Глава хххVIII 13 страница

ГЛАВА XXV

Вторая часть "Генриха IV". - Старое и новое. - "Генрих V" как национальная драма. - Любовь к отчизне и шовинизм. - Мечты о Великобритании. Вторая часть "Генриха IV" написана, вероятно, в 1598 г., потому чтосудья Сайленс упоминается уже в 1599 г. в комедии Бена Джонсона "У каждогочеловека свои причуды". Хотя это скорее драматизированная хроника, чемдрама, но она отличается той же богатой, поэтической силой, как перваячасть. В серьезных местах поэт придерживался здесь ближе истории и, конечно,не его вина, если серьезные герои вышли менее интересными. В комическихэпизодах, занимающих довольно обширное место, Шекспиру удался художественныйфокус - вывести снова Фальстафа таким же интересным и забавным. Он одинаководостоен удивления в своих отношениях к верховному судье и к трактирщицам; онтак же величественен в качестве вербовщика, как и в качестве гостя умирового судьи Шеллоу в деревне. Шекспир присоединил к нему, отчасти в видетоварищей, отчасти ради контраста, обоих жалких провинциальных судей, Шеллоуи Сайленса. Фигура первого - настоящее чудо искусства. Он весь соткан изглупости, тупости, щегольства, беспутства и старческого слабоумия. Однако всравнении с бесподобным Сайленсом он кажется гением. По-видимому, Шекспирсрисовывал здесь, как в первой части, с современных моделей. Другой новойзабавной фигурой, нашедшей тотчас, подобно Фальстафу, целый ряд подражателейсреди второстепенных драматургов того времени, является хвастливый Пистоль,швыряющий направо и налево выспренными цитатами. Его шутовская аффектация ввысшей степени комична. Шекспир осмеивает в его цитатах патетический стильпрежних трагиков, возбуждавший его отвращение. Если Пистоль восклицает:"Вьючные лошади и тощие, изнеженные азиатские клячи, которые не пройдутболее тридцати миль в день, будут равняться с Цезарями и с Ганнибалами", тоШекспир пародирует здесь трагедию Марло "Тамерлан", где говорится: "Эй вы,откормленные азиатские клячи, разве вы можете в день пробежать больше 20миль?" Пиля пародируют слова Пистоля, обращенные к трактирщице: "Так ешь же итолстей, моя прекрасная Каллиполис". В пьесе Пиля "Битва при Алькасаре" Мулей Магомет приносит своей супругекусок мяса на острие шпаги и восклицает: "На, держи, Каллиполис, питайся ине томись больше!" Но центральной фигурой в комических эпизодах является все-такиФальстаф. Растолстевший рыцарь никогда не был так остроумен, как в тойсцене, когда он говорит верховному судье, намекнувшему ему на его почтенныйвозраст: "Лорд, я родился около трех часов пополудни, с белыми волосами и снесколько кругловатым животом; что же касается до голоса - я надорвал егокриком и усердным пением антифонов. Далее доказывать мою молодость я ненамерен; я стар только суждением и разумением, а угодно кому выпрыгать уменя тысячу марок, - пусть только вручит мне деньги, и я дам ему знатьсебя". Пьеса распадается на мелочи, но каждая из этих мелочей - бесподобна.Возьмите для примера монолог короля Генриха, открывающий третье действие,это поэтическое и глубокомысленное воззвание ко сну. Здесь встречаютсяследующие строки: О глупое божество, зачем же укладываешься ты с подлым простолюдином нагадкую постель и бежишь от королевского ложа, как от часового футляра илинабатного колокола? Ты смыкаешь глаза юнге на вершине высокой мачты; тыукачиваешь его чувства в колыбели бурного моря, когда бешеные ветры,схватывая ярые валы за макушки, взъерошивают их чудовищные головы,взбрасывают их к черным тучам с таким ревом и шумом, что и сама смертьпробудилась бы! Пристрастный сон, ты даруешь успокоение промокшему юнге втакие жестокие мгновения и отказываешь в нем королю в самые тихие,безмолвные часы ночи, когда все зовет тебя. - Спите же, счастливыепростолюдины! Покой бежит от чела, увенчанного короной. Вообще со второй части король, волнуемый заботами и грозящей смертью,особенно глубокомыслен. Кажется, все, что он говорит, и все, что емуговорят, написано поэтом на основании собственного серьезного жизненногоопыта, написано для тех людей, которые пережили и передумали то же самое.Вся первая сцена третьего действия интересна и великолепна. Здесь корольвысказывает свое геологическое сравнение, выражающее символическиисторическую изменчивость явлений. Когда он вспоминает с грустьюпредсказание низложенного Ричарда II, что люди, помогшие ему взойти напрестол, так же изменят ему, и заявляет, что это предсказание теперьсбывается, Уоррик отвечает в глубокомысленной реплике, поразительной длятого времени, что исторические события подвержены, по-видимому, известнымзаконам. В жизни каждого человека много такого, что необходимо вытекает изпрошедшего. Если обсудить как следует все факты, обусловливающие то илидругое событие, то нетрудно было бы предсказывать будущие события. На этокороль отвечает с не менее поразительной философской глубиной: "Так это всенеобходимости? Примем же все это за необходимость". Но самая глубокомысленная, пессимистическая реплика принадлежит королюв конце четвертого действия в тот момент, когда он, страдая смертельнойболезнью, узнает об усмирении мятежа. Он жалуется на то, что счастьеприходит всегда пополам с горем и пишет свои прекраснейшие вестиотвратительнейшими словами, что жизнь подобна пирушке, для которой недостаетлибо яств, либо аппетита. С того момента, когда король умирает, поэт обращает все свои силы нато, чтобы изобразить в лице его великого сына идеал английского короля. Вовсех прежних исторических драмах короли обладали большими недостатками.Шекспира вдохновляла задача нарисовать образ безупречного короля. Пьеса "Генрих V" - патриотический панегирик в честь этого национальногоидеала. В пяти хоровых песнях, служащих как бы вступлением к пяти действиям,звучит похвальный гимн, являющийся самым лучшим образцом героической лирикиШекспира. В общем пьеса скорее поэма в диалогической форме, в которой нет нидраматической техники, ни драматического развития, ни драматическогоконфликта. Это - английский "энкомий", вроде "Персов" Эсхила. В смыслепоэтического произведения драма не выдерживает сравнения с двумяпредшествующими пьесами, которые она дополняет. Эта патриотическая драманаписана для английских патриотов, а не для всего мира. В прологе к пятому действию находится намек на пребывание Эссекса вИрландии, который позволяет нам установить с достоверностью хронологическуюдату первого представления. Эссекс был в Ирландии с 15 апреля 1599 по 28сентября следующего года. Так как уже в 1600 г. некоторые поэты ссылаются нашекспировскую пьесу, то она возникла, по всей вероятности, в 1599 г. Насколько Шекспир был проникнут величием своего сюжета, показываютчастые пароксизмы авторского смирения. Подобно авторам древних героическихпоэм он обращается в начале с воззванием к музам; он просит снисхождения нетолько за несовершенство сценических средств, но и за "плоский, будничныйдух", в котором он воспоет такой величественный предмет. В прологе кчетвертому действию он вновь возвращается к той же мысли о собственнойнеспособности и о недостатках сцены, лишающих его возможности воспроизвестидостойным образом такие грандиозные события. Вообще поэт старался изо всехсил вознаградить зрителей роскошным лирическим пафосом и прекраснымикартинами, наполняющими эти хоровые песни, за отсутствие драматическогоединства, вызванное требованиями исторической точности. Шекспир нечувствовал, как наивна тирада архиепископа о салическом праве, которой оноткрывает пьесу и в которой доказывает права Генриха на французский престол.Поэт счел нужным включить это прозаическое рассуждение, ибо стремился ктому, чтобы сделать Генриха воплощением тех добродетелей, которые он самценил выше всех остальных. Он наделил его уже в конце "Генриха IV" истинноцарственным великодушием. Генрих утверждает верховного судью, которыйарестовал его некогда принцем, в его должности, говорит с ним в тонеглубокого уважения и называет его даже "отцом". В действительности этотсудья получил отставку, когда Генрих взошел на престол. Здесь принцпревратился в идеального короля подобно тому, как из куколки или личинкивыходит красивая бабочка. Генрих является тем государем, который поступаетвсегда по-царски и никогда не забывает того, что он представительанглийского народа; он ведет себя просто, без претензий и высокомерия,говорит скромно, действует энергично и чувствует, как должен чувствоватьблагочестивый человек; он - солдат, разделяющий с последним рядовым всенужды и лишения. Он так же груб, когда шутит и когда сватается; он следит ссуровой и справедливой строгостью за дисциплиной даже по отношению к своимстарым товарищам; он добрый гражданин, который беседует одинаково любезнокак с высокопоставленными, так и с простыми людьми; прежняя юношескаявеселость превратилась в нем в умеренную радость великого человека по поводуудачной шутки вроде, например, фарса, в котором участвуют Вильяме иФлюэллен. Шекспир наделил своего Генриха страстью воинственного Гарунааль-Рашида освоиться лично с образом мыслей своих подданных, и он нискольконе порицает своего героя за то, что он, падая низко с прежней идеальнойвысоты, приказывает умертвить всех плененных при Азенкуре французов. Шекспироправдывает этот поступок требованиями необходимости. Это все происходит оттого, что во всей пьесе царит не дух истинногопатриотизма, а порою - дух простого шовинизма. Обе речи короля Генриха подстенами Гарфлера (III, 1 и 23) отличаются дикостью и хвастливым фразерскимзадором. Поэт несправедлив в отношении к французам, хотя они тогда в самомделе доказали свою военную несостоятельность. Правда, Шекспир, отличавшийсявсегда удивительной способностью схватывать индивидуальные и национальныеособенности, подметил очень удачно некоторые недостатки французской нации,но все-таки эти сцены похожи скорее на карикатуру, рассчитанную на зрителейгалереи. Если французы примешивают к своим речам французские слова, то этодовольно детский прием. По-видимому, значительная часть пьесы была написанадля простой наивной публики, так как сам сюжет был общенациональный. Сюдапринадлежит, например, сцена, где хвастливый болтун Пистоль пугает и берет вплен французского дворянина, или сцена, когда одна из придворных дам обучаетюную французскую принцессу Екатерину английскому языку. Как эта сцена (III,4) с ее грубыми, почти скабрезными шутками, так и сцена (V, 2), где корольГенрих сватается за принцессу, имеют для нас еще тот интерес, что позволяютнам получить некоторое представление о познаниях Шекспира во французскомязыке. Он, без сомнения, умел читать по-французски. Но он говорил оченьплохо. Быть может, не он виноват в таких ошибках, как le possession, a lesanges. Но издатели придерживались, вероятно, его собственной рукописи там,где принцесса, которой Генрих поцеловал руку, произносит такие комичные иневероятные фразы, как-то: "je ne veux point, que vous abaissiez votregrandeur en baisant la main d'une de votre seigneurie indigne serviteur",или "Les dames et demoiselles pour etre baisees devant leur noces il n'estpas coutume de France". Следуя своему обыкновению и не желая порвать связь с предшествующимипьесами, Шекспир вплел также в "Генриха V" комические фигуры и эпизоды. Хотясам Фальстаф не появляется на сцене, но в начале пьесы рассказывается о егосмерти. Впрочем, его свита прогуливается на подмостках словно живое изабавное воспоминание о нем, пока члены ее один за другим не исчезают нависелице, унося с собой память о легкомысленной молодости великого короля.Взамен их Шекспир вводит целый ряд новых юмористических фигур: это типысолдат и офицеров из всех провинций современной Великобритании. Каждыйговорит на своем родном диалекте и от верной передачи этих наречий зависитдля слуха англичанина комическое впечатление пьесы. Мы встречаем здесьжителя Уэльса, шотландца и ирландца. Первый из них флегматичный и немногопедантичный добряк, стоящий горой за дисциплину и честность; шотландецотличается неизменной уравновешенностью, простотой, многословием инадежностью; ирландец - истинный представитель кельтской расы, вспыльчивый ипорывистый, иногда не очень понятливый и любящий повздорить. Из всех этихтипов валлиец Флюэллен отделан тщательнее других. Но, выводя этих представителей отдельных английских племен, Шекспиржелал не только позабавить публику пестрой коллекцией разнообразных типов идиалектов, а преследовал гораздо более серьезную и глубокую цель. Каждыйраз, когда англичане вели в те времена войны, их старые враги, шотландцы,нападали на них с тыла, а ирландцы подняли тогда как раз известный мятеж.Быть может, Шекспир мечтал о "Великой Англии" (Great England), как говорят о"Великобритании" (Great Britain). В то время, как он писал свою драму,шотландский король Иаков неустанно добивался благоволения англичан, и вопросо престолонаследии после смерти состарившейся королевы все еще не был решен.Шекспир желал, по-видимому, чтобы старая национальная вражда междуангличанами и шотландцами исчезла вместе со вступлением на престол Иакова. В то же время Эссекс еще находился в Ирландии. Он старался смягчитьнародное недовольство кротким обращением и переговорами с ГЛАВАремкатолических бунтовщиков. Эта политика довела его до гибели. Саутгемптоннаходился также в Ирландии в качестве начальника кавалерии, и нет никакогосомнения, что мысли Шекспира уносились часто в ирландский лагерь. Шекспирвложил, по-видимому, в уста Бэтса свои политические убеждения (IV, 2):"Полно вам ссориться, глупцы. У вас довольно французов (т. е. испанцев) длядраки!" Пьеса "Генрих V" не принадлежит к лучшим из шекспировских произведений,но она одно из его самых симпатичных. Здесь он является перед нами не в видегениального сверхчеловека, а в качестве английского патриота, вдохновениекоторого так же прекрасно, как наивно, и предрассудки которого почти идут кнему. Эта пьеса обращается не только к великому прошлому Англии, ноуказывает также в будущем на Иакова I как того государя, который мог бы вкачестве протестантского сына католички Марии Стюарт положить конецрелигиозным преследованиям, и который в качестве шотландца и приверженцаирландской политики Эссекса мог бы доказать миру не только могуществоАнглии, но и могущество Великой Британии.

ГЛАВА XXVI

Елизавета и Фальстаф. - "Виндзорские проказницы". - Прозаический и мещанский тон пьесы. - Эльфы. Тотчас после "Генриха V" Шекспир написал комедию "Виндзорскиепроказницы", по-видимому, на рождество 1599 г. Сэр Томас Люси, которому поэтотомстил в этой пьесе, умер в 1600 г. Трудно предположить, чтобы Шекспирстал издеваться над своим врагом тотчас после его смерти. Нет никакогосомнения, что пьеса написана не по собственному побуждению, а по требованиючеловека, желания которого были равносильны закону. Самые веские внутренниепричины говорят в пользу предания, что эта комедия возникла по приказаниюкоролевы Елизаветы. На заглавном листе древнейшего издания in-quarto (1602)сказано: "Эта пьеса играна часто труппой почтенного лорда-камергера, вприсутствии ее величества и в других местах". Через целое столетие (1702)Джон Деннис, издавший переделку этой пьесы, пишет: "Я прекрасно знаю, чтоэта пьеса заслужила одобрения одной из самых великих королев, когда-либосуществовавших на земле. Эта комедия была написана по ее приказанию и под ееруководством, и королева так жаждала увидеть ее на подмостках сцены, чтодала автору только двухнедельный срок". Несколько лет спустя Роу пишет(1709): "Королеве так понравился оригинальный характер Фальстафа, что онаприказала Шекспиру вывести его еще раз в одной пьесе и изобразитьвлюбленным". Так передают историю возникновения "Виндзорских проказниц".Пьеса доказывает блестящим образом, насколько Шекспир выполнил данное емуприказание. Конечно, старая королева Bess не обладала большим критическим чутьем,иначе она не высказала бы желание увидеть Фальстафа влюбленным. Она понялабы, что это патологический абсурд. Она сообразила бы также, что фигураФальстафа закончена раз навсегда, и что ее повторение положительнонемыслимо. Правда, в эпилоге к "Генриху IV" (не принадлежащем, быть может,перу Шекспира) поэт обещал продолжение этой "истории", где Фальстаф"запотеет до смерти". Но это продолжение не явилось ни в "Генрихе V", таккак Шекспир превосходно чувствовал, что Фальстаф сыграл свою роль до конца,ни в "Виндзорских проказницах", так как Фальстаф не умирает, и комедия вовсене служит продолжением прежнего сюжета. Напротив, пьеса воспроизводит одиниз более ранних эпизодов, вырванный, кроме того, из исторической рамки иперенесенный в современную поэту эпоху, причем намеки на последнюю такпрозрачны, что в пятом действии говорится прямо о "нашей лучезарнойкоролеве, царящей в Виндзорском дворце". Не без внутреннего сопротивления подчинился поэт варварскому требованию"лучезарной" королевы и выполнил его, насколько сумел. Ему пришлосьиспортить гениальную фигуру Фальстафа и унизить растолстевшего рыцаря допошлого старого шута, падкого до денег, вина и женщин. Он воскресил вместе сним всю его веселую компанию, умершую незавидной смертью: Бардольфа,Пистоля, Нима и миссис Куикли; вложил в уста Пистоля бесподобную фразу, чтожизнь подобна устрице, которую он раскроит своей шпагой, перенес из второйчасти "Генриха IV" судью Шеллоу, поставил его в менее дружественныеотношения к герою и присоединил к нему чрезвычайно комическую фигуру егоплемянника Слендера, который является при своей глупой самоуверенности и всвоем духовном убожестве как бы первым эскизом фигуры сэра Эндрю Эгчика в"Двенадцатой ночи". Шекспир был поставлен в необходимость доставить развлечение королеве иее двору, не увлекавшимся отвлеченными идеями, не умевшим ценить красоты,отличавшимся сухой практичностью и любившим грубые шутки. Подобно тому, как простые лондонские горожане находили большоеудовольствие видеть, как на сцене изображалась жизнь вельмож, так точнокоролеве и ее двору хотелось познакомиться с будничной жизнью горожан,заглянуть в их комнаты, подслушать их разговоры с пасторами и врачами,получить некоторое представление о том богатстве и довольстве, которыерасцветали под самыми окнами летней королевской резиденции в Виндзоре,присмотреться к степенной важности и прислушаться к игривым шуткамкраснощеких, пышущих здоровьем мещанок. Основной тон пьесы был, такимобразом, уже заранее указан. Ни в одной из шекспировских пьес он неотличается таким прозаическим, мещанским духом. Пьеса "Виндзорскиепроказницы" является единственным произведением поэта, написанным почтиисключительно прозой, и единственной его комедией, где действие происходиттолько в Англии, и где рисуется жизнь третьего сословия. Эта пьесанапоминает во многих отношениях мольеровские фарсы, написанные также дляувеселения государя и его двора. Однако в высшей степени характерно, чтоШекспир и здесь не хотел ограничиться изображением будничной жизни, а вплелв конце пьесы, как во "Сне в летнюю ночь", хороводы и пение фей. Правда, этиэльфы только переодетые дети и девушки, но все слова и стихи, произносимыеими, дышат истинной поэзией эльфов. Создавая "Генриха V", Шекспир наловчился употреблять юмористическийанглийский жаргон, испещренный валлийскими словами и искаженнымигаллицизмами. Он понимал, что такого рода комизм найдет благодарную публикупри дворе, где обращали особенное внимание на чистоту произношения. Занятыйтеперь этой случайной и спешной работой, Шекспир решил воспользоватьсятолько что вновь приобретенным талантом и создал, таким образом, дведобродушно-забавные фигуры, валлийского пастора Хьюга Эванса, в лицекоторого он, быть может, увековечил одного из школьных учителей родногоСтрэтфорда, и французского врача Каюса, этого балаганного шута,произносящего все шиворот-навыворот. Так как работа была спешная, то в пьесе встречаются неточности инедоразумения в определении времени. В четвертой сцене третьего действиямиссис Куикли отправляется к Фальстафу с приглашением на новое свидание - навторой день после обеда. Однако, когда она является к нему в следующейсцене, оказывается, что уже наступило утро третьего дня. Но, с другойстороны, пьеса выиграла от этой поспешности - в быстроте драматическогодвижения. Здесь нет тех эпизодов, на которых поэт любит обыкновенноостанавливаться так долго. Тем не менее, Шекспир слил в этой пьесе три самостоятельных действия:ухаживание Фальстафа за двумя веселыми мещанками, миссис Форд и миссисПейдж, и все вытекающие из неудачного rendez-vous события; затем,соперничество из-за руки прелестной Анны Пейдж между глуповатым доктором,жалким Спендером и юным Фентоном и, наконец, комическую дуэль междуваллийским пастором и французским врачом, придуманную и устроеннуювиндзорским шутником трактирщиком. Шекспир создал здесь, сверх обыкновения, почти всю интригу. Но онзаимствовал сцену, когда Фальстафа прячут в корзине с бельем, из сборникаФиорентино "Il Pecorone", где молодая женщина прячет таким же путем своеговозлюбленного (Шекспир воспользовался этой книгой, как мы видели, уже для"Венецианского купца"). Если Фальстаф посвящает во все тайны своих намеренийи во все подробности своих свиданий именно мужа той особы, за которойволочится, то поэт взял эту черту из другой итальянской новеллы,принадлежавшей перу Страпаролли и появившейся за десять лет в английскомпереводе Тарльтона в его сборнике "Новости из чистилища" под заглавием "Двапизанских любовника". Не все подробности интриги одинаково удачны. Если, например, переодетый Бруком мистер Форд подкупает Фальстафапредоставить ему ту женщину, за которой он ухаживает вместе с этим последним(т. е. собственную жену), то это довольно грубая и неправдоподобная черта.Затем тот же Форд выражает свою ревность слишком грубо, наивно и неуклюже.Главный же недостаток заключается в том, что сама сущность интриги иморальная тенденция пьесы превратили умного и продувного Фальстафа в такогодурака, что его постоянные поражения не доставляют никакого удовольствия. Онне знает того, что ему бы следовало знать. Он совершает все новые и всеболее и более невероятные нелепости. Он глуп, когда пишет двум женщинам,живущим в небольшом городке и заведомо знакомым друг с дружкой, двасовершенно одинаковых письма. Он невероятно недальновиден, позволяя себяувлечь три раза подряд в одну и ту же грубо расставленную ловушку.Приходится предположить, что он чудовищно влюблен в свою собственнуювнешность, но тогда в нем трудно узнать прежнего, иронизирующего над самимсобой Фальстафа исторических драм. Он, далее, невыразимо наивен, если непитает никакого подозрения к мистеру Бруку, который в качестве единственногоего поверенного только и мог его выдать мужу. Наконец, он не только детскилегковерен, но положительно непохож на прежнего здравомыслящего Фальстафа,если принимает переодетых детей, которые ночью в парке жгут и щиплют его, занастоящих эльфов. Лишь изредка в нем вспыхивает старая веселость и старое остроумие. Онобращается к Шеллоу, Пистолю, Бардольфу и т. д. с четырьмя или пятьюрепликами в старом духе. Он комичен, когда восклицает после того, как былброшен вместе с грязным бельем в воду, что не желал бы утонуть, "потому чтовода раздувает человека. А что за фигура вышла бы из меня, если бы меня ещераздуло!" Он в высшей степени юмористичен, когда говорит в конце пьесы (V,5): "Я убежден, что дьявол не желает моего грехопадения, боясь, чтобы сало,которым я наполнен, не зажгло весь ад". Но что значат эти вспышки всравнении с тем неиссякаемым родником шуток и острот, бившим в грудиистинного Фальстафа! Пьеса похожа в гораздо большей степени на фарс, чем все остальныекомедии Шекспира, включая сюда также "Укрощение строптивой". В ней малокрасивых и поэтических мест. Прекрасна супружеская чета Пейдж, эти честные идобрые представители английского среднего сословия, и молодая парочка,Фентон и Анна, которая появляется, правда, только в одной сцене, нопривлекает зрителей своими качествами. Анна Пейдж - симпатичная, молодаямещанка из эпохи Шекспира, одна из тех простых, здоровых женских натур,которые в XIX столетии воспевал Вордсворт. Фентон, названный довольнонеправдоподобно бывшим товарищем принца Генриха и Пойнса, искренно любитАнну, хотя чистосердечно признается в том, что сватался за нее, собственно,из-за приданого. Но Шекспир, знавший так хорошо цену деньгам, не упрекаетего за эту черту, которую мы подметили уже в характере жениха Грациано,созданного несколькими годами раньше. Истинной поэзией дышит только одна коротенькая сцена в последнемдействии, где появляются феи. Шекспир отдыхал здесь от той прозы, до которойего унизил навязанный извне сюжет. Вы слышите в этой сцене запах смолистоголесного воздуха, вьющегося ночной порой над большим виндзорским парком.Вообще, самое драгоценное в "Виндзорских проказницах", - это крепкий ароматанглийской почвы, которым пропитана вся пьеса. Если она производитвпечатление, несмотря на свои недостатки, естественные в произведении,написанном на заказ, то именно благодаря тому, что поэт остался, сверхобыкновения, в пределах своей родины и в рамках своего столетия. Вот почемуон дал нам такое яркое представление о жизни тогдашнего третьего сословия,отличавшегося здоровьем, честностью и деятельной энергией, которых не моглизатушевать никакие балаганные шутки.

ГЛАВА ХХVII

Дата добавления: 2015-10-24