Единая этика.

Воспомним притчу о Колибри, Змее и Ибисе, которую мы процитировали в предисловии. Внешнее послание этой притчи очевидно: Воля, намерение и следование пути способны совершить невозможное – произвести полное и радикальное изменение своей природы.

Но в этой притче есть и более тайный смысл. Достичь пресуществления, обрести яд мудрости возможно лишь отказавшись от каких-либо надежд его приобрести. Современному человеку часто присущ тот торгашеский дух, при котором он требует гарантий даже от мистерии. Такие люди подобны колибри, порхая от цветка к цветку, мечтают они о магии лишь для того, чтобы увеличить свои доходы или поиметь побольше женщин. В лучшем случае, у них ничего не получится, в худшем – яд гнозиса проникнет в их форму, полностью разрушив их разум.

Первое и единственное, с чего может начаться путь – с отчаянно мучительного желания отбросить человеческую форму, унизительно вплетенную в коллективный разум массы, пассивно переваривающую то, что дано родителями, социумом, культурой. Отвращение к себе как к «духовному желудку», причем не христианский истерический мазохизм, который так часто путают с этим состоянием, а фаустовский мятежный прыжок, готовность к смерти или продаже души ради мига преодоления – это единственная предпосылка для того, чтобы инициация смогла быть свершена.

И это чувство – без надежды, без страха, представляет собой Ибис, который просто отбрасывает свою форму. Никакие сидхи не интересуют его, он творит свою Волю, не стремясь к цели, и потому достигает цели раньше, чем он мог бы думать.

И Юнг, и Кроули говорили, что лишь немногие способны пройти эту мистерию. Для этого нужна специальная предпосылка, принадлежность к особой категории людей, несущих в себе семена мятежа. Это – совершенно особый мятеж против себя нынешнего во имя себя истинного.

Этот мятеж изначально не направлен к цели. «Ибо чистая воля, свободная от вожделения к результату, совершенна во всем», - написано в Книге Закона. Поскольку Книгу Закона нельзя комментировать, я приведу отрывок из «Святых Книг Телемы», который тоже говорит о неустремлении к цели:

Также Святейший снизошел на меня, и я увидел белого лебедя, парящего в синеве.

18. Я сидел меж его крыльев и летел сквозь эоны.

19. И лебедь летел, поднимался ввысь, опускался, но мы не могли достигнуть цели.

20. Маленький сумасшедший мальчик, что сидел рядом со мной, обратился к лебедю со словами:

21. Кто ты, что летит, поднимается вверх и опускается столь бесцельно? Посмотри, много эонов уже осталось позади; Откуда ты взялся? И куда ты направляешься?

22. Смеясь, я упрекнул его, говоря: Ниоткуда! Никуда!

23. Но лебедь молчал, и тогда мальчик сказал: если нет цели - для чего это бесконечное путешествие?

24. И я приник своей головой к шее лебедя и засмеялся, говоря: "Разве нет невыразимого удовольствия в этом бесцельном парении? Разве усталость и нетерпение не одолевают того, кто стремится к какой-либо цели?

Суть этих строк невообразима для человека старого эона, который привык считать, что цель должна быть четко поставлена. Но процесс великого делания – это плавание на лебеде, упоительное и пугающее одновременно. Единственная сила, которая влечет телемита, будь то духовная практика или написание этой конкретной работы, – это восторг следования своей воле, воле Святого Ангела-Хранителя или, говоря языком Юнга, Самости. Это – зов экстаза, зов упоения внутренней бесконечностью, и, конечно же, он не имеет ничего общего с концепцией долга или обязательств.

В шестидесятые годы между юнгианской и трансперсональной школой разгорелся нешуточный спор. Позиция юнгианцев однозначна – задачей человека является установление оси Эго-Самость, тогда как трансперсональная школа подразумевала возможность достижения полного и окончательного просветления. Но, как мы видим из процитированного выше отрывка, у великого делания нет цели, даже такой, как «просветление»; цель есть процесс, который так восхитителен, ибо взлеты к философскому камню так озаряют, а спуски к примаматерии так пьянят, что вопрос цели и смысла кажется, попросту говоря, ненужным.

На протяжении всей истории эти символы переживались великими людьми, от Пифагора до Василида, от Василида до Юлиана, от Юлиана до Альберта Великого, Михаэля Маера и Герхарда Дорна, от них к Юнгу и Кроули и к тем, кто пришли после них. Мы видим те же самые символы в поэзии современных мятежных поэтов русского рока (см. мою работу «Оккультный символизм в русском роке»). Единственным критерием подлинности традиции является полноценная символическая жизнь и возможность соприкоснуться с высочайшими переживаниями, при этом сохранив нити связи с земным бытием. Опыт либо обретается, либо нет. Кроме традиций Кроули и Юнга в современной культуре отсутствуют системы, которые могут дать возможность пережить эти символы и стать иным. Потому Юнг и Кроули одинаково находятся «по ту сторону», вместе с «проклятыми» поэтами и контркультурой как таковой. Одно из малоизвестных высказываний Юнга, которое явно выбивается из образа строгого ученого, звучит следующим образом: «по-настоящему меня могут понять только поэты».

Это очень важный момент, который слишком легко недооценить и пропустить. Только на той стороне обыденного, только в том, кто имеет мужество быть не таким как все, причем именно быть, а не казаться, могут прорасти семена тайной мистерии пресуществления.

Интересно проанализировать этическую установку Юнга и Кроули по отношению к каким бы то ни было «абсолютным или объективным истинам»: эта установка оказывается удивительно похожа.

«Несмотря ни на что, я не метафизик», – пишет Юнг-ученый. «Я не верю, я знаю», – говорит Юнг-гностик. В этом нет противоречия: всё зависит от того, с какого уровня мы вещаем об этом. До непосредственной встречи с иным мы не можем верить ничему. «Сомневайся. Сомневайся во всем. Сомневайся даже в том, что ты сомневаешься», - писал Кроули своим ученикам. Информацию нельзя принимать некритично, ее следует интеллектуально и непредвзято осмыслить. Проверьте, испытайте, не верьте, сомневайтесь, идите сами.

«Мы не интересуемся вопросом объективного существования Бога, как и другими метафизическими вопросами, кои должны быть делом каждого отдельного человека, а только психологическим опытом, сформулированным как Бог. Этот опыт может соответствовать, а может не соответствовать существованию абсолютного божества или иных сил вне психики человека, но в любом случае является опытом величайшей важности», – утверждает Герхард Адлер со слов Юнга.

А вот что говорит Кроули, практически подписывая приговор любым желаниям вывести «незыблемую и абсолютную истину»:

Эту книгу очень легко понять неправильно. Весьма желательно, чтобы читатели как можно более критически подошли к её изучению, так же, как сделали и мы при её составлении. В этой книге говорится о Сефирот и Путях, о Духах и Заклинаниях, о Богах, Сферах, Планах и многих других вещах, которые могут существовать, а могут и нет. Не имеет значения, существуют они или нет. Из определённых действий следуют определённые результаты; учеников очень серьёзно предупреждают, что не надо пытаться объяснять их с точки зрения объективной реальности или философской обоснованности. Преимущества, которые будут получены через них, в основном такие: 1) Расширение кругозора. 2) Совершенствование в контроле над умом»

Отказаться от метафизических претензий – это означает сделать первый шаг в метафизическое, подобно сократовскому «я знаю только то, что ничего не знаю». С веры не начинают путь гнозиса – идите, проверьте, желайте опровергнуть – ваша задача не повторять чей-либо путь, а идти своим – вот основной этический посыл двух учений.

Ричард Нолт с ужасом цитирует приватные утверждения Юнга, в которых он говорит, что «каждый человек – это бог, который должен написать свое Евангелие». Но это единственный закон нового эона, символом которого является побеждающий ребенок! Это полностью перекликается со словами Кроули: «Нет бога, кроме человека».

Вера, не подтвержденная опытом, – лишь предрассудок, оставляющий в границах своего я, не позволяя двигаться дальше. Оружие такой веры у человека массового – это надежды и страхи. Будешь хорошим мальчиком – попадешь в рай, будешь плохим – в аду поджаришься. Главное – оставайся мальчиком, исправно кушай кашку привычных стереотипов, оставаясь частью большого целого. Юнг и Кроули решительно восстают против этого. Единственный ответ на проповедь рабства – это дерзкий призыв ада. «Если так, то я желаю сию минуту оказаться в самой центральной точке ада», – говорит герой-индивидуал, и если эта отповедь продиктована не жалкими желаниями оправдать свои мелкие страстишки, а титанической волей к свободе, «отбрасыванием формы», то через некоторое время, когда в плавильном огне будет переплавлен свинец в золото, вспыхнет «огонь божественной любви, заключенный в адском пламени». Правда, есть один парадокс: если совершить этот шаг в этот второй огонь, надеясь на гарантированное искупление в последний момент, и не учитывать возможность полного поражения, то неосторожного постигнет судьба колибри, а не ибиса. Делают шаг только те, у кого в душе просто не остается иного выбора, кроме как сделать этот шаг.

Юнг называл путешествие в бессознательное «некеей» или нисхождением в царство мертвых, а град пирамид (как известно, пирамида – это усыпальница) является одним из важных символов, которые использует Кроули.

Еще одним важным аспектом мировоззрения Юнга и Кроули является отрицание какой-либо двойственности. В коллективных предрассудках Кроули изображается как сатанист и почитатель Сатаны. Эта роль очень удобна, поскольку она до поры, до времени надежно защищает учение от тех ничтожеств, которые привыкли бояться, а не думать. Интелектуал, прежде чем выносить суждение, изучит все тоннели реальности – от «сатанинского» до материалистического непредвзято, рассмотрев все плюсы и минусы. А даже беглого сравнения будет достаточно, чтобы понять, что отождествление учения Кроули с сатанизмом просто не соответствует истине. Разве сатанист, который априори ненавидит Бога, мог бы написать такие строки: «Бог тайный и пресвятой, источник жизни, источник любви, источник свободы, пребудь в нас постоянно и мощно, сила энергии, огонь движения; позволь нам трудиться с тобою усердно, чтобы соприсутствовать в премногой радости твоей»?

Так называемый «сатанизм» Кроули – это понимание, что Бог и Сатана есть одно. Солнце может согревать и давать жизнь, а может выжигать землю до состояния безжизненной пустыни. Линейный бог большинства, который есть только благо и в котором нет темной стороны, попросту не соответствует подлинному духовному опыту. Такой бог стоит на страже ценностей коллективной матрицы, не позволяя выйти в беспредельное, и такой бог прекрасно обличается великолепным поэтом и Менестрелем, известной как Мартиэль (Елена Мартынова).

Истинный Бог – это жизни и смерть, добро и зло, ад и рай, высота и глубина. Только посредственный ум будет распространять человеческие ценности на Бога, и только парадоксальный опыт одновременного восторга и ужаса перед многократно превосходящей силой способен привести к трансформации. Так, мы видим, что маска сатанизма очень удобна именно тем, что она сполна защищает традицию от пришествия в неё посредственностей.

Вот слова Кроули, полностью раскрывающие этот тезис: «На низших ступенях посвящения бушуют догматические споры, вдохновляемые разнообразием астрального опыта; вот почему св. Иоанн Богослов отличает Блудницу БАБАЛОН от Жены, Облаченной в Солнце и Агнца, закланного от Зверя 666, чья смертельная рана исцелена. Он не понимает, что Сатана, Древний Змий, пресмыкающийся в Преисподней, в озере Огненном, горящем Серою - это Солнце-Отец, вибрация Жизни, Князь Бесконечного Пространства, пылающий своей Пожирающей Энергией; и Он же - тот престольный Свет, Духом коего залит весь Город из Драгоценных Камней». (Кроули «Заметки астрального плана»).

Из процитированного выше отрывка ясно следует, что Кроули не является сатанистом. Его понимание бога по необходимости включает в себя Сатану, как часть целого. Но это неожиданно находит полное подтверждение в исследованиях Юнга, согласно которым божественная триада есть всегда Тетрада, включающая в себя зло.

«Бог включает в себя войну, эпидемии, смерть и грех», – утверждает Юнг со свойственной ему прямотой, и это удивительно пересекается с мировоззрением Кроули: «Ты познал белое, и ты познал черное, и ты понял, что они одно», – сказано в «Сердце, обвитом змеей». Эта же мысль представлена и в другой Святой книге:

33. Я открываю вам великую тайну. Вы стоите между двух бездн: бездной высоты и пропастью глубины.

34. И там и там вас ожидает Спутник; и этот Спутник - вы сами.

35. Вам не дано другого Спутника.

36. Многие явились, неся мудрость. Они сказали: "Ищите сверкающий Образ в вечно золотом месте и соедините себя с Ним"

37. Многие явились, неся глупость. Они сказали: "Опуститесь в мрачно сияющий мир, и будьте преданы этой Слепой Твари из Слизи".

38. Я тот, кто вне Мудрости и Глупости, прихожу и говорю вам: воспользуйтесь всем этим! Присоединитесь и к тому, и к другому!

39. Берегитесь, берегитесь, говорю я, не упустите одно, пока ищите другое!

40. Мои адепты стоят прямо; их голова выше небес, их ноги ниже ада.

Самость находится по ту сторону противоположностей – эту истину поняли Юнг и Кроули, однако, это не отменяет необходимость следования разумной этике. Этические принципы обязательны в горизонтальной плоскости жизни, дабы организовывать отношения между людьми. Вопреки распространенному мнению, Кроули очень высоко ценит честь и достоинство, и его привычка держать свое слово удивляла даже его врагов. Другое дело, что глупо распространять эти категории на надличностное бытие и приписывать надличностной силе человеческие качества, низводя мистерию до семейного романа или моралите. Вот что пишет Юнг о своем раннем восприятии божественного:

Снова и снова происходили события, уводившие меня от обыденного, повседневного существования в безграничный "Божий мир". Выражение "Божий мир" может показаться сентиментальным, но для меня оно имеет совершенно иной смысл. "Божий мир" - это всё "сверхчеловеческое": ослепляющий свет, мрак бездны, холод вечности и таинственная игра иррационального мира случайности. "Бог" для меня мог быть чем угодно, только не "проповедью".

А что до системы ценностей? Правда в том, что Юнг открывает двери радикальной переоценке ценностей. Его ученик Эрих Нойманн предпринял впечатляющее исследование этической проблемы в свете открытий глубинной психологии. Девизом новой этики была фраза из апокрифического евангелия, сказанная человеку, работающему в субботу: «О человек, если ты ведаешь, что ты творишь, ты воистину благословлен, но проклят и нарушитель закона ты, если не ведаешь, что творишь». Эта парадоксальная истина отрицает дуализм добра и зла, точнее, на место добра ставит осознанность в действии, а на место зла –неосознанность.

По Нойманну, основным руководством для человека при принятии им решений должен стать «голос», то есть слово, идущее из Сокровенного Я, или Самости. Эта работа в свое время вызвала немало споров. Нойманна обвиняли в том, что его идеи приводят к вседозволенности, с чем сам Нойманн был категорически не согласен, ибо «не хаотические импульсы инстинктов должны быть руководством, а парадоксальный Голос Самости». (Эрих Нойманн «Глубинная психология и новая этика»). Этику «Голоса» Нойманн считал испытанием высшей степени сложности, и до её принятия должен был быть пройден путь индивидуации, дабы установить ось со своим внутренним центром, или Самостью.

Основным законом Телемы являются слова «Поступай в согласии со своей волей – таков закон». Кроули столкнулся с тем же непониманием, что и ученик Юнга, ибо его следование воле означает «делай, что желаешь», но никак не «делай, как взбредет в голову». Неподготовленный человек не в состоянии почувствовать смысловой нюанс, несмотря на любые объяснения, и только инициация и последующий магический опыт или долгий юнгианский анализ дают реально почувствовать разницу между двумя похожими внешне и противоположными по сути идеями. Позднее, во второй части, мы подробно рассмотрим смысл Закона «Делай, что изволишь».

Постижение истинной воли Кроули связывал с достижением Знания и собеседования со Святым Ангелом Хранителем, который есть в одном лице ангел и демон. Позднее в анализе степеней инициации мы последовательно докажем точность соотношения Знания и Собеседования САХ с установлением Оси Эго – Самость. И лучшим доказательством этого будет сравнение цитат из двух источников.

«Центром новой личности становится уже не Эго, как центр сознания, а Самость – центр саморегуляции психического», – пишет Юнг о результате индивидуации. Удивительно, что определение Самость, абсолютно в юнговском смысле, встречается и в Святых Книгах Телемы: О, Святейший Возвышенный, О, Самость вне личности, о, Самосветящийся Образ Невообразимого Ничто.

Дата добавления: 2015-07-08