Железный капитан 1 страница

Дул северный ветер, когда «Железная Победа» обогнула мыс и вошла в священный залив, известный как Колыбель Нагга.

Виктарион присоединился к Нюту Брадобрею на носу корабля. Впереди вырастал священный берег Старого Вика, и зеленый холм, из чрева которого, подобно стволам гигантских белых деревьев, толще мачты дромона и вдвое ее выше, вырастали ребра Нагга.

«Кости Чертога Серого Короля». – Виктарион почувствовал магию этого места.

– Бейлон стоял подле этих костей, когда впервые объявил себя королем, – вспомнил он, – Он поклялся отвоевать наши свободы, и Тарл Трижды Утопленный возложил ему на чело корону из плавника. Все тогда кричали: «Бейлон! Бейлон! Король Бейлон!»

– Так же громко они станут выкрикивать и твое имя, – ответил Нют.

Виктарион кивнул, хотя в душе не разделял уверенности Брадобрея. – «У Бейлона было три сына и любимая дочь».

Он напомнил об этом своим капитанам на рве Кайлин, когда они впервые принялись убеждать его заявить о своих правах на Морской Трон.

– Сыновья Бейлона мертвы, – спорил Рыжий Ральф Стоунхаус, – а Аша – женщина. Ты был его правой рукой, и именно ты должен поднять меч, который он выронил.

Когда Виктарион напомнил, что Бейлон приказал ему защищать Ров Кайлин от северян, Ральф Кеннинг ответил:

– Лорд, волки разбиты. Что хорошего в том, чтобы захватить эти болота и потерять острова?

А Хромой Ральф поддакивал:

– Вороний Глаз слишком долго был в изгнании, он нас не знает.

«Эурон Грейджой, Король Островов и Севера». – Эта мысль разбудила в его сердце застарелую ярость.

– Слова – ветер, – ответил им Виктарион, – но только добрый ветер наполняет паруса. Вы хотите, чтобы я бился с Вороньим Глазом? Брат против брата, железнорожденный против железнорожденного? – Не смотря ни на что Эурон оставался его старшим братом, и не имело значения, сколько между ними пролито крови. – «Нет проклятья сильнее, чем братоубийство».

Но когда Мокроголовый прислал свой призыв, все изменилось. – «Эйэрон говорит голосом Утонувшего Бога», – напомнил себе Виктарион, – «и если Бог желает, чтобы я сидел на Морском Троне...» – На следующий день он передал командование над обороной рва Ральфу Кеннингу и по суше отправился к Гниловодной речке, где спрятанный в тростнике и ивняке стоял Железный флот. Неспокойное море и переменчивый ветер задержали его, но, тем не менее, он вернулся, потеряв лишь один корабль.

«Тоска» и «Железная месть» вслед за «Железной Победой» обогнули мыс. Следом шли «Верная рука», «Железный Ветер», «Серый Призрак», «Лорд Квеллон», «Лорд Викон», «Лорд Дагон». Остальные девяносто кораблей Железного Флота скользили следом по вечерним волнам длинной, растянутой на лиги, неровной колонной. Виктарион Грейджой удовлетворенно любовался видом парусов. Никто и в половину не любил своих жен так, как Виктарион свои корабли.

Вдоль священного берега Старого Вика насколько хватало взгляда выстроились большие корабли, их мачты словно копья протыкали небо. На рейде покачивались призы, захваченные в набегах или в войнах: когги, каракки и дромоны – слишком большие, чтобы вытаскивать их на берег. На носу, корме и мачте каждого корабля развевались знакомые знамена.

Нют Брадобрей прищурился, что-то высматривая на берегу:

– Неужели это «Морская Песня» лорда Харлоу? – Брадобрей был плотно сбит, с кривыми ногами и длинными ручищами, но его глаза уже не были столь остры, как во времена ушедшей молодости. В те дни, как утверждала молва, он бросал топор так точно, что мог таким образом побрить человека.

– Точно, «Морская Песня». – Похоже, Родрик Чтец оторвался-таки от своих книг. – Там еще «Громовержец» старого Друмма, рядом «Нетопырь» Блэктайда. – Глаза Виктариона не утратили прежней зоркости. Даже с убранными парусами и обвисшими знаменами он легко узнавал корабли, как и подобало Лорду-капитану Железного Флота.

– «Серебристый Плавник» тоже там. Кто-то из сыновей Сейвина Ботли.

По дошедшим до Виктариона слухам, Вороний Глаз утопил лорда Ботли. Его наследник уплыл с ним ко Рву Кайлин и там погиб, но у него оставались братья. – «Сколько? Четверо? Нет, кажется, пятеро от трех жен, и все как один не испытывают любви к Вороньему Глазу».

И тут он увидел ее: одномачтовую галеру, стройную и низкую, с темно-красным корпусом. Ее паруса, сейчас свернутые, были черными, словно беззвездное небо. Даже на якоре «Молчаливая» казалась жестокой и стремительной. Нос украшала вороненая железная дева с протянутой правой рукой. Ее талия была тонкой, грудь высокой и пышной, а ноги длинными и стройными. По плечам струилась грива черных железных волос. Глаза горели перламутровым светом.

Но у нее не было рта.

Виктарион сжал кулаки. Этими руками он четверых забил до смерти и одну женщину. Хотя его волосы покрылись инеем, он, как и прежде был силен, с широкой бычьей грудью и плоским как у юноши животом. – «Нет проклятья сильнее в глазах людей и богов, чем братоубийство», – напомнил ему Бейлон, в день, когда изгнал Вороньего Глаза в море.

– Он здесь, – сообщил Виктарион Брадобрею. – Спустить паруса. Дальше пойдем на веслах. Прикажи «Тоске» и «Железной Ярости» встать между «Молчаливой» и морем. Остальные корабли пусть блокируют побережье. Никого не выпускать без моего приказа, ни человека, ни ворона.

Люди на берегу разглядывали их паруса. Отовсюду над заливом неслись крики, люди приветствовали друзей и родичей. Но только не от «Молчаливой». Когда «Железная Победа» проплыла рядом, с палуб «Молчаливой» никто из ее пестрой команды немых и полукровок не издал ни слова. Черные как смоль люди молча пялились на него, другие, волосатые словно обезьяны с Сотороса, сидели на корточках. «Чудовища», – глядя на них, подумал Виктарион.

Они бросили якорь в ярдах двадцати от «Молчаливой».

– Спустить шлюпку, я сойду на берег. – Когда гребцы начали занимать места, он пристегнул пояс с оружием. Меч лег на одно бедро, кинжал – на другое. Нют Брадобрей накинул ему на плечи плащ Лорда-Капитана. Он был сшит из девяти слоев золотой парчи в форме Кракена Грейджоев, щупальца которого свисали к сапогам. Под плащ он надел тяжелую кольчугу поверх черной вываренной кожи. На Рве Кайлин приходилось носить доспех, не снимая днем и ночью. Немеющие плечи и ноющая спина лучше, чем окровавленные кишки. Стоило отравленным стрелам болотных дьяволов лишь оцарапать человека, как спустя несколько часов жизнь с воплем утекала из него по ногам вместе с красно-бурой жижей. – «Кто бы ни получил Морской Трон, я должен рассчитаться с болотными дьяволами».

Виктарион одел высокий вороненый шлем, выкованный в виде железного кракена, чьи щупальца извивались вдоль щек, встречаясь под подбородком. Шлюпка уже была готова к отплытию.

– Я вверяю казну под твою ответственность. Проследи, чтобы она хорошо охранялась, – велел он Нюту, перелезая через борт. Сейчас многое зависело от этих сундуков.

– Как прикажете, Ваше Величество.

Виктарион сердито нахмурился:

– Я еще не король. – И спрыгнул в шлюпку.

Эйэрон Мокроголовый поджидал, стоя в полосе прибоя с неизменным мехом с морской водой на плече. Жрец был худым и высоким, хотя был пониже Виктариона. Его нос торчал с костистого лица словно акулий плавник, а глаза отливали сталью. Его борода отросла до пояса, а спутанные пряди волос били по голеням под порывами ветра.

– Брат, – приветствовал он, под аккомпанемент пенных холодных волн, бьющихся у его колен,

– То, что мертво, умереть не может.

– Но восстанет вновь, сильнее и крепче, – Виктарион снял шлем и преклонил колена. Вода заполнила его сапоги и пропитала штаны, а Эйэрон вылил ему на темя поток соленой морской воды. Потом они вместе помолились.

– Скажи, где наш брат Вороний Глаз, – спросил Лорд-Капитан у Эйэрона Мокроголового, когда молитвы закончились.

– Он в самом большом шатре из золотой парчи, где громче всех кричат. Он окружил себя безбожниками и чудовищами, еще худшими, чем в прежние времена. В нем извратилась кровь нашего отца.

– И нашей матери тоже, – Виктарион не мог говорить о братоубийстве здесь, в святом месте под костями Нагга и Чертога Серого Короля, но часто ночами он мечтал врезать железным кулаком по улыбчивому лицу Эурона. Бить до мяса, пока не хлынет его дурная кровь сильно и обильно. – «Я не должен. Я дал слово Бейлону».

– Все прибыли? – поинтересовался он у своего святого брата.

– Все, кто имеет вес. Капитаны и короли. – На Железных Островах это было одно и то же. Все капитаны были королями на палубах своих кораблей, а каждый король должен был быть капитаном. – Ты собираешься предъявить права на Трон нашего отца?

Виктарион представил себя сидящим на Морском Троне.

– Если того пожелает Утонувший Бог.

– Волны подскажут, – бросил вдогонку Эйэрон Мокроголовый, когда он повернулся уйти. – Прислушивайся к ним, брат.

– Ладно. – Он гадал, как его имя будет звучать, когда будут шептать волны и выкрикивать капитаны и короли. – «Если чаша перейдет ко мне, я ее из рук не выпущу».

Вокруг собралась толпа, желая ему удачи и ища его расположения. Виктарион видел людей со всех островов: Блэктайды, Стоунтри, Орквуды, Тауни, Винчи и многие другие. Гудбразеры пришли все – со Старого Вика, Гудбразеры с Большого Вика и Гудбразеры c Оркмонта. Кодды тоже были здесь, хотя все более-менее приличные люди их презирали. Скромные Шефферды, Уиверы и Нитли похлопывали по плечам людей из более древних и лучших родов и даже непритязательных Хамблов, потомков рабов и морских жен. Волмарк хлопнул Виктариона по спине; двое Спарров сунули ему в руки мех с вином. Он сделал большой глоток, вытер рот и позволил им утащить себя к их кострам, послушать разговоры о коронах, войнах и набегах, и о том каким славным и вольным будет его правление.

Ночью люди Железного Флота разбили на берегу за полосой прилива огромный парусиновый шатер. Поэтому Виктарион позвал на пир полусотни самых знаменитых капитанов, выставив в качестве угощенья жаркое из молочного козленка, селедку и лобстеров. Эйэрон тоже пришел. Он ел рыбу и запивал ее простой водой, тогда как капитаны выпили столько эля, что можно было отправить в плаванье весь Железный Флот. Виктарион потерял счет обещаниям отдать за него голоса. Многие были людьми значительными: Фралегг Сильный, хитрый Элвин Шарп, горбатый Хото Харлоу. Хото предложил ему дочь в качестве будущей королевы.

– Мне не везет с женами, – ответил ему Виктарион. Его первая жена умерла родами, произведя на свет мертворожденную дочь, вторая умерла от сифилиса, а третья …

– У короля должен быть наследник, – настаивал Хото. – Вороний Глаз привез на вече троих сыновей, чтобы показать их людям.

– Бастарды и полукровки. Сколько лет твоей дочери?

– Двенадцать, – ответил Хото. – Прекрасная, и плодовитая, только что расцветшая, с длинными медовыми волосами. Грудь у нее еще маленькая, но бедра у нее широкие. Она больше пошла в мать, чем в меня.

Для Виктариона это значило только, что у девочки нет горба. Когда он попытался представить ее, то видел перед собой только свою третью, собственноручно убитую, жену. Он плакал, когда бил ее. Он рыдал, когда тащил ее тело вниз на скалы, чтобы бросить крабам.

– Я с радостью взгляну на девочку, после коронации, – заверил он Хото. На большее горбун и не смел рассчитывать, и довольный зашаркал прочь.

Бейелору Блэктайду угодить было труднее. Он сел сбоку в своей черно-зеленой тунике из овечьей шерсти спокойный и благообразный. Его роскошный соболиный плащ был заколот серебряной семиконечной звездой. Он восемь лет провел заложником в Староместе и вернулся последователем семибожья – веры зеленых земель:

– Бейлон был сумасшедшим, Эйэрон еще ненормальнее, но Эурон – самый безумный из всех, – начал он разговор. – А как насчет тебя, Лорд-Капитан? Если я буду кричать твое имя, прекратишь ли ты эту безрассудную войну?

– Ты желаешь, чтобы я склонил колени?

-Если понадобится. Мы не можем в одиночку выстоять перед всем Вестеросом. Король Роберт доказал это, к нашему прискорбию. Бейлон обещал, что заплатит железную цену за наши свободы, но наши женщины оплатили корону Бейлона пустыми постелями. Моя мать одна из них. Старые обычаи мертвы.

– То, что мертво, умереть не может, но восстанет сильнее и крепче. Спустя сотни лет в песнях будут прославлять Бейлона Отважного.

– Бейлона Вдоводела, скорее так. Я с радостью обменяю его свободы на отца. Сможешь вернуть его мне?

Виктарион промолчал, Блэктайд фыркнул и удалился.

В шатре стало жарко и дымно. Двое братьев Гудбразеров во время драки поломали стол. Уилл Хамбл проиграл пари и теперь вынужден был съесть свои сапоги. Малыш Ленвуд Тауни подыгрывал на скрипке Ромни Уиверу, исполнявшему «Кровавую Чашу», «Стальной Ливень» и другие старые походные песни. Карл Девица и Элдред Кодд танцевали танец пальцев. Шатер взревел от хохота, когда один пальцев Элдреда оказался в кубке Ральфа Хромого.

Среди грубого хохота он услышал женский смех. Виктарион привстал и увидел ее у входа в шатер, что-то шепчущей в ухо Карла Девицы, от чего тот еще больше расплылся в улыбке.

– Аша, – позвал он командным тоном, – Племянница.

Она подошла к нему с боку, стройная и гибкая, в высоких кожаных сапогах протравленных солью, в которые были заправлены зеленые шерстяные штаны. Поверх коричневой стеганой туники была наполовину расшнурованная кожаная безрукавка.

– Дядюшка, – для женщины Аша была высокой, но и ей пришлось встать на цыпочки, чтобы дотянуться губами до его щеки. – Я так рада, видеть тебя на моем вече королев.

– Вече королев? – Виктарион не выдержал и рассмеялся. – Ты пьяна, племянница? Сядь. Я не видел «Черный Ветер» на берегу.

– Я пришвартовалась у замка Норна Гудбразера и добралась верхом. – Она уселась на скамью, и, не спросив разрешения, приложилась к кубку Нюта Брадобрея. Нют не возражал, поскольку давно вырубился. – Кто удерживает Ров?

– Ральф Кеннинг. Теперь, когда Молодой Волк мертв, нам досаждают только болотные дьяволы.

– Старки не единственные северяне. Железный Трон назвал Хранителем Севера лорда из Дредфорта.

– Будешь учить меня воевать? Когда ты сосала материнскую грудь, я уже сражался в битвах.

– А также проигрывал битвы, – Аша пригубила вино.

Виктарион не любил вспоминать о Ярмарочном Острове.

– Каждый в молодости должен проиграть битву, чтобы к старости побеждать в войнах. Надеюсь, ты явилась не для того чтобы заявить о своих правах на трон.

Аша поддразнила его улыбкой:

– А если так?

– Есть люди, которые помнят тебя маленькой девочкой голышом купающейся в море и играющей с куклами.

– Я играла и с топорами.

– Это так, – пришлось ему признать. – Но женщины обычно хотят мужа, а не корону. Когда я стану королем, я дам его тебе.

– Дядюшка, ты так добр. Может, мне тоже нужно подыскать тебе милую женушку, когда я стану королевой?

– Мне не везет с женами. Давно ты здесь?

– Достаточно, чтобы увидеть, что дядюшка Мокроголовый разбудил нечто большее, чем намеревался. Драмм тоже собирается объявить о правах, а Тарл Трижды Утопленный утверждает, что Марун Волмарк истинный наследник черной династии.

– Королем должен стать кракен.

– Вороний Глаз – кракен. Старший брат стоит ближе в очереди наследования. – Аша склонилась ближе: – Но я – дитя короля Бейлона, так что я в очереди на трон ближе вас обоих. Послушай меня, дядюшка…

Внезапно воцарилась тишина. Пение стихло, Малыш Ленвуд Тоуни опустил скрипку, и люди повернули головы. Прекратилось даже постукивание ножей о тарелки.

В шатер вошло с дюжины новых гостей. Виктарион разглядел Узколицого Джона Майра, Торвольда по прозвищу Коричневый зуб, Леворукого Лукаса Кодда. Гермунд Ботли стоял, скрестив руки поверх золоченого нагрудника, который он снял с трупа, убитого им ланнистерского капитана во время первого мятежа Бейлона. Подле него был Орквуд с Оркмонта. За ними расположились Стоунхэнд, Квеллон Хамбл и Рыжий Моряк со своими огненно-красными косами, Ралф Пастух, Ралф из Лордпорта и Карл Невольник.

И еще Вороний Глаз. Эурон Грейджой.

«Он совсем не изменился», – подумал Виктарион. – «Он выглядит точно так же, как в тот день, когда рассмеялся мне в лицо и уплыл». – Эурон всегда был самым привлекательным из сыновей лорда Квеллона, а годы изгнания ничего не смогли с этим поделать. Его волосы были черны, как полночное море, без единого следа седой пены. А лицо выглядело по-прежнему гладким и бледным. Он носил аккуратную черную бородку. Левый глаз прикрывала черная кожаная повязка, но правый отливал синевой летнего неба.

«Его насмешливый глаз», – вспомнил Виктарион.

– Вороний Глаз, – произнес он.

– Король Вороний Глаз, братец, – улыбнулся Эурон. Его губы выглядели темными в свете ламп, синеватыми и словно с кровоподтеками.

– Король у нас будет только после выборов, – встал Мокроголовый. – Ни один богохульник…

– … не может сесть на Морской Трон, да. – Эурон оглядел шатер: – Но так уж случилось, что в последнее время я частенько садился на Морской Трон. И без всяких последствий. – Его насмешливый глаз ярко блеснул.

– Я спрашиваю вас, кто знает больше о богах, чем я? О лошадиных и огненных богах, о богах сделанных из золота, с глазами из драгоценных камней, о богах, вырезанных из кедра, высеченных прямо в скалах или о богах пустого воздуха… Я знаю всех. Я видел как поклоняющиеся им люди украшают их цветами, проливают кровь коз, быков и детей в их честь. И я слышал молитвы, которые им возносили. По всему миру, на полусотне языков они молили об одном и том же. Исцели мою иссохшую ногу, пошли мне любовь девы, подари мне здорового сына. Спаси меня, поддержи меня, сделай меня богатым... защити меня! Защити меня от моих врагов, защити от тьмы, защити от крабов, раздирающих изнутри мое тело, от набегов кочевников, от работорговцев, от наемников. Защити меня от Безмолвной! – он рассмеялся. – Я – безбожник? Почему, Эйэрон, ведь я самый набожный из всех, когда-либо поднимавших парус. Ты служишь одному богу, Мокроголовый, а я служил десяти тысячам. От Иба до Ассшая, люди молились, едва завидев мои паруса.

Жрец воздел костлявый палец:

– Они молились деревьям, золотым идолам и козлоголовым отвратительным идолам. Фальшивые боги…

– Это так, – согласился Эурон, – и за этот грех я убивал их всех. Я проливал их кровь по морю и изливал свое семя в их вопящих женщин. Их мелкие божки не могли меня остановить, ведь они были фальшивыми. Я благочестивее тебя, Эйэрон. Возможно, это тебе стоило бы преклонить передо мной колени чтобы получить благословение.

Тут Рыжий Моряк громко заржал, а остальные подхватили.

– Глупцы, – сказал жрец, – глупцы, рабы и слепцы, вот вы кто. Разве вы не видите, кто стоит перед вами?

– Король, – ответил Квеллон Хамбл.

Жрец сплюнул, повернулся и исчез в темноте.

Когда он ушел, Вороний Глаз остановил свой улыбающийся глаз на Виктарионе:

– Лорд Капитан, ты не приветствуешь брата, который так долго отсутствовал? И ты тоже, Аша? Как поживает твоя леди матушка?

– Плохо, – тон Аши был резок и холоден. – Кто-то сделал ее вдовой.

Эурон пожал плечами.

– Я слышал, что Бог Штормов сбросил Бейлона в пучину. Кто же тот, кто убил его? Скажи мне его имя, племянница, тогда я смогу своими руками отомстить.

Аша поднялась на ноги.

– Ты прекрасно знаешь его имя, так же как и я. Три года назад ты был изгнан, и Безмолвная вернулась ровно в день смерти моего лорда отца.

– Ты обвиняешь меня? – мягко спросил Эурон.

– А я должна?! – резкость голоса Аши заставила Виктариона нахмурится. Опасно так разговаривать с Вороньим Глазом, даже когда его глаз излучает веселье.

– Разве я повелеваю ветрами? – повернулся Эурон к своим сошкам.

– Нет, Ваше Величество, – откликнулся Орквуд с Оркмонта.

– Ни один человек не может подчинить себе ветер, – подтвердил Гермунд Ботли.

– Если бы вы это умели, – сказал Рыжий Оарсман, – вы бы вели свои корабли куда хотите и никогда не попадали в штиль.

– Ты слышала ответ из уст трех бравых парней, – подытожил Эурон. – Безмолвная была в море, когда погиб Бейлон. Если ты сомневаешься в словах своего дяди, то я дозволяю тебе допросить мою команду.

– Команду немых? Да, это действительно мне поможет.

– Муж тоже мог бы помочь, – Эурон снова повернулся к сторонникам. – Торвольд, я запамятовал, у тебя есть жена?

– Только одна, – ощерился Торвольд Коричневый зуб и продемонстрировал, за что получил свое прозвище.

– Я холостой, – объявил Леворукий Лукас Кодд.

– Естественно, – заметила Аша, – Все женщины презирают Коддов. Не смотри на меня так кисло, Лукас. У тебя есть твоя знаменитая рука. – Она сделала неприличный жест.

Кодд разразился проклятиями, но Вороний Глаз остановил его, придержав за грудь.

– Разве это вежливо, Аша? Ты ударила Лукаса по самому больному месту.

– Это было легче, чем ранить его в член. Я бросаю топор не хуже любого мужчины, но когда мишень такая маленькая…

– Девочка забылась, – проворчал Узколицый Джон Майр, – Бейлон позволил ей поверить, что она мужчина.

– Твой отец допустил, ту же ошибку и с тобой, – парировала Аша.

– Отдай ее мне, Эурон, – предложил Рыжий Моряк, – я буду пороть ее, пока ее зад не покраснеет, как мои волосы.

– Подойти и попробуй, – ответила Аша, – и после этого мы будем звать тебя Красным Евнухом. – В ее руке появился топор. Она подбросила его в воздух и ловко поймала. – Вот мой муж, дядюшка, и тому, кто хочет меня, придется иметь дело с ним.

Виктарион с грохотом опустил кулак на стол.

– Здесь не прольется кровь. Эурон забирай своих… питомцев… и проваливай.

– Я ожидал более теплого приема, братец. Ведь я твой старший брат… и скоро стану твоим законным королем.

Лицо Виктариона потемнело:

– Когда закончатся выборы, мы посмотрим, кто наденет корону из плавника.

– На этом и остановимся, – Эурон приложил два пальца к повязке, закрывающей его левый глаз, и удалился. Остальные последовали за ним по пятам словно дворняжки. Тишина после их ухода затянулась, пока Малыш Тоуни не взялся за скрипку. Вино и эль полились снова, но некоторые гости утратили аппетит и жажду. Элдред Кодд ускользнул, баюкая свою окровавленную руку. За ним последовали Уилл Хамбл, Хото Харлоу и добрая половина Гудбразеров.

– Дядюшка, – Аша положила руку ему на плечо, – проводи меня, если тебе не трудно.

На улице поднимался ветер. Через бледный лик луны, словно галеры идущие на таран, мчались облака. На небе тускло светились несколько звезд. Вдоль всего берега спали корабли, их высокие мачты, словно лес, вырастали прямо из прибоя. Виктарион услышал как скрипят о песок их корпуса, как плачут на ветру канаты и хлопают на ветру знамена. Дальше, в более глубоких водах залива, покачивались на якорях суда покрупнее, их зловещие тени клубились в тумане.

Они шли рядом по самой кромке прибоя, удаляясь от лагеря, огней и костров.

– Скажи, дядя, – начала Аша, – почему Вороний Глаз уплыл так внезапно?

– Эурон часто уходил в рейды.

– Но никогда так надолго.

– Он направил Безмолвную на восток. Это долгое плавание.

– Я спрашивала, «почему» он уплыл, а не «куда». – И, когда Виктарион не ответил, Аша продолжила: – Меня не было, когда Безмолвная снялась с якоря. Я вела Черный Ветер вокруг Арбора, держа путь к Ступеням, чтобы стянуть у лиссенийских пиратов несколько безделушек. Когда я вернулась, Эурон уже отплыл, а твоя новая жена умерла.

– Она была всего лишь морской женой, – с тех пор, как он бросил ее крабам, он не притронулся ни к одной женщине. – Мне придется взять жену, когда я стану королем. Настоящую жену, которая стала бы моей королевой и родила мне сыновей. Король должен иметь наследников.

– Мой отец отказался рассказывать, – сказала Аша.

– Нет ничего хорошего в том, чтобы говорить о чем-то, чего никто не в силах изменить. – Он устал от избранной темы беседы:

– Я видел корабль Чтеца.

– Пришлось пустить в ход все обаяние, чтобы выманить его из Книжной Башни.

Значит, у нее есть Харлоу. Виктарион нахмурился сильнее:

– Тебе не стоит надеяться на корону. Ты женщина.

– Стало быть, поэтому я каждый раз проигрываю состязания, кто дальше пустит струю? – засмеялась Аша. – Дядюшка, как ни огорчительно признавать, но может быть ты прав. Четыре дня и четыре ночи я пила с капитанами и королями, слушала, что они говорят… и о чем не договаривают… Мои люди со мной, и у меня есть много Харлоу. Еще у меня есть Трис Ботли и несколько других. Но этого мало. – Она подобрала камешек и с плеском бросила в воду меж двух галер: – Я подумываю, не выкрикнуть ли имя своего дяди.

– Какого дяди,– потребовал он ответа: – у тебя их трое.

– Четверо, – уточнила она. – Выслушай меня, дядюшка. Я сама возложу корону из плавника тебе на голову… если ты согласишься разделить со мной власть.

– Разделить власть? Как это? – В словах женщины не было ни капли смысла. Она вздумала стать моей королевой? Виктарион обнаружил, что смотрит на Ашу с такой стороны, с какой никогда раньше не приходило в голову. Он ощутил, что его мужское естество начало напрягаться. «Она – дочь Бейлона», – напомнил он себе. Он помнил ее сопливой девчонкой, бросавшей топоры в дверь. Он скрестил руки на груди:

– На Морском троне место только для одного.

– Так пусть на нем сидит дядя. – Откликнулась Аша. – А я встану за твоей спиной и стану шептать на ухо. Ни один король не может править в одиночку. Даже когда на троне сидели драконы, у них были помощники. Королевский Десница. Позволь мне стать твоей Десницей.

Ни один король на Островах не имел Десницы, чего уж говорить о Деснице – женщине. «Люди меня засмеют».

– Почему ты хочешь стать Десницей?

– Чтобы покончить с этой войной, пока она не покончила с нами. Мы завоевали все, чего хотели… но потеряем все так же быстро, если только не заключим мир. Я оказывала леди Гловер всю свою обходительность, на какую способна, и она обещала, что ее лорд договорится со мной. Она сказала, что если мы вернем Темнолесье, Торрхенов Удел и Ров Кайлин, то северяне уступят нам мыс Морского Дракона и весь Каменный берег. Эти земли слабо населены, но в десять раз больше чем все наши острова вместе взятые. Обменяемся заложниками, чтобы скрепить договор, и каждая сторона поддержит другую, если Железный Трон…

Виктарион тихо рассмеялся:

– Эта леди Гловер играет с тобой как с дурочкой, племянничка. Мыс Морского Дракона и Каменный берег и так наши, как и Темнолесье, Ров Кайлин и все остальное. Винтерфелл сожжен и разрушен, Молодой Волк остался без головы и гниет в земле. Мы получим весь Север, как и мечтал твой лорд отец.

– Возможно, когда наши корабли научатся плавать по лесу. Рыбак может поймать серого кита на удочку, но если не перережет снасти, тот утащит его в пучину навстречу гибели. Север слишком велик для нас и в нем полно северян.

– Возвращайся к своим куклам, девочка. Побеждать в войнах – это дело воинов, – Виктарион показал ей кулаки. – У меня есть две руки, а третья – человеку ни к чему.

– Я знаю одного человека, которому нужен Дом Харлоу.

– Хото Харлоу предложил мне свою дочь в королевы. Если я приму его предложение, то получу Харлоу.

Девочка отшатнулась:

– Лорд Родрик правит Харлоу.

– У Родрика нет дочерей, только книги. Хото станет его наследником, а я королем. – Когда он произнес слова вслух, они прозвучали правдиво: – Вороний Глаз отсутствовал слишком долго.

– Некоторые люди на расстоянии кажутся больше, – предупредила Аша. – Пройдись между костров, если осмелишься, и послушай. Они рассказывают друг другу не о твоей силе и моей знаменитой красоте. Они говорят только о Вороньем Глазе… о далеких землях, которые он повидал, о женщинах, которых он поимел, о мужчинах, которых он убил, о городах, что он разграбил, и о том, как он сжег флот лорда Тайвина в Ланниспорте…

– Львиный флот сжег я, – возразил Виктарион, – своими собственными руками я зашвырнул первый факел на его флагман.

– Вороний Глаз придумал план. – Аша положила руку ему на плечо: – И убил твою жену… не так ли?

Бейлон приказал не говорить об этом, но он умер.

– Он надул ей брюхо. Мне пришлось ее убить. Я хотел убить и его, но Бейлон не позволил свершиться братоубийству в своем доме. Он изгнал Эурона, запретив возвращаться…

– …пока Бейлон жив?

Виктарион поглядел на свои руки:

– Она наставила мне рога. У меня не было выбора. Стань это известно людям, они смеялись бы надо мной, как и Вороний Глаз, когда мы стояли лицом к лицу.

«Она пришла ко мне мокрая от желания», – хвастался он, – «Виктарион выглядит большим, но не там где надо». Но он не стал этого ей говорить.

– Мне жаль тебя, – сказала Аша, – а еще больше ее… но ты не оставил мне выбора, кроме как самой предъявить права на трон.

– Ты не можешь. Ты только зря потратишь воздух на слова, женщина.

– Верно, – ответила она и ушла.

Утопленник

Только когда его руки и ноги онемели от холода, Эйэрон Грейджой выбрался обратно на берег и натянул одежды.

Он бежал перед Вороньим Глазом, как слабак, которым он был прежде, но рокот волн, сомкнувшихся над головой, вновь напомнил, что этот человек мертв. – «Я возродился из моря, сильнее и крепче». – Никто из смертных не в силах испугать его сильнее, чем тьма и кости его души, мрачные и зловещие. – «Скрип открывающейся двери и скрежет проржавевших петель».

При одевании одежда жреца похрустывала из-за соли, оставшейся от последнего купания двух недельной давности. Шерсть липла к груди, пропитанная морской водой, стекающей с его волос. Он наполнил бурдюк водой и закинул его за плечо.

Дата добавления: 2015-10-30