Принцесса в башне 2 страница

Он покачал головой.

– Если бы. Ты была дурой, когда вовлекла его в это дело. Темная звезда самый опасный человек в Дорне. Ты и он причинили нам большой вред.

Арианна почти боялась спросить:

– Мирцелла… Она?

-…мертва? Нет, хотя Темная Звезда постарался на славу. Все взоры были устремлены на твоего белого рыцаря, поэтому никто ничего определенного не видел, но похоже, что в последний момент ее лошадь шарахнулась от него в сторону, иначе бы он снес девочке полчерепа. Но лезвие порезало ей щеку до кости и отрубило правое ухо. Мейстер Калеот сумел спасти ей жизнь, но ни припарки, ни снадобья не восстановят лица. Она была под моей опекой, Арианна. Обрученная с твоим собственным братом и под моей защитой. Ты обесчестила всех нас.

– Я не хотела причинить ей вред, – возразила Арианна. – Если бы Хотах не вмешался…

-… вы бы короновали Мирцеллу, подняв мятеж против ее брата. Вместо уха она потеряла бы жизнь.

– Только если бы мы проиграли.

– Если? Лучше скажи «когда». Дорн самое малонаселенное из Семи Королевств. Молодому Дракону было угодно преувеличить размер наших армий в своей книге, поскольку это делало его завоевание более великим, это было угодно и нам, лить воду на семена, им посеянные, и позволить нашим врагам думать, что мы могущественнее, чем есть на самом деле, но принцесса должна знать правду. Доблесть слабая замена численности. Дорн не может надеяться в одиночку выиграть войну против Железного Трона. И эту участь ты готовила всем нам? Ты горда собой? – Принц не дал ей времени ответить: – Что же я должен с тобой сделать, Арианна?

«Прости меня», – хотела сказать часть ее, но его слова глубоко уязвили ее.

– Да то, что ты делаешь всегда. Ничего.

– При твоем поведении, я с трудом сдерживаю гнев.

– Лучше перестань сдерживаться. Ты выглядишь так, будто сейчас задохнешься. – Принц не ответил. – Лучше скажи мне, как ты узнал о моих планах?

– Я принц Дорна, и люди ищут моего расположения.

«Кто-то сказал».

– Ты знал обо всем, и тем не менее, позволил нам похитить Мирцеллу. Почему?

– Это была моя ошибка, как оказалось, прискорбная. Ты моя дочь, Арианна. Маленькая девочка, которая бежала ко мне, разбив коленку. Мне было тяжело поверить, что ты плетешь заговор против меня. Я хотел узнать правду.

– Теперь ты знаешь. Я хочу знать, кто тебе рассказал.

– На твоем месте я бы тоже хотел.

– Ты скажешь?

– Не могу придумать ни одной причины, почему я должен.

– Ты думаешь, я не смогу сама докопаться до правды?

– Милости прошу, попытайся. Но пока ты должна подозревать всех… а немного подозрения –то что нужно для принцессы. – Принц Доран вздохнул: – Ты разочаровываешь меня, Арианна.

– Сказал ворон вороне. Ты разочаровывал меня годами, отец, – она не хотела быть столь грубой, но слова сами рвались изо рта. – «Ну, вот я и сказала это».

– Знаю. Я слишком мягок, слаб и осторожен, чересчур снисходителен к нашим врагам. Но теперь, как мне кажется, тебе пригодится немного моей снисходительности. Ты должна молить меня о прощении, а не продолжать провоцировать.

– Я прошу снисхождения только для моих друзей.

– Как благородно.

– Все, что они сделали, они сделали из любви ко мне. Они не заслужили смерти в Гастон Грей.

– Так случилось, что я с тобой согласен. За исключением Темной Звезды, из твоих друзей заговорщики, как из глупых детей. Но только при игре в цивассу не бывает вреда, а твои приятели играли в предательство. Мне следовало бы их обезглавить.

– Следовало, но ты не сделал этого. Дейн, Далт, Сантагар… ты ни за что не посмел бы поссориться с такими Домами.

– Я смею больше, чем ты можешь представить… но оставим это. Сир Андрей был на три года отправлен в Норвос, служить твоей леди-матери. Гарин проведет следующие два года в Тироше, а с его родни среди сирот я взял выкуп и заложников. Леди Сильва не потерпела от меня никакой кары, но она готовая невеста на выданье. Ее отец отправил ее в Гринстоун, где она выйдет за лорда Эстермонта. Что касается Ариса Окхарта, то он сам выбрал свою судьбу и храбро встретил ее. Рыцарь Королевской Гвардии… Что ты с ним сделала?

– Оттрахала, отец. Ты велел развлечь наших благородных гостей, как я помню.

Его лицо покраснело:

– И это все, что понадобилось?

– Я сказала ему, что когда Мирцелла станет королевой, она разрешит нам пожениться. Он хотел взять меня в жены.

– Вижу, ты сделала все что могла, чтобы удержать его от нарушения обетов и потери чести, – заметил отец.

Настал черед краснеть ей. Она обольщала сира Ариса в течение полугода. Хотя он заявлял, что знал других женщин прежде, чем одеть белое, по его поведению этого сказать было нельзя. Его ласки были неуклюжи, поцелуи нервозны, а когда они переспали впервые, то он выплеснул семя ей на бедро, когда она рукой вводила его в себя. Что еще хуже, он сгорал от стыда. Если бы ей доставался золотой дракон каждый раз, когда он шептал «мы не должны этого делать», она была бы богаче Ланнистеров. – «Бросился ли он на Арео Хотаха, чтобы спасти меня?» – гадала Арианна, – «Или он хотел сбежать от меня и кровью смыть бесчестье?»

– Он любил меня, – услышала она свой голос, – И умер за меня.

– Если так, то он мог стать всего лишь первым из многих. Ты и твои кузины хотят войны. Желание еще может исполнится. Пока мы говорим, к Солнечному Копью движется другой рыцарь Королевской Гвардии. Сир Балон Сван везет мне голову Горы. Мои знаменосцы задерживают его, выигрывая для меня немного времени. Вилс восемь дней удерживал его соколиной охотой, а лорд Айронвуд две недели угощал его на пирах, когда он перевалил через горы. Сейчас он в Торе, где леди Жордейн устроила в его честь игры. Когда он дойдет до Призрачных Холмов, то встретит леди Толанд, которая намерена превзойти саму себя. Но рано или поздно он прибудет в Солнечное Копье, где он ожидает увидеть принцессу Мирцеллу и сира Ариса, своего брата по клятвам. Что ты скажем ему, Арианна? Может я скажу, что Окхарт погиб на охоте или упал на скользких ступенях? Или Арис уехал в Водные Сады, где поскользнулся на мраморе, ударился головой и утонул?

– Нет, – ответила Арианна, – скажи, что он умер, защищая свою маленькую принцессу. Скажи сиру Балону, что Темная Звезда хотел убить ее, но сир Арис заслонил ее собой и спас жизнь. – Предполагалось, что именно так должны умирать рыцари Королевской Гвардии, отдавая жизнь за тех, кого поклялись защищать. – Сир Бейлон может подозревать, как делал ты, когда убили твою сестру и ее детей, но ничего не сможет доказать…

… пока не поговорит с Мирцеллой. Или с храброй девочкой тоже приключился несчастный случай? Если так, то будет война. Ни одна ложь не спасет Дорн от гнева королевы, если ее дитя умрет, находясь под моей опекой.

«Я нужна ему», – поняла Арианна, – «вот почему он послал за мной».

– Я могу сказать Мирцелле, что рассказать, но почему я должна?

По лицу отца прошла гримаса злости.

– Предупреждаю, Арианна, я теряю терпение.

– Да? – как это на него похоже, – Для лорда Тайвина и Ланнистеров у тебя всегда находилось терпение Бэйлора Благословенного, но для своих родных – никогда.

– Ты путаешь терпение с выдержкой. Я работал над падением лорда Тайвина с того момента, как мне сообщили об Элии и ее детях. Я надеялся лишить его всего, что только было ему дорого, прежде чем убить. Но так вышло, что его сын-карлик лишил меня этого удовольствия. Меня немного утешил тот факт, что он умер жестокой смертью, от рук монстра, которого породил сам. Лорд Тайвин воет в аду… где вскоре к нему присоединятся тысячи, если твоя глупость вызовет войну, – отец скривился, будто это слово причиняло ему боль. – Этого ты добиваешься?

Принцесса отказалась пугаться:

– Я хочу освободить моих кузин, я хочу отомстить за дядю, и я хочу то, что принадлежит мне по праву.

– Принадлежит по праву?

– Дорн.

– Ты получишь Дорн после моей смерти. Тебе не терпится избавиться от меня?

– Я адресую этот вопрос тебе самому, отец. Ты годами пытался избавиться от меня.

– Неправда.

– Нет? Может, мы спросим моего брата?

– Тристана?

– Квентина.

– А что с ним?

– Где он?

– Он с лордом Айронвудом на Костяном перевале.

– Ты хорошо лжешь, должна это признать. Даже не моргнул. Квентин отправился в Лис.

– Откуда у тебя такие сведения?

– Рассказали друзья, – у нее тоже могли быть секреты.

– Твои друзья лжецы. Даю слово, твой брат не в Лисе. Клянусь солнцем, копьем и Семерыми.

Арианна не позволила так легко сбить себя с толку:

– Тогда в Мире? Или в Тироше? Я знаю, он где-то за Узким морем, собирает наемников, чтобы лишить меня того, что мое по праву рождения.

Лицо отца потемнело:

– Это подозрение не делает тебе чести, Арианна. Это Квентину следовало бы замышлять против меня заговоры. Я отослал его, когда он был совсем ребенком, слишком юным, чтобы понимать интересы Дорна. Андерс Айронвуд стал для него больше отцом, чем я, но Квентин остается верным и послушным.

– Почему бы и нет? Ты всегда благоволил ему. Он выглядит как ты, думает, как ты и ты намеревался отдать Дорн ему. Не трудись это отрицать. Я читала твое письмо, – слова ярким огнем вспыхнули в ее памяти:

«Настанет день и ты воссядешь там, где сижу я, и будешь править Дорном», – так ты написал ему. Скажи отец, когда ты решил лишить меня наследства? Это был день, когда родился Квентин или когда родилась я? Скажи, что такого я сделала, что ты так меня возненавидел? – к ее ярости, из глаз потекли слезы.

– Я никогда не ненавидел тебя, – голос принца Дорна был тонок как бумага и полон скорби, – Арианна, ты не поняла.

– Ты отрицаешь, что написал эти слова?

– Нет. Это было, когда Квентин впервые поехал в Айронвуд. Да, я хотел, чтобы он наследовал мне. Для тебя у меня были другие планы.

– О, да, – с издевкой согласилась она, – такие планы! Джайлс Росби, Слепой Бен Бисбарри, Грандисон Серобород, вот они твои планы.

Она не дала ему и слова вставить:

– Я знаю, моя обязанность обеспечить наследника Дорну, я никогда не забывала об этом. Я бы с радостью вышла замуж, но партии, которые ты мне подыскивал, были оскорбительны. Каждая из них была плевком в мою сторону. Если ты хоть немножко любил меня, то почему предложил меня Уолдеру Фрею?

– Потому что знал, что ты отвергнешь его. Я должен был создавать видимость того, что стараюсь подыскать тебе консорта, раз уж ты достигла брачного возраста, иначе возбудил бы подозрения. Но я не смел предложить кого-нибудь, кого бы ты приняла. Ты была обещана, Арианна.

«Обещана?» – Арианна недоверчиво уставилась на него.

– Что ты мелешь? Еще одна ложь? Ты никогда не говорил…

– Договор был заключен в тайне. Я собирался сказать, когда ты станешь достаточно взрослой… когда придет время, я думал, но…

– Мне двадцать три, я уже семь лет как женщина.

– Знаю. Я держал тебя в неведении, чтобы оградить от опасности. Арианна, твоя натура… ночью в кровати ты бы по секрету рассказала все Тиене или Гарину. Гарин потом разболтал бы все, как это свойственно сиротам, а у Тиены нет тайн от Обары и леди Ним. А если знают они… Обара слишком любит вино, а Ним близка с близнецами Фаулерами. А кому могут довериться близнецы? Я не мог рисковать.

Она была в замешательстве. – «Обещана, я была обещана».

– Кому? С кем я была обручена все эти годы?

– Не имеет значения, он мертв.

Это заявление сбило ее с толку еще больше.

– Старики как тростник. Это было сломанное бедро, простуда или подагра?

– Это был горшок расплавленного золота. Мы, принцы, тщательно лелеем свои планы, но боги с усмешкой ломают их, – принц Доран устало шевельнул покрасневшей рукой. – Дорн будет твоим. Даю слово, если оно еще хоть что-то значит для тебя. Твоего брата Квентина ждет более тяжелая дорога.

– Что за дорога? – она с подозрением рассматривала своего отца, – Что ты скрываешь? Во имя Семерых, я устала от секретов. Скажи мне, отец… или объяви наследником Квентина и пошли за Арео с его топором, чтобы я умерла, как и мои кузины.

– Ты в самом деле веришь, что я способен причинить вред детям моего брата? – скривился отец. – Обара, Ним и Тиена не потеряли ничего кроме своей свободы, а Эллария и ее дети уютно устроились в Водяных Садах. Дорея в садах сбивает апельсины с деревьев своим кистенем, а Элия и Обелла стали грозой прудов. – Он вздохнул, – Не так давно ты тоже там играла. Ты ехала на плечах высокой девочки с тонкими желтыми волосами…

– Джейн Фаулер или ее сестры Джиннелин, – прошли годы с тех пор, как Арианна в последний раз вспоминала об этом. – О, и Фринна, ее отец был кузнецом. У нее были каштановые волосы. Но моим фаворитом был Гарин. Когда я была верхом на Гарине, никто не мог победить нас, даже Ним и зеленоволосая девочка-тирошийка.

– Эта зеленовласка была дочерью Архонта, взамен я должен был послать тебя к нему. Ты служила бы у него виночерпием и встретилась со своим тайным суженым. Но твоя мать угрожала причинить себе вред, если я украду у нее еще одного ребенка и я... я не смог так поступить с ней.

«История становится все интереснее».

– Это туда отправился Квентин? В Тирош, очаровывать зеленоволосую дочь Архонта?

Отец с силой схватился за фигурку цивассы.

– Я должен знать, откуда ты узнала про отъезд Квентина. Твой брат отправился с Клетусом Айронвудом, мейстером Кедри и тремя лучшими молодыми рыцарями лорда Айронвуда в долгое и опасное путешествие, навстречу неизвестности. Он должен исполнить наше самое сокровенное желание.

Она сузила глаза:

– А в чем заключается наше сокровенное желание?

– Месть, – он приглушил голос, словно боялся быть подслушанным. – Справедливость. – Принц Доран распухшими больными руками вложил в ее ладонь ониксового дракона и прошептал:

– Пламя и кровь.

Алейна

Она повернула железное кольцо и пихнула дверь, открыв всего щелку.

– Сладкий Робин? – позвала она. – Можно войти?

– Осторожно, м’леди, – предупредила старая Гретчель, выкручивая ей руку. – Его милость бросил в мейстера ночным горшком.

– Значит теперь ему нечем бросаться в меня. Разве у тебя нет работы? И у тебя, Мадди… все окна закрыты и заперты? Мебель вся зачехлена?

– Вся, м’леди, – ответила Мадди.

– Лучше будет еще раз проверить, – Алейна прошмыгнула в темную спальню. – Это всего лишь я, Сладкий Робин.

Кто-то в темноте шмыгнул носом.

– Ты одна?

– Да, милорд.

– Тогда подойди. Но только ты.

Алейна плотно захлопнула дверь. Она была из сплошного дуба, четырех дюймов толщиной. Мадди и Гретчель при желании могли подслушать, но все равно ничего бы не услышали. Это кстати. Гретчель еще могла держать язык за зубами, а вот Мадди бесстыдно болтала налево и направо.

– Тебя послал мейстер Колемон? – спросил мальчик.

– Нет, – солгала она. – Я услышала, что мой Сладкий Робин прихворнул. – После этого происшествия с горшком, мейстер побежал за сиром Лотором, а Брюн в свою очередь пришел к ней.

– Если м’леди сумеет уговорить его вылезти из постели, – заявил рыцарь. – То мне не придется вытаскивать силой.

«Мы не можем этого допустить», – сказала она себе. Когда с Робертом обращались грубо, у него тут же начинались судороги.

– Милорд, вы голодны? – Спросила она юного лорда. – Мне отправить Мадди вниз за ягодами со сливками или подогреть хлеба с маслом? – Она вспомнила, что хлеб греть уже поздно. Кухни уже были закрыты и печи остыли.

– Я не хочу есть. – Ответил мальчик тонким, капризным голосом. – Я хочу остаться сегодня в постели. Если хочешь, можешь мне почитать.

– Слишком темно для чтения. – Массивные шторы были плотно задернуты, превращая день в ночь. – Разве мой Робин забыл, какой сегодня день?

– Нет, – ответил он. – Но я не хочу. Я хочу остаться в кровати. Ты можешь почитать мне про Крылатого Рыцаря.

Крылатым Рыцарем звали сира Артиса Аррена. В легендах говорилось, что он изгнал из Долины Первых Людей и поднялся на вершину Копья Гиганта на огромном соколе, чтобы сразиться с Королем Грифонов. Существовало около сотни историй про его похождения. Маленький Роберт знал их все наизусть, но все равно любил слушать, когда их читают.

– Сладкий мой, мы должны идти. – уговаривала она мальчика. – Но я обещаю, что прочту тебе две истории про Крылатого Рыцаря, когда мы доберемся до Лунных Ворот.

– Три. – Немедленно ответил он. Не имело значения, о чем бы ни шла речь, Роберт всегда требовал больше.

– Хорошо, три, – согласилась она. – Можно, я впущу немного солнца?

– Нет. От света у меня болят глазки. Иди сюда, на кроватку, Алейн.

Она все равно подошла к окну, обойдя осколки ночного горшка. Ориентировалась она скорее на запах. – Я не стану открывать широко. Только чтобы видеть лицо моего Сладкого Робина.

Он шмыгнул носом.

– Ну, раз ты хочешь.

Шторы были из дорогого синего бархата. Она отдернула одну из них всего на длину мизинца и закрепила. В потоке бледного утреннего света заплясали пылинки. Небольшие оконные панели в виде кристаллов алмаза были покрыты инеем. Алейна чуть протерла одну ладонью, чтобы увидеть краешек кристально чистого голубого неба и белое сияние горной вершины. Гнездо было заковано в ледяную мантию, а Копье Гиганта над ним было наполовину покрыто снежной шапкой.

Когда она обернулась, она увидела, что Роберт Аррен, выглянув из-за подушек, смотрит в ее сторону. – «Лорд Гнезда и Хранитель Долины». – Шерстяное одеяло укрывало его до груди. Сверху он был обнажен. Он был болезненным мальчиком с длинными, как у какой-нибудь девочки волосами. У Роберта были тоненькие ручки и ножки, мягкая впалая грудь, маленький животик, и красные глаза, которые постоянно слезились. – «От него помощи не жди, но он не виноват, что он такой. Он родился маленьким и хилым». – Вы выглядите сегодня сильным, милорд. – Ему нравилось, когда ему говорили про его силу. – Может быть Мадди и Гретчель нагреть для тебя воды для ванны? Мадди потрет тебе спинку и вымоет волосы, чтобы ты был чистым и красивым перед путешествием. Правда, здорово?

– Нет. Ненавижу Мадди. У нее ячмень на глазу, и она больно скребет. Моя мамочка никогда не терла меня так больно.

– Я скажу Мадди, чтобы она не терла Сладкому Робину слишком сильно. Освежившись, ты почувствуешь себя лучше.

– Не хочу ванну! Я же сказал тебе! У меня невыносимо болит голова.

– Хочешь, я приложу теплую тряпку на лоб? Или принести сонного вина? Всего капельку. Мийя Стоун ждет нас в Небесном замке, и обидится, если ты заснешь до того, как она с тобой повидается. Ты же знаешь, как она тебя обожает.

– Я ее не люблю. Она простая погонщица мулов. – Роберт шмыгнул носом. – Вчера вечером Мейстер Колемон положил что-то противное в мое сладкое молоко. Я почувствовал. Я говорил ему, что хочу сладкого молока, а он не дал мне ничего. Даже когда я приказал! Я лорд, он должен мне повиноваться. Но никто не делает то, что я хочу.

– Я с ним поговорю. – Пообещала Алейна. – Но только, если ты выберешься из постели. Снаружи очень красиво, Сладкий Робин. Светит яркое солнышко – хороший денек, чтобы спуститься с горы. Внизу нас ждет с мулами Мийя...

Он скривил губы.

– Ненавижу этих вонючих мулов. Однажды один из них хотел меня укусить! Скажи Мийе, что я остаюсь. – Судя по голосу, он был готов расплакаться. – Никто не сможет причинить мне вреда, пока я здесь. Гнездо непреступно.

– Кто хочет обидеть моего Сладкого Робина? Ваши лорды с рыцарями тебя так обожают, а простой народ славит твое имя. – «Он напуган», – решила она. – «И ясно почему». – С тех пор, как погибла его мать, мальчик не смел даже приблизиться к балкону, а дорога из Гнезда к Лунным Вратам способна напугать кого угодно. Когда Алейна взбиралась сюда впервые с леди Лизой и лордом Петиром, у нее чуть не выпрыгнуло сердце, а все дружно соглашаются, что спуск выглядит гораздо страшнее, поскольку все время приходится смотреть вниз. Мийя могла рассказать про великих лордов и храбрых рыцарей, становившихся на горе белее мела, и мочившихся в подштанники от страха. – «И никто из них не страдает припадками».

Все равно, так не пойдет. Внизу, в долине, осень была в полном разгаре – золотая и теплая, а вокруг горных вершин уже сомкнула свои челюсти холодная зима. Они уже пережили три снежных бури, и резкое похолодание, от которого замок в одну ночь сковало панцирем льда, превратив в кусок хрусталя. Гнездо, может, и было неприступным, но теперь стало еще и недоступным, и с каждым днем путь вниз становился все опаснее. Большая часть слуг и солдат уже покинула замок. Осталась всего дюжина, которые должны были сопровождать лорда Роберта.

– Сладкий Робин, – вкрадчиво начала она. – Вот увидишь, спускаться будет весело. Сир Лотор тоже будет с нами и Мийей. Ее мулы прошли по этим горам вверх-вниз тысячу раз.

– Ненавижу мулов. – Настаивал он на своем. – Мулы плохие. Говорю же, когда я был маленький, один хотел меня укусить.

Роберта никогда не учили сидеть верхом на лошади, ей это было известно. Мулы, лошади, ослики, это было неважно: для него все они были ужасными чудовищами, не лучше драконов и грифонов. Его привезли в Долину в шесть лет, спеленутым у груди матери, и с тех пор он ни разу ее не покидал.

Но им все равно нужно было уходить до того, как все пути перекроет ледник. Никто не мог сказать точно, как долго продержится погода.

– Мийя не позволит мулам тебя укусить. – Уверила его Алейна. – Я буду ехать следом за тобой. А я всего лишь девочка, не такая храбрая и сильная как ты. Если я могу это, то я знаю, что и ты сможешь, Робин.

– Я мог бы, – сказал Роберт. – Но не хочу. – Он вытер сопливый нос тыльной стороной ладони. – Скажи Мийе, что я остаюсь в постели. Возможно, если я буду чувствовать себя лучше, то спущусь завтра. Сегодня снаружи слишком холодно, и у меня болит голова. Если хочешь, можешь выпить со мной сладкого молока, и я прикажу Гретчель принести нам немного медовых сот. Мы будем спать, целоваться и играть, а еще ты почитаешь мне про Крылатого Рыцаря.

– Почитаю. Три истории, как и обещала… но только когда мы окажемся у Лунных Врат. – У Алейны кончалось терпение. – «Нам нужно идти», – напомнила она себе. – «Иначе после захода солнца мы останемся выше границы снегов» – Лорд Нестор приготовил нам праздничный пир, грибной суп, оленину и торты. Ты же не хочешь его расстроить, правда?

– Они с лимоном? – Роберт любил все с лимоном, возможно оттого, что это же нравилось Алейне.

– Самые лимонные-разлимонные на всем белом свете, – заверила она его. – И ты сможешь съесть, сколько захочешь!

– Сотню? – Он был любопытным. – Смогу я съесть сотню?

– Если захочешь. – Она присела на кровать и погладила его мягкие волосы. – «У него красивые волосы». – Леди Лиза каждый вечер расчесывала их своими руками, и подрезала, когда это требовалось. Но после ее падения, у Роберта при виде лезвия всякий раз тут же начинались судороги, поэтому Петир повелел оставить его волосы в покое. Алейна свернула локон колечком вокруг пальчика и сказала:

– А теперь ты вылезешь из кровати и позволишь нам тебя одеть?

– Я хочу сотню лимонных тортов и пять историй!

«Я скорее отшлепала бы тебя раз сто и еще дала бы пять оплеух. Ты бы не вел себя подобным образом, если б здесь был Петир». – Маленький лорд испытывал неподдельный трепет перед своим отчимом. Алейна выдавила улыбку.

– Как пожелаете, милорд. Но ничего не выйдет, пока ты не помоешься и не оденешься в дорогу. Давай-ка, пока утро не закончилось. – Она крепко взяла его за руку и вытащила из постели.

Но не успела она позвать слуг, как Сладкий Робин обхватил ее тонкими ручками и поцеловал. Это был поцелуй маленького мальчика, и довольно неуклюжий. Все, что делал Роберт Аррен выходило неуклюжим. – «Если я закрою глаза, то смогу представить, что это был Рыцарь Цветов». – Сир Лорас однажды подарил Сансе Старк алую розу, но никогда не дарил поцелуев… и никто из Тиреллов не стал бы целовать Алейну Стоун. Какая бы красивая она ни была, она родилась с неправильной стороны простыни.

Когда ее губ коснулись мальчишечьи, она думала об ином поцелуе. Она до сих пор чувствовала его вкус, когда жесткий рот вжался в ее губы. Он пришел к Сансе в темноте, когда в небе плясали отблески зеленого огня. – «Он выслушал песню и вырвал у меня поцелуй, и не оставил мне ничего, кроме окровавленного плаща».

Но это не имело значения. Все в прошлом, как и Санса.

Алейна оттолкнула лорда прочь.

– Ну, хватит. Ты сможешь поцеловать меня еще раз, когда доберемся до Ворот, но только, если ты сдержишь свое слово.

Мадди и Гретчель ждали снаружи в компании мейстера Колемона. Мейстер уже смыл с себя нечистоты и сменил наряд. Здесь же оказались сквайры Роберта. У Терранса с Джильсом был нюх на неприятности.

– Лорд Роберт почувствовал себя лучше. – Объявила Алейна служанкам. – Поставьте греть воду для ванной, но только смотрите, не обварите его. И не дергайте расческу, когда причесываете его волосы. Ему это не нравится. – Один из сквайров захихикал, пока она не сказала: – Терранс, выложи дорожный наряд его милости и его теплый плащ. Джильс, ты можешь убрать разбитый ночной горшок.

Джильс Графтон состроил рожу.

– Я не поломойка.

– Делай, что велит леди Алейна, иначе об этом узнает Лотор Брюн, – ответил ему мейстер Колемон. Он направился следом за ней по коридору и вниз по винтовой лестнице. – Я благодарен вам за вмешательство, миледи. Вы знаете, как с ним справиться. – Он запнулся. – Пока вы были с ним, вы не заметили у него признаков судорог?

– Его пальцы слегка подрагивали, когда я держала его за руку. Это все. Он сказал, что вы подмешали что-то противное в его молоко.

– Противное? – Колемон захлопал глазами, его гортань заходила вверх-вниз. – Я лишь… у него не было носового кровотечения?

– Нет.

– Хорошо. Это хорошо. – Его цепь мягко позвякивала в так кивкам его головы, которая нелепо удлинялась кверху и сидела на тонкой шее. – Наш спуск… миледи, мы можем все сделать быстрее, если дадим его милости макового молока. Когда он уснет, Мийя Стоун может привязать его к спине одного из самых спокойных мулов.

– Лорд Гнезда не может спуститься вниз с его гор словно мешок с овсом. – В этом Алейна была абсолютно уверенна. Они не могут никому позволить узнать о чрезвычайной болезненности и трусости Роберта. Об этом ее предупредил ее отец. – «Если б только он был здесь. Он бы знал, что делать».

Но Петир Бейлиш был на другом конце Долины, присутствуя на свадьбе лорда Лионеля Корбрея. Сорокалетний бездетный вдовец, лорд Лионель собирался жениться на шестнадцатилетней дочери богатого купца из Чаячьего города. Петир сам выступил сватом. Говорили, что приданное невесты было ошеломляющим. Так и должно было быть, раз невеста простолюдинка. На свадьбу Корбрея собрались все его вассалы, начиная с лорда Ваксли, Графтона и Линдерли, какие-то мелкие лорды и землевладельцы… и лорд Бельмор, который недавно помирился с ее отцом. Остальные Лорды-Истцы предпочли не присутствовать на этом бракосочетании, поэтому наличие там Петира оказалось обязательным.

Алейна довольно хорошо это понимала, но это означало, что бремя заботы о безопасной доставке Роберта с горы вниз ложилось полностью на ее плечи.

– Дайте его милости кружку сладкого молока, – сказала она мейстеру. – Это поможет смягчить его судороги на время нашего пути.

– Он уже выпил кружку три дня назад. – Возразил Колемон.

– И захотел еще прошлой ночью, в чем ему было отказано.

– Слишком скоро. Миледи, вы не понимаете. Я уже объяснял лорду Защитнику – щепотка «сладкого сна» помогает от судорог, но яд остается в плоти, и со временем…

– Для нас время не будет иметь значения, если из-за припадка его милость упадет со скалы. Я знаю, если б здесь был мой отец, он бы сказал вам сберечь лорда Роберта любой ценой.

– Я пытаюсь, миледи, но его конвульсии с каждым разом становятся все сильнее, а кровь у него настолько жидка, что я уже не могу более ставить ему пиявки. «Сладкий сон»… вы абсолютно уверены, что у него не было носового кровотечения?

– Он шмыгал носом. – Припомнила Алейна. – Но крови я не заметила.

– Мне нужно поговорить с лордом Защитником. Этот пир… будет ли это благоразумно, после подобного тяжелого спуска?

– Пир будет не слишком большой. – Уверила она его. – Будет не более сорока гостей. Лорд Нестор и его домашние, Привратный Рыцарь, и несколько мелких лордов и их союзников…

– Лорд Роберт не любит чужаков, и вы это знаете. А там будут пьяные, шум… музыка. Она его пугает.

– Музыка его успокаивает, – поправила его она. – Особенно большая арфа. А пугается он пения, особенно с тех пор, как Мариллион убил его мать. – Алейна уже столько раз повторяла эту ложь, что все происходившее вспоминалось ей именно в этом свете, а не наоборот. Остальное казалось дурным сном, мучившим ее по ночам. – У Лорда Нестора на праздновании не будет певцов, только флейтисты и дудочники, для танцев. – Что она станет делать, когда заиграет музыка? Это был неприятный вопрос, на который разум и сердце давали разные ответы. Санса любила танцы, а Алейна...

– Просто дайте ему перед отбытием кружку сладкого молока, и другую перед пиром, и не будет никаких неприятностей.

– Хорошо. – Они задержались внизу лестницы. – Но это в последний раз. На полгода или даже дольше.

– Это вам будет лучше обсудить с лордом Защитником. – Она толкнула дверь и прошла через двор. Алейна понимала, что Колемон всего лишь хотел хорошо выполнять свои обязанности, но то, что было хорошо для мальчика Роберта и для лорда Аррена – не всегда было одно и тоже. Петир довольно часто это повторял, и он был прав. – «Мейстер Колемон беспокоится только о здоровье мальчика, а у нас с отцом заботы поважнее».

Дата добавления: 2015-10-30