было уже не вести, так как она как бы исподволь, не спеша, проводилась в Осетии на протяжении многих десятилетий.
Статья в газете «Молот» тому подтверждение. И еще на некоторых фактах мы остановимся в дальнейшем. На нескольких промышленных предприятиях началось производство вооружения и боеприпасов. Закупалась, а иногда под покровом ночи угонялась у федеральных вояк бронетехника и т.д. И все это на глазах у главы государства, Верховного Главнокомандующего Вооруженными Силами Могучей России, сквозь пальцы взиравшего на творившийся беспредел. И все это лишь для того, чтобы сокрушить мирное и миролюбивое (что им же самим было отмечено год назад) ингушское население Пригородного района и удержать силой оружия захваченную, аннексионированную территорию.
Наивно было бы полагать, что высшему руководству России ничего не известно было о подготовке погрома в Пригородном районе. Однако чтобы такое предположение не возникло вовсе, приведем документ. Депутаты-ингуши Северо-Осетинского Парламента: Р. Ахиль-гов, Р. Далаков, Я. Патиев, Б. Сампиев, Б. Хаматханов направили в адрес Шестого съезда народных депутатов Российской Федерации, Президенту Российской Федерации Ельцину Б.Н. и спикеру Верховного Совета Российской Федерации Хасбулатову Р.И. письмо, в котором, в частности, говорилось: «Особенно возмутительно поведение осетинского генералитета, который не упускает случая, чтобы лишний раз не побряцать оружием. Не проходит дня, чтобы с экранов телевизоров не звучали угрозы в адрес ингушей, – а те из них, что живут в Северной Осетии, с солдафонской прямотой объявлены заложниками». И что же? А ничего. Обращение осталось гласом вопиющего в пустыне.
О прямом участии Могучей России в этом злодеянии с достаточной убедительностью свидетельствуют хотя бы следующие факты. Солидаризируясь с боевиками Северной и Южной Осетии и вдохновляя их на «подвиги», российский генерал Г. Филатов, начальник Гражданской обороны России, зам. Председателя Госкомитета по чрезвычайным ситуациям в своем выступлении по осетинскому телевидению, в частности, заявил: «Россия не забыла своих верных сынов-осетин, которые верой и правдой служили ей долгие годы. И уже сегодня, – продолжает этот вояка, – воздушные десантники во взаимодействии с войсками МВД России выступят против агрессоров... (то-есть тех, кому лишь год назад клялся в своей верности Верховный Главнокомандующий). Давление на агрессора будет нарастать, – бахвалится этот громила, – и я абсолютно уверен в том, что когда мы все вместе, нас никогда не победят... Я не думаю, что мы долго будем здесь вычищать тех, кто хочет нарушать мир, труд осетин». Что еще может быть красноречивее заявления этого мракобеса.
Против мирного ингушского населения Пригородного района была двинута целая армада.
Российские войска:
1. Дивизия «Дон» – 8 тысяч человек;
2. Два военных училища – 1,5 тысячи человек;
3. Гарнизон Владикавказа – 10 тысяч человек;
4. Два полка ВДВ (Псковская дивизия) – 8 тысяч человек;
5. Спецназ – 3 тысячи человек;
_______________________________________________________________________________________
Дата добавления: 2015-12-08; просмотров: 137 | Нарушение авторских прав