Глава 10. Рассказ Кричера

Гарри проснулся на следующее утро рано, закутанный в спальный мешок, на полу гостиной. Кусочек неба был виден между тяжелыми шторами. Оно было спокойное, светло-голубое, словно разбавленные чернила, приблизительно между ночью и рассветом, и ничего не нарушало тишину, кроме медленного, глубокого дыхания Рона и Гермионы. Гарри мельком взглянул на темные очертания, созданные на полу за ним. У Рона был приступ галантности, и он настойчиво требовал, чтобы Гермиона спала на подушках с дивана, и её силуэт возвышался над ним. Её рука изогнулась к полу, её пальцы находились в дюйме от пальцев Рона. Гарри был удивлен: разве могла ли так упасть рука во время сна? Эта мысль заставила его почувствовать себя странно одиноким.

Он поднял глаза на темный потолок, на покрытый паутиной канделябр. Меньше, чем двадцать четыре часа назад, он стоял на солнечном свету у входа в шатер, поджидая свадебных гостей, чтобы провести их. Это казалось не настоящей жизнью. Что должно было случиться сейчас? Он лежал на полу и думал о Хоркруксах, о устрашающей, сложной миссии, которую Дамблдор оставил ему…. Дамблдор…

Печаль, которой он был одержим с тех пор, как умер Дамблдор, стала другой сейчас. Обвинение, услышанное от Мюриэль на свадьбе, казалось, уютно устроилось в его мозге, как какая-то болезнь, заражая его память о волшебнике, которого он идеализировал. Разве мог Дамблдор позволить случаться этим вещам? Был ли он как Дадли, терпевший пренебрежение и игнорирование так долго, как только это не затрагивало его? Мог ли он вернуть назад сестру, заключённую в тюрьму и скрывавшуюся?

Гарри думал о Годриковой Лощине, о могиле Дамблдора никогда не упоминавшейся там, он думал о таинственных вещах, оставленных без разъяснения в Дамблдоровом завещании, и возмущение переполняло его в темноте. Почему Дамблдор не сказал ему? Почему не объяснил? Заботился ли Дамблдор на самом деле о Гарри? Или Гарри был ничем иным, как игрушкой, отполированной и блестящей, которой нельзя было никогда довериться?

Гарри не мог остаться лежать там с горькими мыслями за компанию. Бесполезно было что-нибудь делать, нужно было отвлечь внимание. Он вылез из спального мешка, поднял свою палочку, и, крадучись, вышел из комнаты. на лестничной площадке он прошептал: «Люмос» и, в свете палочки, начал взбираться вверх. На втором пролете была комната, в которой он и Рон спали в последнее время, когда были здесь; он заглянул в неё. Двери шкафа стояли открытыми и постельное бельё вывалилось оттуда. Гарри вспомнил об опрокинутой ноге тролля внизу. Кто-то обыскивал дом, пока Орден отсутствовал. Снейп? Или возможно Мундугус, который часто крал из этого дома и до и после смерти Сириуса? Гарри пристально взглянул на скитальца на портрете, который иногда вмещал в себя Финеаса Найджелуса Блэка, пра-пра-прадедушку Сириуса. Но он был пуст, ничего не показывая, кроме вытянутого грязного полотна. Очевидно, Финеас Найджелус проводил ночь в кабинете директора в Хогвартсе.

Гарри продолжил взбираться наверх, пока не достиг самой верхней лестничной площадки, где было только две двери. Одна показывала скучную дверную табличку с надписью Сириус. Гарри никогда до этого не был в комнате своего крестника. Он толкнул дверь, держа свою палочку высоко, чтобы пролить как можно больше света. Комната была просторная и, видимо, когда-то была красивой. Там была большая кровать с резными деревянными спинками, высокое окно с мрачными вельветовыми шторами, и люстра, покрытая пылью, огарки свеч до сих пор покоились в углублениях, застывший воск повис в виде сосулек. Тонкий слой пыли покрывал картины на стенах и переднюю спинку кровати; паутина тянулась от люстры до вершины большого деревянного шкафа, а когда Гарри продвинулся внутрь комнаты, то услышал писк взволнованной мыши.

Подростком, Сириус обклеил все стены постерами и картинками, поэтому только маленькая часть стены проглядывала серебристо-серым шёлком. Гарри мог допустить, что родители Сииуса не могли убрать Заклятие Вечного Приклеивания, чтобы снять все со стен, потому что он был уверен, что они не хотели, чтобы их высоко ценимый сын жил в декорациях. Сириус же выбрал путь досаждения своим родителям. Там было несколько огромных флагов Гриффиндора с выгоревшими ярко-красным и золотым цветами, для подчеркивания его отличия от всей остальной «Слизеринской» семьи. Там было много фотографий с маггловскими мотоциклами, а также (Гарри начал восторгать мужеством Сириуса) несколько постеров с одетыми в бикини маггловскими девушками. Гарри мог подтвердить, что они были магглами, потому что они оставались неподвижными внутри их фотографий, на бумаге были видны тусклые улыбки и замороженные глаза. Они очень контрастировали с остальными волшебными фотографиями на стене, которые изображали фотографию с четырьмя студентами Хогвартса, которые стояли рука об руку, и улыбались в камеру.

С увеличивающимся удовольствием, Гарри узнал своего отца; его непослушные черные волосы были взъерошены на затылке так же как у Гарри, и он тоже носил очки. Сзади него стоял Сириус, легкомысленно красивый, его немного надменное лицо выглядело таким молодым и счастливым, каким Гарри его никогда не видел при жизни Сириуса. Справа от Сириуса стоял Петтигрю, больше чем на голову ниже, полный, с водяными глазками, переполненные удовольствием быть включенным в эту компанию друзей, с почитаемыми бунтарями как Джеймс и Сириус. Слева от Джеймса стоял Люпин, даже тогда выглядевший потрёпанным, но и у него была та же атмосфера радостного сюрприза в нахождении себя включенным в компанию… или это было просто потому, что Гарри знал, как это всё было, все, что он видел на фотографии? Он попытался снять фотографию со стены, ведь теперь это было всё его, после того, что Сириус оставил это ему, но она не сдвинулась с места. Сириус не оставил не единого шанса своим родителям переделать его комнату.

Гарри взглянул на пол. Небо за окном начало светлеть. Луч света обнаружил кусочки бумаги, книги, и остальные маленькие вещи, разбросанные по ковру. Видимо, комната Сириуса также подвергалась обыску, несмотря на то, что наверняка была оценена, как ничего не стоящая. Несколько книг были грубо оторваны от своих обложек, множество страниц устилали пол.

Гарри наклонился, подобрал пару кусочков бумаги, и просмотрел их. Он увидел отрывки из старого издания «Истории Магии» Батильды Бэгшот, также он нашел брошюры по содержанию и техническому обслуживанию мотоцикла. Третий же листок был помятым и написанным от руки. Он расправил его.

Дорогой Бродяга,

Спасибо, спасибо тебе за подарок Гарри на день рожденье! Он был его любимым, это безоговорочно. Ему год, а он уже высоко держит игрушечную метлу, он выглядит таким довольным, я вложу в письмо фотографию, так что ты сможешь посмотреть. Ты же знаешь, у него только два фута роста от земли, но он уже почти что убил кота, и разбил ужасную вазу, которую Петуния подарила мне на Рождество (к этому у меня нет претензий). Конечно, Джеймс решил, что это очень весело, сказал, что Гарри собирается стать великим Квиддичным игроком, но мы убрали все украшения подальше, чтобы быть уверенными, что когда он пойдет, мы не будем спускать с него глаз.

Мы очень тихо отпраздновали его день рожденье — были только мы и старая Батильда, которая всегда была добра к нам и которая души не чает в Гарри. Мы очень сожалели, что ты не смог прийти, но дела Ордена всегда важнее, тем более Гарри все равно недостаточно взрослый, чтобы понять, что это его день рожденье! У Джеймса немного расстроились планы — мы заперты в доме, потому что, как я говорила, мантия-невидимка до сих пор у Дамблдора, и у нас ни единого шанса хотя бы для маленькой прогулки. Если ты сможешь навестить нас, это очень поднимет его настроение. На прошлых выходных здесь был Червехвост. Мне кажется, что он выглядел больным, но это видно из-за новостей о МакКиннонсах. Я плачу каждую ночь, когда слышу о них.

Батильда заходила на днях, она обворожительная старушка с огромным количеством историй про Дамблдора, и я не уверена, что он был бы рад, если б узнал о них! Я не знаю, во что можно верить, потому что, фактически, это кажется невероятным, что Дамблдор…

Концовка вызвала у Гарри оцепенение. Гарри стоял неподвижно, держа поразительную бумагу в бессильных пальцах, когда внутри него вспыхнули счастье и печаль, оглушающие, в равной мере, его душу. Пошатываясь, он сел на кровать.

Он прочитал письмо снова, но не смог почерпнуть из него больше информации, чем у него была после первого раза, и он решил пристально взглянуть на почерк в письме. Она писала букву «г» так же, как и писал он. Он просматривал всё письмо, чтобы найти все эти буквы и каждая из них давала ощущение маленькой дружественной волны света. Это письмо было невообразимым сокровищем, доказательством того, что Лили Поттер существовала, действительно существовала, что её теплые руки когда-то двигались вдоль пергамента, оставляли следы чернилам на этом письме, писали эти слова, слова о нем, Гарри, её сыне.

Нетерпеливо смахнув слезы с глаз, он перечитал письмо, в этот раз, концентрируясь на смысле. Это было как прослушивание полузабытого голоса. У них был кот… наверняка погибший, как и его родители в Годриковой Лощине… или он умер, когда никто не остался кормить его. Сириус купил ему его первую метлу…. Его родители знали Батильду Бэгшот; может, это Дамблдор представил их? «Мантия — невидимка до сих пор у Дамблдора…» Там еще было что-то смешное…

Гарри остановился, обдумываю слова матери. Почему Дамблдор взял мантию — невидимку Джеймса? Гарри отчетливо помнил, как директор говорил ему год назад: «Тебе не нужна мантия — невидимка, чтобы становиться невидимым». Может быть, не такой одаренный член Ордена нуждался в помощи, и Дамблдор носил её с собой? Гарри перешел дальше…

«Червехвост был здесь…» Петтигрю, предатель, выглядел «больным». А так ли это? Может, он просто знал, что видит Джеймса и Лили в живых в последний раз?

И, наконец-то, снова Батильда, которая рассказывала немыслимые истории о Дамблдоре. «Это кажется невероятным, что Дамблдор…»

Что Дамблдор что? Но было множество вещей, кажущиеся невероятными: что Дамблдор получил самые низкие оценки по Трансфигурации, к примеру, или что он мог заколдовать себе козу, как и Абефорт…

Гарри поднялся на ноги и внимательно изучил пол: может быть, кусочек письма был где-то там. Он хватал листы, рассматривал их, со рвением он анализировал и рассматривал все, как настоящий сыщик, он открывал ящики, протряхивал книги, становился на стул, чтобы руками пробежаться по верху шкафа, ползал под кроватью и креслами.

Наконец, лёжа вниз лицом на полу, он заметил что-то похожее на оборванный клочок бумаги под комодом. Когда он достал его, это оказалась та фотография, о которой говорила Лили в письме. Крупным планом на фотографии был изображен черноволосый ребенок верхом на крошечной метле, радостно хохоча, и пара ног наверняка принадлежащие Джеймсу, догоняющему его. Гарри положил фотографию в свой карман с письмом Лили и продолжил искать вторую часть листа.

После еще пятнадцати минут, однако, он был вынужден сделать вывод, что вторая половина письма матери исчезла. Может, она просто была потеряна, 16 лет, с тех пор, когда оно было написано, или оно было взято кем-то, кто обыскивал комнату? Гарри прочитал первую часть снова, в этот раз, выискивая ключи того, что могло быть на второй половине. Его игрушечная метла вряд ли могла интересовать Упивающихся Смертью…. Самой, вероятно, полезной информацией была возможность узнать больше о Дамблдоре. «Это кажется невероятным, что Дамблдор…» Что?

— Гарри? Гарри! Гарри!

— Я здесь! — Отозвался он. — Что случилось?

За дверью было слышно топанье ног, и Гермиона внезапно зашла внутрь.

— Мы проснулись и не знали, где ты! — сказала она запыхавшись. Она повернулась и закричала на полную мощь, «Рон! Я нашла его!»

Раздраженный голос Рона был слышен несколькими этажами ниже:

— Хорошо! Передай ему от меня, что он мерзавец!

— Гарри, не исчезай, пожалуйста, мы волновались! Почему ты взобрался сюда?

Она пристально взглянула на обыскиваемую комнату.

— Что ты здесь делал?

— Посмотри, что я нашел.

Он вынул письмо его матери. Гермиона взяла его и читала, пока Гарри смотрел на неё. Когда она достигла конца страницы, она взглянула на него:

— О, Гарри…

— И это тоже.

Он потянул ей оборванную фотографию, и Гермиона улыбнулась, глядя на ребенка, изображенного на игрушечной метле.

— Я искал вторую часть письма, — сказал Гарри, — но её нет здесь.

Гермиона оглянулась вокруг.

— Ты сделал весь этот беспорядок или он был здесь до того как ты пришел?

— Кто-то обыскивал комнату до меня, — ответил Гарри.

— Я так и поняла. Каждая комната, в которую я заглядывала по пути наверх, была в беспорядке. За чем они приходили, как ты думаешь?

— За информацией об Ордене, если это был Снейп.

— Но ты не думаешь, что у него уже было всё необходимое, я имею ввиду, он же был в Ордене, не так ли?

— Ну, тогда… — сказал Гарри, продолжая отстаивать свою теорию, — что насчет информации о Дамблдоре? Вторая страница письма, к примеру. Ты же помнишь о Батильде, которую мама упоминала в письме, ты знаешь, кто она?

— Кто?

— Батильда Бэгшот, автор…

— «Истории Магии», — сказала Гермиона, выглядя заинтересованной. — Так твои родители знали её? Она была невероятным волшебным историком.

— И она до сих пор жива, — сказал Гарри, — и она живет в Годриковой Лощине. Тётушка Рона Мюриэль говорила о ней на свадьбе. Она знала и семью Дамблдора. Было бы очень интересно поговорить с ней, правда?

В улыбке Гермионы было немного больше понимания, она показывала Гарри свое расположение к нему. Он забрал письмо и фотографию и сложил их в кошелек, висевший на его шее и, не глядя на неё, оставил их себе.

— Я понимаю, почему ты хочешь поговорить с ней о твоих маме и папе, и о Дамблдоре тоже, — сказала Гермиона. — Но это не может реально помочь нам в наших поисках Хоркруксов, не так ли?

Гарри не ответил, и она продолжила:

— Гарри, я знаю, ты очень хочешь попасть в Годрикову Лощину, но я боюсь. Я боюсь, ведь как просто эти Пожиратели Смерти нашли нас вчера! Это только заставляет меня чувствовать болльше чем обычно, что мы должны избегать того места, где похоронены твои родители. Я уверена, что они ждут твоего прихода.

— Этого может и не быть, — ответил Гарри, до сих пор избегая смотреть на неё. — На свадьбе, Мюриэль сказала чепуху про Дамблдора. Я хочу знать правду…

Он рассказал Гермионе все, что Мюриэль тогда сказала ему. Когда он закончил, Гермиона сказала:

— Конечно, теперь я вижу, почему это расстраивает тебя, Гарри…

— Я не расстроен, — солгал он, — я всего лишь хочу знать — правда это или…

— Гарри, ты действительно думаешь, что получил правду от старой злобной старухи как, например, Мюриэль или Рита Скитер? Как ты можешь верить им? Ты знал Дамблдора!

— Я думал, что знал, — пробормотал он.

— Но ты ведь знаешь, сколько правды во всем, что Рита Скитер писала про тебя! Додж прав, как ты можешь позволять всем этим людям порочить память о Дамблдоре?

Он отвернулся, пытаясь утаить негодование, которое он чувствовал. Это было снова: выбирай чему верить. Он хотел правду. Почему каждый решал, нужна ли она ему?

Пойдем вниз в кухню? — предложила Гермиона после небольшой паузы. — Найдем что-нибудь на завтрак?

Он нехотя согласился и последовал за ней на лестничную площадку и прошел мимо второй двери. На ней была глубокая царапина на покраске под небольшой подписью, которую он не заметил в темноте. Он остановился на вершине лестницы, чтобы прочитать её. Эта была напыщенная короткая надпись, четко написанная от руки, эта была та разновидность фраз, которые мог бы приклеить Перси Уизли на свою комнату:

«Не входить без особого разрешения Регулуса Арктуруса Блэка»

Возбуждение разлилось в Гарри, но он не был уверен почему. Он прочитал фразу снова. Гермиона уже была на одну площадку ниже него.

— Гермиона, — сказал он, и был удивлен, что его голос был таким тихим. — Вернись сюда.

— В чем дело?

— Р.А.Б. Я думаю, что нашел его.

Послышалось затрудненное дыхание и вскоре Гермиона прибежала обратно.

— В письме твоей мамы? Но я не видела…

Гарри покачал головой, указывая на табличку Регулуса. Она прочла это, а потом схватила руку Гарри так крепко, что он поморщился.

— Брат Сириуса? — Прошептала она.

— Он был Упивающимся Смертью, — сказал Гарри, — Сириус говорил мне он нем, он добровольно присоединился к нему, когда был молодым и потом струсил и захотел уйти — и они убили его.

— Подходит! — Задыхаясь, ответила Гермиона. — Если он был Упивающимся Смертью, он имел доступ к Волдеморту, и когда он освободился от чар, он захотел победить Волдеморта!

Она отпустила Гарри, перегнулась через перила и закричала:

— Рон! РОН! Поднимайся сюда, быстро!

Рон появился, запыхавшись, минуту спустя, его палочка была наготове в руке.

— Что случилось? Если это снова громадный паук, то я хочу позавтракать до того ….

Он, сдвинув брови, взглянул на надпись на двери Регулуса, на которую молча указывала Гермиона.

— Что? Это брата Сириуса, да? Регулус Артурус… Регулус… Р.А.Б.! Медальон — вы же не считаете, что …

— Давайте это выясним, — сказал Гарри. Он толкнул дверь. Она была заперта. Гермиона направила на неё свою палочку и произнесла, — Алоомора!

Послышался щелчок, и дверь приоткрылась.

Они прошли на порог вместе, пристально глядя вокруг. Комната Регулуса была немного меньше Сириуса, хотя и имела такое же ощущение созданной роскоши. Тогда как Сириус афишировал своё отличие от семьи, Регулус старался доказать обратное. Цвета Слизерина — изумрудный и серебристый были везде, на драпировке кровати, стен, и окон. Герб этой темной семьи был старательно нарисован над кроватью, вдоль него был девиз «Чистота на века». Под ними была коллекция пожелтевших газетных вырезок, создававших собой неровный коллаж. Гермиона пересекла комнату, чтобы рассмотреть их.

— Они все о Волдеморте! — сказала она, — Регулус, наверное, был его фанатом за несколько лет до присоединения к Пожирателям Смерти…

С легким дуновением воздуха поднялась пыль, когда она присела прочесть газетные вырезки. Гарри, тем временем, заметил другую фотографию: Хогвартская команда по квиддичу улыбается и машет из-под рамки. Он пододвинул их и увидел на груди эмблему змеи: Слизеринцы. Регулуса сразу можно было распознать среди мальчиков, сидящих на переднем плане: у него были те же темные волосы, и немного заносчивый вид, переданный от брата, но он был ниже, худощавее, и не такой привлекательный, каким был Сириус.

— Он был ловцом, — сказал Гарри.

— Что? — спросила Гермиона, все еще увлеченная газетными вырезками про Волдеморта.

— Он сидит посередине на передней линии, на месте ловца… Неважно, — сказал Гарри, понимая, что никто не слушает. Рон стоял на руках и коленях, пытаясь найти что-то под шкафом. Гарри посмотрел вокруг, разыскивая места, где можно было что-то спрятать. Он подошел к столу. И снова, кто-то обыскивал его до него. Содержимое ящиков было перевернуто верх дном совсем недавно, пыль стерта, но там не было ничего ценного: старые перья, просроченные ежедневники, которые служили очевидным доказательством, что их невежливо разглядывали, недавно разлитая баночка чернил, липкие пятна заливали содержимое ящика.

— Этот путь легче, — сказала Гермиона, когда Гарри вытирал свои чернильные пальцы о его джинсы, — Акцио, медальон!

Ничего не произошло. Рон, рассматривавший складки выгоревших гардин, выглядел разочарованным.

— Это оно, да? Его здесь нет?

— О, это может быть все еще здесь, но на нем стоят чары недосягаемости, — сказала Гермиона. — Заклятие, оберегающее от вызывания заклинанием, ты же знаешь.

Например, которое Волдеморт наложил в каменной чаше в пещере, — сказал Гарри, вспоминая как он не смог вызвать фальшивый медальон.

— Ну и как мы надеемся найти его? — Спросил Рон.

— Мы найдем его вручную, — сказала Гермиона.

— Это хорошая идея, — сказал Рон, закатывая глаза, и он продолжил обыск штор.

Они прочесали каждый дюйм комнаты, потратив на это больше часа, но, в конце концов, вынуждены были принять тот факт, что медальона здесь не было.

Всходило солнце; его свет слепил их даже сквозь запачканные окна.

— И все-таки, он может быть где-нибудь еще в доме, — сказала Гермиона бодрым тоном, когда они спускались вниз. Если Гарри с Роном выглядели унылыми, она казалось непоколебимой. — Собирался ли он уничтожить его или нет, он хотел утаить его от Волдеморта, не так ли? Помните все эти ужасные вещи, которые мы выбрасывали, когда были здесь в прошлый раз? Часы, которые выстреливали болтами в каждого и старая мантия, которая пыталась задушить Рона; Регулус мог положить их для защиты в место где был спрятан медальон, мы могли даже не распознать его во…во…

Гарри и Рон посмотрели на неё. Она стояла, подняв одну ногу в воздух, с онемевшим видом, как тот, на котором было заклятие Забвения: её глаза были расфокусированы.

— …во время, — закончила она шепотом.

— Что-то не так? — спросил Рон.

— Там был медальон.

— Что? — спросили Гарри и Рон вместе.

— В застекленном шкафу в гостиной. Никто не смог открыт его. И мы…мы…

Гарри почувствовал, как камень скользнул сквозь грудь в его живот. Он вспомнил. Он даже брал его в руки, когда медальон ходил по кругу, каждый пытался выведать, как его открыть. Он был выброшен в мешок с мусором, вместе с Бородавчатым порошком и музыкальной шкатулкой, послушав которую, все засыпали…

— Но ведь Кричер пытался утащить что-то из мусора, — сказал Гарри. Это был единственный шанс, им оставалась только слабая надежда, и он очень крепко держался за неё, заставив себя идти. — У него есть целый тайник со всяким хламом в шкафу кухни. Пошли.

Он побежал вниз, перескакивая через две ступеньки, двое бежали за ним по пятам. Они так шумели, что разбудили портрет матери Сириуса, когда проходили через холл.

— Мерзавцы! Грязнокровки! Отребьё! — орала она на них, когда они пронеслись в полуподвальную кухню и захлопнули дверь за собой. Гарри пробежался по комнате в нерешительности взялся за дверь шкафа Кричера, и дернул на себя. Там был насест в виде небольшого грязного корытца, в котором спал когда-то домовой эльф, они не долго разглядывали безделушки, которые успел натащить эльф. Там была старая копия «Родовая знать: Генеалогия Волшебников». Отказываясь верить своим глазам, Гарри выхватил всю эту чепуху и начал трясти её. Мертвая мышь свалилась и покатилась по полу. Рон охнул и взобрался на кухонный стул, Гермиона закрыла свои глаза.

— Его уже здесь нет, — сказал Гарри, повысил голос и позвал, — Кричер!

Раздался громкий треск и домовой эльф, которого Гарри с большой неохотой унаследовал от Сириуса появился из неоткуда перед холодным и пустым камином: маленький, в половину человеческого роста, его бледная кожа нависала на него складками, седые волосы обильно росли из его мышиных ушей. Он был все еще одет в набедренную повязку, в которой они встретили его в первый раз, он презрительно смотрел на Гарри, согнувшись, всем своим видом показывая, что его позиция насчет перемены владельца ни капельки не изменилась.

— Хозяин, — проквакал Кричер своим жабьим голосом, и он низко поклонился, проворчав своим коленям, — вернулся в старый дом моей Госпожи с предателями крови Уизли и грязнокровкой…

— Я запретил тебе называть кого бы то ни было «предателями крови» и «грязнокровками», — рявкнул Гарри. Он находил Кричера с его огромным носом и налитыми кровью глазами очень не приятным объектом, даже если бы тот не предал Сириуса Волдеморту.

— У меня есть вопрос к тебе, — сказал Гарри, его сердце стучало значительно быстрее, когда он посмотрел на эльфа, — и я приказываю тебе отвечать правдиво. Понимаешь?

— Да, Хозяин, — сказал Кричер, снова низко кланяясь. Гарри заметил, что его губы беззвучно шевелятся, несомненно, проговаривая оскорбления, которые он только что запретил произносить.

— Два года назад, — сказал Гарри, и его сердце застучало по ребрам, там был большой золотой медальон в гостиной наверху. Мы выкинули его. Ты забрал его?

Настал момент тишины, во время которого Кричер выпрямился, чтобы прямо взглянуть в лицо Гарри. Тогда он сказал:

— Да.

— Где он сейчас? — спросил Гарри ликующе, в то время как Рон и Гермиона выглядели радостными. Кричер закрыл глаза как только мог, чтобы не видеть их реакции на его следующее слово.

— Пропал.

— Пропал? — эхом повторил Гарри, весь восторг куда-то улетучился, — Что ты имеешь в виду, говоря, что он пропал?

Эльф задрожал. Он колебался.

— Кричер, — сказал Гарри свирепо, — Я приказываю тебе…

— Мундунгус Флетчер, — прокаркал эльф, его глаза были до сих пор закрыты. — Мундунгус Флетчер украл это всё; фотографии мисс Беллы и мисс Цисси, перчатки моей Госпожи, Орден Мерлина первой степени, чаша с семейными гербами, и… и…

Кричер глотнул воздуха: его впалая грудь быстро поднималась и опускалась и вдруг его глаза резко распахнулись, и он издал ужасающий пронзительный вопль:

— … и медальон, медальон Хозяина Регулуса! Кричер сделал ошибку! Он не исполнил своих обязанностей!

Гарри интуитивно среагировал: когда Кричер кинулся за кочергой, лежащей в камине, он подбежал к эльфу и остановил его. Крик Гермионы смешался с криком Кричера, но Гарри прорычал громче их обоих:

— Кричер, я приказываю тебе стоять спокойно!

Он почувствовал, что эльф застыл и отпустил его. Кричер вытянулся на холодном каменном полу и слезы полились бурным потоком из его нависших глаз.

— Гарри, подними его! — Прошептала Гермиона.

— Чтобы он избил себя кочергой? — хмыкнул Гарри, стоя на коленях рядом с эльфом. — Я так не думаю. Ладно. Кричер, я хочу правду: Откуда ты знаешь, что это Мундунгус Флетчер украл медальон?

— Кричер видел его! — задыхался эльф, пока слезы лились по его огромному носу, и заливались в рот, полный серых зубов. — Кричер видел его, отходящим от шкафа Кричера с полными руками сокровищ Кричера. Кричер говорил грязному воришке остановиться, но Мундунгус Флетчер рассмеялся и у-убежал…

— Ты говоришь, что медальон, «Хозяина Регулуса», — сказал Гарри. — Почему? Откуда он взялся? Что Регулус делал с ним? Кричер, сядь и скажи мне все, что ты знаешь о медальоне, и все, что Регулус делал с ним!

Эльф сел, свернулся в клубочек, положил свое мокрое лицо между коленями, и начал неохотно говорить. Когда он говорил, его голос был приглушен, но был вполне хорошо слышен в отдающей эхом тихой кухне.

— Хозяин Сириус убежал, скатертью дорога, потому что он был плохим мальчиком и разбил материно сердце своим преступным путем. А Хозяину Регулусус был присущ порядок, он понимал, что это большая честь называться Блэком и гордость от чистой крови. Он год говорил о Темном Лорде, который собирался принести волшебникам снятие правила скрытности от магглов и магглорожденных…. и когда ему было шестнадцать, Хозяин Регулус присоединился к Темному Лорду. Такая гордость, такая гордость, такое счастье состоять на службе… И в один день, год спустя после его присоединения, Хозяин Регулус спустился на кухню, чтобы увидеть Кричера. Хозяин Регулус всегда любил Кричера. И Хозяин Регулус сказал… он сказал…

Старый эльф затрясся еще быстрее, чем прежде.

— … он сказал, что Темный лорд требует эльфа.

— Волдеморту был нужен эльф? — Закричал Гарри, оглядываясь на Рона и Гермиону, которые выглядели такими же озадаченными, как и он.

— О, да, — простонал Кричер. — И Хозяин Регулус добровольно вызвался привести Кричера. Это была честь, сказал Хозяин Регулус, это честь для него и для Кричера, который должен делать всё, что Темный Лорд прикажет ему делать…и потом вернуться домой.

Кричер до сих пор качался, его дыхание вырывалось со всхлипами.

— И Кричер пошел к Темному Лорду. Темный Лорд не говорил Кричеру, что они должны делать, но взял Кричера с собой на гору около моря. И в этой горе была пещера, а в пещере было большое черное озеро…

Волосы на затылке Гарри стали дыбом. Квакающий голос Кричера казалось исходил из темной воды. Он видел, что случилось, так ясно, словно это было сейчас.

— Там была лодка…

Конечно там была лодка; Гарри знал эту лодку, мрачно зеленую и крошечную, предназначенную для переноса только одного волшебника и одной жертвы к озеру в центре. Так вот как Волдеморт проверял защиту окрестностей Хоркрукса — одалживанием такого доступного создания, как домовой эльф….

— Там была чаша полная яда — на этом острове. Темный Лорд заставлял Кричера пить его…

Эльф дрожал с головы до ног.

— Кричер пил, и когда он пил, он видел ужасные вещи… Внутри Кричера всё горело… Кричер молил, чтобы Хозяин Регулус спас его, молил свою Госпожу Блэк, но Темный Лорд только смеялся… Он заставил Кричера выпить все зелье…Он положил медальон в пустую чашу… И он наполнил её зельем…

Гарри мог видеть как это происходило. Он видел белое, змееподобное лицо Волдеморта, светящееся в темноте, эти красные глаза, безжалостно глядящие на эльфа, который мог умереть в любую минуту, всякий раз, когда он становился жертвой безнадежной жажды, из-за горящей жидкости. Но здесь воображение Гарри иссякло, и он не смог увидеть, как Кричер спасся.

Кричеру была нужна вода, он подполз к краю острова и он выпил из черного озера… и руки, мертвые руки, выползли из воды и потащили Кричера под поверхность…

— Как ты выбрался? — спросил Гарри, и он не был удивлен, услышав собственный шепот.

Кричер вытянул свою уродливую голову и посмотрел на Гарри своими большими, водянистыми глазами.

— Хозяин Регулус сказал Кричеру вернуться, — сказал он.

— Я знаю, но как ты спасся от Инфери?

Кричер, казалось, не понимал.

— Хозяин Регулус сказал Кричеру вернуться, — повторил он.

— Я знаю, но…

— Ну, это же очевидно, не так ли, Гарри? — сказал Рон. — Он аппарировал!

— Но… Ты не можешь аппарировать внутри и вне пещеры, — сказал Гарри, -

Иначе бы Дамблдор…

— Магия эльфов не похожа на магию волшебников, не так ли? — сказал Рон, — я имею ввиду, они могут аппарировать и дизаппарировать внутри и вне Хогвартса, в то время как мы не можем.

Настала тишина, пока Гарри переваривал это. Как Волдеморт мог допустить такую ошибку? Но когда он думал об этом, Гермиона заговорила, и её голос был холоден.

— Конечно, Волдеморт думал об этом методе, который он заметил за эльфами… Но такого никогда не происходило, что кто-то мог творить магию, которой он не располагал.

— Это закон для эльфа — подчиняться приказам Хозяина, — пропел Кричер. — Кричеру было сказано явиться домой, и он пришел…

— Ну, тогда, ты сделал то, что ты говорил? — спросила Гермиона дружелюбно. — Ты не исполнил весь приказ!

Кричер помотал головой и закачался еще быстрее, чем прежде.

Ну и что произошло, когда ты вернулся? — спросил Гарри. — Что сказал тебе Регулус, когда ты рассказал ему что произошло?

— Хозяин Регулус был очень обеспокоен, очень обеспокоен, — прокаркал Кричер. — Хозяин Регулус сказал Кричеру тихо сидеть и не высовываться из дома. И потом… это было немного позже… Хозяин Регулус пришел и нашел Кричера в шкафу одной ночью, и Хозяин Регулус был странным, не таким, как обычно, будто помешанный, Кричер мог говорить… и он попросил Кричера пойти с ним в пещеру, в пещеру, куда Кричер приходил с Темным Лордом…

И они отправились в путь. Гарри совершенно ясно мог представить их, испуганного старого эльфа и худого, темного Ловца, который так напоминал Сириуса… Кричер знал, как открыть главный вход в подземную пещеру, знал, как вытянуть крошечную лодку: в этот раз это был его любимый Регулус, который плыл с ним к острову с чашей яда…

— И он заставил тебя выпить яд? — спросил Гарри, с отвращением.

Но Кричер покачал головой и зарыдал. Гермиона прижала руки ко рту: кажеться, она поняла что-то.

— Хозяин Регулус вынул из кармана такой же медальон, который был у Темного Лорда, — сказал Кричер, слезы лились по его громадному носу. — И он сказал Кричеру взять его и, когда чаша будет пуста, положить медальон.

Рыдания Кричера стали резать уши; Гарри пришлось сильнее сосредоточиться, чтобы понимать его.

— И он приказал… Кричеру уходить… без него. И он сказал Кричеру… идти домой… и никогда не говорить моей Госпоже….что он сделал…про уничтожение…медальона. И он выпил… весь яд… и Кричер подменил медальон…и смотрел…как Хозяина Регулуса… затягивало под воду…и …

— О, Кричер! — запричитала Гермиона, плача. Она упала на колени рядом с эльфом и попыталась сжать его в объятиях. В тот же момент он поднялся на ноги, отбежал от неё, и было видно, что он испытывал отвращение.

— Грязнокровка трогала Кричера без его позволения, что бы сказала его Госпожа?

— Я говорил те не называть её «грязнокровкой»! — прокричал Гарри, но эльф уже наказывал себя. Он лег на пол и стучал своей головой о пол.

— Останови его — останови его! — молила Гермиона, — О, ты не видишь, как это больно — подчиняться?

— Кричер — остановись, остановись! — заорал Гарри.

Эльф лег на пол, задыхаясь и дрожа, зеленой слизью был покрыт пол вокруг него, синяк уже расплылся на его мертвенно-бледном лбу, где он бил себя, его глаза опухли и налились кровью и из них текли слезы. Гарри никогда не видел чего-либо более жалостливого.

— Так ты принес медальон домой, — сказал он безжалостно, с решением узнать полную историю. — И ты попытался уничтожить его?

— Ничего Кричер не сделал с ним, ни одной пометки на нем, — пробормотал эльф. — Кричер попытался сделать все, все, что знал, но ничего, ничего не сработало… Слишком много было на нем, Кричер был уверен, что ключ к уничтожению кроется внутри него, но он не открывался… Кричер наказывал себя, пытался снова. Кричер не исполнил приказы, у Кричера не получалось уничтожить медальон! И его Госпожа сошла с ума от печали, потому что Хозяин Регулус дизаппарировал и Кричер не мог сказать ей, что случилось, потому что Хозяин Регулус з-запретил ему говорить, кому бы то ни было из с-семьи, что произошло в п-пещере….

Кричер принялся рыдать так сильно, что нельзя было услышать ни одного связанного слова. Слезы лились по щекам Гермионы, когда она смотрела на Кричера, но она не пыталась дотронуться до него снова. Даже Рон, который отнюдь не был фанатом Кричера, выглядел встревожено. Гарри встал на пятки и помотал головой, пытаясь осознать это.

— Я не понимаю тебя, Кричер, — сказал он в конце концов. — Волдеморт попытался убить тебя, Регулус умер затем, чтобы обессилить Волдеморта, но ты до сих пор рад, что предал Сириуса Волдеморту? Ты был счастлив пойти к Нарциссе и Белатриссе, и выдать им информацию для Волдеморта через них….

— Гарри, Кричер не думает так, — сказала Гермиона, вытирая свои глаза руками. — Он раб; домовой эльф привык к плохому, даже к зверскому обращению; что Волдеморт сделал Кричеру — тебе не кажется, что это далеко от общепринятых методов? Что значит для эльфа, как Кричер наша волшебная война? Он предан людям, которые добры к нему, и Миссис Блэк была доброй, и Регулус наверняка был, и он служил им охотно и верил им. Я знаю, что ты собираешься сказать, — пресекла она его попытки протестовать, — «что Регулус изменил его память….но он не сказал это Кричеру, да?» И я думаю, я знаю почему. Кричеру и семье Регулуса было бы безопаснее сохранять чистокровную линию. Регулус пытался защитить их.

— Сириус…

— Сириус отвратительно вел себя с Кричером, Гарри, и это выглядело не хорошо, ты же знаешь, это правда. Кричер так долго был один, когда Сириус стал жить здесь, и ему страшно не хватало любви. Я уверена, что «Мисс Цисси» и «Мисс Белла» были очень добры к Кричеру, когда он вернулся, и он принял их покровительство и сказал все, что они хотели услышать. Я всегда говорила, что волшебники должны заплатить за своё обращение с эльфами. Ну, Волдеморт заплатил…и заплатил Сириус.

У Гарри не было ответа. Когда он посмотрел на Кричера, рыдавшего на полу, он вспомнил, что Дамблдор говорил ему, несколькими часами позже смерти Сириуса: «Я не думаю, что Сириус считал чувства Кричера такими же большими, как и человеческие…»

— Кричер, — сказал Гарри после паузы, — когда ты трогал его, эээ…пожалуйста, сядь.

Несколько минут Кричер пытался перестать икать, потом сел прямо и стал тереть кулачками свои глаза, как маленький ребенок.

— Кричер, я собираюсь попросить тебя кое о чем, — сказал Гарри. Он взглянул на Гермиону с просьбой о помощи. Он хотел приказать мягко, но в то же время, он не мог притворяться, что это не приказ. Однако, изменение его тона вызвало её одобрение: она ободряюще улыбнулась.

— Кричер, я хочу попросить тебя, пожалуйста, найди Мундунгуса Флетчера. Мы должны найти где медальон — где он положил его. Это действительно важно. Мы хотим закончить работу, которую начал Хозяин Регулус, мы хотим увериться, что он …эээ…не умер напрасно.

Кричер убрал кулачки и взглянул на Гарри.

— Найти Сундунгуса Флетчера? — проквакал он.

— И привести его сюда, на площадь Гриммаулд, — сказал Гарри. — Как ты думаешь, у тебя получится это сделать?

Кричер кивнул и поднялся на ноги, Гарри ощутил внезапное воодушевление. Он достал кошелек Хагрида и достал фальшивый Хоркрукс, который Регулус подложил вместо медальона Волдеморта.

— Кричер, я…эээ… хочу дать тебе это, — сказал он, вкладывая медальон в ладошку эльфа. — Это принадлежало Регулусу и я уверен, что он бы хотел, чтобы он был у тебя в знак признательности тебе…

— Ну ты и загнул, чувак, — сказал Рон, когда эльф, бросив взгляд на медальон, завыл от шока и страдания и бросился обратно на пол.

Это продолжалось около получаса, пока он не успокоился, он был сражен подарком — теперь в его владении была фамильная ценность Блэков, и он был слишком слаб, чтобы подняться с колен на ноги. Когда же, наконец, он смог проковылять несколько шагов, они провели его до шкафа, положили медальон в грязное одеяло и уверили его, что позаботятся о его первой собственности, когда он уйдет. Затем он два раза поклонился Гарри и Рону, и даже легонько дернулся в сторону Гермионы, что было попыткой почтительного поклона, и, как обычно, дизаппарировал с громким треском.

Дата добавления: 2015-10-28