Акт проверки следственного дела Чердынского РО НКВД на А.А. Хмелеву[259] прокурором Чердынского районаП.Ф. Скурихиным

21 декабря 1938 г.

г. Чердынь

Пермской области

Совершенно секретно

ХМЕЛЕВА Анна Александровна.

Постановление о предъявлении обвинения 13/II – 38 г. объявлено. По ст. 58-6 УК.

Санкция дана Чердынским райпрокурором на арест 10/II – 38 года.

Арест произведен Чердынским РО НКВД 10/II – 38 года. В данное время арестованная находится в Соликамской тюрьме.

Обвиняемая допрошена 1 раз 25/II – 38 года.

Последнее следственное действие произведено 20/XII – 38 года. Вынесено постановление с просьбой об отсрочке ведения следствия до 14/I – 39 года.

Дело направлялось на внесудебное рассмотрение начальником Ворошиловского РО НКВД. 13/IV – 38 года возвратилось.

Свидетелей по делу не допрошено.

Существо показаний обвиняемой Хмелевой: она 25/II – 38 года призналась, что является шпионкой латвийской контрразведки и на территории Чердынского районазанималась шпионажем и диверсионной деятельностью, делала поджог интерната по улице Лыбина и второго по улице Сталина. Но это мало правдоподобно, так как интернат по улице Лыбина и по улице Сталина никто никогда не поджигал.

При допросе прокурор не присутствовал, так как допрос происходил в г. Соликамскена территории другого района. Органами следствия нарушены ст. ст. 116–159 УПК. За 10 месяцев допрошена одна обвиняемая.

ПРЕДЛОЖЕНИЕ.

Немедленно заключенную ХМЕЛЕВУ Анну Александровну затребовать из Соликамской тюрьмы, если она подтвердит ранее данные ею показания от 25/II – 38 года. В дополнение подтвердить документами и предъявить обвинение. Если же она от показаний откажется и других подтверждающих документов у следствия не существует, ХМЕЛЕВУ нужно немедленно освободить. Имеется возможность это сделать к 30/XII – 38 года.

Прокурор Чердынского района Скурихин

ГОПАПО. Ф. 641/1. Оп. 1. Д. 11859. Л. 14. Подлинник. Машинопись.

Репрессии накануне и в годы
Великой Отечественной войны
(1939-1945 гг.)

В 1939 г. власть подвела итоги большого террора. В главной книге года «Краткий курс истории ВКП(б)» ему были посвящены несколько слов: «Советский народ приговорил бухаринско-троцкистских извергов к расстрелу. НКВД привел приговор в исполнение. Советский народ одобрил разгром бухаринско-троцкистской банды и перешел к очередным делам»[260].

Одним из таких дел стал разгром Ежовского руководства НКВД, которому вменили в вину истребление большевистских кадров и распространение чувства неуверенности и излишней подозрительности в наших руках. Новые «враги народа» – Н.И. Ежов и его сотрудники – получили соответствующие характеристики: «замаскированные враги», «злейшие предатели», «гнусные двурушники», «подлые провокаторы», создающие «обстановку излишней подозрительности». Характерными являются в связи с этим показания А.М. Аликина до ареста (12 февраля 1939 г.), работающего оперуполномоченным УНКВД по Пермской области. Из протокола допроса ясно, что речь идет о фабрикации дела по отношению к 160 татарам, которые входили «в татарскую шпионско-диверсионную организацию, действующую якобы в пользу японской разведки» (док. № 216). Но если А.М. Аликина приговорили к 5 годам ИТЛ, то по докладной записке особоуполномоченного УНКВД по Пермской области сотрудника УНКВД А.А. Годенко «за провокационные методы следствия» уволили из органов НКВД и разобрали в обкоме ВКП(б) (док. № 218).

Пересматривались сфабрикованные дела и за «недоказанностью состава преступления» ложно обвиненных отпускали (док № 221), но они должны были дать подписку о неразглашении материалов следствия. В сборнике приводится образец такой стандартной подписки: «обязуюсь не разглашать материалы следствия, как по моему, так и по делам других арестованных. Кроме того, я обязуюсь не разглашать о внутреннем распорядке тюрем и об арестованных, содержащихся в них. Предупрежден, что за нарушение данной подписки я несу ответственность как за разглашение государственной тайны. В чем и расписываюсь» (док. № 214).

У многих репрессированных и их родственников возникла надежда на восстановление законности. Хорошо эти надежды иллюстрирует заявление арестованного инженера Д.П. Дроздика о применявших к нему недопустимых методах ведения следствия (док. № 210), письмо заключенного Г.А. Понеделкова к родным (док. № 215), а также письма школьниц Лидии Якимовой (док. № 211), Юлии Баюсовой (док. № 235) и школьника Юры Пермякова (док. № 213).

Однако «чистка» рядов НКВД от «подлых провокаторов», создающих «обстановку излишней подозрительности» не привела к кардинальным переменам в деятельности данного ведомства. Продолжала функционировать система политического контроля над населением. Так, руководство Пермского пединститута в своем «не подлежащим оглашению» сообщении в городской отдел НКВД обеспокоено количеством «классово-чуждых по соцпроисхождению элементов» среди преподавателей и студентов (док. № 209). Ряд других представленных документов раскрывают общую картину наблюдения за общественными настроениями (док. №№ 217, 224). Сохранилась прежняя «провокаци­онная» система ведения следствия (док. № 219).

Продолжались аресты «за контрреволюционную агитацию против проводимых мероприятий партии и правительства СССР» (док. №№ 212, 223, 225, 226, 227, 228, 236, 238). На 1940-1941 гг. приходится знаменитое «Кизеловское дело», по которому было арестовано 38 человек (среди них 16 руководителей треста «Кизелуголь»). В данном сборнике приводятся документы, связанные с судьбой П.Я. Погудина, уроженца г. Кизела, делегата XVIII съезда ВКП(б), члена Молотовского обкома партии, депутата областного Совета, награжденного в 1939 г. орденом В.И. Ленина (док. №№ 229-234). Всего за период с 1939 г. по май 1945 г. было арестовано по 58 статье 5991 чел. Однако, как видно из таблицы № 1, наименьшее количество арестов приходится на 1939 г. В 1939-1940 гг. смягчаются меры наказания (таблица № 2).

Таблица №1

Дата добавления: 2015-07-08