Не совершённое убийство

Кевин был необычайно счастлив сегодня. На календаре было тринадцатое декабря и, что радовало, не было никакого намека на пятницу. Кевин не был суеверным, но этого дня он боялся с самого детства. Когда наступал этот день, Кевин предпочитал сидеть дома и смотреть телевизор, вставляя в DVD-проигрыватель диск за диском с комедиями. Повзрослев, этот день он старался проводить с родителями или близкими друзьями. Кевин помнил около пяти таких дней в своей жизни. Но сегодня было тринадцатое декабря и никакого намека на пятницу…

Саймон открыл шкаф. На вешалках висело пять черных пиджаков. Они почти не отличались, но Саймон достал все пять и начал их внимательно рассматривать. Один показался ему слишком ношенным, два других – помятыми, третий – с короткими рукавами. А вот четвертый и сидел замечательно, и выглядел он очень нарядно. В левом кармане Саймон нашел чек из магазина – видимо, он его ни разу еще и не надевал. «Как же я мог забыть про него», - думал Саймон, сминая чек в руке.

В соседнем отделении шкафа Саймон нашел несколько черных брюк, и также достал их все и разложил на кровати. Ему не хотелось гладить, поэтому он выбрал самые глаженные, хотя они и были ему немного длинноваты.

Галстук. У Саймона их было немного: узкий черный, узкий серый и самый обыкновенный в непримечательную полоску… Выбор был, мягко сказать, невелик, но зато и выбирать пришлось недолго. Тот, что черный, отлично подходил к пиджаку и той ослепительно белой рубашке, которую Саймон планировал одеть. Она была в отличном состоянии – ее Саймон одевал крайне редко, выбирая ее для исключительно деловых встреч.

Саймон оделся, причесался, взял с полки ключи от машины и вышел в фойе:

- Аманда, ты готова?

- Сейчас, одну минутку, - донеслось из спальни.

Саймон присел на небольшую скамейку, стоявшую здесь, у самого входа. Для него сегодня был очень важный день и потому он немного нервничал. Он хотел, чтобы все прошло хорошо, и у них с Амандой все наладилось.

Из комнаты вышла Аманда, и Саймон поднял глаза.

- Ну как, нравится? – спросила она.

- О, ты просто чудесна! – Саймон поцеловал Аманду.

На Аманде было маленькое черно платье, которое потрясающе на ней сидело, подчеркивая ее тонкую талию. Аманда была невысокой, но каблуки существенно приподняли ее над землей, и теперь она была просто бесподобна.

Саймон накинул плащ на плечи своей жены и подал ей шарф:

- Сегодня мы проведем замечательный вечер, дорогая.

Они вышли из квартиры, не забыв закрыть дверь. Спустившись вниз, они встретили своего соседа по этажу Пола, который закрывал зонт, стоя в вестибюле. С него ручьем стекала вода а волосы были взъерошены. Он закрыл зонт и поздоровался с соседями:

- Добрый вечер, соседи. Зонт взяли? На улице такой ливень, что без зонта там точно делать нечего.

- Привет, Пол, - сказал Саймон. – Машина припаркована прямо у входа, поэтому зонт не понадобится.

- Здорово! А вот я продал свою машину, Саймон. Хотел купить что-то поменьше, и чтобы с экономичным двигателем. Пока вот в поисках.

- Понятно. Ладно, Пол, мы пойдем. У нас не так много времени.

- Хорошо, соседи, до свидания! Заходите в гости, как будет время.

- Обязательно, - ответил Саймон, пожал руку Полу и они с Амандой вышли на улицу.

Здесь действительно был сильный дождь – лило как из ведра. Все было затянуто какой-то туманной пеленой, и вдалеке нельзя было рассмотреть ни одного небоскреба, которые видно отсюда в ясную погоду.

Саймон и Аманда сели в «Мустанг». Завелся мощный V8, и машина начала двигаться в сторону Бродвея. Там, на пересечении с 47-стрит, в ресторане «Paradise» их ждал столик у окна, с видом на вечерний оживленный Бродвей.

Я вернулся домой около восьми часов вечера. Я гулял почти весь день, и теперь у меня сильно ныли ноги от постоянной ходьбы. У меня не было с собой зонта, поэтому я вернулся домой весь до нитки промокший.

Придя домой, я скинул с себя мокрую одежду и отправился в душ – хотелось погреться под горячими струями воды. На улице все-таки было далеко не тепло, и я серьезно продрог.

Фотоаппарат лежал все это время в водонепроницаемом чехле, и ему было точно много лучше, чем мне. После душа я достал его из чехла и подключил к ноутбуку. У меня не было сил отбирать фотки, поэтому я просто скинул их на жесткий диск, на котором как раз оставалось около двух гигабайт свободной памяти.

Свободная тема… Даже сейчас, лежа на диване и смотря хоккей, я продолжал думать, пытаясь отыскать в глубинах своего мозга что-нибудь интересное. Мне очень хотелось сохранить работу в «La Magazine», стать в журнале главным редактором, получать большие деньги, вечерами перебирать приглашения на концерты, выставки или показы мод, которые бы мне регулярно передавали через секретаря. В какой-то мере я хотел славы. А кто ее не хочет? Таких мало, и я к ним не отношусь.

Я неоднократно думал над тем, зачем мне дана эта жизнь. Об этом думали миллионы великих людей, и еще несколько миллиардов самых обыкновенных. Я не знаю, как они отвечали на этот вопрос, но я однажды себе на него ответил. Мне хотелось прожить жизнь так, чтобы после меня на этой планете или вне ее осталось нечто большее, чем просто прах, пускай тот был бы даже развеян на самом Марсе… Память – вот что должно остаться после меня. Память обо мне не только моих родственников и друзей, но и многих миллионов людей. Я хочу сделать что-то такое, чтобы обо мне писали еще много лет с момента моей смерти, говорили в школах, по телевидению, на улицах шумных мегаполисов и маленьких деревушках Среднего Запада… Наверное поэтому в детстве я хотел стать певцом, актером или президентом. Память о них живет потом не одно десятилетие. Я хотел быть одним из них, или замахнуться на что-то большее. Я хочу жить вечно в памяти других людей, городов, океанских волн… Я хочу быть в каждой частичке этого мира, чтобы и после смерти я принадлежал этому миру, который я так люблю. Наверное я прошу слишком много, но представить иное мне невыносимо страшно. Я очень не хочу, чтобы моя жизнь угасла тихо и незаметно, так, словно меня в этом мире и вовсе не было. От одной только этой мысли кровь приливала к лицу, глаза начинали нервно бегать из стороны в сторону, а ладони становились влажными.

Я страшился своей участи, хотя как и любой разумный человек понимал, что бессмертия не существует. Да я его и не хотел вовсе. Ведь что такое моя плоть даже в сравнении с песчинкой где-нибудь в космосе. Я хочу быть в каждой частичке этой Вселенной, и жить столько, сколько ей, Вселенной, суждено просуществовать.

«Paradise».

Ресторан известный каждому жителю Нью-Йорка. Пересечение Бродвея и 47-стрит – место на карте Манхэттена столь популярное, что в это почти невозможно поверить. «Paradise» славился своей потрясающей кухней, лучшими поварами на всем атлантическом побережье Америки, самыми красивыми официантками и поистине выдающимся управляющим. Его звали Ричард Томпсон. Он был англичанином, но в двадцать девять лет переехал в США, чтобы открыть ресторан в центре Манхэттена. Это была его самая заветная мечта, и он смог превратить ее в жизнь.

В Англии у него была сеть ресторанов, но ему хотелось расширения. Ему хотелось большего с каждым днем, и тогда он улетел в США, оставив присматривать за своими ресторанами младшего брата.

В Америке он начал все по сути с нуля, потому что ни о нем, ни о его ресторанах в Европе, здесь конечно не знали. Ему пришлось искать помещение под ресторан очень долго, так как в центральной части Манхэттена таких мест было крайне мало. В один прекрасный момент Ричарду улыбнулась удача, и он познакомился с известным художником. У них завязался разговор, из которого тот понял, чего хочет Ричард, и обещал ему помочь. Уже на следующий день художник позвонил Ричарду и предложил помещение на первом этаже дома на пересечении Бродвея и 47-стрит. Художник назвал цену, и Ричард чуть не выронил трубку из рук – настолько это была большая сумма. Однако художник заверил англичанина, что поможет ему на начальных порах, а потом, когда ресторан станет приносить прибыль, Ричард вернет долг. Условия устроили обоих, и уже через два месяца открылся ресторан, который Ричард и его главный и пока единственный компаньон назвали «Paradise».

Одним из первых посетителей ресторана стал мэр Нью-Йорка, который за месяц до открытия, выступая по телевидению, говорил о своей поддержке молодых предпринимателей, и Ричард к таким безусловно относился.

«Paradise» стал быстро развиваться и из среднестатистического ресторана, которых на Манхэттене было бесчисленное множество, превратился в один из самых лучших. Здесь было необычайно уютно, вкусно и красиво. Регулярно сюда приглашались исполнители джаза, и в эти вечера найти здесь свободный столик было просто невозможно.

Позже, через несколько лет, здесь была проведена первая свадьба, а за ней потянулись и следующие. «Paradise» приобрел немыслимую популярность в Нью-Йорке, и по сей день не теряет ее.

Саймон припарковал свой «Мустанг», открыл дверь Аманде, помог ей выйти, и они вместе вошли в двери ресторана. Здесь их встретил стильно одетый в дорогой черный костюм метрдотель:

- Рад видеть вас в ресторане «Paradise». У вас заказан столик?

- Да, - ответил Саймон, - на имя Саймона Куик.

Метрдотель открыл черную кожаную папку и пробежал глазами сверху вниз.

- Да, вы в списке. Здесь у нас гардероб, давайте я помогу вам, - сказал он и помог Аманде раздеться.

Саймон скинул куртку и отдал ее метрдотелю, который, бережно повесил ее и плащ Аманды на вешалки.

- Ваш столик номер шесть. Я вас провожу. Пожалуйста, следуйте за мной.

Метрдотель прошел в зал. Саймон и Аманда шли за ним. Свободных столиков не было – сегодня был аншлаг. На небольшой сцене за фортепиано сидел пожилой мужчина и негромко что-то играл, создавая очень красивый музыкальный фон для посетителей, которые сидели за своими столиками и негромко беседовали друг с другом.

- Это здесь, присаживайтесь.

Столик был и вправду в очень уютном месте, в углу зала, с окнами, выходящими на Бродвей. Аманда и Саймон сели за столик и стали изучать меню.

За окном проносились машины, по тротуару шли пешеходы, одетые в теплую одежду, шарфы и шапки. Люди шли по-разному: кто-то торопился, кто-то не очень. Жизнь кипела на Манхэттене, и нажать на паузу было невозможно. В этом правда жизни, что кнопки паузы нет, и жизнь идет непрерывно как и эти люди, идущие по своим делам в этот вечер.

- Спасибо тебе, Саймон.

- За что, дорогая?

Аманда поправила прическу и посмотрела на мужа:

- Спасибо за то, что сегодня ты именно такой. Именно в такого тебя я влюбилась когда-то.

- Сегодня и быть не может по-другому.

- Я хочу, чтобы и завтра, и послезавтра, ты оставался таким, Саймон. Мне этого очень не хватает. Я не хочу, чтобы с утра все стало как прежде…

- Нет, нет, дорогая, - говорил Саймон, поглаживая ладонь Аманды. – Теперь все будет по-другому, поверь. Я многое осознал за последнее время. У нас был непростой период, но сейчас все изменится. Правда.

К столику подошел официант и спросил:

- Здравствуйте, вы готовы сделать заказ?

- Да, - ответил Саймон, - нам две порции свиных отбивных в остром соусе, два фирменных салата «Paradise» и два бокала сухого вина. Дорогая, я не ошибся?

- Все верно.

- Какое вино? У нас есть французское, чилийское, южноафриканское, мексиканское, австралийское…

- Нам, пожалуйста, французское, сухое.

- Спасибо. Можно забрать меню?

- Да, прошу, - сказал Саймон и протянул меню официанту.

Когда тот ушел, Саймон продолжил:

- Я давно не спрашивал: как идут продажи твоей книги?

- «Грани любви» продаются лучше, чем я ожидала. Джон говорит, что такого успеха нельзя было и предсказать. Успех очевиден, - улыбнулась Аманда.

- Я безумно рад за тебя, милая. Я помню, как много ты работала над этой книгой, сколько ночей не спала, променяв нашу с тобой постель на диван и ноутбук на журнальном столике. Мне казалось тогда, что ты просто не выдержишь. Мне было откровенно жалко тебя. Я настаивал на частых перерывах, но ты отвечала на это только тем, что перерыв – шанс для вдохновения покинуть тебя.

- Да, все было именно так, как ты говоришь, - снова улыбнулась Аманда. – Но я не жалею о том, что на это было потрачено столько времени и сил – результаты оправдывают приложенные усилия.

Сидя на этих красивых удобных стульях, обтянутых благородного цвета тканью, Аманда расслабилась, почувствовала приятное спокойствие в своем сознании. Ей вдруг все стало казаться необычайно нежным и близким сердцу. Она снова и снова смотрела на Саймона и приближалась все ближе к мысли о том, что она готова простить ему все и дать еще один шанс.

Но наравне с этими, были и совсем другие мысли. Они целиком и полностью были связаны со мной. Она думала обо мне чаще, чем о ком-либо другом.

С каждым днем мы общались все больше. Наши отношения прогрессировали очень быстро, и Аманде это нравилось. Она ясно понимала, что не должна думать обо мне чаще, чем о Саймоне, но вся эта сложная ситуация в ее отношениях с мужем вынуждала ее забывать об этом.

Ко мне у нее были самые чистые и искренние чувства, и я был уверен в этом. Она знала совершенно точно, что я почти соответствует ее идеалу, и тем сложнее ей было смотреть в глаза Саймону, когда ей приходилось говорить тому слова «люблю». Ей стало казаться, не сейчас – уже давно, что Саймона она вовсе не любит, и все еще с ним только по причине чувства преданности или подобного ему. Аманда стала все чаще ловить себя на мысли, что любит она совсем другого человека, хотя и знала она его совсем немного. Однако и за это малое время я сумел расположить Аманду к себе и та всецело стала мне доверять. Наши отношения шли в гору, набирая скорость несмотря ни на что.

Удобные стулья, сидящий напротив муж, идущий к их столику с бутылкой вина и двумя бокалами на подносе официант… Все было очень хорошо, но во всем она продолжала видеть какую-то фальшь. Смятение – вот что сейчас творилось в душе у Аманды, которая раньше и представить не могла, что ей грозит что-то подобное. Ее глаза в какой-то момент стали суетливо бегать, а руки стали влажными.

Перед ней был муж, а в голове безраздельно властвовал я, и с каждой секундой меня в ее голове становилось все больше. Я завладел ею изнутри, и теперь она не могла противостоять мне.

Я казался ей необычайно интересным молодым человеком, который был полон жизни и энергичности. Она видела во мне свободного человека, который делает то, что хочет и так, как может, и если что-то у меня не получалось, то я не боялся этого признать. Я казался ей живым, а это было очень дорого для нее. Ни разу я не представал перед нею принцем на белом коне, ни разу она не слышала из моих уст неоправданных высокопарных высказываний или подхалимства. Я ей казался со своими тараканами в голове, но эти тараканы ее вполне устраивали.

- Аманда, - позвал ее Саймон. – Все хорошо?

Он коснулся ее руки, и девушка вздрогнула.

- Ой, извини. Я задумалась, - ответила она нерешительно.

- С тобой точно все в порядке? – беспокоился Саймон.

- Да, все отлично. Налей вина – хочется выпить, - Аманда улыбнулась.

- Вот это другое дело! Так, сейчас.

Саймон налил вина в два бокала и протянул один своей жене.

- Давай выпьем за тебя, любимая.

Раздался звон бокалов. Аманда отпила первой и сразу же сказала:

- Это очень вкусное вино! Нужно поблагодарить за него нашего официанта.

- Да, ты права, - подхватил Саймон, отпив немного из бокала. – Оно напоминает мне вино, которое мы пили у Стивена на вечеринке, ты помнишь?

Аманда на мгновение призадумалась, а потом на ее лице нарисовалось озарение:

- Да-да, точно! Есть что-то схожее…

- Да ты что, оно точно такое же! Замечательно!

Саймон аж подпрыгнул на стуле от радости, а Аманда только смотрела на него взглядом, отдающим каким-то холодком. Она вновь подумала о том, что это не тот человек, с которым она хочет связать себя на всю жизнь. Он очень наигранный, он настоящий актер!

И может быть все бы было по-другому, если бы когда-то он не связал свою судьбу с Мистером Х, который оказал огромнейшее влияние на него. С момента их знакомства Саймон стал реже проводить время с Амандой, стал менее разговорчив, раздражителен… Аманда знала, что Саймон поменял место работы, но никогда не спрашивала его об этом, потому что тот наложил табу на эту тему.

Вскоре принесли мясо, а к нему сразу несколько соусов. Саймон сразу полил мясо соевым соусом и предложил его Аманде, но та отказалась.

- Ох, как же вкусно, - говорил Саймон, отрезая очередной кусочек. – Это просто бесподобно!

Аманда на это улыбнулась, так ничего и не ответив. Она находилась в некой прострации. Ее внимание полностью утратилось, мысли в голове потеряли форму, и даже я больше не возникал в ее голове. Одним словом – пустота.

- Знаешь, Саймон, я очень рада, что мы сегодня с тобой устроили такой день. Все началось еще с утра, и вот уже вечер, а день все продолжает дарить приятные эмоции. Однако нам нужно поговорить, и ты это знаешь…

- Нет, - остановил ее Саймон, приложив свой палец к ее губам, - только не сегодня. Давай все важные разговоры оставим на завтра, а сегодня будем просто наслаждаться едой, вином, этой потрясающей романтической обстановкой и общением друг с другом. Все завтра, хорошо?

Аманда кивнула, хотя сама была как никогда настроена на важный разговор. Ей хотелось наконец-то понять, что делать дальше и как ей выходить из этой ситуации. Однако Саймон дал понять, что сегодня говорить не хочет, и Аманда решила не настаивать. Не то чтобы она захотела изобразить верную жену, исполняющую волю мужа, причем беспрекословно, как это было принято в далекие времена, но все же. Она частенько вела себя покорно в их отношениях с Саймоном, и это в последнее время стало причиной их ссор. Саймон был вспыльчив по своей натуре и ему было куда комфортнее в ситуации, когда на повышенных тонах разговаривал не только он, но и кто-то помимо него. Однако Аманда редко давала волю эмоциям, и Саймон считал это попросту издевательством с ее стороны. Он воображал себе, что та специально надевала маску спокойствия, чтобы выглядеть на его фоне, как он любил говорить, «невинной овечкой». У Аманды это вызывало не более чем улыбку, и эта улыбка раз за разом резала Саймона по живому.

Еще в колледже я много думал о том, какой след в истории оставить. Помню, примерно с этих слов я начинал рассказывать об этих своих мыслях своему лучшему другу в колледже Брауну Фостери. Кажется, после третьего предложения он остановил меня, сказав: «Не нужно столько пафоса, Джеймс»… Браун был очень простой парень, выросший на окраине Нью-Йорка, и не любил подобные выражения, которыми очень легко разбрасывались молодые ребята богатых родителей. Это было у них в привычке, и они перестали это замечать.

Браун был из небогатой семьи и по сути никогда не строил в своей голове каких-то грандиозных планов. Одним словом, он не был мечтателем, а был истинным реалистом, неспособным представить жизнь лучше, чем та, которая у него есть. Тем более странной выглядела наша с ним дружба на фоне всего этого. Я был романтиком, у меня каждый день рождались в голове новые идеи своего «возвышения», своего триумфа… Мне просто очень хотелось славы, узнаваемости, популярности. Это было единственное, чего Браун так и не смог понять, хотя я не раз пытался ему это объяснить. Он слушал, причем очень внимательно, задавал вопросы… Но так и не мог понять к чему именно, а главное зачем я стремлюсь. Мои монологи на эту тему обычно заканчивались улыбкой Брауна, которую он просто не мог сдержать.

После колледжа наши пути разошлись, и теперь мы почти не общались. Дело в том, что Браун уехал в Европу и осел там, сменив американское гражданство на французское. В прошлом году от него пришло последнее электронное письмо, но с тех пор не было ничего.

К такой разлуке я, да и надеюсь, Браун, отнеслись философски, понимая, что у каждого своя жизнь, и прожить ее одну все время бок о бок почти невозможно. С возрастом я все четче стал осознавать эту мысль и на Брауна совершенно не обижался.

Аманда глотнула вина. Оно было довольно крепким и девушка это чувствовала. Она решила выпить еще один бокал, и на этом закончить, иначе Саймону бы пришлось нести ее домой на руках. Однако, Аманда никуда не спешила. Вечер превратился из противоречивого в очень даже милый и многообещающий. Настроение у Аманды стало явно выше, чем было в начале вечера. А чему тут удивляться? Саймон не затрагивал серьезных тем, разговаривая с Амандой об искусстве, новых кинофильмах, вышедших в кино, каких-то концертах, машинах, городах… Это была просто беседа, и Аманде она стала нравиться. Снова чувства в ее голове спутались, и она на некоторое время прониклась к Саймону уважением и некоторой любовью. Возможно, это были и просто очень чистые и искренние чувства, лишенные какого-то названия.

- А помнишь, Саймон, как мы ездили с тобой и твоими друзьями на озеро?

- Да, еще бы не помнить такое! – широко заулыбался Саймон. – Кажется, это было на День Благодарения…

- Помню, что было прохладно. Ты взял с собой несколько теплых одеял, но все их раздал своим друзьям, которые кроме пива ничего с собой не взяли, и нам с тобой пришлось сидеть в обнимку, накрывшись старым проеденным молью пледом, который валялся у тебя в машине со времен, когда тебе было еще запрещено покупать спиртное.

Аманда расплылась в улыбке, вспоминая столь давние времена. В них было все по-иному. Это было может и не так давно, но казалось, что в какой-то прошлой жизни. Время вообще стало с некоторых пор просто лететь куда-то вперед, и люди просто за ним не поспевали. Среди них была и Аманда, которая чувствовала это совершенно ясно.

- Это было лучшее наше время, Саймон. Тогда было лучше чем когда-либо. В те годы я чувствовала то, что со временем притупилось, а затем и вовсе сошло на нет. Как же было хорошо…

Саймон на мгновение закрыл глаза. В его воображении тут же замелькали разные образы, проносящиеся мимо с бешеной скоростью, но на одном из них у него получилось остановить этот нескончаемый поток образов. Это была Аманда. Еще совсем молодая, буквально вчера научившаяся целоваться взасос, с таким очаровательным пучком волос на затылке, удерживаемом оранжевой резинкой.

- А помнишь, как мы пошли в ресторан, а ты где-то по дороге потерял свой кошелек, у нас не было ни копейки, и мы убежали из ресторана? Помню, метрах в тридцати от ресторана мы стали слышать гневные выкрики нашего официанта, но потом и они стихли. Мы тогда поели всего на тридцать долларов…

- Тридцать три доллара и пятнадцать центов, дорогая, - поправил Саймон свою жену. – Я все прекрасно помню. Это действительно было самое светлое время. Тогда мне было так хорошо, как никогда. Ах, ты не представляешь, как я нервничал в тот день, когда делал тебе предложение! О, я чуть с ума не сошел в то утро!.. Я проснулся около шести и больше не мог уснуть. Передо мной, на столике, стояла маленькая коробочка с кольцом, и с самого утра и до вечера я смотрел на нее, как на что-то великое, перед чем надо преклоняться… Мне было страшно, и я не мог оторвать от него глаз. Я все думал, а не тороплюсь ли я? Не отпугну ли тебя этим кольцом? Я тогда в общем-то совсем не знал, как ты отнесешься к моему предложению, ведь мы никогда с тобой об этом не говорили. Для меня, признаться честно, тот день тоже стал крайней неожиданностью.

Саймон рассмеялся, а затем его смех подхватила и Аманда. Эти двое смеялись очень искреннее и громко, и их совсем не смущало то, что на них уже поглядывали люди за соседними столиками.

Тут зазвонил телефон Саймона, лежащий на столе справа от его тарелки.

- Кто бы это мог быть? Я не жду звонка.

- Наверное кто-то из друзей – хотят позвать тебя в бар, или куда вы обычно ходите?

- Нет, это не друзья, - сказал Саймон, взял телефон и, извинившись перед Амандой, поднялся со своего места и вышел в фойе.

Аманда все поняла. Это снова он… Это снова Мистер Х, который уже не раз мешал ей с мужем насладиться вечером. Он звонил часто, в самый неподходящий для того момент, но Саймон ни разу не отказал тому в просьбе. Аманда вспомнила, сколько раз случалось то же самое, и Саймон уходил, оставив ее одну или в их большой квартире или где-нибудь на концерте… Аманда вспомнила каждый такой случай и улыбка, изображенная на ее лице последние полчаса, вмиг стерлась, оставив после себя усталое лицо, полное боли…

Она ненавидела Мистера Х, но ничего не могла с этим сделать. Он отнял у нее мужа и вырыл между ними огромную пропасть, которую этим двоим было абсолютно нечем заполнить.

Аманда закрыла глаза и сжала пальцы в кулак. Она хотела встать и уйти, но ей это показалось слишком простым и она решила по-другому: если Саймон и в этот раз уедет к этому Мистеру Х, оставив ее в этом ресторане, произнеся его любимое «милая, мне нужно срочно уехать», то она подаст на развод следующим же утром.

Я продолжал давить диван, а на экране продолжался хоккей – играли «Флэймз» и «Кэнакс». Я смотрел на экран с чувством полного безразличия. Может, игра была и интересной, но голова была забита совсем иными вещами.

Я вдруг вспомнил, что обещал Дэниелу встретиться на этой неделе, пропустить кружку другую пива в баре. Обещал, но, как это часто бывает, поторопился. Мне совсем не хотелось видеть Дэниела и слушать его рассказы о том, сколько раз он занимался сексом на прошлой неделе и какая из тех пяти девушек была самой сладкой… Дэниел мне жутко наскучил своими историями. Они были одинаковыми – менялись только имена. Я прямо сейчас мог изобразить ту интонацию, с которой он обычно начинал повествовать. Конечно, сначала мне было интересно – эта пикантность в его историях поднимала настроение в скучные непогожие вечера. Но потом это все приелось, и уж кого-кого, а Дэниела я на этой неделе, а, возможно, и на следующей, видеть я совсем не хотел.

Я лежал на диване и дремал. Сквозь сон я видел хоккеистов на экране телевизора, но толком не понимал, что происходит на льду. Я все больше уходил в сон и с каждой секундой он становился все глубже. Через несколько минут я полностью провалился в него, а на экране телевизора продолжали играть «Флэймз» и «Кэнакс», до которых мне сегодня совсем не было дела.

Минуты ожидания…

Аманда с любопытством ждала появления Саймона. Ей было крайне интересно, что же будет на этот раз. Она саркастически улыбалась, держа в руках бокал с вином. Она крутила его в руках сначала по часовой стрелке, потом против, а Саймон все не возвращался. В один из моментов, когда Аманда подняла глаза на вход в зал, там появился Саймон. Он шел с угрюмым лицом и потухшими глазами.

Саймон пересек зал и сел за столик:

- Милая, мне нужно срочно уехать.

Аманда поставила бокал на стол и разразилась громким смехом.

- Дорогая, все нормально? – спросил Саймон, положив свою руку на руку Аманды.

- Не трогай меня! – почти закричала Аманда, вырывая руку.

- Милая, мне правда нужно уехать.

- Если сегодня ты уедешь, то завтра я подаю на развод, - сказала Аманда, немного успокоившись.

Саймон откинулся на спинку стула и закрыл лицо руками.

- Я не могу иначе. У меня нет выбора, - сказал он.

- Выбор есть всегда, Саймон, и ты должен его сделать сейчас.

Лицо Аманды приобрело невероятную строгость, несмотря на количество выпитого вина и ее природную доброту.

- Так больше не может продолжаться, Саймон.

Аманда встала из-за стола, открыла сумочку, вытащила из нее свой кошелек и, немного порывшись в нем, вынула сто долларов.

- Вот, держи. Этого тебе должно хватить, - сказала она и кинула две зеленых бумажки на стол. – Мой адвокат завтра пришлет тебе все необходимые документы.

Аманда прошла к гардеробу и попросила свой плащ.

Уже через несколько минут она поймала такси, которое повезло ее в Гарлем, ко мне. Ей хотелось скорее умчаться из этого ресторана туда, где ее точно ждут, приласкают, поймут и уложат спать в теплой мягкой постели. Она хотела туда больше, чем куда-либо еще.

Таксист ехал небыстро, и Аманда постоянно его подгоняла не в силах больше ждать. За окном мелькали магазины, люди, машины… Безмолвные небоскребы, устремленные ввысь, холодным взглядом смотрели на Аманду, но даже в этом взгляде она читала сопереживание…

А в это время в ресторане Саймон сидел за столиком, обхватив лицо руками. К нему несколько раз подходил официант и спрашивал все ли хорошо, и не вызвать ли скорую, но Саймон отрицательно мотал головой. Ему больше всего сейчас хотелось, чтобы не было этого звонка, этого ресторана, этого чертового Мистера Х. Он убрал руки от лица, и люди за соседними столиками смогли увидеть слезы, которые текли из его глаз…

Зазвонил телефон и я резко вскочил с дивана. Телефон лежал прямо под ухом, и я чуть не умер от страха. Звонила Аманда. Я посмотрел на часы, которые висели на стене – было половина одиннадцатого.

- Алло, - сказал я еще сонным голосом.

- Джеймс, извини, что так поздно, но у меня просто не было выбора. Можно у тебя переночевать?

Я на мгновение завис, переваривая услышанное.

- Алло, Джеймс, ты меня слышишь?

- Да…

- Ну так как? Можно?

Я потихоньку приходил в себя и потому ответил утвердительно, а потом назвал этаж и номер квартиры.

Вот это да!

Аманда Бернс подъезжает к моему дому!

Я был еще сонным, но все же что-то я уже начал понимать. Я точно мог себе сказать, что очень буду рад ее видеть, и что лучшего подарка в этот день и быть для меня не может! Я так соскучился по ней…

Мы не виделись некоторое время – у каждого были свои дела, а у меня еще и странные события с Кевином, после которых я долго приходил в себя…

Звонок Аманды был крайне неожиданным, а к ее приезду я был абсолютно не готов! Холодильник был забит по-холостяцки, то есть он был почти пустой, а по всей квартире были разбросаны вещи. Я спешно начал убираться, пытаясь привести квартиру в надлежащее состояние, годное для приема гостей. Я заранее был приговорен к поражению, однако не сдавался. Я собрал все вещи и кинул их на одну из полок в шкафу. Немытую посуду я просто кинул в раковину и залил водой – времени ее мыть у меня совсем не было. Впрочем, идея протереть с телевизора пыль тоже не увенчалась успехом, потому что ровно в тот момент, когда я намочил тряпку, в дверь позвонили.

Саймон расплатился и вышел из ресторана. Был поздний вечер, но людей на улицах было еще много. Кто-то только возвращался с работы, а кто-то едет в ночной клуб из дома. Жизнь кипела и бурлила несмотря на поздний час. Саймон закурил, стоя у входа в «Paradise».

В его жизни было немало страданий, но то, что он испытал этим вечером он запомнил навсегда. Он правда любил свою жену и хотел быть с ней, но… у него совсем не получалось. В последнее время слишком многое стало их разделять, и слишком далеки они стали друг от друга. Он знал, какая Аманда замечательная, целеустремленная, энергичная и многое другое. Он знал о ней очень многое, но в последнее время не мог представить себя рядом с ней. Он словно выпал из ее жизни, и больше не мог снова войти в нее. Слишком много проблем накопилось, и, видимо, она не захотела заниматься их решением. Это ее право, и он ничего не в силах сделать. Уговаривать? Умолять? Ради чего, ведь он знал, что то, что случилось сегодня, может повториться вновь, и что тогда?.. Выхода действительно не было, и он уже почти смирился с тем, что придется подписать все те документы, которые пришлет Аманда.

Выкурив сигарету Саймон позвонил Кевину и сказал, что заедет за ним через пятнадцать минут. Кевин, видимо, дремал, потому что не сразу сообразил кто ему звонил, а потом долго не мог врубиться в то, что придется куда-то ехать. Саймон его успокоил, сказав, что это займет немного времени и через пару часов они оба точно освободятся.

Саймон подошел ближе к проезжей части и вытянул руку. Буквально через несколько секунд одно из проезжающих мимо такси остановилось и Саймон сел на заднее сиденье. Таксист включил левый поворотник, подождал, пока ему не будут мешать, и отъехал от тротуара, направив свой автомобиль в северную часть Манхэттена.

От ресторана «Paradise» до квартиры Кевина было недалеко, и уже скоро они встретились. Кевин стоял на тротуаре, держа руки в карманах. На нем была шапка и теплая куртка, а на ногах – кроссовки.

Саймон остановился у тротуара, и Кевин быстро сел в машину.

- Доброй ночи, Саймон. Что за спешка?

- Есть важное дело, Кев.

Саймон развернул машину и они помчались в южном направлении в Джерси.

- Так что случилось, Саймон? – беспокоился Кевин.

- Я был в ресторане, когда мне позвонил Мистер Х. Он сказал, что нам нужно ехать в Джерси, к некому Уильяму Хадсону.

- Он инвестор? Его нужно обворовать? Припугнуть?

Саймон какое-то время просто молчал, а потом коротко произнес:

- Его нужно убить.

Саймон вел машину быстро и сильно ругался, когда перед ним загорался красный сигнал светофора. Он торопился, и потому срывался с места, как только загорался желтый.

Всю дорогу Кевин молчал и только судорожно перебирал руками. Он старался отвлечься, сфокусировать взгляд на пейзаже за окном, но у него ничего не выходило. Периодически он поворачивал голову налево и смотрел на Саймона, но его поведение не выражало даже намеков на волнение. Саймон держал руль одной рукой, положив вторую себе на колено.

Вскоре они были на месте. Саймон припарковался у тротуара прямо напротив дома Уильяма Хадсона.

Саймон открыл бардачок и вынул оттуда пистолет:

- Вот он… Не думал, что когда-нибудь придется нажать на курок.

Саймон заглушил двигатель и прислушался к тишине. Улица была пуста, а в некоторых домах в окнах все еще горел свет. Кто-то точно не спал в это время, смотря телевизор или слушая музыку. В такую погоду самым хорошим было находиться дома, лежать под теплым пледом и отдыхать после рабочего дня.

- Саймон, ты шутишь?

- Нет, Кев. Поступило задание от Мистера Х, и мы должны его выполнить.

- О, Боже… - произнес Кевин и закрыл глаза.

Саймон вышел из машины, а за ним последовал и Кевин. Двое шли к двухэтажному дому с красной черепичной крышей по узкой дорожке, выложенной бежевой плиткой. По сторонам от дорожки был постриженный газон, чуть припорошенный снегом.

Дом выглядел очень богато и прохожие могли не без оснований полагать, что его владелец был человеком богатым и влиятельным. Саймон шел по дорожке и представлял себе задний дворик этого дома, на котором, по его мнению, обязательно был бассейн.

- Я открою дверь очень тихо, нас никто не услышит.

- А потом? - спросил Кевин.

Саймон остановился около входной двери и достал отмычку.

- Саймон, что потом?

Но тот ему не ответил, а только вставил отмычку в замочную скважину и несколько раз подвигал рукой. Замок поддался не сразу, но вскоре дверь все-таки была открыта. Саймон сделал все очень тихо, как и обещал, и никто не мог их услышать. Саймон аккуратно открыл дверь и нажал что-то на щитке сигнализации, а потом, улыбнувшись, проговорил шепотом:

- Видишь, вот мы и на месте.

Я начал засыпать в тот момент, когда раздался звонок в дверь. Я поднялся с дивана и прошел к двери.

- Добрый вечер, Аманда. Рад тебя видеть, - сказал я, открыв дверь.

- Привет, Джеймс.

Аманда вошла в дом, и я закрыл за ней дверь. Она выглядела очень взволнованной и не сразу смогла расстегнуть сапоги.

- Тебе помочь? – спросил я.

- Нет, я уже все, спасибо.

Я помог ей снять плащ, а затем пригласил в гостиную.

- Можно кофе, Джеймс?

- Да, конечно, сейчас приготовлю.

- Не нужно варить – мне будет достаточно растворимого.

Я пошел на кухню и порылся в шкафу. Там стояли упаковки с чаем, банка какао, но кофе не было. Я посмотрел на стол, но и там его не было.

- Аманда, кофе нет. Может чай?

- Нет, спасибо.

Я прошел в гостиную и сел рядом с Амандой. У нее были заплаканные глаза, поникший взгляд и хмурое лицо. Мне хотелось обнять ее, но я не решался. Я только сел ближе и спросил:

- Что случилось?

Аманда подняла глаза на меня и прошептала:

- Обними меня.

Я обнял Аманду, положив руки ей на плечи. Я пока совершенно ничего не понимал, но было ясно одно – случилось что-то очень неприятное, иначе эта сильная женщина не смотрела бы на меня сейчас глазами полными отчаяния.

- Мы расходимся с Саймоном. У нас все закончилось, Джеймс. Завтра я подаю на развод.

Я глубоко вздохнул и крепче прижал Аманду к себе. Когда мы встречались в кафе, или просто гуляли по Манхэттену, мы часто разговаривали с ней о ее муже. Она рассказывала мне про то, как все у них только начиналось, как развивалось, и как потом стали возникать ссоры. Она говорила мне об этом совершенно спокойно, словно это был разговор о таких обыденных вещах, как, например, погода. Она доверяла мне, и я был в этом абсолютно уверен.

Аманда делилась со мной своими переживаниями, мыслями… Она делала это совершенно искренне, ничего не скрывая и не боясь. В одну из наших последних встреч она рассказывала мне о своей новой книге, за которую она хотела взяться сразу после Рождества. Она говорила, что ее переполняют идеи, и она больше не в силах держать их в голове. Аманда сказала, что одного из героев назовет в мою честь, и я тогда поблагодарил ее за это. Мне было очень приятно осознавать, что она будет писать обо мне, а также мне было очень интересно, каким же она опишет этого Джеймса, и что именно у меня будет с ним общее.

А было бы интересно прочесть книгу о себе. И чтобы это была не собственная книга, а чья-то другая, чтобы все было максимально объективно. Мне бы очень хотелось прочитать о себе…

Саймон вошел в дом первым. Он шагал очень тихо, стараясь наступать очень медленно и аккуратно. Кевин следовал за ним.

Света в доме не было, поэтому Саймон достал из кармана маленький фонарик и включил его. Он решил, что хозяин спит и поэтому, миновав гостиную и кухню, стал подниматься на второй этаж, где, как ему казалось, должна находиться спальня. Пока они медленно продвигались к лестнице, Саймон осматривался по сторонам. Огромная плазма на стене, большой аквариум, дорогие ковры, картины – роскошь виделась во всем. Этот Уильям был очень богатым человеком, но так и не переехал на Манхэттен. Возможно, ему просто не хотелось той суеты, которая царит там, а может, тут ему было проще скрыться от назойливых глаза журналистов. Здесь, в Джерси, было очень спокойно.

Кевин старался идти очень медленно и сильно отстал от Саймона. При каждом шаге ему казалось, что вот еще мгновение, и под его ногами скрипнет пол… Однако, ничего не происходило, и они продолжали идти очень тихо. Лестница была совсем рядом, когда они услышали всплеск воды, и резко оглянулись. Несколько секунд они суетливо смотрели по сторонам, а Саймон водил фонариком по гостиной. Наведя свет на аквариум, оказалось, что это рыбка двигала хвостом, поднявшись почти на поверхность воды. Саймон посмотрел на Кевина и сделал кивок головой, пытаясь сказать, чтобы тот успокоился.

Они поднялись по лестнице и увидели коридор с тремя дверями. Они стали открывать каждую. Первая оказалась ванной комнатой, а вторая – спальней для гостей. В комнате стояла широкая кровать, заправленная ярким шелковым покрывалом. На стенах висели картины, некоторые из которых Кевин узнал. Это были работы Кинкейда, славившегося своими фонарями, лампами и прочими огнями.

Подойдя к третьей комнате Саймон прошептал:

- Я уверен, что он здесь.

Саймон достал пистолет и потянулся к дверной ручке. Кевин напрягся и почти закрыл глаза, когда тот широко открыл дверь. Открыв глаза, Кевин увидел кровать, на которой кто-то точно лежал под белым покрывалом.

Саймон передал фонарик Кевину, а сам подошел ближе к кровати и, предварительно сильно зажав рот человеку, приставил дуло пистолета к виску. Человек резко проснулся и начал что-то кричать, но Саймон плотно закрывал тому рот, и звуки не могли вырваться наружу. Слышно было только какое-то мычание, а потом он и вовсе замолчал, увидев краем глаза пистолет у виска…

Кевин помог Саймону заклеить Уильяму рот, а затем указал тому на дверь. Человек медленно встал с кровати и пошел к двери. Пистолет был направлен ему прямо в спину и тот чувствовал это и потому не сопротивлялся – ему было очень страшно. Спустившись вниз, Саймон повел Уильяма в его кабинет. Кевин шел за ними, дрожа от страха не меньше, чем Хадсон.

Войдя в кабинет, Саймон толкнул Уильяма на кожаное кресло. Достав из объемного кармана веревку, он протянул ее Кевину и сказал:

- Привяжи его к креслу.

Кевин взял веревку и начал привязывать человека, стараясь не смотреть тому в глаза. А вот Саймон уставился на Уильяма пристальным взглядом, стараясь не моргать и не показывать свое волнение, которое присутствовало в нем несмотря на видимое спокойствие.

Привязав человека к креслу, Кевин отошел в угол кабинета. Саймон посветил в его сторону и увидел его бледное лицо:

- Не бойся. Все нормально.

Саймон отошел немного в сторону от кресла.

- Кто-то из нас двоих должен это сделать, - произнес Саймон, держа в руке пистолет. – Кто-то должен.

Кевин, находившийся до этого в каком-то оцепенении, неожиданно заговорил очень громко и много, совершенно потеряв осторожность.

- Почему?! Почему кто-то из нас?! Давай поедем в порт – там полно всякого сброда, и они прикончат его, не задумываясь, если мы предложим пару тысяч долларов. Давай поедем в порт! Прошу тебя! Господи, что я вообще говорю… Давай просто убежим!..

- Не кричи. Мы должны сами с этим разобраться, иначе Мистер Х не будет нам доверять. Мы должны доказать свою преданность, неужели ты этого не понимаешь?

- Ты понимаешь, что ты говоришь?! Ты хочешь убить человека? Просто вот так взять, и убить?! Молю бога, давай все бросим, и скроемся. Он нас никогда не найдет!

- Мы нужны ему...

- Что ты говоришь?! Опомнись! – кричал Кевин, размахивая руками перед Саймоном, который стоял, не двигаясь, рядом с кожаным креслом, на котором сидел мужчина лет сорока с заклеенным ртом. Он был крепко привязан к креслу, и уже давно потерял надежду, и потому сидел неподвижно. Из его глаз текли слезы, а во взгляде читался непередаваемый страх.

Фонарик Саймона стал светить очень тускло – видимо, заканчивался заряд батареек.

- Как ты не понимаешь. Назад пути нет, - сказал он, постукивая фонариком по руке.

- Ты ошибаешься! Ошибаешься!

Кевин отошел еще дальше в угол комнаты, чтобы Саймон не мог его видеть, достал из кармана мобильник и набрал номер Джеймса.

- Мы можем все исправить! И ты, и я, и Айрис… Мы еще можем все это закончить! Нам не придется никого убивать!

- Ты так жалок! Где твоя мужественность и храбрость? Мы должны сделать то, что нам приказано.

- Приказано? Да о чем ты говоришь?! Приказано? Да кто он такой?! Кто он такой?! Кто он мне, чтобы приказывать?!

- Он тот, от которого зависит твое благополучие! Он не прощает оплошностей, и я уверен, нам не поздоровится, если мы не выполним задачу. Мы теперь навсегда с ним, и у нас нет пути назад. Нет!

Кевин держал телефон в руке, стараясь не закрывать динамик пальцами, и направив его в сторону Саймона, который продолжал неподвижно стоять рядом с креслом, держа в руке пистолет.

- Мистер Х влиятельный человек, и быть его друзьями очень почетно, - продолжал Саймон. – Вот увидишь, как высоко ты поднимешься в глазах людей, когда приедешь на работу на новой машине и в дорогом пиджаке…

- Это все сущий бред, когда речь идет о жизни человека!

- Да ты посмотри на него! – сказал Саймон и грубо схватил мужчину за лицо, - это же всего-навсего богатенький мешок с деньгами. В нем нет больше ничего, что было бы так дорого современному миру.

- Ты слышишь сам себя?! У него есть жена, дети… Ты считаешь, что это мелочь? Считаешь, что их жизнь сравнима с пиджаком?

- Как ты меня утомил. Ты ведь раньше не был таким – что с тобой? Раньше ты охотно брался за дело, торопился сильнее меня, помогал мне всегда, когда я тебя просил… А собственно зачем ты мне? Я сам убью его, и дело с концом. Убью, а потом мы пойдем с тобой в бар на Пятой-авеню, и опрокинем кружку другую хорошего темного пива. А, как идея?

Кевин опустился на пол и обхватил голову руками.

- Не ной! Сейчас все закончится! Я только нажму на курок, и… хлоп! И нету больше Уильяма Хадсона – кажется так тебя зовут, да? – говорил Саймон, глядя на мужчину, привязанного к кожаному креслу.

Саймон направил дуло пистолета прямо в голову Уильяму, и тот сильно зажмурил глаза.

- Посмотри, как он жалок! Посмотри на него! Он мне чем-то сейчас напоминает тебя. Подойди сюда, взгляни на него!

- Да что же он тебе сделал?! Как ты можешь быть таким спокойным?!

- Пойми ты, что если мы его не убьем, то убьют нас! Да очнись же ты! Это все невероятно просто! Понимаешь?.. Нас прикончат раньше, чем мы доберемся каждый до своего дома, понимаешь?!

- Мы должны что-то придумать! Мы должны бежать!

- Смирись с тем, что у нас нет выбора.

- Я не могу! Я не хочу убивать!

- Пистолет, если ты заметил, не у тебя в руке, а у меня. Тебе ничего не грозит…

- Шутишь?! Это просто сумасшествие какое-то! Я сейчас сойду с ума!

Кевин встал напротив двери и стал долбить в нее изо всей силы. В комнате стало очень громко, и Саймон рявкнул:

- Да замолкни ты!

- Не надо, прошу не надо. Я не хочу, чтобы в этом доме номер восемнадцать на Южной улице Джерси раздался этот чертов выстрел! Я не хочу! Давай уйдем пока не поздно! Прошу!

- Как ты меня достал! А ну иди сюда!

Саймон с яростью смотрел на Кевина, который сильно побледнел и не мог выговорить ни слова.

- Иди сюда, кому говорят! На, держи!

Саймон протянул пистолет Кевину. Тот был мертвенно бледный и глазами полными ужаса смотрел на Саймона.

- Я не могу…

- Ты мне надоел! Ты мне жутко надоел! Ты мужик, или кто?! Убей его! Убей! Хватит ныть! Убей!

- Саймон, ты сошел с ума!

- Убей его, и я прощу тебе твое нытье! Ты ноешь, как баба! И как тебе самому не противно?..

Саймон держал на ладони пистолет, протягивая его Кевину. Их взгляды встретились, и на мгновение могло показаться, что это привело к какому-то небольшому электрическому разряду между ними. Ситуация была крайне напряженная, и Кевин просто молил Бога о том, чтобы все это оказалось только лишь сном. Он хотел поскорее проснуться и осознать, что всего этого нет, и он лежит себе преспокойно в кровати под теплым-теплым одеялом в своей уютной квартире. Кевин закрыл глаза и больно ущипнул себя… Он открыл глаза, но картинка перед ним не поменялась, и все, что он чувствовал в тот момент, было лишь болью в руке…

- Бери! Я уступаю тебе это право. Я лично передам Мистеру Х, что это именно ты грохнул этого Уильяма – это будет мой маленький подарок для тебя. Хочешь? Тогда давай, убей!

Кевин протянул руку и взял пистолет.

- Вот и славно. Молодец! – сказал Саймон ехидным голосом.

Кевин взял пистолет в правую руку и направил его на привязанного к креслу человека.

- Да, вот так. Молодец. Делай это медленно, очень медленно, чтобы наш сладкий Уильям начал ссать в свои брюки от страха. Пусть он мучается, глядя прямо в дуло пистолета. Пусть он смотрит в глаза своей смерти.

Уильям зажмурился, но к нему тут же подскочил Саймон и сильно ударил того в живот:

- Открой глаза! Не сметь их закрывать! Смотри в глаза своей смерти как настоящий мужчина. Будь сильным. Сейчас ты один, без своей охраны, и тебе никто не поможет. Давай ты будешь слушаться меня, и тогда этот парень выстрелит тебе сразу в сердце, а не будет мучить тебя, прострелив для начала оба твоих колена. Будь мужчиной, Уильям!

У Кевина дрожали руки. Мобильник лежал в кармане, был все еще включен и находился на связи с Джеймсом Коллинзом – человеком, на которого он рассчитывал сейчас больше всего на свете. На связи со мной... Он верил в то, что я смогу помочь ему и не допущу, чтобы этой ночью было совершено убийство… Кевин смотрел на Уильяма Хадсона, читая в его глазах мольбы о спасении, а руки продолжали дрожать, не в силах скрыть этот непередаваемый страх.

Кевин стоял в оцепенении, направив пистолет в грудь Уильяма. Он слышал, как рядом говорил Саймон, и этот голос казался ему самым холодным на свете:

- Да, я знал, что ты возьмешь в руки пистолет, и сделаешь это. Я совсем не сомневаюсь в этом, ведь мы с тобой одна команда. Мы с тобой из одного теста. Завтра, уже завтра, нам светит с тобой такое будущее, о котором мы мечтали с тобой каждый из тех вечеров, которые мы провели вместе, делясь друг с другом мечтами. Многие из них казались нам несбыточными, но теперь, когда мы с тобой как никогда близки с Мистером Х, все у нас с тобой будет хорошо.

Кевин слушал Саймона, и тот все больше его раздражал. Сейчас его взгляд был направлен уже на него, а не на Уильяма, которого ничего, кроме смерти в этот вечер не ожидало.

- Ладно, заканчивай с этим. Пора уходить – уже поздно. А завтра поедем к Мистеру Х, как проснемся. Давай, стреляй.

Кевин и Саймон встретились взглядами. Кевин вдруг почувствовал чувство ненависти к этому человеку, а глаза налились небывалой яростью.

- Кев, ты чего? – спросил Саймон.

Кевин взвел курок, а затем медленно повернул пистолет влево, направив его на Саймона.

- Опомнись! – закричал Саймон, отстраняясь. – Что с тобой? Что ты делаешь?!

Кевин смотрел на Саймона непроницаемым взглядом, лишенным страха. Он смотрел на него, не моргая, прожигая того своей ненавистью и злобой.

- Я не убью его. Я ухожу. Я сделаю это прямо сейчас, и ты меня не остановишь.

- Ты не понимаешь! Если ты сейчас уйдешь, то это будет означать одно – в ближайшее время тебя убьют. Понимаешь?! Тебя убьют, и в последние секунды своей жизни ты будешь жалеть о своем решении. Ты просто сошел с ума!

- Знаешь, если выбирать между сволочной жизнью и смертью, то я выбираю смерть.

С этими словами Кевин выстрелил в ногу Саймону, от чего тот громко вскричал и повалился на пол. Саймона лежал и громко кричал, держась руками за простреленную ногу, которая уже сильно кровоточила.

- Прощай, - говорил Кевин, стирая с пистолета отпечатки своих пальцев салфеткой, которую нашел у себя в кармане. – Передай Мистеру Х, что мне абсолютно все равно, что он теперь сделает со мной. Я счастлив, что сегодня для меня все закончилось.

Кевин бросил пистолет в противоположный от Саймона угол кабинета и вышел. Он шел к двери, продолжая слышать крики, доносившиеся из кабинета, но ни разу у него не было желания остановиться. Кевин уверенным шагом подошел к двери и вышел, закрыв ее за собой.

Впервые в своей жизни Кевин почувствовал себя сильным человеком. На протяжении всей своей жизни он не раз замечал, как ему не хватает смелости, решительности, быстрого принятия решения. Он смотрел на своих друзей, родителей и завидовал тем чертам характера, которые были у них. Он хотел и в себе выработать эти качества, но у него это никак не получалось.

Сейчас Кевин чувствовал себя великолепно. Он все дальше уходил от дома номер восемнадцать по Южной улице Джерси, направляясь на Манхэттен. Пешком этот путь занял бы у него много времени, но сейчас Кевин никуда не торопился. Ему было как никогда хорошо. Если он правильно все продумал, то уже сейчас к дому Уильяма Хадсона должна была ехать полиция. Кевин знал, что я, услышав их с Саймоном разговор, сделаю все так, как нужно, и вызову полицию.

Сейчас Кевин совсем не думал о том, к чему может привести сегодняшний случай. Он знал, что скорее всего все будет так, как говорил Саймон – его убьют. Но сейчас Кевин был полностью уверен, что готов заплатить столько высокую цену за свою свободу.

Я постелил постель для Аманды в своей спальне, а себе – на диване в гостиной. Я уже пожелал ей спокойной ночи, когда вдруг зазвонил мой мобильный телефон…

ГЛАВА 3

Дата добавления: 2015-10-30