Часть третья.

Вдохи и выдохи, рваные толчки пульса – всё это остаётся в прошлом, потому что Черин оглушающе, безнадёжно молчит. Не спасает. Не ловит. Её молчание как приговор – автоматной очередью навылет. Мысли противно царапает, колет и отравляет осознанием очевидного – Черин, как мыльный шарик, который он пытается поймать руками и не лопнуть при этом. Не-воз-мож-но.

Джиёна всего зажимает тисками отчаяния, режет осколками глупой надежды. Сердце срывается в груди, исступлённо мечется по болевым точкам – до синяков, до крови. За то, что посмело. Думать, что всё имеет смысл не для него одного. Верить, что больное тревожное счастье возможно.

Пространство вокруг раскалывается, превращая их с Черин недавнюю близость всего лишь в треснутое стекло – безжизненное и безликое. Это невыносимо тоскливо и больно. И Джиёну начинает казаться, что между ними застыл даже воздух. Наверное, Черин рядом не дышит тоже именно поэтому. Она всё также молчит. Он безуспешно пытается выкарабкаться из-под обломков обрушившегося неба, прекрасно понимая, что не получится. Потому что мир и они в нём вверх тормашками. Когда-нибудь это должно было случиться. Джиён пробовал ждать, вот только время, как оказалось, совсем не лечит. Он сделал то единственное, что ещё оставалось – поднял руку и нажал на курок, превращая ожидание приговора в его исполнение. Так правильнее и легче. Потом Джиён обязательно это поймёт, почувствует. Но пока оголённое состояние настолько острое, что всё внутри кровоточит.

- Скажи что-нибудь… - голос падает до шёпота, а сердце на пол. – Пожалуйста.

Джиёну настолько плохо там под рёбрами, что невыносимо хочется прикрыться от собственных эмоций, спрятаться от своей боли. Нечем и некуда – вот он весь перед Черин без боя. Джиёну хочется стать меньше, тоньше; исчезнуть или раствориться пылью в воздухе – чтобы проснуться и ничего про неё не знать.

- Зачем… - её отчаянный шёпот вскрывает его без наркоза. – Зачем ты…

Все ощущения на грани ожога. Слишком сильно, чтобы можно было перетерпеть. Пальцами Джиён остервенело сжимает обивку дивана, просто чтобы эти самые пальцы хоть куда-нибудь деть, а не сломать нахрен.

- Прости меня. Пожалуйста, прости… - он сползает вниз, обхватывает колени Черин руками и утыкается в них лицом. – Пожалуйста, Черри, прости меня. Я знаю, что не должен был. Знаю, что идиот.

Джиёну совсем не хочется делать ей ещё больнее, но сумасшедшие откровения сжигают обоих, а он просто не в силах изменить это или остановить.

- Джиён~а… - тихо, едва слышно говорит Черин. Джиёну же кажется, что её голос звучит в центре его головы, в центре его существа. Током по венам, разрядом по сердцу.

Разум ещё не понимает. Рефлексы не успевают. Но душа уже робко дёргается навстречу. Джиён резко поднимает глаза и замирает, встречаясь с Черин взглядом. В этот самый момент они словно ударяются друг об друга. Видят друг друга по-настоящему - без поправок и допущений. Джиён смаргивает, всё ещё боится поверить, но пронзительный напротив лучше любых слов, мощнее всяких доказательств. Они считывают друг друга взглядами, совпадают кодами. От глубины происходящего срывается сердце, колотится одуревшее где-то в горле.

- Когда? – хрипло спрашивает Джиён.

Ему важно знать, отследить тот момент, когда потерял ориентиры, не понял и не почувствовал. Черин от этого, казалось бы, простого вопроса вздрагивает, натягивается вся, подобно тетиве лука. Только и осталось, что выпустить в Джиёна стрелу.

- Когда, Черин? – настойчивее требует он.

В груди начинает копошиться смутная неосознанная тревога.

- Когда разрешила тебе называть себя Черри.

Эти слова намного больнее того, к чему Джиён был готов. Они прицельно под дых, ожогом по мыслям, спазмом по нервам. Джиён трясёт головой и отказывается их принимать – Черин разрешила ему летом 2009.

- Почему? – Джиён смотрит ей в глаза, пытается прочитать в них ответы. Но там внутри лишь невысказанная боль, которая маленькими острыми гвоздиками намертво пригвождает его к полу. – Почему ты не сказала? Не показала мне это!

- Это бы ничего не изменило между нами! Как ты не понимаешь?

- Что? – Джиён захлёбывается воздухом, леденеет. – Мне так невозможно мало тебя в своей жизни! – голос во власти эмоций срывается практически на крик. – А ты говоришь, что это ничего бы не изменило? Это изменило бы всё!

- Ничего. Это бы ничего не изменило.

Черин говорит слишком тихо.
Слишком глухо.
И от понимания очевидных истин и обоим становится слишком больно.

Две горькие дорожки слёз на её щеках жгут ему кончики пальцев. Черин пытается увернуться, пытается оттолкнуть, Джиён не позволяет, осторожно обнимая лицо любимой женщины ладонями.

- Отдай мне это – позволь решить за нас обоих, - шёпотом просит он, вспыхнув в районе измотанного, измученного сердца. – Перестань анализировать, я обо всём позабочусь сам. Просто разреши мне сделать это и ни о чём не думай.

- Это же больно! Как ты не понимаешь? Это больно! – глотая слёзы, судорожными всхлипами в ответ. – Зачем ты делаешь это с нами? Для нас ничего нет! Нет никаких нас и никогда не было. Нам нельзя, понимаешь? Всё просто. Нам нельзя. Просто уходи сейчас, пожалуйста. Джиён, я прошу тебя, уходи.

Дата добавления: 2015-10-29