Читайте также:
|
Если буря вдруг нагрянет, разве страшно* Стройной роще, защищенной цепью гор? Если сокол грозно глянет, разве страшно Средь лебяжьей стаи лебедю с озер?
Если солнце будет не в ладу с землею, Разве могут в поле травы зеленеть? Если будем мы дружны между собою, Разве нас враги сумеют одолеть?
* * *
Когда среди бегущих по долине белых ланей
Одна, прихрамывая, отстает,
Знай: она ранена стрелою.
Когда человек, тяжело опуская голову, вздыхает»
Знай: он потерял товарища.
# * #
Слава сына-храбреца —• Гордость старика отца. Но живет недолгий век Всякий храбрый человек.
* *
«Что ты знаешь?» «Что ходишь опасной тропою». «Чего ты не знаешь?» • «Где притаилась беда». «Что ты знаешь?» «Явится смерть за тобою». «Чего ты не знаешь?» «Когда».
СМОЛОДУ
Смолоду в битве клинком Побеждай, а не то Крепость возьмешь стариком -Не поверит никто.
ТЫ БЫЛ
Ты был горою — Моей твердыней, Ты был рекою, Рекою синей. Гора осела, Низиною стала. Река обмелела — Трясиною стала.
Когда соединяются семь звезд на небе, Вовек не пошатнется небесная твердь. А если мы соединимся, мой черный лебедь, Что для нас бедность?.. Что для нас смерть?!
* *
Дождь прольется —
Хлеб пробьется.
Бек с беком погрызется —
Наша кровь прольется.
Трус найдется —
От родины отвернется.
ВЕРШИНА И ПРОПАСТЬ
Высоте, которой можно достигнуть,
Нету границы.
Нету предела пропасти,
В которую можно скатиться.
На коня меня подыми, Отвези к родимой моейЬ
— «Словно желтое золото, тело твое Я в объятья не возьму,
К дому матери не повезу.
Сесть в седло я тебе помогу.
Встань! Садись на коня, скачи, джигит!
Смертью вражьи глаза омрачи, джигит!»
Как джигит, Абдулла на коне
Смертный страх на врага нагнал
И к воротам своим прискакал.
«О мой сын, пусть в тебя не стрела, А пушечное ядро попадет, Мать твоя — покуда ты жив — Лица к тебе не повернет.
Трижды плетью коня ударь, Проскачи по селу, как встарь, Чтоб тобой любовалась я, Чтоб радовались друзья!»
-
Абдулла коня повернул
Из последних сил — говорят,
Проскакал через весь аул.
И пока друзья выходили встречать,
Прилетел на черном коне,
Взял его Азраил, говорят.
«Умер ты, хоть рана твоя мала.
Трус в тебя стрелял, мой сын Абдулла.
Пусть завоет, как я, его мать!»
— «За ущельем, матушка, там — Стад гусиных гогот и гам... Мать врага, что меня застрелил, Прежде стала плакать над ним. День один тебе — плач надо мной. Вечный плач по врагам моим!»
БИИ И КАЗАК
Эй, мой бий, будь сватом моим, Сам ты знаешь горе мое. Словно черные ягоды терна, Черны глаза у нее».
— «Знаю я тебя,мой казак, Нет дурного в тебе ничего, Только сватать тебя не могу,
И не хватит добра моего. Ведь с калымом едут за ней От шамхала самого». Разобиделся удалец казак, Взял оружье, сел на коня.
«Ты мне больше не бий,
Не вернусь к тебе,
Не зови и не жди меня.
Только знай — за обиду я отомщу!»
На прощанье камчой помахал,
Прискакал в Эсменкол, где паслись табуны,
Скакунов отборных угнал.
Снова выехал на добычу казак, Ездит по миру, гол и сир. Не стерпел — приехал к бию в аул. А в ауле — свадебный пир...
«Как бы мне показаться любимой моей? И откуда мне в бия стрелять поверней? Я навстречу невесте прямо пойду, В бия выстрелю, в сердце ему попаду». Вышел, сел напротив окна.
Глянул бий — говорят, увидал казака, Притворился, что он не узнал казака. И сказал, подперев щеку:
«Я тоскую по моему казаку.
А зачем казаку скучать обо мне?
Он далеко от нас в чужой стороне.
Кто расскажет ему, что—так, мол, и так, Я такой же, как ты, казак. Да на тысячу одного Я не променял бы его».
•— «Эй, вот я вернулся к тебе, твой казак, Дай-ка вербовый мне хомуз. Правду я сказать не боюсь».
Взял в руки хомуз батыр-казак, Столб опорный спиной подпер. И не так ли казак сказал:
«Словно волны, ходит трава бетеке. Что ты стал, батыр-бий, В обмелевшей реке?
За меня ты красавицу не отдаешь, Вам казак неимущий не ко двору. Где ты эту красавицу убережешь? Увезу ее, пусть я умру.
Я невесту вашу умыкну, умчу, Ее косы на руку закручу.
Поглядим, как ляжет с нею жених, Лучше смерть, чем позор такой. Хоть и дал шамхал за нее калым, А не быть ей шамхалу женой.
Соколенок, вылетев из гнезда,
Не вернется к гнезду своему никогда,
Хоть в ущельях — туманы висят.
И бедняк обездоленный — твой казак В день беды не будет на помощь звать. В день возмездия — перед ним одним Вашим трусам не устоять!»
Распалился гневом батыр-казак, Как блеснул он саблей — взгляни! Бии-ханы не отыскали дверей, В окна выскочили они. Мой казак к красавице подошел, Взял за рученьку и увел.
«Мы пойдем, полетим в мой отчий дом! Счастье нам, если мать живую найдем». Шесть увалов перевалили они, На седьмой увал поднялись. Только девушка ни жива ни мертва: «Оглянись, казак, оглянись!»
— «Ведь никто не неволил тебя, не бранил. Или дальний путь тебя утомил?
Что ты голову опустила свою?»
— «Как же мне не печалиться, государь? Сорок всадников скачут за нами вслед. Облики драконьи у них,
Старший брат мой — погони главарь».
— «Видит бог, я гибели их не хотел, Пусть догонят, таков их удел.
Как лесной кабан, чья сила крепка, Один я выйду против сорока.
Им валежник лесной под бока покладут, Похоронный саван им травы соткут. Не печалься, любовь моя! Здесь один с ними справлюсь я».
Скачет, скачет старший брат впереди. Эй, надменный всадник, зорче гляди! Ты моргнуть не успел, как стрела Прямо в сердце твое вошла.
Молвит казак: «Что я вам говорил? Вы, трусы, мне покажете тыл!» Самые горячие из удальцов Сказали: «А ну — еще раз нападем!»
Самый трезвый умом среди них отвечал: «Нападем, а его не возьмем».
И поняли всадники мудрый совет, Повернули коней назад: «А расспрашивать будут, дадим ответ, Что в горах потеряли след».
— «Из-за них ты печалилась, радость моя? Где они? — где следы их коней?
Мы теперь поскачем в отцовский аул, К матери милой моей».
— «Вот — жена моя, матушка, ваша сноха!» Мать вздыхает — больная, совсем плоха.
«Матушка, чем опечалены вы, Почему не подымете головы?»
— «Как же мне не печалиться, бедный мой сын! Ты в наезды ночные уходишь один,
Не слушаешься меня!»
— «Я выехал до рассвета дня, Всё свершил, что хотела ты. Пушечным раскаленным ядром Я вылетел из темноты —
Я следа не оставил там, где был.
Вьется облаком хвост коня моего. Я ублюдка спешил. Мне место теперь У доброго очага твоего».
ДЕЛИ ОСМАН ИЗ АКСАЯ
В Аксае задумали думу князья,
Чтоб Муса ими правил — родня им своя.
А Дели Османа подальше убрать.
Вот грамоту пишут, ставят печать.
Призывают Дели Османа к себе:
«Ты с письмом поскорей
Скачи в Эндирей,
И удача будет тебе!»
Вот Дели Осман посланье берет,
За пазуху кладет.
Прискакал в Эндирей.
А стражник ему
Не отпирает ворот.
«Эй, сторож, открой ворота скорей!
Долг чести — на шее моей.
Лежит за пазухой у меня
Письмо от аксайских князей».
— «Я, сторож, ворот не открою тебе,
Сдай ружье — въедешь в аул».
Не хотел расставаться с оружьем Осман,
Назад коня повернул.
Да неладно впустую ехать назад.
Он оружье сдать решил — говорят.
Маяру — начальнику самому —
Он письмо вручил — говорят.
И
Взял маяр бумагу, сломал печать,
Прочитал: «Если надо, возьмите его.
Сотню палок всыпьте ему
И в Сибирь сошлите его».
Тут Дели Османа взяли, связали,
Не судили, где правда,
А где обман,
Посадили в тележку, в Сибирь помчали.
И сказал тогда мой Дели Осман:
«Знают ли отец мой и мать,
Гадают ли обо мне?
А такая беда, что случиласъ со мной,
Не привидится и во сне.
Пусть в Казанише друг мой Карлам
Не гарцует на лучшем своем коне,
Пусть он в гости меня не зовет,
Пусть зальет кипящий свой самовар,
Пусть о блюдце он свой стакан разобьет.
Пусть думают старые обо мне,
Пусть свадьбы играют без меня.
Пусть тоской отец мой и мать
Истязаются без меня.
Князь Муса, что взлелеял подлый обман, Пусть ликует — пропал, мол, Дели Осман. Эй, солдат, помоги кандалы подобрать, Помоги мне в тележку сесть! Даст бог, я с этой дороги вернусь, Даст бог, верну свою честь. Берегитесь тогда вы, трусы князья!
Эту саблю точил я на вас.
Удальцу где жить — не всё ли равно?
Только знать никому не дано,
Где он встретит свой смертный час;
Зак. 593
Черный хлеб — отныне пища моя, Черный день — отныне мое житье. Из свинины — похлебка моя. Пусть, как горы, горе мое Вас раздавит, трусы князья!»
Дата добавления: 2015-12-07; просмотров: 81 | Нарушение авторских прав