Глава третья 1 страница

Их разбудил звонок мобильника. Это был Глеб.

- Алло, - сонно ответил Кирилл и зевнул.

- Вы что, так весь день и проспали? - поинтересовался Глеб. - Ну вы даете! И зачем было приезжать в столицу нашей родины, спрашивается?

- Да мы только уснули, - ответил Кирилл и начал улыбаться. - Гуляли долго. Марика меня по магазам таскала. А который час?

- Да уж почти семь, - усмехнулся Глеб. - Короче, я сейчас заканчиваю работу, еду к себе, переодеваюсь, и мы встречаемся на «Октябрьской» в центре зала ровно в девять. И не опаздывать!

- Но... - начал Кирилл и вновь зевнул.

- Сегодня готик-пати в «Точке», так что оденьтесь соответственно. Хотя вы и так вполне в стиле. Короче, до встречи!

И Глеб положил трубку.

Кирилл снова лег и прижался к Марике. Она перевернулась на бок, ерзая и устраиваясь удобнее. Когда ее голые ягодицы коснулись его живота, Кирилл окончательно проснулся. Он аккуратно ввел вставший член между ее бедер и замер. Марика судорожно вздохнула и открыла глаза, чувствуя, как что-то твердое и горячее пульсирует между ее тут же набухших губок. Кирилл начал медленно гладить ее спину, плечи. Его пальцы скользнули к груди и нежно теребили соски. Марика выгнулась, сильно сжав бедра.

- Ой! - вскрикнул Кирилл и тут же отодвинулся. - Оторвешь! - тихо засмеялся он.

Марика повернулась к нему лицом и, задевая носом его нос, заглянула в глаза.

- Привет, соня! - прошептал Кирилл и коснулся кончиком языка ее улыбающихся губ. - Глеб пригласил нас на готик-пати в клуб «Точка».

- Здоровски! - восхитилась она и тут же вскочила. - Так чего мы тут валяемся?! Быстро собираться! Надо подумать, что надеть!

- Но... - начал Кирилл и сжал все еще стоящий член.

- Никаких «но»! - сказала она, поднимая трусики с пола. - Вставай! Пойду что-нибудь соображу поесть. Во сколько мы там должны быть?

- В девять в метро «Октябрьская», - растерянно ответил он, жадно глядя, как Марика поправляет на бедрах узкие кружевные полоски трусиков.

Они были в условленном месте без опоздания. Марика надела черные джинсы и черную маечку, купленную сегодня. На груди поблескивал стразами огромный контур черепа. Сверху, по настоянию Кирилла, накинула розовую трикотажную кофточку с капюшоном. А его заставила надеть свою черную футболку с нежно-розовой розой на груди. Они нанесли белый тональный крем, густо подвели глаза. Марика хотела накрасить губы черным, но такой помады у нее не было. И они воспользовались светло-розовым голографическим блеском. Выглядели они настолько похоже, что трудно было понять, где парень, где девушка. Когда Глеб выскочил из вагона и подошел к ним, то даже присвистнул.

- Ху из ху? - засмеялся он. - Реально андрогины!

Он выглядел обычно, в черной куртке, под которой был виден темно-серый джемпер, и в синих джинсах.

- Ну что, пошли? - с нетерпением спросила Марика.

- Сейчас должен еще один человечек подойти, - сообщил Кирилл.

- Кто это? - в один голос воскликнули Глеб и Марика.

- Пока ты была в ванной, я позвонил Насте и пригласил ее, - ответил он.

- Зачем? - поинтересовалась Марика и нахмурилась.

- Кто это Настя? - одновременно с ней спросил Глеб и заулыбался.

- Сегодня познакомились, - ответил Кирилл.

- Так, деффочка одна, - нехотя сказала Марика. - Надеюсь, явится без своих дружков-позеров? - ехидно добавила она.

- Сколько ей лет? - заинтересованно спросил Глеб, глядя на подъезжающий поезд.

- Наверно, шестнадцать, - ответил Кирилл.

- А-а! - разочарованно протянул Глеб и отвернулся от открывшихся дверей.

 Из них вывалила толпа пассажиров. Среди них оказалась и Настя. Но Марика не сразу ее узнала. Настя зачесала волосы назад, закрепила их широким черным обручем, на котором торчали смешные позолоченные рожки. На ее белом лице четко чернели густо подведенные глаза, брови и губы. Шарики пирсинга казались металлическими росинками. Настя была все в той же красной куртке. Ее полы были распахнуты. Марика увидела низко спущенные черные атласные брюки, широкий ремень, усеянный заклепками, квадратную пряжку со скрещенными костями, черный бархатный корсет, туго обтягивающий и заканчивающийся выше талии. Он был зашнурован спереди широкими розовыми атласными лентами. В пупке поблескивал розовый камешек навелы. У Насти оказалась довольно большая грудь, практически вываливающаяся из сильно декольтированного корсета. На шее висело несколько металлических цепочек с маленькими розовыми эмалевыми сердцами.

- Хай! - непринужденно поздоровалась она и перекатила во рту жевательную резинку.

Выдув из нее бледно-розовый шарик, тут же лопнула его и заулыбалась, продолжая жевать.

- Это Настя, - сказал Кирилл, повернувшись к Глебу. - А это мой старший брат Глеб, - добавил он.

- Вижу, что не младший, - захихикала она и взяла удивленного Глеба под руку. - Ну что, челы, двинулись?

- А ты прикольная, - заметил Глеб и пошел к эскалаторам, прижимая ее локоть и скосив глаза на колышущуюся грудь.

Когда они пришли в «Точку», на сцене уже выступала какая-то группа, своим видом разительно напоминающая «Тоkio Нотеl», но игравшая намного хуже. Танцпол заполняли в основном готы. Но среди их черной однообразной массы мелькали цветной одеждой обычные парни и девушки. Также в клубе присутствовали и взрослые, что удивило Марику. Она глянула на довольно пожилого на вид мужчину в джинсовом костюме, с выпирающим пивным животом, который стоял практически у самой сцены, пил пиво и курил, и заулыбалась, толкнув Кирилла в бок локтем.

-Готичный дядечка, - сказала она ему на ухо и засмеялась.

- Да нам-то что? - одернул ее Кирилл. - Каждый выбирает ту музыку, которая ему нравится.

-Мы пошли наверх, - сказал в этот момент Глеб. - Может, на втором ярусе свободные столики есть?

-Это где VIP-места? - рассмеялась довольно ехидно Настя. - Эх ты, провинция! Там билеты дороже и охранники не пускают.

-Я говорю об уровне выше, - не обиделся Глеб. - Или ты в баре возле сцены хочешь зависнуть? А я там люблю.

-Почему? - поинтересовался Кирилл.

-Так я ж не курю, - усмехнулся Глеб, глядя как Настя достает пачку сигарет и зажигалку.- А там вентиляция лучше, все продувается. Да и официантки пиво приносят. Ты пьешь? - спросил он у Насти.

- А как же! - важно ответила она.

- А я думал, что все эмо по убеждениям стрейтэйджеры[22], - заметил Глеб.

- Он думал! - ехидно проговорила Настя.- Хоть бы в Сети что-нибудь почитал на эту тему! Там сплошь и рядом пишут, что все эмо алкоголики, наркоманы и ба. Все-таки брат у тебя эмо-бой! А ты, смотрю, и не в теме! Но мы свободны во всем! Хочу, стану стрейтэйджером, а хочу, буду пить, курить, колоться и трахаться направо и налево! - с вызовом добавила она

- Какая ты шустрая девчонка-то! - засмеялся Глеб. - Семнадцать, говоришь, тебе исполнилось? Не по годам, не по годам! Мама по попке ремнем не лупит за такие рассуждения?

- Да иди ты! - расхохоталась Настя и толкнула его.

- Ну, тогда мы пошли, - в тон ей сказал Глеб, повернувшись к молчащему Кириллу.

Марика уже отошла к сцене и пританцовывала под сокрушительные аккорды бас-гитары и хриплые вопли солиста.

Когда они ушли, Кирилл приблизился к ней и обнял сзади за талию. Она повернула к нему разгоряченное лицо с поблескивающими от сценической подсветки глазами и громко прокричала, что хочет коктейль. Но он отрицательно покачал головой. Марика отвернулась от сцены и встала перед ним. Их окружали танцующие, но никто не обращал внимания. Они были словно одни на пятачке пустого пространства. Кирилл смотрел в глубь ее расширившихся глаз, она не сводила взгляда с его поблескивающих розовых губ.

- Мы же не пьем! И не вижу повода начинать, - заметил Кирилл и отвел челку с ее лица. Давай куплю тебе сок?

- Давай! - легко согласилась она и тряхнула волосами.

Челка вновь упала на глаза.

В этот момент песня закончилась, и свет на сцене погас. Марика невольно зажмурилась, чтобы не видеть темноту. И тут же ощутила на губах легкий поцелуй. Она улыбнулась и высунула язык. Поцелуй повторился, но был таким крепким, что она почувствовала, как колечки пирсинга впиваются ей в кожу.

Резко вспыхнул свет, толпа взвыла, и Марика повернулась к сцене. Сквозь лес взлетевших рук, на которых указательные пальцы и мизинцы торчали словно рожки, она увидела, как на сцену выходит новая группа. Музыканты выглядели более брутально, чем предыдущие. Густо татуированные, в черных кожаных брюках и жилетках на голое тело со множеством металлических цепей, заклепок, крестов и черепов, длинноволосые и накачанные, они заняли свои места, подняли руки и взревели по-звериному вместе с толпой. Сцена озарилась багрово- красным светом, шквал тяжелых басовых аккордов понесся в зал, ударник усилил звучание четкой дробью, солист обхватил микрофон татуированной по всей длине рукой, в черной кожаной без пальцев перчатке, приблизил ко рту и взвыл так, что у Марики заложило уши. Руки с торчащими «рожками» пальцами вновь взлетели, поднятые к сцене лица исказились от воплей. Вся картина почему-то напомнила Марике полотна Иеронима Босха на тему ада.

Вдруг она почувствовала, как сильно вздрогнул Кирилл, который прижимался к ней сзади. К тому же его пальцы больно вцепились в ее талию.

- Ты чего? - спросила она, поворачиваясь к нему.

- Граф Дарк! Он здесь? Этого не может быть! - с ужасом произнес он, не сводя глаз с высокого мужчины, стоящего слева от них, между сценой и баром.

Мужчина был во всем черном. Длинный, почти до колен кожаный пиджак был расстегнут. Под ним чернела футболка, на груди блестела толстая цепь. С пояса, покрытого выпуклыми квадратными заклепками, свисал внушительный шар-ядро с шипами. Лицо было в тени длинных черных распущенных волос. Марике показалось, что это тот же самый мужчина, которого она видела вчера во дворе Кирилла.

Она перевела взгляд на Кирилла. Его лицо буквально посерело. Подведенные глаза выглядели страшными из-за огромных черных зрачков, которые окружали узкие ободки синевы. Марика вновь посмотрела на мужчину. Он не обращал на них никакого внимания. В этот момент песня закончилась, лазеры и прожектора перестали искажать окружающее пространство, свет стал ровным. Мужчина повернул лицо к сцене, и она увидела, что он, конечно, похож на вчерашнего, но все-таки это другой человек. У того лицо было худым, с четкими грубыми чертами. А у этого более полное, с широким вздернутым носом.

- Нет, я обознался, - сказал Кирилл и глубоко вздохнул.

- Граф Дарк? - спросила Марика. И Кирилл вновь вздрогнул.

- Кто это? - поинтересовалась она, не сводя с него глаз.

- Откуда ты знаешь это имя?

- Так ты сам только что назвал его, - прокричала Марика, так как музыканты вновь начали играть. - И уже не первый раз! Тогда во дворе...

- Забудь! - резко ответил Кирилл. - Пошли к Глебу?

И он, не дожидаясь ответа, взял ее за руку и потянул к лестнице.

Они поднялись на третий уровень и увидели, что все столики заняты. В дальнем углу сидели Глеб, Настя и еще какая-то пара, на вид готы. Кирилл и Марика направились к ним. Звук здесь был лучше, чем возле сцены, хотя тоже очень громкий. Но разговаривать было можно.

- Санек, Леночка, - представил пару Глеб. Мы только познакомились с ними.

Те закивали и подняли литровые кружки с пивом. Стол был прямоугольным и довольно длинным.

- А вы так и не пьете ничего? - поинтересовалась Настя, не сводя глаз с Кирилла. Видно было, что она уже навеселе.

- Не-а, - ответила Марика, садясь рядом с ней.

- Ну и молодцы! - сказал Глеб, улыбаясь.- Классный концерт! Вы там возле сцены не оглохли? Здесь-то лучше слышно, да и воздух свежее.

Санек и Леночка начали целоваться взасос, не обращая ни на кого внимания. Настя тихо захихикала и вновь весьма недвусмысленно посмотрела на Кирилла. Он сидел напротив нее, рядом с Глебом. Марике неудержимо захотелось пересесть к нему. Она протянула руки через стол и взяла его скрещенные пальцы. Он поднял голову и глянул на нее сквозь пряди челки. Его глаза были грустными, словно он неотступно думал о чем-то чрезвычайно печальном.

- А может, домой? - вдруг спросила Марика, наклоняясь к нему через стол.

Кирилл вздохнул, но промолчал.

- Так рано еще! - возмутилась Настя. - Время детское! Да? - обратилась она к Глебу, который медленно пил пиво из кружки.

- А мы домой! - неожиданно подал голос Санек. - Хотите с нами? У Ленки предки свалили на дачу.

- Здоровски! - восхитилась Настя. - И правда, поехали?

Глеб глянул на нее, заулыбался, но ничего не ответил.

- Мы точно нет, - сказал Кирилл. - Сегодня с поезда, выспаться охота.

- Понятно, - с обидой сказала Настя. – Ну, вам вдвоем явно интереснее, чем с компанией! Тогда я тут остаюсь! А ты, Глеб?

- Ну не оставлю же я одну такую милую девочку-эмочку среди этих мрачных кровожадных готов! - ответил тот и широко улыбнулся.

- Мы пошли! - решительно сказал Кирилл и встал.

Марика тоже встала и приблизилась к нему.

- Да и мы уходим! - заявили Санек и Леночка. - Можем до метро вместе.

- Кирюх, завтра позвоню, - крикнул им вслед Глеб.

Когда они оделись и вышли из клуба, то увидели, что идет дождь со снегом. Кирилл заботливо поднял капюшон розовой кофточки Марики.

- Ну вот! - разочарованно сказал Санек. А днем такое солнце было!

- Ничего, до метро недалеко, - добавила Леночка.

Они быстро пересекли двор, поднялись по лестнице, которая находилась в огромной, но короткой трубе, и прошли калитку, оказавшись в узком полутемном переулке, ведущем на Ленинский проспект. Пройдя несколько метров, увидели, что возле стены дома стоят несколько парней. Они были с банками пива. Санек и Леночка отчего-то ускорили шаг. Парни повернулись к ним.

 - Гляди-ка, - громко сказал один из них, высокий и крупный, - кладбищенские крысы начали вылезать из своих нор.

- Эй, готы-говноты, - подхватил другой, тоже высокий, но худой, и преградил им путь, - что, ваше сборище уже закончилось? А не рановато ли? Или на могилки свои спешите?

Кирилл замедлил шаг и взял Марику за руку. Но Санек и Леночка ловко обогнули стоящего поперек дороги парня и бросились бежать. Парни дружно расхохотались и принялись улюлюкать им вслед. Кирилл начал обходить парня, но второй тут же встал рядом с первым.

- Ай! - сказал высокий. - Не успели удрать, черные крысы!

- Подожди-ка! - встрял еще один, очень полный.

Он отбросил пустую пивную бутылку, и она со звоном разбилась о стену. Приблизившись к Марике. откинул капюшон с ее лица.

- Пацаны! - радостно заявил он и осклабился. - Да ведь это эмо! А я-то думаю, чего у готихи розовая шмотка?

- Ну-ка, ну-ка, - громко проговорил высокий и взял Кирилла за воротник, притянув к себе и заглядывая в лицо. - Точняк, эмо-соплиемо! По глазам вижу! Наваляем плаксам!

- А герла симпотная! - сказал худой. - Можно и потрахать! Как, впрочем, и боя!

И они громко расхохотались.

Марика попыталась вырваться из цепких рук худого, но он с силой пнул ее. Она всхлипнула, сжалась и втянула голову.

- Представление начинается! - возвестил полный. - Сейчас эмо-придурки будут ползать и рыдать, рыдать и ползать.

- Сами вы будете ползать, ублюдки! - твердо сказал Кирилл и ударил высокого коленом в пах.

Тот согнулся и заорал от боли.

- И отпусти мою девушку, урод! - закричал Кирилл и врезал худому в солнечное сплетение.

Худой охнул и затих, согнувшись пополам. Все произошло мгновенно, и остальные парни настолько растерялись, что не сразу сообразили, что происходит. Кирилл схватил Марику за руку, и они пустились со всех ног по переулку. Парни заорали и бросились за ними. Но когда они все вылетели на Ленинский проспект, весьма оживленный даже в этот поздний час, то парни мгновенно отстали.

- Ничего! - заорал один из них. - Подловим еще вас, поплачете кровавыми слезами, хуемо недобитые!

Кирилл не стал даже оборачиваться, а не то что отвечать. Он шел быстро, крепко взяв всхлипывающую Марику за руку.

Когда они подошли к метро, она остановилась. - Ты чего? - спросил Кирилл, заглядывая ей в глаза.

- Боюсь! - ответила она и заплакала, уткнувшись ему в плечо.

Кирилл обнял ее и начал гладить по волосам.

Когда она немного успокоилась и вытерла слезы, то отодвинулась от него и подняла глаза. Снег с дождем прекратился, ветер стих, и пошел только снег. Крупные рваные хлопья кружились в свете фонарей. Недалеко от них притормозило такси. Из него вышла девушка и торопливо направилась к метро. Марика глянула на кружащиеся в свете задних красных фар хлопья, которые казались розовыми от этой подсветки, и тихо проговорила:

- Смотри, розовый снег в этом черном мире! Почему столько ненависти здесь?

- Эй, ребята, чего стоим? Может, поедем? спросил в этот момент, высунувшийся из машины таксист.

- Нет! Спасибо! - ответил Кирилл.

- Да! Поедем! - явно обрадовалась Марика и, схватив его за руку, устремилась к такси.

Кирилл не стал сопротивляться.

- Боюсь в метро, - прошептала Марика, когда они уселись на заднее сиденье. - Тут все такие злые!

Они благополучно доехали до дома и поднялись в квартиру. Марика, скинув куртку прямо на пол, сразу бросилась в ванную. Кирилл медленно разделся, подобрал ее куртку, аккуратно повесил в шкаф и пошел на кухню. Он поставил чайник, порезал хлеб, сыр и колбасу и начал делать бутерброды. Когда вода закипела, заварил черный чай и выставил на стол чашки. После небольшого раздумья вымыл большие красные яблоки, длинные зеленые груши и выложил их на тарелку. Оглядев стол, добавил красные бумажные салфетки.

Марика вышла из ванной в футболке на голое тело, с мокрыми зачесанными назад волосами и умытым лицом. Она напоминала обиженную девочку, потому что смотрела в пол и только что явно плакала.

- Садись, - предложил Кирилл. - Я чай приготовил.

Она вскинула глаза, оглядела стол и молча кивнула.

- Я быстро! - сказал Кирилл и скрылся в ванной.

Марика подошла к окну и выглянула на улицу. Снег продолжал идти, и она, не отрываясь, следила за медленным кружением пушистых хлопьев. Подсвеченные тусклым сиянием фонарей, они выглядели золотисто-розоватыми и испещряли черноту ночи хаотичными беспрерывными движениями. Марика завороженно смотрела на снежинки. Слезы вновь потекли по ее щекам. Кирилл подошел и обнял ее сзади, положив подбородок ей на плечо.

- Почему все так? - прошептала она и всхлипнула. - Что мы им сделали?

-Ты привыкла, что в нашем городе нас не трогают, - ответил Кирилл, обнимая ее за талию. Но ведь ты на сайтах читала, как на самом деле относятся к эмо. Ты же мне сама ссылку как-то кидала по аське на сайт, где тусуются антиэмо.

- Но почему?! - упрямо спросила Марика и повернулась к нему. - Что мы плохого кому сделали?

- Мне кажется, на Западе все по-другому, - сказал он и убрал с ее лба упавшую влажную прядь. - А у нас всегда так! Пока ты не стала эмо, в нашем городе тоже при каждом удобном случае нас били. Ты просто не знаешь, не видела. Да и что вы видите за своими ублёвскими стенами? Живете там как у Христа за пазухой, как любит говорить моя мать.

- Но почему? - вновь спросила она. - Мне нравится так одеваться, носить такую прическу, так красить глаза, слушать такую музыку. Кому от этого плохо?

- Не знаю, - пожал плечами Кирилл и уселся за стол.

Он налил чай себе и ей. Марика села и сделала глоток. Потом положила сахар, и начала медленно помешивать чай.

- Думаю, что из-за позеров, - после паузы сказал он. - Они решили, что это самое модное течение, надели наши шмотки, стали так же красить паза и рыдать на всех углах. Они все утрировали. А ведь эмо - это то, что внутри, а не черно-розовая одежда. Я-то это чувствую по себе. Могу носить что-нибудь совершенно не в стиле, налысо постричься, но в душе будет все то же самое. Понимаешь?

- Люблю тебя, - тихо произнесла Марика.

- Ты меня не видела полтора года назад, - усмехнулся Кирилл. - Я как раз увлекся этой культурой решил, что могу открыто самовыражаться, ни на кого не обращая внимания. Я прямо в классе устраивал истерики, честно! Химичка как-то пару мне влепила, так я упал на пол возле доски, орал, катался, визжал, в общем, дал себе волю. И даже кайф получал от этого. Конечно, остальные ребята нас невзлюбили. Мы же вели себя как идиоты. Да и сейчас многие меры не знают.

- Но ты... - тихо сказала Марика и улыбнулась ему.

- Да, изменился, - кивнул Кирилл. - И все из-за тебя. Учусь сдержанности, хочу быть мужчиной и выглядеть достойно рядом с такой девушкой, как ты. Но эмоции переполняют по-прежнему, на разрыв мозга!

- Люблю тебя, - тихо повторила Марика и после паузы прошептала: - Но вот...

И она замолчала, опустив взгляд в чашку с чаем.

- Что? - настороженно спросил Кирилл.

- Много читала, да и от наших ребят слышала, что суицид - необходимая часть культуры, - сказала она и подняла на него глаза.

Кирилл побледнел, понимая, куда она клонит, и даже машинально прикрыл пальцами почти зажившую царапину на запястье.

- Это стереотип, - после паузы ответил он. Как и то, что все мы би, что нюхаем, ширяемся и пьем.

- Но... - начала она.

В этот момент раздался приглушенный звонок мобильного.

- Твой, - заметила Марика. - Кто бы это мог быть так поздно?

- Понятия не имею, - ответил Кирилл и вышел в коридор.

Он достал телефон из кармана куртки и увидел, что это звонит его одноклассник Костя.

- Да, - ответил он.

 - Не спишь? - не здороваясь, быстро заговорил Костя. - Ты куда пропал? Тут у нас такое! Батя твой сказал, что ты в Москву смылся на каникулы.

- Да, к брату поехал, - ответил Кирилл, начиная волноваться.

- Ира-то наша руки на себя наложила, - сбивчиво продолжил Костя. - Похороны завтра. Наши все в шоке. Странно, что тебе родители не сообщили. Так тебя на похоронах не будет?

- Ужасно! Это все ужасно! - после паузы тихо сказал Кирилл.

- Да, ужасно! А все ваше эмо, - сухо сказал Костя. - Тебе тут наши ребята звонили несколько раз, да ты не берешь. Решили, что не слышишь, по Москве бегаешь.

- Да, - ответил он. - Не слышу.

- Не расстраивайся так, - участливо проговорил Костя. - Знаю, что вы с Ирой еще в один детсад ходили, но сейчас уж ничего не поделаешь. Не знаю, что еще сказать, - после длительной паузы заметил он.

- Мне страшно, - прошептал Кирилл.

- Блин, Кирюх! - громко и зло заговорил Костя. - Кончайте вы с эмо! Ни к чему хорошему это не приводит! Три месяца назад в школе, которая за ТЭЦ, девочка тоже вены себе перерезала. И насмерть! Ей вообще 13 было. Мне один друган из той школы говорил, у него отец в милиции. Неужели про нее не слышал? Она ведь тоже была из вашей тусовки э-э-эмо! - протянул он с явной издевкой.

- Не слышал, - сказал Кирилл.

- Ну ты что? - удивился тот. - Она еще какую-то странную записку оставила, что типа идет к свету, который здесь называется тьма. Причем слово «тьма» написала на английском - «дарк».

Кирилл вздрогнул, его сердце заколотилось.

- Не хочу больше говорить об этом, - сказал он.

- Ну, прости, друг, прости, - тут же опомнился Костя. - Понимаю, как тебе тяжело. Значит, завтра тебя не будет? Похороны в пять вечера.

- У нас билеты только через четыре дня. Если поменять, - тихо сказал он. - Но не получится. Даже если мы попадем на поезд, который уходит в восемь утра, то в городе мы будем лишь в семь вечера.

- Да, не получается, - заметил Костя. – Mы? А ты это с кем? Неужели со своей ублёвочкой? И как ее предки отпустили? Ну ты даешь, Кирюх! Сила!

- Да, я с Марикой, - ответил он и вдруг неожиданно для себя расплакался.

- Ладно, старичок, не расстраивайся ты так! испуганно сказал Костя. - Приедешь когда приедешь. Ну что теперь поделать? А ребятам я все объясню. Давай, пока!

И он положил трубку. Кирилл вытер глаза, но слезы все текли. Он в душе презирал себя за слабость, за то, что убежал от того ужаса, который охватил его тогда во дворе при виде Дарка.

- Что случилось? - раздался испуганный голос.

Кирилл поднял голову и увидел, что Марика стоит, сжав руки и прислонившись к косяку двери. Ее лицо было бледным. Кирилл скользнул взглядом по ее светло-розовой футболке со смешным рисунком двух обнимающихся зайчиков на груди, по голым стройным и длинным ногам, по маленьким ступням, переминающимся на паркете, и бросился к ней, упав на колени, обхватив ее и прижавшись лицом к животу. Его начали сотрясать рыдания. Марика окончательно испугалась, гладила его по волосам, плечам, целовала в макушку и без конца повторяла:

- Все будет хорошо, все будет хорошо.

Они уснули только под утро. Кирилл несколько часов рассказывал про Ирочку, про их отношения. Оказалось, что она была давно влюблена в него, писала записки с признаниями, даже завела «зин», и на его страницах откровенно рассказывала о своих чувствах. Но Кирилл относился к ней только как к подруге и не мог ответить взаимностью. И сейчас обвинял себя в том, что был невнимателен к ее чувству. Все в их тусовке знали, что у них с Марикой «лавстори». Их везде видели только вместе, их лица говорили сами за себя. Ирочка даже пыталась как-то объясниться с ним, считая, что Марика хоть и классная девчонка, но совершенно ему не подходит, что ее родители пока смотрят на их дружбу сквозь пальцы, но перспектив у них нет никаких. Но Кирилл не принимал ее слова всерьез, а только отшучивался.

Марика слушала внимательно, не перебивая. Впервые Кирилл был так откровенен. Но ее мучила мысль, почему и он приблизительно в то же самое время попытался перерезать себе вены. Кирилл про это странное совпадение не говорил ничего. К тому же она помнила и о некоем графе Дарке, который нагнал на него такой ужас своим появлением тогда во дворе. Марика вдруг подумала, что, возможно, именно из-за его появления Кирилл так стремительно уехал в Москву. Когда он выговорился, проплакался и постепенно успокоился, они легли в кровать, прижавшись друг к другу.

- Послушай, - мягко проговорила Марика и обняла его, - что это за мужик тогда проходил по твоему двору? Помнишь, такой высокий, весь в черном и одет, как гот? Ты еще тогда сильно разволновался, что-то начал бормотать об Ирочке, о себе.

Марика замолчала, решив не упоминать о его попытке самоубийства. Кирилл и так был расстроен. При ее словах он вздрогнул и отодвинулся от нее.

- Ты еще назвал его граф Дарк, - все-таки продолжила Марика, хотя видела, что он сжался и закрыл глаза.

- Не знаю, о чем ты, - ответил Кирилл после длительной паузы. - Давай спать.

И он отвернулся от нее. Марика не стала настаивать, понимая, что сейчас он ей ничего не скажет. Она обняла его сзади, прижалась щекой к спине и закрыла глаза.

Проснулись около полудня. Марика встала, отдернула тяжелые коричневые портьеры, и спальню залило солнце.

- О! - восхищенно воскликнула она и подпрыгнула. - Снова ясный день! Долой плохую погоду!

Настроение у нее было отличное. Все их разговоры ночью показались ненужными. Они любили друг друга, в этом она была уверена и подумала, что только это имеет значение.

- А мне нравится, когда идет снег, - пробормотал Кирилл и закрыл лицо одеялом.

Но Марика стянула его и закричала:

- Хватит спать! Хочу гулять!

Кирилл, видя, что она в отличном настроении, заулыбался. На душе у него стало значительно легче.

Они умылись, позавтракали, потом Марика уединилась в гостиной, чтобы позвонить родителям. А Кирилл решил поговорить с Глебом. Он набрал его номер.

- Занят? - сразу спросил он, когда Глеб ответил.

- Могу говорить, - сказал тот и встревоженно поинтересовался: - Случилось что-нибудь?

- Нет, - улыбнулся Кирилл. - Мы только проснулись.

- Вот она сладкая каникулярная жизнь! вздохнул Глеб. – А я уже несколько метров проводки проложил да дрелью от души поработал. И чем вы сегодня намерены заняться, дети мои?

- Да я тоже звоню, чтобы узнать, какие у тебя планы, - ответил Кирилл.

- Знаешь, братик, сегодня не получится строить какие-либо планы, - со вздохом проговорил Глеб. - У нас тут аврал полный, боюсь, до ночи работать придется. Так что вы уж сами себя развлекайте. О'кей? Думаю, с такой девочкой скучно тебе не будет? - засмеялся он.

- Прекрати! - строго сказал Кирилл. - Кстати…- начал он и замолчал.

 - Ну, давай, спрашивай! - подстегнул его Глеб. - Чего мнешься, как красная девица? Что еще?

- Да хочу понять, с чего это ты вдруг поселил нас в такую роскошную квартиру? - после паузы поинтересовался он. - Думаю, для тебя это было не так уж просто, как ты пытался нам доказать. А, братец?

Глеб весело рассмеялся. Потом все-таки ответил:

- Шаришь, Кирюх! Но и ты пойми мой расчет. Ты ведь не с какой-нибудь нашей заводской шалавой пожаловал, а с самой дочкой мэра, одной из самых известных ублёвочек города. Что ж я вас, в трущобу поселю? Ты же понимаешь, что если у вас в дальнейшем все сладится, то ты будешь как сыр в масле. Уж ее предки не оставят зятя в бедности. Понимаю я твой расчет!

- Ты с ума сошел! - возмутился Кирилл. - Какой расчет?! Ни о чем таком я и не думал!

- А надо думать! - назидательно проговорил тот. - Скоро твои школьные игры закончатся, в том числе и в это твое эмо, и наступит взрослая суровая жизнь.

- При чем тут эмо? Это вовсе не игра! - обиделся Кирилл. - Это моя суть!

Дата добавления: 2015-10-29