Ты дыхание, которое МНЕ необходимо.

Савина Оля

Редактор:

Настя Свидзинская

Обложка:

Ника Метелица

Администратор группы:

Наталья Павлова

Перевод подготовлен специально для группы в Vk: https://vk.com/beautiful_disaster_club Любое копирование без ссылки на группу и переводчиков ЗАПРЕЩЕНО!

Дорогие мои, уважайте Наш труд, и труд Группы!!!

Аннотация

Теперь, когда Эрин узнала правду о девушках, которые издевались над ней, и о парне, которого она любит, то ее время, до окончания школы, начинает протекать в тревожном и захватывающем темпе. То, что раньше было летними каникулами, теперь стало обратным отсчетом времени ее последних дней в Блеквелле. Ее родители, Сэм и Джулиана пытаются справиться со своим страхом. Они только нашли Эрин, и теперь должны отпустить ее.

Напряжение зашкаливает еще больше, когда Эрин узнает, кто она на самом деле. По истечении летних дней, Уэстон все сильнее впадает в отчаяние из-за девушки, в которую он влюблен с детства. Он и Эрин поступают в разные колледжи. Его самый большой страх, что их пути разойдутся.

Замучившись, пытаться устроить лучшее время, он бросает Эрин. Пытаясь оставить все в прошлом, его настроение начинает меняться ежечасно. И теперь, он понимает, что надежда — это зыбучие писки. Чем сильнее Уэстон борется, тем быстрее Эрин засасывает.

Джейми Макгвайр

Случайность

серия «Случайность» #3

Глава 1

Иди домой, выключи свет и убей себя

Мои веки распахнулись, и глаза начали танцевать по темной комнате. Беспокойство, страх и паника охватили меня, как только во внимании оказались белые больничные стены. Мягкие зеленые цифры на дисплее насоса светились жутким светом, и тогда я перенеслась к событиям на день ранее: медработники, несущие Уэстона на носилках из землянки — было самым страшным моментом в моей жизни. Все больше пугающих частей проигрывало у меня в голове, снова и снова. Ингалятор падает из ослабевших рук, сирены скорой помощи устроили гонку до больницы — все это пронеслось в голове. Я закрыла глаза, желая прогнать свои чувства и память прочь. Ритмичные вдохи Уэстона и отрывистые гудки на мониторе сняли напряжение. Он жив. Все будет хорошо. Мое тело соприкасалось с его, к каждому сантиметру, что не было покрыто больничным покрывалом. Он был таким теплым под толстым одеялом, что дала медсестра. Я лежала неподвижно, укутанная в объятиях парня, который любил меня; мои бедра стали ныть от долгого нахождения в одном положении.

Рассвет пробивался сквозь жалюзи и отгонял тьму. Уэстон зашевелился, и я пожелала, чтобы ночь продлилась еще немного. Вероника Гейтс читала газету в мягком сиреневом кресле в углу. В очках, в черной прямоугольной оправе, для чтения и с помощью фонарика от телефона подсвечивала страницы. Я подняла голову, тогда она обратила внимание на меня.

— Доброе утро, — прошептала она почти неразборчиво.

Не рискуя разбудить Уэстона, единственное, чем могла я ответить, была небольшая улыбка. Когда моя голова мягко расслабилась на груди Уэстона, его руки выпрямились, и он сделал глубокий вдох. Вероника тихо засмеялась, а затем взяла деревянный стул и села ближе к кровати.

— Он любил использовать мишку Тедди. После того, как он засыпал, я пыталась убирать его, но даже тогда, он не терял над ним контроль, — она скрестила ноги и переплела пальцы, посмотрев на сына с безоговорочной любовью.

— Он пришел домой в первом классе, и, как ни в чем не бывало, сказал Питеру и мне: «Я женюсь», — сказала она, подражая семилетнему Уэстону. Она выдохнула и засмеялась, снова вспоминая, — Питер спросил, мол, когда? Уэстон ответил: «Позже», и тогда я спросила у него: «На ком?», он ответил: «На Эрин», — она проследила за моей реакцией.

— В то время я думала, что он имел в виду Альдер, но затем он взял с меня обещание никогда не рассказывать тебе эту историю, и я поняла, что была неправа.

Мое дыхание дрогнуло.

— Это было давным-давно. Не думаю, что он не возражал бы сейчас, — она посмотрела на Уэстона, а затем снова на меня. — Я рада, что он имел в виду тебя, Эрин. Не думала, что когда-нибудь скажу это тебе.

— Мне повезло, что он так легко не сдается, — прошептала я.

Уэстон снова пошевелился, и Вероника наклонилась ближе к сыну, чтобы лучше рассмотреть его.

Он застонал:

— Эрин?

Вероника подняла бровь, а затем знающе посмотрела в мою сторону.

— Я здесь, — сказал я.

Не раскрывая глаз, он наклонился на дюйм или два, чтобы коснуться губами моих волос. Солнце достаточно освещало комнату, чтобы заметить тени десятиминутной давности.

Уэстон вздохнул.

— Хорошо. Не оставляй.

— Не оставлю, — сказала я.

— В таком случае, я лучше принесу вам завтрак, — сказала Вероника, стоя возле выхода.

— Доброе утро! — пропела медсестра, ее голос, показался слишком громким после того, как Вероника осторожничала шепотом. — Я — Амелия. Как ты себя чувствуешь? — Ее ярко-розовое платье соответствовало ее настроению. Вероника наблюдала за ней из угла комнаты, пока брала свою сумочку и ключи со стула. У Амелии были блестящие длинные косы, скрученные в красивый круглый пучок на макушке, добавляя, по крайней мере, четыре дюйма высоты ее маленькому росту. Уэстон заморгал сонными глазами.

— Эй, я был без сознания.

— Это лекарства, — сказала она. — Я проверю ваши жизненно важные показатели, а затем подождем, что скажет доктор Шарт. Держу пари, он освободит вас уже сегодня, — она подмигнула и жестом пригласила меня пересесть.

Я повиновалась, взобравшись на кровать. Уэстон нахмурился.

— Не уходи.

Вероника покачала головой с усмешкой.

— Она сказала, что останется, сынок. Боже мой!

Он смотрел на меня с недоверием.

Вероника посмотрела на меня с теплотой и тут же удалилась.

— Это твоя девушка? — будто бы подразнивая, спросила Амелия у Уэстона.

Уэстон не сводил с меня глаз, ожидая ответа.

— Я слышала, что она спала полночи на этом ужасном диване в зале ожидания и отдыха, сплющенная в твоей постели. Ночью медсестры думали, что это было мило. Моя спина не была бы так счастлива. Нет, сэр, — сказала Амелия, качая головой при этой мысли.

Аппарат для измерения давления начал гудеть и манжет раздулся. Уэстон поморщился от этого. Амелия ловко управилась с прибором, что ровным счетом для меня обозначало в ноль.

— Все хорошо? — спросила Вероника.

Амелия кивнула.

— Как будто ничего и не произошло.

Вероника издала небольшой вздох.

— Он может позавтракать?

— Абсолютно, — она протянула ему длинную ламинированную карточку меню, — Просто оповестите меня, когда вы решите, хотите ли овсянки или жирных яиц. — По выражению Уэстона, я могла сказать, что выбор, который был на карте, не´ был таким уж заманчивым. Амелия покинула комнату так же быстро, как и пришла, побуждая Веронику надеть ремень сумочки через плечо.

— Я выберу что-нибудь для всех. Я быстро сбегаю в Браун, и принесу печенье с соусом.

Уэстон оживился.

— Я пойду с тобой, — сказала я.

— Нет, ты должна остаться, — сказал Уэстон.

Вероника подошла на несколько шагов ближе и похлопала своего сына по щеке, а затем схватила свои ключи.

— Я позвоню папе и дам ему знать, что ты не спишь, — ее взгляд направился на меня.

— Ты остаешься?

По выражению Уэстона было ясно, он хотел воспользоваться моментом — поговорить наедине. Я посмотрела на Веронику и кивнула.

— Обязательно позвони мне, если доктор Шарт придёт, — сказала она.

— Конечно, — ответила я.

Она прошла в прихожую, посмотрела в обе стороны, а затем повернула налево в сторону лифтов. Ее голос был еле слышен, когда она встретила женщин на сестринском посту, и пару минут спустя лифт просигналил о прибытии на этаж. Я стояла в углу, когда отступила от медсестры, наблюдая за тем, как Уэстон закинул одну кисть за голову с неопределимым выражением лица.

— Печенье и соус — звучит действительно хорошо. — Как будто по команде, мой желудок заурчал, и я прикоснулась к своей белой рубашке обеими руками.

— Ты осталась здесь на всю ночь, — сказал он, вовсе не вопрошая.

Я кивнула и скрестила руки, интересно, что он хотел сказать, что пришлось ждать, пока его мать уйдет.

Он посмотрел вниз, в сторону своих ног, погрузившись в мысли.

— Ты можешь лгать мне. Я не буду возражать.

— Что? — спросила я.

Глубокая печаль была заметна в его глазах.

— Я имел в виду то, что сказал. Даже если оставить за Стиллуотером любовь ОСУ — никогда не вернусь, в моих воспоминаниях ближайшие несколько недель не будет ничего, если ты не в них. Я не хочу, чтобы ты давала обещания, которых не сможешь сдержать, Эрин... но сейчас я могу сказать, что был бы не против лжи. Просто лгать мне. Давай сходим на выпускной бал, отпразднуем выпускной, как сумасшедшие, и у нас будет лучшее лето за все время. Мы просто заберемся на горки, прокатимся, и притворимся, что это никогда не закончится.

— Успокоительного? — уголок его рта дернулся, но челюсть напряглась. — Нет, — ответил он. — Ты всегда была планом. И всегда будешь им.

Я подошла к его постели и наклонилась. Останавливаясь на уровне его губ, искала глазами обещание или какой-нибудь признак того, что он предвидел будущее. Его руки крепко сжали мои, и тогда он притянул меня к своим губам.

Однажды он сможет отпустить меня, но не сейчас. Восемнадцать — еще все впереди, он спрашивал о последних воспоминаниях, о моем детстве, и теперь просил о лете — о «нас». Я итак плыла всю жизнь по течению, и о том, что он просил сейчас, было особенно пугающим. Когда Уэстон говорит подобные вещи, то я всегда сохраняю их глубоко в мыслях, чтобы отыскать после.

— Детка? — прошептал он, ища мои глаза. Писк на мониторе немного поднабрал.

Было ли это наивностью или глупостью думать, что мы были одними из тех людей, которые жили в той параллельной вселенной, где после средней школы любовь может длиться — я не просто хочу в это верить. Я хочу доверять ему, даже если это продлится только до августа.

— Согласна, — сказала я.

Предложив только улыбку в ответ, его руки остановились на моих взлохмаченных волосах, и он прижал меня к себе, пока его губы не коснулись моих. Его язык проскользнул в мой рот и слился в танце, медленном и сладком — так он запечатал обещание, что мы дали, а потом он потянул меня на кровать. Его нос уткнулся мне в шею, и я хихикнула, негромко для тех, кто мог бы услышать. Он держал меня близко, расслабившись от облегчения, а может и до сих пор действует успокоительное. Стук в дверь заставил нас задуматься, и тогда я обратилась к доктору Шарту, что стоял в белом халате и клетчатой рубашке с воротничком.

— И как господин Гейтс сегодня утром? — спросил он, идя с медсестрой. — У меня есть дикое предположение, и я должен сказать, что ты в порядке.

Мои щеки вспыхнули краской и, еще раз, я отпрянула в кресло в углу. Уэстон не расстроился. У него была самодовольная улыбка на лице.

— Это Дачи´я, — сказал доктор Шарт, слегка поворачиваясь за свое плечо в ее сторону. Дачия кивнула мне и улыбнулась, приветствуя Уэстона. Потом она вернулась к своим записям, которые держала у себя на руках.

— Уэстон — наш последний пациент, доктор. У вас есть десять минут, а после следует вернуться в офис до первого обхода, так что не останавливайтесь на первом этаже пообщаться. Шагайте прямо, — проговорила она материнским тоном. Доктор Шарт повернулся спиной к ней и сразу поднял брови.

— Она хлеще кнута. Держит меня на чеку.

— Кто-то должен, — пробормотала она, все еще записывая.

Я откинулась на мягкое кресло, достала мобильный, чтобы набрать смс Веронике, пока доктор беседовал с Уэстоном. Они обсудили предписания доктора Шарта, и тот пояснил Уэстону, что необходимо провести дыхательную терапию, до того как его выпишут. Врач и Дачия попрощались со мною, прежде чем выйти из комнаты, мой телефон зазвенел.

— Твоя мама хочет, чтобы я попросила врача зайти через 15 минут, — сказала я. — Судя по всему, пройти через улицу оказалось долго.

— Она так сказала? — Уэстон спросил с сомнением.

— Она сказала, «чертовы линии».

— Я не думаю, что Дачия даст согласие.

— Я думаю, ты прав, — сказала я, положив свой телефон в задний карман. Я посмотрела на свои часы.

— Ты сегодня работаешь? — спросил Уэстон.

— Я собралась в парикмахерскую с Джулианной. Но я отменю.

— Ты уже отменила раз. Не отказывайся. Я все равно не хочу, чтобы ты на меня смотрела здесь, когда я буду проходить дыхательную терапию. Я буду чувствовать себя нелепо.

— Это не сейчас. И я с нетерпением жду печенья с соусом.

— Ты боишься, что мама будет злиться на тебя, если оставишь меня одного здесь, да? — он ухмыльнулся.

— И это тоже. — Мой телефон снова зазвонил. Я вытащила его из кармана, прочитала сообщение и затем оставила телефон у себя на коленях.

— Кто это был? — спросил Уэстон.

— Джулианна напомнила о встрече.

Вероника зашла раздраженная с двумя пакетами. Я встала, чтобы помочь ей и в этот момент у меня упал мой мобильный на пол.

— Ой-ой! — сказала Вероника.

Я повернула его и вздохнула с облегчением — экран был цел. Я направилась в сторону Вероники, но она встала так, что мне пришлось присесть на кровать к Уэстону.

Она вручила каждому из нас пластиковые контейнеры с откидным верхом и с салфеткой. Как только открылась крышка контейнера, Уэстон, с вилкой в руке, хищно набросился на него. С помощью пластового ножа я пыталась нарезать печенье, и поэтому мне пришлось возиться вдвое дольше, но это не мешало. Соус был сливочным и острым — мои вкусовые рецепторы пели хвалу богам Южной кулинарии и тем, кто придумал и усовершенствовал сочетание жира, муки и молока. Вероника собрала наши пустые контейнеры и положила в маленькое мусорное ведро возле двери. Я взяла свой бумажник и мобильник.

— Ты уезжаешь? — спросила она.

Уэстон ответил за меня:

— Она встречается в парикмахерской с Джулианной. Я не позволил ей отменить.

— Конечно, нет, — сказала Вероника. — Я тебя растила. — Я ухмыльнулась и направилась к двери, но Уэстон похлопал по своей щеке. Я наклонилась поцеловать его туда, но он повернулся, и наши губы соприкоснулись, нежно держа меня за запястье так, что я задержалась там на некоторое время. Второй раз за утро, мои щеки горели от смущения. Мои глаза не встретились с Вероникой, прежде чем я вышла.

Когда я повернула за угол, то услышала, как она ругала своего сына:

— Ты не спросил у нее?

Я притихла, а затем прижалась спиной к стене рядом с дверью. Было тихо несколько секунд, мне пришлось напрячь слух, чтобы услышать ответ Уэстона.

— Я уже спросил ее, мама.

— Это официально?

— Да, мы собираемся на бал.

— И?

— Я не знаю. Не спрашивай меня об Эрин, мама. Это странно. — После короткой паузы, он продолжил: — Я слышал тебя, кстати.

— Историю с плющевым мишкой? Извини. Ничего не могла с собой поделать.

— И другую.

— О тебе, когда ты ее называл своей будущей невестой.

Вероника пробормотала что-то еще.

Затем Уэстон заговорил снова:

— Все хорошо. Я рад, что она знает.

— Итак. Ты имел в виду Истер.

— Это больше не ее фамилия, мама, но да, я имел в виду ее. — Я услышала, как мнется кровать.

— Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь, сынок.

— Остановись, — предупредил Уэстон.

— Я просто не хочу, чтобы кто-либо из вас пострадал, — искренне сказала она.

— Я собираюсь пробыть с ней до тех пор, пока она не ушла, мама. Это все что я могу сделать.

Вероника ничего не ответила, поэтому я пошла к лифту, стараясь не споткнуться по дороге, думая о его словах.

Глава 2

— Мне нравится это, — сказал Уэстон, открывая крышку моей бутылки Фанты Ориндж. Знакомые звуки шипения и проезжающих рядом автомобилей расслабили меня. Сидя поверх джинсового одеяла Уэстона на песке возле красного пикапа «Шевроле», слушая крутую попсу и ощущать, что по сторонам что-то царапает слегка между моими лопатками — так успокаивающе. Это было намного лучше, чем, если бы мы присоединились ко всем остальным на стоянке на бейсбольном поле.

— Они очень короткие, — сказала я, запустив свои пальцы в волнистые кончики моих каштановых локонов. Стилисту остриг больше девяти сантиметров моих волос, но они все равно касаются моих плеч.

— Они блестящие и упругие, и выглядят темнее.

— Вот и хорошо, — сказала я.

Я надавила на песчаную линию на своей коже, будто бы пытаясь вспомнить больше. Счастливые не чувствуют себя более счастливыми, и, даже, если бы остальная часть моей жизни была бы идеальным сборником рассказов, я хотела бы сохранить каждую секунду нашей ночи, проведенной на эстакаде. По обе стороны от моста, где росла молодая пшеница, стоял гул. Даже в сумерках, поля выглядели зелеными покрывалами, распростертыми на мили. Комары зависали над нами, но мы просто отмахивались от них руками в разные стороны, выбирая необычайно горячий весенний воздух вместо комаров в кабине грузовика.

— Ты носишь ожерелье.

— Я взяла его в Gose Jewelers после моего назначения. Ты все еще ждал выписки.

— Это заняло вечность, — проворчал он.

— По крайней мере, тебе лучше. Тебе же лучше?

— Здоров как бык, — сказал он с огоньком в глазах.

Он наклонился вперед, расположив ладони плашмя на одеяло, и его нос мягко подвинул мою голову в сторону, одновременно пробуя мою шею.

— Соленая, — прошептал он, дразня языком мою кожу.

— Не столь хороша, как мороженое, — сказала я с улыбкой.

— На самом деле, я думаю, что это лучше.

Его губы путешествовали за моим ушком, но двинулись слишком быстро по моей щеке, а потом нежность ушла, и он впился в мои губы.

Никогда прежде мы не использовали его грузовик, хватаясь за ткань и дергая молнию вниз в разные стороны. Лишь на мгновение дыхание Уэстона затруднилось, и я замерла.

— Что? — спросил он, нависающий надо мной.

— Ты задыхаешься.

— У меня есть ингалятор. — Он усмехнулся. — Я в порядке, клянусь.

— Это не заставило меня почувствовать себя лучше. — Мышцы Уэстона расслабились, и он погладил меня по щеке.

— Будешь ли ты себя чувствовать лучше, если мы замедлим? Или остановиться вообще?

— Может, нам стоит дать тебе, по крайней мере, сорок восемь часов после около-смертного опыта?

Его голова упала мимо моего обнаженного плеча, касаясь лбом кровати грузовика.

— А что, если я обещаю, что все в порядке?

— Откуда ты знаешь? Знаешь ли ты, что собираешься нападать в игре?

Он не поднял голову.

— Я проигнорировал это.

— Ты игнорируешь это сейчас?

— Нет. Я не знаю. Нет.

— Мы должны подождать.

Уэстон медленно глубоко вздохнул, а потом выдохнул еще медленнее. Он кивнул.

— Как скажешь, детка. Это твое шоу. — Он приподнялся и протянул мне мой лифчик с вынужденной усмешкой.

— Не злись.

Он рассмеялся.

— Я не злюсь, Эрин. Клянусь. Я просто в расцвете сил, и я с нетерпением ждал этого некоторое время. Недель. Долгих, долгих недель, — сказал он скорее себе, чем мне. Он протянул мне свою рубашку, а затем сунул над головой. Я нахмурилась, когда он закрыл свои идеальные очертания торса.

— Что? — сказал он, замирая, когда заметил выражение моего лица.

Я пожала плечами.

— Ты должен оставить свою рубашку на время. Мне надо найти предлог. Может быть, я сожгу все твои рубашки.

— Мне не нравится быть объектом, — сказал он, приподнимая подбородок. — Я личность!

— Ты мой мужчина.

— Чертовски верно, — сказал он, хватая меня в свои объятия. — Что теперь? — спросил он в нескольких сантиметрах от моего лица. Я хотела молить его продолжить то, что мы начали, но он устал, ему требовался отдых.

— На самом деле я истощена, — солгала я. — И мне нужно подготовить тесты за семестр. Я отстаю.

— Так ты хочешь спать или учиться? — спросил он, выгибая бровь.

— Оба варианта, — сказала я, застегивая свои шорты.

— Вы, случайно, не нянчитесь со мной? — спросил он. — Потому что это было бы неловко и, возможно, немного обидно. У меня были приступы астмы и прежде, и тебе не надо было нянчиться со мной. Так или иначе, я все еще жив.

Я ухмыльнулась.

— Отвези меня домой, так что ты можешь охладить свое эго. — Он приоткрыл рот. — Я не собираюсь нянчиться с тобой. Я люблю тебя. В этом есть разница.

Он нахмурился.

— Как, черт возьми, я должен с этим спорить?

— А ты не спорь. Идем.

Я спрыгнула с кровати грузовика на бетон, а затем и Уэстон. Он поехал к моему дому, придерживая мою руку в своей. Он открыл окна до упора, и мы рассмеялись, когда мои волосы от ветра разлетались в разные стороны. Уэстон нажал кнопку на радио и его СD с Андерсоном заполонили колонки панели. Он хлопал большим пальцем по рулю и пел. Не прошло и десяти минут, как мы подъехали к Альдерманам, и Уэстон целовал меня, желая спокойной ночи.

Я вошла в дом, улыбаясь выражению Джулианны.

— Ты рано, — сказала она, не в силах скрыть свое удивление.

— Он устал, — сказала я, присоединяясь к ней на диване.

Она немного отклонилась и обвила своей рукой мою шею.

— Ты говоришь, что это была его идея, привезти тебя домой?

— Не-а.

— Я так не думаю.

Мы засмеялись, и Джулианна подняла пульт.

— Сэм здесь сидел. Что ты хочешь посмотреть?

Мой сотовый зазвенел. Это была Вероника.

Спасибо.

Она также как и Джулианна узнала о раннем приезде домой Уэстона. Я улыбнулась и отправила в ответ желтый смайлик. Уэстон наконец-то показал мне, как загрузить смайлики на мой телефон.

— Это называется жесткая любовь, — дразнила Джулианна.

— Он не был доволен этим.

— То, что ты делаешь? Любишь его?

Ее вопрос застал меня врасплох. Я отпрянула, чувствуя, как весь воздух испарился из комнаты.

— Люблю ли я его?

— К сожалению, — сказала она, явно разочарованная сама с собой. — Я забыла, что мы не... что там еще. Но мы будем, я надеюсь.

— Я просто... это не ты - или тебя и меня. У нас все хорошо. Нам хорошо. Меня устраивает.

Неловкость взлетела на новый уровень. Джулианна на мгновение посмотрела на меня, после чего мы рассмеялись. Я смеялась так сильно и так долго, что слезы начали наворачиваться на глазах. Джулианна тоже начала вытирать глаза.

— Ах! — пропела она. — Я не занималась этим довольно давно. — Она кивнула. — Я нуждалась в этом.

— Я тоже.

— Я... Я разговаривала с доктором Бриггс сегодня. Он думает, что у него будет место осенью для еще одного в ПА (Phonemic Awareness – фонематическое восприятие).

— Действительно? Это потрясающе!

— Да?

— Полностью. Я видела тебя в работе вчера. Ты действительно хороша. Ты все-таки знаешь свой материал.

— Я забыла, как сильно я люблю его.

— Тогда, ты должна определенно сделать это снова.

— Я не сказала Сэму.

— Тогда, и я не буду.

— Я решила подождать, пока не поговорю с тобой об этом. Я подумала вот о чем, как только пройдет твоя первая неделя в Стиллуотере – на всякий случай если понадобится что-нибудь, тогда я вернусь.

— Тебе скоро надоест. Вы должны возвратиться в первый день моих занятий. Таким образом, мы вместе сможем начать что-то новое.

Она сморщила нос, а затем посмотрела вниз на свои колени, качая головой.

— Ты, — она кивнула, — удивительная молодая женщина, Эрин. Я не могу быть более гордой, даже если у меня нет с этим ничего общего.

— Ты имеешь к нему самое прямое отношение. Этой части мне не хватало до сих пор.

Она снова покачала головой.

— Нет, ты есть у меня. Ты бы повезла ее с собой в колледж, и... это было тяжело для меня, сказать это вслух что бы это не значило, но я бы солгала, если бы сказала, что не была рада, получив шанс узнать тебя. Мне не радостно, что Альдер ушла. Я скучаю по ней. Она... — Ее лицо сморщилось. — Многие дети злятся и делают неправильный выбор в старшей школе, но они получают за это позже. Их головы и сердца заполучают прямолинейность, пока растут. Альдер не получила шанса, сказать тебе, как ей очень жаль. Это было трудно для меня, понять это, но я рада, что ты здесь, но не рада, что она ушла.

— Ты права. — Джулианна взяла меня на руки и сжала. — Люблю тебя.

— Я тебя тоже люблю.

Джулиан нажала на кнопку, и программа передач отобразилась на экране.

— Ладно, Красная площадь эскадрона смерти два, Три собаки, Путешествия, Кровавые призраки из ада. Что за хрень? Более трехсот каналов, и это или эти шелковистые души и латинский джаз.

Я рассмеялась. Джулианна была смелой по субботам.

— Как на счет СНТ? — спросила я.

Она кивнула.

— Мы можем сделать это. О, кстати, твое платье вернули. Я подняла его с Вандой сегодня. Она сделает изменения в твоем платье по моде.

— Ох. Спасибо.

— Ты должна примерить его перед тем, как ляжешь спать. На всякий случай.

— Ладно.

— Ты пойдешь?

— Да.

— Ты нервничаешь?

— Да.

— Доверяешь ли ты ему, — не придерживаясь плану Альдер, тебя не смущает, я имею в виду?

— Да. Я не знаю ни о ком другом, хотя.

— Они не лучше, — сказала она, глядя в телевизор. — Они просто... лучше не надо.

Я не знаю, испекла ли она им партию плохих печений, или указала пальцем, но она оказалась серьезной. А сценки играли на плоском экране, расположенном над камином; я представляла, что бы произошло, если бы Альдер и Сонни вернулись благополучно с весенних каникул, и Уэстон оказался бы не в состоянии остановить их от осуществления задуманного плана. Джина бы не заметила меня, если бы я пошла на выпускной, и не защитила, если бы я вернулась домой полностью облитой. Тем временем члены съемочной группы собрались пожелать спокойной ночи и пустить титры, Джулианна зевнула и проверила свой сотовый телефон. Она постучала по экрану, а затем встала.

— Сэм будет дома через двадцать минут. Я собираюсь пройтись на беговой дорожке пока.

— Я собралась... ничего, если я возьму диск?

Она немного наклонила голову, смущаясь моей просьбой, а затем понимание отобразилось на ее лице.

— Вниз Фергюсон-Стрит?

Я скривила свой рот в сторону. Я не могу врать ей.

— Да. Я подумала, что надо проверить Джину.

Она сглотнула.

— Просто пообещай позвонить, если дела пойдут не так.

— Я обещаю. Худшее, что она когда-либо делала — это игнорировала меня.

Лицо Джулианны нахмурилось, она наклонилась поцеловать меня в лоб.

— Будь осторожна.

***

Я сидела в своей красной БМВ с выключенными фарами и заглушенным мотором на месте, где был припаркован шевроле Уэстона, после того как он забрал меня к нашей эстакаде. Что, казалось бы, целую жизнь назад. Теперь вот я сидела, в своих дизайнерских джинсовых шортах и дорогой машине, набираюсь храбрости, постучать в дверь дома, фантазируя об этом. Ржавый белый Malibu Джины был припаркован передним бампером, касаясь гаража, находясь в задней части дома, где фонарный свет не касался постройки. Две линии пятнистого гравия составили дорогу, от которой неровный раскрошенный тротуар вел к крыльцу. Я схватила свои ключи в руку и толкнула дверь автомобиля на улицу.

— К черту все, — сказала я, громко хлопнув дверью.

Я почувствовала, словно мои ноги были покрыты смолой, от чего не могла идти быстрее. Я медленно приблизилась к лестнице, ведущей к разбитой двери. Музыка играла внутри, и мое сердце застучало в ритм грохочущему сквозь стены басу. Я сжала свою потную руку в кулак и постучала напротив плексигласа; алюминиевая рамка дрожала от каждого стука. После нескольких мучительных секунд, я попыталась снова, но ничего не произошло. Было поздно. Я могла быть и одной из ее «подруг», но она не подходила к двери. Должно быть, она уже отключилась. Не давая себе слишком много размышлять об этом, я повернула ручку. У нее больше не было никого, чтобы следить за ней, чтобы убедиться, что она не зашла слишком далеко, чтобы убедиться, что она пришла домой вообще, или проверять, что есть ли еда в холодильнике. Я сглотнула, боясь того, что может по ту сторону двери, потрясенной до глубины души при мысли о состоянии, в котором она может находиться.

— Джина? — позвала я, наступая на тридцатилетний коричневый ковер из бязи.

Все равно, я никого не нашла. Она не на диване, поэтому она должна быть либо в постели, либо ее голова в унитазе. Я догадалась об этом по старой обстановке в доме, знакомая вонь бливотины и перегар от пива стояли по всему дому, когда она слишком написалась.

— Это Эрин. Джина? — Я позвала снова.

Мой голос был еще более пугающим, чем неожиданное отсутствие Джины в гостиной. Я снова протянула руку и потрогала прямоугольную выпуклость в заднем кармане. Джулианна сказала позвонить, если что-то будет странным, но проблема в том, было ли, то странным о Джине в сравнении с жизнью дома Олдерменов. Дверь ванной заскрипела, когда я толкнул её открыть. Свет был выключен, и маленькая комната была пуста. Раковина совершенно отличалась от апартаментов в моей комнате у Олдерменов. Джинина была вся в грязи и в ржавых пятнах. Из крана текло, душевая занавеска покрылась плесенью, на полу грязь — все также как и было. Пройдя по коридору, я постучала тихонько в дверь Джины.

— Это Эрин, — сказала я достаточно громко, чтобы она услышала. — Мне нужно с тобой поговорить.

После нескольких секунд без ответа, я толкнула дверь. Петли заскрипели, я сощурилась, чтобы разглядеть в темноте. Наконец, включив свет в телефоне, я снова позвала ее по имени. Яркий шарик показал, грязную пустую, постель с изношенными цветочными простынями, что она купила в комиссионном магазине, когда мне было девять. Ритмичный стук кондиционера сигнализировал о небольшом дожде. Я зависла в дверях, споря с самой собой о том, искать ли ее в следующей.

Джина сидит в своей машине, и я ее пропустила?

Я выключила свет и закрыла за собой дверь, а затем, стоя в коридоре, заметила, сквозь щель пробивался свет из моей бывшей спальни. Хотя это заняло всего четыре или пять шагов, чтобы добраться до ручки, казалось, мили. Мой палец прошелся по окрашенной древесины, и дверь медленно отодвинулась от меня, увидев Джину в полном одиночестве, сидящей на так называемой моей кровати.

Глава 3

Вся комната была убрана, кровать заправлена, и зеленый пушистый ковер был пропылесошен.

Джина все так же была в магазинном фартуке, на котором криво висел бейдж с ее именем. Ее вьющаяся блондинистая челка находилась под головным убором. Она посмотрела на меня, но, кажется, не удивилась.

— Что ты здесь делаешь? — спросила я.

Она пожала плечами.

— У тебя есть сигареты?

Я отрицательно покачала головой.

— Как ты... как ты поживаешь?

Она рассмеялись, словно только что заметила капли дождя на окне.

— Сегодня вечером не обещали дождя.

— Это Оклахома. Если тебе не нравится погода, подожди день, и она изменится.

— Мой отец говорил так.

Ее слова застигли меня врасплох. Это было впервые, когда я услышала о дедушке или о семье в целом.

— Неужели он? — спросила я, опершись головой о дверной косяк. Она не ответила.

— Есть ли у тебя еще кто-нибудь, Джина? Не из наркодилеров. Есть ли семья, чтобы поговорить?

— Ты была единственной, кто говорил со мной после... — Она посмотрела в окно. — А оказывается, ты даже не член семьи. — Она задумалась на мгновение. — Не то, чтобы у тебя был повод поговорить со мной во всяком случае.

— Я знаю, что случилось.

Она засмеялась.

— Я удивлена, что ты не слышала раньше.

— Это было несправедливо. Ты была просто ребенком. Ты осталась, чтобы справиться с этим в одиночку.

— И я сделала то же самое для тебя, — сказала она, уставившись в пол.

— Ты говорила кому-нибудь? Обо всем? Что-либо? — спросила я.

Она покачала головой. Я отпрянула от дверной рамы и подошла к кровати. Она настороженно смотрела на меня. Я села рядом с ней.

— Поговори со мной, — сказала я.

Она искала мои глаза и ждала жестокости в них, это стало настолько привычны за годы.

— Я даже не помню, больше, ─ сказала она.

— Ну... как ты к этому отнеслась?

— Как я себя чувствую?

— Ты с ума сошла? Полегчало? Грустно? — Ее голова медленно двигалась из стороны в сторону, а затем глаза прищурились.

— Я — никто. Трудно чувствовать что-то, когда некому замечать.

— Я заметила. — Она стояла, но не отрывала глаз от пола.

— Если ты пришла сюда, чтобы заставить меня почувствовать себя виноватой...

Я отрицательно покачала головой, также стоя.

— Нет. Я, нет. Я пришла сюда, чтобы... это было несправедливо, когда Гарри оставил тебя в одиночестве, когда ты была молода и беременна, или как они обращались с тобой.

Она зарычала в свои губы.

— Будь я проклята, если он в конечном итоге тратит время не со своим собственным ребенком, и эта сука открыла двери настежь для нее. Ирония всего этого является лучшей частью.

Самодовольная ухмылка на ее лице растаяла, и она, наконец, посмотрела на меня.

— Не для тебя. Я видела твой новый автомобиль. Они занялись тратой за все те годы, что ты застряла со мной, да?

— Наверстать упущенное время.

— Все в порядке. Ты не должна лгать мне. Я знаю, что я сделала.

— Ни у кого нет чистых рук. Мы все совершали ошибки. Но я просто хотела, чтобы ты знала, что знаю я, и что знают они. Все знают, но не винят тебя, Джина. Ты не злодейка в этой истории.

— Я точно не жертва.

— Тогда перестань вести себя, подобным образом.

Она вытянула шею, смотря на меня, но потом ее мысли были обращены внутрь, глаза расфокусировались.

— Нам обеим нужно начать все с чистого листа теперь. Я просто подумала, ты должна знать. — Джина сжала губы в жесткую линию, чувство вины смягчилось морщинами вокруг глаз.

— Я должна была догадаться, что ты не моя дочь. Но если бы аварии не случилось, я бы наверняка узнала теперь. Ты пришла сюда, чтобы сказать все это после того, что я сделала? Ты вся в Джулианну. Ты всегда была лучше меня, лучшей «в этой грязи».

Ее глаза доползли до стены от потеков на потолке, и тогда она оглянулась на меня.

— Ты хорошо выглядишь.

— Спасибо, — сказала я. — Хочешь прокатиться со мной? Я куплю тебе блок сигарет.

Она покачала головой:

— Не-а. Мне в любом случае нужно бросить. Мне нужно бросить многое. С чистого листа, верно?

Я предложила небольшую улыбку.

— Верно.

Я не пыталась обнять Джину, так как я была девушкой, не подозревающей о таких чувствах, и о том, что она ответит, поэтому я направилась к своей машине, не оглядываясь.

С каждым шагом, я оставляла чувство вины и все отказы, что накопились за эти годы.

Позади машины БМВ припарковался красный «Шевроле» Уэстона, и он, прислонившись к моей двери, скрестил руки на груди.

— Ты в порядке? — спросил он, разводя руки. Они блестели, мокрые от дождя, вместе с его одеждой и частью его волос, торчащих из-под бейсболки. Я обняла его, закрыв глаза, сомкнув в замок его пальцы на моей пояснице.

— Я в порядке, — сказала я, удивленная, что это было правдой.

— Да?

Я посмотрела на него.

— Да. Как ты...

Он пожал плечами.

— Джулианна могла бы сказать мне, куда направляешься.

Я усмехнулась.

— Пошли, я провожу тебя домой.

Я нажала на кнопку разблокировки на своем брелоке, и он открыл мне водительскую дверцу, поцеловав меня в щеку, прежде чем я успела сесть внутрь. Закрыв за мной дверь, я увидела, как в отражении бокового зеркала он бежал к своему грузовику. Мой автомобиль, кажется, дышал каждый раз, когда дворники со свистом по лобовому стеклу убирали мелкие брызги воды, что небо выплевывало на Блеквелл. Мокрые тормоза заскрипели, когда я нажала на ручник, одновременно потянувшись, нажать на кнопку от двери гаража. Как только задние колеса переехали порог, крупные капли дождя прекратили капать. Уэстон припарковался за моей машиной, оставив двигатель включенным. Он захлопнул дверь и побежал ко мне, встав рядом. Он снял кепку и встряхнул свои волосы. Я подняла руки и захихикала.

— Ты должен отдыхать.

— Ты должна учиться.

— Я узнала о нескольких вещах, — сказала я, переплетая свои пальцы позади его шеи.

— Что это было вообще? Прощение?

— Вроде как, — я пожала плечами. — Не знаю. Некоторым людям нужно, по крайней мере, одному человеку будет приятно, даже если это только один раз.

— Она не была добра к тебе.

— Я не нуждаюсь в ней.

Он сунул руки в карманы.

— Даже когда ты думала, что она твоя мама?

— Я говорила тебе, я никогда не чувствовала, что она была моей мамой. Я не могу это объяснить. Я просто знала. И я думаю, что она знала, тоже.

— Это не оправдание. Она тебя воспитывала.

Впервые, я увидела вспышки гнева в глазах Уэстона, он был направлен на Джину. Он воспринял это на свой счет. Уэстон любил издалека, пока меня игнорировали в собственном доме. Это было тяжелее для него, чем смотреть, кем он был для меня терпеть.

— Ты прав. Это не оправдание. Но я не могу продолжать жить в этом доме, Уэстон. Пришло время, упаковать все — гнев и непонимание, и попрощаться.

— Так что, это все? Так просто?

— Я не хочу держаться за это. Не быть как все.

— Ты не должна так легко прощать. — Он нахмурился. — Меня, больше всего.

— За что? — спросила я.

— Отпустить надолго, не зная, что ты была любима.

Дверь, ведущая внутрь дома, открылась. Сэм и Джулианна стояли, надев халаты, с беспокойным выражением.

— Она дома, в безопасности. Все хорошо, — Уэстон крикнул им.

Сэм махнул:

— Ты благополучно довел до дома.

— Сделано, — сказал он, бросив большой палец в воздух. — Спокойной ночи, — прошептал он мне на ухо. — Если мне повезет, я увижу тебя завтра.

— Тебе повезет, — ответила я.

— Да, мэм, — он наклонился для поцелуя совсем уж интимного для Сэма и Джулианны, которые стали свидетелями, а затем пошел под дождь. Он забрался в грузовик, опустил ручник, а затем исчез за углом. Дом Гейтсов был очень близко, поэтому я слышала, как заглох мотор, после того, как он припарковался в гараже. Сэм вошел в дом, и Джулианна отодвинулась в сторону, протягивая свою руку. Мы вошли вместе внутрь по коридору, и она последовала за мной наверх, в мою спальню. Я вздохнула в тот момент, когда вошла в свою комнату.

— Как прошло? — она стояла в дверях, и ее голова прислонилась к косяку, также, как я у Джины.

—Хорошо. Уэстон назвал это прощением.

— Это то, как вы называете это? — спросила она.

Был надрыв в ее голосе. Она боялась, боялась, что потеряет меня снова. Но Джулианна не станет отговаривать меня любым способом держаться подальше от Джины. Она никогда бы не попросила меня разорвать отношения, даже если она думала, что, сохраняя отношения со своей бывшей матерью, может как-то навредить. Не потому, что Джулианна не стала бы вступаться за меня, но ведь с самого начала она дала понять, что поддержит меня любым лучший способом, который она знала. Я любила ее по большей части за это. Она не поехала, ожидая, меня у матери. Ее любовь ко мне была тихой и сдержанной, но целой — такой же, которой я любила ее.

— Да, — ответила я. Плечи Джулианны расслабились, и она улыбнулась. С ее материнской интуицией, она могла бы сказать намного больше. — Ладно, милая. Спи спокойно.

— Доброй ночи.

Я подождала, пока она закроет дверь, прежде чем сорвать с себя одежду и войти в чистую ванную комнату с блестящим краном, который не течет. Душевая ручка повернулась легко, и я шагнула под горячую струю, расслабилась — так как комната наполнилась паром. Я не могла изменить года, проведенные в одиночестве, но они уже не имели значения. Я была окружена любовью. Она последовала за мной, беспокоилась обо мне, и ждала меня, и я хотела бы сохранить это до конца своей жизни. После того как я помылась, побрила ноги и нанесла лосьон, я расчесала мокрые волосы и надела рубашку. Простыни пахли кондиционером для белья — утонченным мягким ароматом, который был уникальным для Сэма и Джулианны. Мой телефон засветился, и я спрятала его в руку, когда моя голова расслаблено, лежала на подушке.

Я хочу прийти.

Я улыбнулась и написала в ответ.

Ты только что ушел.

Да?

Ты сумасшедший.

По тебе.

Я положила телефон на тумбочку и посмотрела вверх, на пятнистый потолок, глубоко вздохнув. Я была все еще не в силах поверить, как моя жизнь полностью изменилась.

На следующее утро я отправилась в школу, чувствуя себя так, словно часть меня, что была сломана, теперь снова на месте. Мое сердце и разум простили Джину, и она знала, что я простила ее.

Каждое окончание сделало это намного легче, а особенно прийти к этому с Уэстоном. Он прибыл раньше, чем я, но он ждал меня в своем грузовике. Я припарковала свою машину напротив водительского сидения «Шевроле», и я попыталась подавить улыбку, поскольку видела, как он с нетерпением хотел выскочить мне навстречу. Когда я закрыла дверь, он обнял меня и в одном поцелуе показал всей школе, как сильно меня любит.

— Доброе утро, тихая пчелка.

— Тихая...пчелка?

— Я писал тебе раз пять.

— Я была за рулем.

— Тебе понадобилось полчаса, добраться до школы?

— Нет.

Он задумался на минуту, глаза его опустились на цемент. Тонкая кожа была фиолетовой.

— Ты выглядишь уставшим, — сказала я.

— Наверное, потому что мне пришлось следовать за подругой поздно ночью, чтобы убедиться, что она в порядке, — сказал он, переплетая длинные пальцы с моими.

Утренний воздух был уже теплым, и он оставил свою куртку леттерман в своем грузовике, так что он был одет только в белую футболку и джинсы. Он потянул меня вперед, но я остановила его.

— Тебе лучше?

— Да, — сказал он с усмешкой. Он посмотрел налево, а потом дернул меня к себе, подальше от главной дороги. В середине девяностых годов Caprice перевернулся на втором лежачем полицейском, даже без ручника на тормозах. Мы стояли посреди тротуара. Студенты шли, даже не оглядываясь по сторонам, задевая нас, потому как они оглядывались на Уэстона разъяренно.

— Насколько лучше? — спросила я, касаясь его челюсти. Он оглянулся и убрал руку от своего лица, прижав костяшки моих пальцев к груди.

— Детка, я в порядке. — Когда я не ответила, он продолжал: — Ты, вероятно, не доверяешь мне, когда я говорю это, но у меня астма, сколько я себя помню. Я никогда не дам этому меня удержать, особенно теперь, когда я получил так много, чтобы остаться. — Он нежно сжал мои пальцы. — Разве ты не веришь мне?

— Да, и вот что меня беспокоит. Я просто хочу, чтобы ты был осторожен. Ты дал мне много обещаний, я ожидаю, ты их сдержишь.

Он потянул мою руку к своему рту и выпалил поверх моей кожи:

— Я планирую сделать несколько больше. — Он хмыкнул и потянул меня снова. — Я действительно в порядке, Эрин. Пошли, мы опаздываем.

В момент, когда я зашла в кабинет биологии, Брэдли и Брендан начали шептаться, и мои барьеры сразу пошли вверх. Высказанные замечания об Уэстоне были дразнящими со стороны их столика, это было почти легко игнорировать их, но, к моему удивлению, Сара повернулась и схватила спинку стула.

— Он мог умереть, идиоты! Заткнитесь!

Брэдли уставился на нее, недоверчиво. Он открыл рот, но Лиза Кале заговорила первой:

— Нет, на самом деле. Заткнись. Это было серьезным, и вы двое, использовали его, чтобы преследовать Эрин, это низко.

Глаза Брэдли метались от одной девушки к другой. Он по-прежнему собирался защищаться до тех пор, пока не вошла миссис Мерит, запыхавшаяся и уставшая.

— Ладно, у нас большая глава на этой неделе, и я уверена, что вы все хотите закончить, так что вам не придется брать домашнее задание на выпускные выходные. Откройте учебники на странице тридцать три.

Я открыла книгу и подняла глаза на Сару. Наши взгляды встретились, и мы обе разделили это благодарной небольшой улыбкой. Весь оставшийся день было довольно спокойно, за исключением вопросов об Уэстоне. Когда я села на Здравоохранение, Уэстон притянул меня вместе с моим стулом, со спины он обнял меня и поцеловал в щеку.

— Ладно, — сказал тренер Моррис, глядя из-за своего планировщика.

— Присаживайтесь, господа.

В классе разразился хохот, и Уэстон откинулся на спинку стула. Я повернулась, чтобы посмотреть на него, и он подмигнул мне, пытаясь сдержать свою сияющую ухмылку. Между каждым классом, Уэстон встречал меня у моего шкафчика, болтая, как будто он выпил целый галлон кофе. Я никогда не видела его таким беззаботным. Перед искусством он отсутствовал, когда я набрала мою комбинацию. Я открыла металлическую дверь, и небольшая записка застряла на внутренней части.

Ты дыхание, которое МНЕ необходимо.

С любовью навсегда,

Уэстон»

Я вытащила записку подальше от металла и держала ее в своей ладони. Слезы жгли мои глаза, но я не думаю, что Молочная Королева или несколько ложек ЭМ-энд-ЭМСа заставили бы бороться с ними. Две слезы скатились вниз по моим щекам, и я даже не потрудилась вытереть их. Впервые, я плакала счастливыми слезами. Я просунула руки в лямки рюкзака и пошла в класс. Уэстон сидел на своем обычном стуле за своим столом. Он не поменял его и с первого занятия сидел там. Это было, когда мы пытались быть просто друзьями, и он хотел показать мне его проект, который вдохновил Серебряное сердце, теперь ставший кулоном, что висел на моей шее. На первый взгляд мои мокрые щеки обеспокоили Уэстона, но потом я перевернула записку для него, чтобы показать. Я обняла его, и он обнял меня сзади, сжимая немного больше, что он делал всегда, при этом нежно прижимаясь своей щекой к моему уху. Когда я отстранилась, он использовал свои пальцы, чтобы вытереть влагу под глазами.

— Предполагалось, что это заставит тебя улыбнуться.

Я засмеялась, вытирая снова глаза.

— Я улыбаюсь. Ты заставил меня поволноваться там, в течение секунды.

Я наклонилась, шепча:

— Я просто люблю быть любимой тобой. Вот и все.

— Привыкай, — сказал он, потянув меня сесть на табурет рядом с ним.

Глава 4

Вошла миссис «промчавшаяся» Кап.

— Все здесь? — спросила она. Её глаза прошлись по всему классу. — Где Джош и Ноа?

Зак огляделся.

— Они уже в пути.

Она сделала паузу и улыбнулась.

— Ох уж эти мальчики. — Она кивнула. — Ладно, тогда мы увидим их скоро. Давайте собираться. У каждого есть проездной? Да?

Уэстон и я прибыли на стоянку вместе. На нашем пути к фреске, Уэстон последовал за мной, хотя я и отставала от всех остальных, конечно, медленнее, чем он любил гонять. Он притормозил рядом со мной на светофоре и опустил окно. Его радио орало, а голова двигалась в такт музыки. Он подмигнул мне.

— Эй, красавица. Хорошая поездка.

Я покачала головой и рассмеялась.

— Что ты делаешь на этой неделе?

— Выпускной вечер.

— Ах, да? У тебя свидание?

— Я уверена, что да.

— Хочешь пойти со мной, а?

— Ты ужасно милый, но я иду со своим парнем.

— Он должен быть, черт побери, удивительным, раз зацепил тебя.

Я бросила взгляд на него.

— Ты делаешь комплимент себе или мне?

Он запрокинул голову и разразился хохотом. Загорелся зеленый свет, и я нажала на педаль газа. Он ускорился и рванул на мою полосу, прежде чем мы доехали до пиццерии.

С приподнятой бровью, миссис Кап пронаблюдала за нами, когда мы приблизились к кирпичной стене.

— Почему вы все время оба опаздываете?

Уэстон указал на меня.

— Это ее вина.

У меня челюсть отвисла. Он наклонился, держась за колени, всем телом содрогаясь от смеха.

Миссис Кап ждала ответа.

— Я только начала водить. Я нервничаю... и медлю.

Она посмотрела на Уэстона, а затем снова посмотрела на меня прежде, чем подойти к нам, чтобы вручить каждому материалы и кисточки.

Уэстон последовал за мной на наше место, перед тем как опустить кисть в ведро с надписью «Дегтярное коричневое мыло». Уэстон начал снова хихикать, и я вытянула шею в его сторону.

— Что с тобой? У тебя темные круги под глазами, а ты ведешь себя, будто понюхал Маунтин Дью.

— Я в хорошем настроении. Мне был прописан новый бронходилататор. Наверное, что-то связано с ним. Ты работаешь сегодня вечером?

— Ага, — сказала я, опустив щетку в краску и ожидая, что он скажет дальше.

— Так, если я сделаю это, — он прокрутил в воздухе своей кистью, брызгая коричневой краской в мою сторону. — Все будут думать, что это шоколад?

Я вздрогнула. Мокрые брызги краски покрывали мое лицо, и когда я посмотрела вниз, то увидела беспорядочные пятна краски, которые прочертили идеальную линию от моей шеи к моим джинсам.

— Уэстон Гейтс! — миссис Кап заорала.

Инстинктивно, я опустила свою кисточку в ведро и, обмокнув ее, направила в сторону Уэстона, создавая идентичную линию дегтярным мылом.

— Эрин Ист-Олдермен! — Миссис Кап вскрикнула.

Весь класс разразился смехом, пронзительными низкими криками, когда началась драка красками.

— Нет! Стоп! Стоп! — Миссис Кап заорала, размахивая руками в воздухе.

Догоняя друг друга, мы махали кисточками в воздухе, окуная их в разные ведра с разноцветной краской, смешивая их.

— Не на фреску! Держитесь подальше от росписи! — Миссис Кап захныкала, стоя между кирпичной стеной и нами.

Мы дрались в сторонке возле стоянки, подальше от росписи, но затем глаза миссис Кап округлились, и она побежала в другую сторону, поднимая руки.

— Не автомобили! Держитесь подальше от автомобилей! Стоп! Остановите это!

Мы все сделали паузу, тяжело дыша и улыбаясь, постепенно успокаивались.

— Наказание! Для всех вас! — Миссис Кап шипела, вздымаясь над каждым словом. Она опустила руки по бокам. — Как вы все собираетесь вернуться в машины, наделав беспорядок?

— Я не могу задерживаться. Мне приходится работать.

Я смотрела на Уэстона. Он извинился только пожатием плеч.

— Вы все идете пешком обратно в школу. Идите. Сейчас. — Миссис Кап указала на юг, и мы все выпустили вздох.

Мы были только на четверти пути обратно, когда после школы машины начали проноситься со свистом. Миссис Кап следовала в класс, убедившись, что мы остались вместе, и направилась прямиком в школу. Как только наши одноклассники узнали нас, начались игривые насмешки. Капли пота образовались вдоль волосяного покрова Уэстона, а его щеки вспыхнули.

— Ты в порядке? — Я тихо спросила.

— Да, – сказал он пренебрежительным тоном.

Искра, что прослеживалась в его глазах весь день, пропала.

— Уэстон…

— Я начинаю уставать, но я в порядке. Клянусь.

Я кивнула, взяв его за руку. Хотя он был на голову выше, я чувствовала, что он склоняется мне на помощь.

— Это глупо. Ты не должен исчерпывать себя.

— Эрин…

— Нет, — сказала я, вытаскивая свой телефон. Я послала текст Джулианне, объясняя ситуацию и внешний вид Уэстона.

Она сразу же прислала сообщение, говоря, что скоро будет.

— Миссис Кап? — сказала я, повернувшись к ней лицом. Она указала мне, чтобы я продолжила идти.

— Продолжай идти, Эрин.

— Я понимаю, что вы расстроены и правы. Мы все заслуживаем наказания. Но Уэстон был госпитализирован в эти выходные, и он не чувствует себя хорошо. Я не думаю, что он должен пройти весь путь обратно в школу.

Миссис Кап застыла.

— О, Господи, это верно. Извините, Уэстон. — Она посмотрела по сторонам.

— «Молочная Королева» находится рядом, — сказала я. — Я работаю там и могу подождать, пока он отдохнет. Я написала своей маме. Она приедет.

Миссис Кап кивнула.

— Просто...будьте осторожны, переходя улицу.

Я кивнула и потащила Уэстона. Солнце свирепо уставилось на асфальт стоянки «Молочной королевы». Френки стояла у окна спиной к нам. Она повернулась, и, придерживая дверь, встретилась с нами.

— Ради Бога. Что с ним случилось? — спросила она, широко раскрыв глаза.

— Ему слишком жарко, я думаю, — сказала я, бросив Фрэнки мой телефон. – Напиши Джулианне. Скажи ей, где мы находимся.

Фрэнки кивнула, закрывая за нами дверь.

— Ты делаешь из этого слишком большое дело, — сказал Уэстон.

— Кого это волнует? — сказала я, окуная тряпку в ледяную воду и обтирая его лицо. Он отпрянул от холодной ткани на своей коже.

— Я сделаю тебе очень огромный вишневый рожок, и тогда ты сможешь простить меня, — сказала я с дрянной ухмылкой. Уэстон испустил усталый смешок.

— Это не плохая идея. Может быть, у него низкий уровень сахара, — сказала Френки, уже держа мягкий рожок под машиной. Она окунула вершинку рожка в чан с ванилью, где получился отличный завиток, и полив на него вишневый сироп, протянула Уэстону. Он набросился на вершинку, напевая в свое удовольствие.

— Гораздо лучше, чем наказание, — сказал он с полным ртом.

К тому времени, как Джулианна вошла, к Уэстону уже вернулся нормальный цвет лица.

— Эй, ребята, – сказала она, схватив Уэстона за запястье. Она уставилась вниз на свои часы, а затем улыбнулась через полминуты. — Пульс хороший.

— Эрин заставила меня поесть мороженого и отдохнуть вместо того, чтобы идти к нашему задержанию, — сказал Уэстон сонным голосом. — Я должен разойтись с ней.

— Наказание не имеет ничего общего с тем, что ты весь в краске? — спросила Джулианна, немного наклоняя голову, сосредоточившись на Уэстоне.

Фрэнки скрестила руки на груди.

— Я собиралась спросить об этом.

Авто-сигнал зазвенел, и Фрэнки встала рядом с окном, приветствуя клиента и в то же время наблюдая за нами. Я вздрогнула от выжидательных глаз Джулианны.

— Мы вроде как начали брызгаться красками у фрески.

— Что делали? — Джулиана спросила, ее голос повысился на октаву.

— Я сделал, — сказал Уэстон, держа свой рожок высоко в воздухе. — Она просто отомстила.

Джулиана прикрыла рот рукой, стараясь не смеяться. Приняв серьезное выражение лица, она встала и выпрямилась.

— Ладно, Уэстон, я отвезу тебя к доктору Бриггс в офис, чтобы тебя проверили. Твоя мама встретит нас там. — Она повернулась ко мне. — Ты работаешь или собираешься на задержание?

Я посмотрела на Фрэнки.

— Просто приходи после, — сказала она.

— Спасибо, — сказала я. — Боюсь, что если не пойду, миссис Кап могла бы пойти на более крайние меры. Я не хочу в конечном итоге получить выговор.

— Пойдемте, — сказала Джулианна, провожая нас из помещения.

— Мне действительно не надо идти к врачу, — сказал Уэстон, испытывая отвращение при этой мысли.

— Скажи своей маме, — сказала Джулиана. Она повела меня к своей машине, все еще припаркованной у фрески. Вялый и несчастный, Уэстон поцеловал меня в щеку, прежде чем уехал с Джулианной.

Когда я пошла, получать свое наказание, миссис Кап ожидала меня.

— Как Уэстон?

— Джу… моя мама отвела его к доктору Бриггс просто, чтобы убедиться, что с ним все в порядке.

Миссис Кап кивнула, садясь обратно за свой стол. Она опустилась обратно в свое кресло, как будто чувство вины может подкрасться и поглотить ее в любую минуту.

Спустя еще полчаса миссис Кап отпустила нас, и я помчалась к своей машине. Я поехала на несколько миль в час быстрее, чем обычно, чтобы добраться до работы. Фрэнки была завалена, когда я добралась туда, быстро надев свой фартук и открыв свое окно.

— Ты выглядишь немного глупо в фартуке, когда ты вся в краске, — сказала Фрэнки, жуя жвачку.

— Наверное, – сказала я, прежде чем принять заказ от маленького мальчика в моем окне. После того как толпа сошла, Френки начала убирать беспорядок, что мы оставили. Я взяла тряпку и помогла ей. Мы очистили от шоколадного сиропа и клубничного соуса, и затем убрали конфеты подальше. Странное, незнакомое чувство овладело мной, словно я погрузилась в сон, которого некогда не было.

— Что? — Фрэнки спросила.

— Ничего, — ответила я.

Она скорчила гримасу.

— Я не видела тебя довольно долго, и ты что-то скрываешь от меня? Серьезно?

— Это будет звучать ужасно, если я скажу это вслух.

— Сделай это в любом случае.

Я вздохнула.

— Это странно быть здесь.

Ее выражение лица превратилось в то, что я видела только, когда арийцы были вокруг.

— Странно, что ты не была здесь некоторое время, и не было практики? Или странно, что тебе слишком хорошо, чтобы быть здесь?

— Фрэнки! — Я заныла.

Румянец на ее щеках изменил цвет с розового на ярко-красный, она отвернулась от меня, вздохнула, а затем посмотрела на меня снова.

— Я сожалею. Ты предупреждала меня, но я все еще не была готова.

— Это действительно то, что ты думаешь обо мне?

— Может быть, я просто жду от тебя, что ты теперь Альдер. Просто... столько всего изменилось для тебя в короткий промежуток времени, но ты все еще та же для меня. Это режет слух.

— Я согласна, — сказала я, раздраженная, что мой голос до сих пор плаксивый. Я пыталась остановиться, но каждый раз, когда мой рот открылся, я вела себя как избалованный ребенок. Было неудивительно, что она чувствовала, как-будто я превратилась в Альдер. Я звучала очень похоже на нее в тот момент.

Фрэнки опустила голову и сдула челку с лица.

— Я знаю. Ты права, — сказала она, качая головой. — Весь наш мир крутится, и я жалела себя, потому что на тебе целая банка краски на стодолларовых джинсах, и ты даже не упомянула это.

Я посмотрел вниз.

— Эти не такие дорогие, да?

Она кивнула.

С ужасом, я уставилась на джинсовую ткань Skittles colored.

— Почему не сказать Джулианне что-нибудь?

— Она купила их для тебя. — Фрэнки невозмутима. — Конечно, она сделала это. Ты ходила за покупками в секонд-хенд всю свою жизнь, как и все мы. Почему я думаю, что ты знаешь, что на тебе надето?

— Как очистить краску от джинсов? — спросила я, взяв мокрую чистую тряпку. Было уже слишком поздно. Краска высохла.

— Так, каково это, не беспокоиться ни о чем? — Фрэнки пыталась скрыть горечь в своем голосе, но не смогла.

— Я до сих пор беспокоюсь. Сэм и Джулианна беспокоятся. Они просто разные.

— Как так?

— В принципе, они беспокоятся не только о покупке вещей. Они беспокоятся обо мне. Они беспокоятся о будущем, о своих друзьях, о работе и тому подобное. Имея деньги, это не делает вещи сложным.

— Подожди-подожди, – сказала она, подняв один палец. — Я, может быть, пролью слезу за богатых людей во всем мире.

Я бросила тряпку на нее, стараясь не улыбаться.

— Я имела в виду то, что я сказала ранее, что моя жизнь была разделена на две полосы – тогда и сейчас. Это была огромная часть моей жизни, прежде чем в ней появились Сэм и Джулианна.

— И Уэстон?

— Нет. Он единственный, кто остался частью того и другого. Он мост, что нес меня.

— Ты сбалансировала сегодня.

— Я задолжала ему один из пятидесяти.

Мы продолжили уборку, только ожидая полдюжины клиентов до закрытия.

— Подвезти? — Фрэнки спросила, как в старые добрые времена.

— Нет, спасибо, — сказала я, не упоминая очевидное.

— Прощай, сучечка!

Я помахала ей и села в машину, смеясь и качая головой. Я нажала на кнопку зажигания, и двигатель, зарычав, проснулся. Я не планировала работать снова до тех пор, пока не окончу институт, и хотя я собиралась отпустить Фрэнки и «Молочную королеву», она не была больше моим убежищем. Теперь мой дом - мои родители и Уэстон. Они все заставляли меня чувствовать себя защищенной и в безопасности.

Мысли об Уэстоне, Сэме и Джулиане, Джине, Фрэнки, и как сильно все изменилось, кружились в моей голове, когда я доехала до дома, но это не было случайностью, что я обошла дом Ольдерменов и пошла прямо к дому Гейтсов.

Грузовик Уэстона был припаркован на улице. Дни становились длиннее, так что заходящее солнце было залито розовыми и оранжевыми оттенками с вишнево-красной краской. Я залезла на кровать в грузовике и открыла заднюю крышку кулера. После того, как моя рука была облита водой, я остановилась на апельсиновой Фанте. Я достала из холодильника банку.

Соседи, должно быть, хотели завести щенка, потому что за забором залаяла маленькая немецкая овчарка, когда я подходила по изогнутому тротуару к входной двери. Я не ходила по этому пути. Я заходила со стороны гаража Уэстона. Я позвонила в звонок, освещенный светом двери, и колокольчики заиграли мелодию. Пару минут спустя, Вероника открыла дверь с теплой улыбкой и усталыми глазами. После второго признания, она сделала шаг назад, открывая дверь шире, и жестом пригласила меня войти.

— Он внизу, — сказала она, глядя вниз на мою одежду, покрытую краской.

— Сухая, — пообещала я.

— Надеюсь на это. — Веселье подорвало ее укоряющий тон.

Она погладила бедра своими ладонями и покачала головой, когда я прошла мимо. Я легко направлялась по пути. С каждым шагом вниз, знакомое трепетание в животе усиливалось. Это не гравитация тянет меня вниз по лестнице. Это была неопровержимая сила, желание лечь в кровать красного «Шеви» и раствориться в паре изумрудно-зеленых глаз.

Я задавалась вопросом, перестану ли я однажды чувствовать меньше по отношению к Уэстону, и до меня дошло, насколько опустошенной я была бы, если бы этот день когда-нибудь настал.

На полпути вниз по ступенькам, можно было видеть лицо Уэстона. Он сидел на диване, его торс повернут спиной к приостановленному эпизоду реалити-шоу. Его локоть прижат вниз, небольшая подушка рядом с ним. Он был чистым, его кожа блестела и покраснела от оттирания.

— Привет, — сказал он, наблюдая за мной, когда я подошла к дивану.

Прежде чем я успела ответить, он схватил меня и потащил вниз, пока я не приземлилась спиной на подушки. Он оставил на моих губах теплый влажный поцелуй. Его руки были подо мной, вжимая мое тело в его, пока он искал мой рот своим языком. Я запустила пальцы в его волосы и вдохнула, мои колени раздвинулись, позволяя ему лечь между ними.

Когда он, наконец, отстранился, мы оба задыхались.

— Прости, — сказал он, его глаза по-прежнему были сосредоточены на моих влажных губах.

— Что это было?

— От тебя пахнет мороженым, —сказал он, смахнув прядку волос с моего лица.

— Как ты себя чувствуешь?

Голод в его глазах испарился, и он сел с расстроенным вздохом.

— Хорошо, Эрин.

Мое тело последовало за ним, мои руки пристроились позади меня.

— Что я сказала?

Он посмотрел на меня, потом выражение его лица смягчилось.

— Меня спросили около ста раз об этом за сегодня.

— Что случилось?

Дата добавления: 2015-10-29