Перенос при нарцистической патологии

Ранее в этой главе мы уже упоминали о взгляде Фрейда на то, что «нарцистические неврозы» можно отличить от «трансферентных неврозов», таких как истерия, при которых развивается поддающий­ся анализу перенос, направленный на аналитика. Со времени появ­ления этой точки зрения мы продвинулись далеко вперед и теперь уже говорим не о нарцистических неврозах, а, скорее, о погранич­ных состояниях, пограничных личностных расстройствах и патоло­гическом нарциссизме. Более того, еще со времен Фрейда считает­ся, что анализ переноса возможен и у больных с такой диагности­кой.

С того времени, когда были опубликованы первые работы, посвя­щенные патологическому нарциссизму (например, Abraham, 1919; Reich, 1933), тема лечения пациентов с нарцистической патологией постепенно завоевывала все более видное место среди психоанали­тических исследований, чему немало способствовали работы Когута (Kohut, 1966, 1968, 1971, 1977, 1984). В 1971 году Когут исследовал то, что он назвал нарцистическим переносом, но позднее он отказался от этого термина и заменил его понятием «само-объектного» (selfob­ject) переноса. Предметом исследования Когута являлась «повреж­денная самость» (damaged self), ищущая «развития усиливающихся ответов соответствующего само-объекта», и этот поиск всегда ока­зывается в центре переживаний пациента во время анализа. Что же касается самости, то Когут в своей окончательной формулировке (Kohut, 1984) говорит, что она состоит из трех главных составляю­щих (полюс амбиций, полюс идеалов и промежуточная область та­лантов и умений). Он разделяет переносы само-объекта на три груп­пы, при которых:

1. поврежденный полюс амбиций пытается вызвать подтверждаю­ще-одобряющие реакции само-объекта (зеркальный перенос);

2. поврежденный полюс идеалов ищет само-объект, одобривший бы его идеализацию (идеализирующий перенос);

3. поврежденная промежуточная область талантов и умений ищет само-объект, который сделает себя доступным подтверждающему переживанию существенной схожести (близнецовый перенос или
перенос альтер-эго).

Взгляд Когута на само-объект весьма специфичен, — считают в своем глоссарии Мур и Файн (Moore & Fine, 1990):

«Как нормальные, так и патологические структуры самости свя­заны с интернализацией взаимодействий между самостью и само-­объектами. Само-объект есть субъективное переживание в отно­шении другого лица, которое обеспечивает утверждающую функ­цию по отношению к самости первого лица на фоне их взаимо­отношений, вызывая и поддерживая чувство самости, способст­вуя его самоутверждению своим присутствием. Несмотря на то, что этот термин применяется достаточно свободно в отношении лиц (объектов), участвующих во взаимодействии, он оказывается полезным прежде всего при описании интрапсихического пережи­вания различных типов отношений между самостью и другими объектами. Данный термин употребляют также для обозначения субъектом родительских образов (imagos), необходимых для под­держания самости. Само-объектные взаимоотношения описыва­ются в терминах самоподдерживающей функции, осуществляемой другим, либо временного промежутка, в течение которого эта фун­кция остается значимой».

Существенную роль в технике психоанализа самости Когута иг­рает эмпатия аналитика. Она рассматривается как важный способ до­стижения понимания внутреннего состояния пациента (см. глава 11). На основе эмпатического понимания внутреннее состояние пациента может быть объяснено в терминах его нарцистических потребнос­тей и связанных с развитием разочарований, в особенности в отно­шении к архаическим состояниям самости. Благодаря своим пере­живаниям в ходе анализа пациент приходит к осознанию разделен­ности самого себя и аналитика; осознанию, которое возникает с помощью соответствующих «не-травмирующих фрустраций», осущес­твляемых психоаналитиком. Это приводит к тому, что Когут назы­вает «трансмутирующей интернализацией» у пациента (то есть структурному изменению), вследствие чего усиливается способность пос­леднего брать на себя и выполнять для себя важные функции само-­объекта. Это хорошо выражено у Тайлима (Tylim, 1978), отмечаю­щего, что «прогресс в лечении, по-видимому, основывается на сис­тематической проработке процесса нарцистической связи, которая, в конце концов, переводит фигуру аналитика из статуса само-объек­та или частичного объекта в статус отдельной личности со своими собственными реальными чертами и недостатками».

Ряд авторов рассматривают проблемы, связанные с переносом при нарцистической патологии, с несколько иных точек зрения (напри­мер, Hanly, 1982; van der Leeuw, 1979). Кернберг, в отличие от Когу­та, не ставит в центр проблемы самость. Он рассматривает нарцис­тическую патологию как следствие развития определенных адаптив­ных психопатологических интрапсихических структур, а не как ре­зультат недостаточного развития нормальных нарцистических регу­лирующих процессов. Для Кернберга группы пациентов с нарцисти­ческими нарушениями и пограничными случаями перекрывают друг друга, соответственно, его метод лечения нарцистических отклоне­ний тот же, что и применяемый для лечения пациентов с погранич­ными состояниями.

Работа Когута, несомненно, имела большое значение и в том, что привлекла внимание к анализу пациентов с нарцистической патоло­гией и предоставила методику их лечения. Тем не менее, как это происходит со всеми школами психоанализа, данный метод, по на­шему мнению, становится слишком самодовлеющим; он делает чрезмерный упор на роли дефицита развития в противоположность конфликту в вопросе о происхождении патологии (см. главу 10).

Дата добавления: 2015-10-30