Проблема генезиса средневекового города с точки зрения «школы урбанистов» МГУ им. М. В. Ломоносова

Для анализа судьбы нашей медиевистики, мы попытаемся взглянуть на неё через призму всего одной проблемы - происхождения средневекового города. Данная тема, впрочем, как и вся урбанистика, долгое время находилась на периферии исследовательских поисков отечественных авторов, но в то же время в своем развитии она прошла через те же "взлеты" и "падения", что и вся медиевистика.

Проблема происхождения средневекового города довольно продолжительное время не попадала в поле зрения российских ученых, а господствовавшее в русской медиевистике социально-экономическое направление, основное внимание уделяло аграрной истории, средневековой общине и крестьянству. Это можно объяснить как влиянием народничества и марксизма, так и особым "крестьянским складом русского человека". [5]Феодальный город и процесс его становления были вне их поля зрения.

Впервые проблема происхождения городского строя в Западной Европе была поставлена в отечественной медиевистике в начале XX в. Этот период в исторической науке отмечен ярким интеллектуальным взлетом и поэтому уже на протяжении двадцати - тридцати лет вызывает устойчивый интерес исследователей.

Впервые в России обращение к городской истории произошло именно в историографическом аспекте. "Пальма первенства" в разработке данного вопроса принадлежала немецким историкам – сторонникам «Марковой теории» Эйхгорну, Мауреру, Г. Фон Бюлову, которая гласила, что генезис средневекового города неотъемлемо связан с вотчиной, то есть генезис города они искали в свободной сельской общине – марке, присущей немецкой форме феодализма, и статья Д.М. Петрушевского (1863-1942) посвящена именно им.[6]

Интересуясь, прежде всего, проблемами аграрного развития Европы эпохи Средневековья и формируя общую концепцию генезиса феодализма, Д. М. Петрушевский не мог пройти мимо такого интересного сюжета европейской истории, как возникновение городов. Статья 1912 года "Возникновение городского строя средних веков" родилась из семинаров, которые русский медиевист проводил в 1909-1910 гг. на историко-филологическом факультете МГУ. Дмитрий Моисеевич открыто никогда не высказывался, какой теории он придерживается («Марковой» или «Бурговой»), но обстоятельность и особое внимание, с которыми русский ученый рассматривает взгляды Г. фон Белова «Городской строй и городская жизнь средневековой Германии» (1912), говорят о его симпатиях к «общинной теории» данного вопроса.[7]

Октябрьская революция первоначально не сыграла большой роли в развитии отечественной медиевистики. Разрыва со старой традицией не произошло. Мы можем констатировать наличие все того же круга проблем и использование старых немарксистских методов их изучения. Безоговорочно приняли марксистскую парадигму немногие медиевисты. Большинство историков продолжали напряженные поиски, что отражено в их статьях, посвященных эмпиромологическим проблемам истории.

В этой связи характерны работы А.И. Неусыхина (1898-1969) по поводу научного наследия М. Вебера. Из всего многообразия рассматриваемых им вопросов нас будет интересовать оценка им методологии немецкого социолога, сделанная на основе работы "Город". В начале XX в. исследователей более всего интересовало, как возник средневековый город, то есть главное было выяснить, к какой теории происхождения городского строя принадлежал тот или иной автор. Причем одна теория исключала другую.

По мнению А.И. Неусыхина, попытки вывести город из одного начала (бурга, рынка, вотчины или общины) влекут насилие над фактами. Такой прием он называет "дурным монизмом". Но вместе с этим существует еще и "дурной плюрализм", когда вместо одного начала берутся несколько и каждая сторона описываемого явления (в нашем случае - города) выводится из соответствующей ей основной причины. В результате этого - цельного организма не получится, все части, в него входящие, останутся раздробленными. У М. Вебера, по словам А. И. Неусыхина, нет ни того, ни другого, процесс возникновения городов шел за счет "сложных, перекрещивающихся процессов - экономических, социальных и военно-политических", и город "сразу же вступил на сцену в виде сложного комплекса явлений... силы развития, все элементы, из которых строился город, даны в самом начале процесса". [8]

В трудах медиевистов, прошедших дореволюционную школу, можно наблюдать в этот период повышенный интерес к новым веяниям в западной историографии. Это характерно и для В.В. Стоклицкой-Терешкович (1885-1962), которую с полным правом можно назвать первым российским урбанистом. Именно она определила тот круг проблем, связанных с городской тематикой, который превалировал в отечественной послеоктябрьской историографии. Рассматривая преимущества марксистской методологии в сравнении с теориями А. Пиренна и К. Бюхера, которые руководствуются экономическим фактором – фактором торговли,[9] ученица Д.М. Петрушевского и многие другие авторы «избегали прямо противопоставлять свои взгляды воззрениям историков буржуазного толка, многие из которых были их учителями и вплоть до начала 30-х гг. стояли в стороне от острой идейной борьбы».[10]

Этим «пользовалась» и работа Д.М. Петрушевского, где одна из глав посвящена средневековому городу. Весь пафос раздела о городе направлен против "вотчиной теории", представители которой утверждали, что городской строй средневековой Европы родился из классической вотчины на рубеже X-XI вв. То есть "темные века" Средневековья объявлялись догородскими. По мнению русского историка, катастрофы, связанной с варварскими вторжениями, не было. Изменение учреждений, характерных для муниципального строя, не повлекло за собой исчезновения европейских городов. В качестве отправных точек возникновения средневековых городов он выделяет как римские города, так и германские, а также кельтские поселения. У Петрушевского город - это не только сосредоточение политико-административных учреждений, но и центр "хозяйственного оборота". На протяжении всего раннего средневековья в городах продолжали трудиться ремесленники и купцы. Общее же количество городов в Европе в VIII-IX вв. необычайно большое - во Франкском государстве он вслед за арабским путешественником насчитывает до 150 городов - центров обмена.[11]

В дальнейшем изучение истории средневековых городов неразрывно связано с учениками Д.М. Петрушевского: В.В. Стоклицкой-Терешкович, Е.А. Косминским и др. Именно они сыграли решающую роль в разработке и закреплении единой марксистской теории возникновения городов средневековой Европы. Заканчивался "плюралистический" этап в развитии отечественной медиевистики. Для исследователей средневековых древностей он несколько затянулся по сравнению со специалистами в области русской истории. Медиевисты в отличие от них не привлекались по "Академическому делу", хотя "проработки" устраивались регулярно. Несмотря на все это, многие из них продолжали работать в государственных научных и учебных учреждениях, а после известного постановления Совнаркома и ЦК ВКП(б) от 16 мая 1934 г. занялись поиском и публикацией средневековых источников. Такое "особое" положение медиевистики объясняется, на наш взгляд, тем, что она находилась глубоко "в тылу" той борьбы, которая развернулась в России в 20-30 гг. Как известно, в этой борьбе с буржуазным видением истории марксистское направление вышло победителем. «На первый план теперь выдвинулась конструктивная задача - создать новую, марксистско-ленинскую концепцию истории средних веков, опирающуюся не только на общетеоретические положения исторического материализма, но и на новые конкретные исследования». [12]

Конец 30-х гг. не внес ничего нового в рассматриваемую нами проблему. В это время шел интенсивный сбор материала и осмысление его уже с новых гносеологических позиций. Главная роль здесь как всегда принадлежала историческому факультету МГУ и представителям первого аспирантского набора кафедры средних веков этого же вуза. Как уже отмечалось выше, после Октябрьской революции коренного перелома в рассматриваемых медиевистами проблемах не произошло: это все те же исследования крестьянства и развития сельского хозяйства, только теперь к этим сюжетам добавились моменты, связанные с классовой борьбой в городе и в деревне. Однако такие проблемные вопросы, как происхождение городов, взаимовлияние города и деревни в процессе феодализации, судьбы позднеримских городов, не затрагивались. Становление общей марксистско-ленинской концепции Средневековья требовало незамедлительного обращения и к этим "неактуальным" вопросам, иначе она (концепция) становилась бы неполной и ущербной.

Е.А. Косминский порекомендовал одному из своих аспирантов заняться историей английского города: его возникновением, становлением и ролью в средневековом обществе. Этим аспирантом был Я.А. Левицкий (1906-1970). Именно он является автором марксистской теории возникновения средневекового города, вошедшей в некоторые западные учебники под названием «ремесленной».[13] Этому посвящены кандидатская диссертация Левицкого, защищенная им в 1943 г., а также докторская, отраженная в монографии в 1960 г[14]. Советский ученый отказался от попыток сведения всего многообразия конкретно-исторических путей возникновения городов к какой-либо одной теории, рассмотрев на примере Англии различные направления этого процесса: посредством торговых сел и портов (рыночных местечек), на территории железных разработок, вокруг феодальных вотчин и др. Однако для Я.А. Левицкого формирование городов является прежде всего следствием процесса развития производительных сил, который привел в X-XI вв. к отделению ремесла от сельского хозяйства и города от деревни. Отвечая на вопросы, что такое средневековый город и с какого момента то или иное поселение может именоваться городом, на примере "Книги Страшного суда" Левицкий показал, что средневековый город - это прежде всего центр ремесла, торговли, промыслов - главных неземледельческих занятий[15].

Наряду с работами Я.А. Левицкого, аналогичным проблемам посвящены труды В.В. Стоклицкой-Терешкович, которая еще в 30-е годы полностью перешла на позиции исторического материализма. Город, по ее мнению, является центром товарного производства, которое стало возможным только в начале второго этапа феодализма в связи с расколом единой сферы общественного производства на две части - аграрную и промышленную[16].

Движущей силой этого процесса являлись крестьяне, бежавшие из деревень и селившиеся в ремесленно-торговых поселениях. Но при такой постановке вопроса из поля зрения выпадает раннесредневековый город. Не ясно, чем он был, но он явно не был идентичен античному полису-муниципию, кризис которого начался задолго до варварских вторжений. Он также не мог быть и феодальным городом, потому что, согласно В.В. Стоклицкой-Терешкович, феодальный город появляется в тот момент, когда феодализм уже сложился. То есть феномен европейского города раннего средневековья не помещался в жесткие социологизированные схемы, принятые в отечественной исторической науке этого времени.

В целом, к началу 60-х годов в отечественной медиевистике была выработана единая марксистско-ленинская концепция развития феодального общества. Итогом ее стал выход в 1957 г. третьего тома "Всемирной истории", полностью посвященного феодализму.

Следующий этап развития отечественной медиевистики, продолжавшийся с начала 60-х по первую половину 80-х годов, ознаменовался двумя тенденциями. Во-первых, это дальнейшая разработка марксистской концепции и введение в научный оборот новых данных, позволяющих исследовать не поднимавшиеся ранее вопросы. Во-вторых, в данный период наблюдается рост историографических работ, посвященных эпохе Средневековья и отдельным его сторонам. Это объясняется тем, что победа единой парадигмы позволяла вести продуктивную полемику с буржуазной историографией. Изоляция нашей исторической науки была прервана, прежде всего учеными-западниками. Происходит восстановление былой общности в развитии западной и российской исторической мысли, то, что Н.Е. Копосов называет «расшатыванием "ментальных опор" марксизма", объясняя данное явление исключительно "оттепелью" и частичной деидеологизацией».

Исследования данного периода были посвящены наиболее дискуссионным вопросам средневековой урбанистики: происхождению городов, характеру раннесредневековых поселений, наконец, роли городов в становлении европейской цивилизации. Они ставились и рассматривались в работах М.Л. Абрамсон, А.Р. Корсунского, Л.А. Котельниковой, А.А. Сванидзе, С.М. Стама, Б.И. Рыськина, А.А. Ястребицкой. Многие исследователи отмечали, что не все города Западной Европы претерпевают упадок в IV-VII вв. Продолжали существовать города в северной и центральной Италии, которые сохранили не только свои административно-политические функции, но являлись также сосредоточением торговли и ремесла.[17]

В этом ключе представляет интерес статья А.А. Сванидзе «Генезис феодального города в раннесредневековой Европе: проблемы и типология». М., 1987, поставившем под сомнение ряд общепринятых положений о движущих силах и периодизации процесса, а также предложившем оригинальную типологию градообразования. В ряду урбанистов советского периода имя А.А. Сванидзе ассоциируется с антропологически ориентированным взглядом на традиционные сюжеты о производительных силах и производственных отношениях, готовностью творчески интерпретировать и использовать возможности марксизма как метода, способного рождать наукообразные обобщения.

Своей задачей автор видит «рассмотрение региональных различий в развитии данной структуры (явления, института и т.д.) в целом и отдельных ее сторон в связи с особенностями общих и конкретных условий и факторов воздействия. При этом подразумевается также наличие выработанных представлений как о свойствах, функциях, признаках изучаемой структуры в ее наиболее зрелом, выраженном, «классическом» виде, так и о фазах процесса, совокупно с их критериями, т.е. свойствами, признаками, функциями данной структуры в каждой из фаз. Более того, А.А. Сванидзе подчеркивает более высокий уровень обобщения выстраиваемой типологии по сравнению с уже имевшимися в литературе «конкретными типологиями», обычно исходящими из первичных функций и, соответственно, характера изначального ядра, из которого вырос город: крепость, торжище, вотчинный центр, ремесленный посад и т.д.

Обращаясь к раннему Средневековью, которое, заметим, считалось «негородским» периодом, автор ставит в центр своей работы проблемы: 1) о темпах и особенностях регионального развертывания генезиса городского строя; 2) о фазах и типологии градообразовательного процесса в раннесредневековой Европе. Главная методологическая посылка работы заключается в том, что средневековый город не мог рассматриваться лишь как итог складывания феодальных отношений, он был неотделимой составной частью генезиса феодального общества в целом, одной из формирующихся феодальных структур, исходная фаза которой относится к раннему Средневековью. Сам же средневековый (феодальный) город понимается автором в ключе отечественной историографической традиции как опора взаимодействия натурального и формирующегося товарного укладов, определявших особенности социально-экономической (и, опосредованно, политической) динамики феодального общества.

В ходе решения поставленных задач А.А. Сванидзе привлекает к сравнительно-типологическому анализу целый ряд факторов, среди которых есть как те, которые мы уже видели «в работе» (непосредственно связанные с ходом урбанизации, сыгравшие наибольшую роль в стимулировании экономических и социально-демографических условий общественного разделения труда), (деревенское ремесло и его потенциал, формирование социальной и политической структуры нового общества, с их институтами и учреждениями, вещным миром, военно-стратегическими сооружениями и т.д.). На первом же месте в иерархии критериев типологии градообразовательного процесса – динамика, формы и уровни развития профессионального ремесла, затем – добывающих несельскохозяйственных занятий; далее по значимости автором выделяется торговля и все, что с ней связано (торговые связи, судостроение и мореплавание, торговое и купеческое право, пошлинная система, денежное обращение и монетная чеканка).

Фактор античного наследия предлагается рассматривать не как внешнюю по отношению к феодальной эпохе силу, а как фактор, оказавший влияние во всех областях общественной жизни, прежде всего в области созданных Античностью навыков ремесла и коммуникации, техники торговли и городского устройства. Более того, автор видит возможным и необходимым расширить постановку вопроса о наследии или преемственности, включив в него – применительно к нероманизированным или слабо романизированным территориям – варварские традиции, воплотившиеся в формировании догородских очагов «виков» и других остаточных либо переходных градообразных типов, сложившихся в условиях варварских обществ с их переходной от родоплеменного к классовому строю средой.[18]

Таким образом, А.А. Сванидзе выделила зоны и фазы градообразования. К первой зоне отнесены страны с доминирующим воздействием поздних римско-эллинских начал (Византия, Пиренейский полуостров, Италия, Южная Франция), где урбогенез распадается на три фазы (разлагающийся античный полис; «переходный» или [возникающий] ранний город; с X в. – феодальный город), представляя процесс перехода от античного полиса к средневековому городу как постепенное создание нового качества, далекого от прямого континуитета и от механического сплава старых античных и новых варварских начал. Причем автор диалектически подходила к оценке роли города в этом регионе, отмечая, с одной стороны, его тормозящую роль в феодализационных процессах, а с другой – ускоряющую социально-политическую эволюцию региона.

Выделение второй зоны в нероманизированных районах впервые в медиевистике приобщило Северную Европу к общеевропейскому градообразовательному процессу с ее замедленным развитием урбанизма и феодализма в целом, в силу преобладания варварских начал в этой зоне. Особенностью называется множество типов градообразных поселений, что в известной мере отражало определенный этап градообразования, фиксируя и индивидуальные особенности возникновения города. Ранние города этой зоны в конечном итоге образовали здесь своего рода великое торговое полукольцо, которое начиналось от Северной Франции, британских проливов и Фландии, захватывало Балтийское море, затем продолжалось вдоль Днепра и Волги.[19] Все это были неаграрные поселения численностью до 1000 и более жителей, органично вписывавшиеся в формирующуюся систему феодальных отношений. Фазы градообразования здесь выделены уже не три, а четыре, при этом стадия феодального градообразования в нероманизированной зоне также связывается с XI–XII вв., т.е. снова на тот же период, когда в зоне происходило сложение феодальных классов, государства и специфической хозяйственной организации. На особенности градообразования в третьей зоне – регионе Северной Галлии (Восточная Франция и Западная Германия, территория между Луарой и Рейном) – решающее воздействие, по мнению автора, оказала другая комбинация выявленных факторов: примерно уравновешенные традиции греко-римского и варварского общества; меньший масштаб разрушений в ходе военно-колонизационных процессов раннего Средневековья; «буферная» транзитная (как стратегическая, так и торговая) роль данного региона, которая заметно усилилась с VII–VIII вв. Преобладающая модель организации городского пространства здесь – феодальные города как средоточия ремесленно-торговой жизни, королевские и епископские резиденции, оборонительные центры против норманнов и венгров. Их развитие не только стало обгонять развитие ряда городов романизованной зоны, но в конечном итоге оно получило более завершенный феодальный характер, чему в немалой степени было обязано более гармоничному сочетанию как античного и варварского начал, так и традиций и нового. «Город в средневековой цивилизации Западной Европы».[20]

Л.А. Котельникова, занимавшаяся анализом феодализационных процессов на севере Апеннинского полуострова, поставила перед собой задачу, которую ранее пытался разрешить Я.А. Левицкий: «Показать, как с момента генезиса феодализма и до конца этапа его зрелости феодальное общество страны испытывало на себе постоянное влияние со стороны рождающегося, крепнущего и, наконец, достигшего апогея в своем развитии средневекового города, который в то же самое время сам, в свою очередь, находился в гуще феодализационного процесса, проходил вместе с ним его этапы».[21] Это еще более укрепляло понимание того, что урбанизм является необходимой составляющей генезиса феодализма.

Дата добавления: 2015-07-08