Военно-мобилизационные мероприятия и репрес­сивное законодательство СССР в 40-е гг.

С началом второй мировой войны советское партийно-государственное руководство предприняло массированные уси­лия по военной мобилизации страны, укреплению оборонной про­мышленности, перестройке армии. Времени было отпущено ма­ло, а хозяйственно-экономические задачи стояли масштабные. Иного выхода, кроме усиления репрессивного законодательства и использования подневольного труда заключенных ГУЛАГа, ста­линская модель социализма не предусматривала.

Уже в 1940 г. выходит целый ряд указов Президиума Вер­ховного Совета СССР, которые очень похожи на мобилизацион­ные мероприятия военного периода. Так, например, 10 февраля 1940 г. следует указ «О запрещении продажи, обмена и отпуска на сторону оборудования и материалов и об ответственности по су­ду за эти незаконные действия»; 10 июля – «Об ответственности за выпуск недоброкачественной или некомплектной продукции и за несоблюдение обязательных стандартов промышленными предприятиями». Срок наказания по этому указу составлял от 5 до 8 лет. Учитывая качество продукции и дисциплину в нашем социалистическом производстве, можно понять, что этот указ грозил многим тысячам организаторов и исполнителей в промыш­ленности (29). Вскоре, 17 июля, вышел указ «О запрещении само­вольного ухода с работы трактористов и комбайнеров, работаю­щих в машинно-тракторных станциях»; ранее – 26 июня – «О пере­ходе на восьмичасовой рабочий день, на семидневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений». По закону «О государственных трудовых резервах СССР» от 2 октября 1940 г. молодежь факти­чески насильно мобилизовывалась в систему ФЗО; 28 декабря 1940 г. вышел указ о наказании за самовольный уход из ремес­ленного училища.

В дополнение к вышеперечисленным, 19 октября 1940 г. при­нимается указ «О порядке обязательного перевода инженеров, технологов, мастеров, служащих и квалифицированных рабочих с одних предприятий в другие». П.Н. Кнышевский замечает: «Сово­купность этих законов являла собой законченную систему казарменной экономики с механизмом тотальной мобилизации. Лишь за полгода с 26 июня 1940 г. за самовольный уход с предприятий и учреждений, прогулы и опоздания на работу было осуждено более 2,09 млн. чел., из них свыше 1,7 млн. отбывали 6 месячный исправительно-трудовой срок по месту работы. С начала 1941 г. показатели карательной политики упали, ибо меры принуждения возымели действие и система прижилась, да так, что и в военное время она не потребовала радикального изменения…» (30).

1939 и 1940-й гг. стали для СССР годами насильственного присоединения и оккупации чужих территорий: Финляндии, При­балтики, Западной Украины и Западной Белоруссии, Польши и Бессарабии. В этой ситуации в полной мере проявилось значение термина «бандит» в трактовке советской государственной систе­мы. Бандитами стали граждане захватываемых территорий, бо­ровшиеся за свое достоинство и независимость родины (бандеровцы, поляки, прибалты и т.п.). Целые потоки репрессированных хлынули на север необъятного социалистического отечества. Со­ветская власть в полной мере показала и свое отношение к сол­датам Красной Армии, попавшим в плен во время финской войны (что послужило образцом для войны 1941-1945 гг.). Бывшие со­ветские военнопленные, возвращенные Финляндией, попали в лагеря Воркуты и почти все погибли (31).

Весьма характерно, что законодательство 1930-х гг. плав­но переходит в годы 40-е и новые жесткие законы военного вре­мени не очень сильно отличаются от законов мирного времени. Накануне и в первые дни войны ужесточается режим в советских лагерях: 28 марта 1941 г. рассылается директива НКВД, НКЮ и Прокурора СССР о применении высшей меры наказания к заклю­ченным, совершившим побег; 22 июня – директива Наркома внут­ренних дел и Прокурора СССР о прекращении освобождения по истечении срока наказания в лагерях (32).

На 1 марта 1940 г. в лагерях и колониях ГУЛАГа числи­лось 1668200 заключенных (33). От заключенных требовали более интенсивного труда: в 1941 г. выработка в лагерях на 1 человека в день составляла 9 руб. 50 коп., а в 1944 г. – 21 руб. Вопреки распространенному мнению о наиболее массовых репрессиях в 1930-е гг., «во время Великой Отечественной войны число осужденных за контрреволюционные и другие особо опасные престу­пления выросло в 1,5 раза» (34).

С началом Великой Отечественной войны еще более уже­сточается трудовое законодательство: 26 июня 1941 г. следует указ «О режиме рабочего времени рабочих и служащих в военное время» с установлением на предприятиях, в сельском хозяйстве и на транспорте сверхурочных работ от 1 до 3 часов в день; 29 ию­ня 1941 г. – директива СНК СССР и ЦК ВКП(б) «Все для фронта, все для победы». «Крупные поражения советских войск – пишет П.Н. Кнышевский – летом и осенью 1941 г. повлекли за собой дес­табилизацию местного и военного управления во многих районах и вызвали социально-политическую напряженность в тылу. Для преодоления нарастающего кризиса власти Сталин пошел по пу­ти ужесточения репрессивных мер. На это был направлен приказ Ставки ВГК № 270 от 26 августа 1941 г. … Не менее жестким яви­лось постановление ГКО за № 903 «ее» от 17 ноября 1941 г., со­стоявшее всего из двух пунктов: «1. Привести в исполнение все приговоры о ВМН без утверждения их в высших инстанциях. 2. Особому Совещанию НКВД дано право выносить наказания вплоть до ВМН по ст. 58-1 – 58-14, 59-2, 59-3, 59-За, 59-36, 59-4, 59-7, 59-10, 59-12.13УК РСФСР и СССР». Тотчас прокатилась волна массовых расстрелов (35).

В апреле 1942 г. последовали указы Президиума Вер­ховного Совета СССР «Об ответственности колхозников за невы­работку обязательного минимума трудодней» и «Об ответствен­ности за уклонение от мобилизации на с/х. работы или за само­вольный уход мобилизованных с работы» (36). Следует отметить, что «невыполнение норм влекло за собой уголовную ответствен­ность, а основанием для привлечения к суду являлся даже про­стой список соответствующих лиц, заверенный счетоводом» (37).

Красная Армия в первые два года войны понесла огром­ные потери, и даже в масштабах такой страны, как СССР, люд­ских ресурсов не хватало. Это объяснялось тем, что значитель­ная часть мужчин призывного возраста сидела в лагерях, колони­ях, тюрьмах, находилась на спецпоселении. Для того, чтобы спра­виться с возникшей проблемой, Сталин пошел на разрешение призыва в армию из лагерей и спецпоселений. По указам Президиума Верховного Совета СССР от 12 июля и 24 ноября 1941 г. освободили осужденных «за прогулы, бытовые и незначительные должностные и хозяйственные преступления» в количестве 420 тыс. чел. Освобождали по специальным решениям ГКО и в 1942-1943 гг. Всего с 1941 по 1944 г. в РККА было передано 975 тыс. бывших заключенных (38).

Особого внимания заслуживает вопрос о законодатель­ных актах СССР применительно к военнопленным. Отношение советского государства к своим гражданам, оказавшимся на окку­пированной территории и в плену, выливается в целую серию жестоких директив и законов. Директива Прокурора СССР от 12 октября 1942 г. «узаконила» репрессии против семей дезертиров «как членов семей изменников Родины». За кружку воды, подан­ную немцам, наказывали как за измену родине. Правда, 25 нояб­ря 1943 г. вышло постановление пленума Верховного Суда СССР о различении между изменниками и пособниками врага, несколь­ко смягчившее ситуацию. В 1942-1943 гг. создаются проверочно-фильтрационные лагеря, через которые прогоняются сотни тысяч советских граждан, вернувшихся из плена и оккупации.

По указу от 22 апреля 1943 г. «О мерах наказания изменникам Родине и предателям и о введении для этих лиц, как меры наказания, каторжных работ» в СССР появились каторжане (в июле 1944 г. – 5,2 тыс. чел., в сентябре 1947 г. – 6021 чел.) (39).

В действиях Сталина и его окружения присутствовала же­лезная логика – унизить человека в глазах народа, обвинив его в измене Родине, растоптать его достоинство и затем манипулиро­вать в своих интересах. Через проверочно-фильтрационные ла­геря с конца 1941 г. до 1 октября 1944 г. прошло, по подсчетам В.Н. Земскова, 421199 чел., из них передано в РККА – 249416 чел., в промышленность – 30749 и т.п. (40). Таким образом «рационально» распределялись людские ресурсы.

Репрессивное законодательство и основные направления его развития в годы войны показывают, насколько велико было недоверие властей предержащих к своему народу, руками кото­рого вершилась победа.

Дата добавления: 2015-07-08