О подвигах святых, узким путем достигших Царства Небесного

I. Александрийский епископ Феофил, живший в конце IV века, рассказывает, что некто Аммоний, Нитрийский аскет, или инок, для усмирения плотской страсти выжигал себе раны на различных частях тела и время от времени подновлял их посредством раскаленного железа. Другой Нитрийский монах, святой Макарий Александрийский, или младший, в продолжение шести месяцев лежал обнаженный среди скитского болота, отдавая себя на терзание ядовитым комарам. Подобное же блаженный Феодорит говорит о знаменитом Столпнике, преподобном Симеоне. Последний в продолжение долгого времени позволил кусать себя червям, необыкновенно большим и ядовитым, чтобы «малыми подвигами приучить себя к упражнению в больших».

II. В начале появления монашества такие великие мужи, как святой Антоний, святой Иларион и другие патриархи монашеской жизни, носили постоянно власяницу на голом теле и находили себе подражателей. Впоследствии такие примеры упоминаются реже; встречаем ношение власяницы у тех, кто отличался особым подвижническим терпением. В числе таких подвижников греческий святой Феодор Трихина, т.е. волосатый; известный Мартин, епископ Турский, умирая и вознося свои последние молитвы к Богу, одетый во власяницу, говорил окружающим его ученикам: «Христианин не иначе должен умирать, как во власянице и на пепле».

Такие примеры великих подвижников-монахов: святого Антония, святого Илариона, умерших во власянице, содействовали широкому распространению этого обычая.

III. В истории монашества древнего и последних времен, а также в рассказах о различных путешествиях к святым местам, о крестных ходах известен еще один вид аскетического самоумерщвления – это босоножие, или самолишение обуви. Босоножие встречалось и ранее – известны примеры из Ветхого Завета: так, Моисею приказано было снять обувь (см.: Исх. 3, 5); Давид босым спасется бегством от Авессалома (см.: 2 Цар. 15, 30), а Исаии поведено было снять сандалии (см.: Ис. 20, 2, 4). В христианской древности встречаем увещевания к босоножию и примеры того же рода. Уже Климент Александрийский в числе нравственных предписаний, необходимых для мужчины, поставляет и совет ходить без обуви. Он высказывает мнение, что самое приличное дело для мужчины совсем не носить обуви, за исключением военной службы, так как привязывание к ногам сандалий есть, по его суждению, дело постыдное и унизительное, признак рабства, подобно тому, как постыдны цепочки на ногах женщин, против которых вооружался еще пророк Исаия (см.: Ис. 3, 16–18). Другие основания для босоножия представляет известный описатель жизни древних монахов Иоанн Кассиан Римлянин. Он находит такие основания в Евангелии, указывая, что босоножие предписывает Сам Иисус Христос Своим апостолам (см.: Лк. 10, 4; Мф. 10, 10), хотя Иисус Христос только воспрещает апостолам брать с собой запасную обувь, повелевая довольствоваться простой обувью (см.: Мк. 6, 9).

IV. Подобно тому, как некоторые из христианских аскетов отказывали себе в обуви, иные из них считали возможным обходиться без всякой одежды, необходимой для покрытия тела. В истории христианства подобные примеры встречаются не часто. Вполне нагими ходили отшельники так называемой Скитской пустыни в Египте; при взгляде на них преподобный Макарий Египетский вынес для себя то назидание, что при всей суровости своей жизни он еще не дошел до той степени в самолишениях, до какой дошли эти отшельники. Встречались также и отдельные примеры обнаженных аскетов, которые жили в пещерах или же под открытым небом. Сульпиций Север говорит об одном пустыннике Синайской горы, что он в продолжение пятидесяти лет не имел другого покрова, кроме того, какой доставляли ему его собственные волосы. Нечто подобное известно о подвижниках Онуфрии и Софронии. Гораздо многочисленнее и поучительнее примеры крайней аскетической скудости в одежде, какой умели довольствоваться подвижники христианского общества. Уже со времен глубокой древности раздаются сильные и неумолкающие голоса, ратующие за возможную простоту и непритязательность в одежде. Такие знаменитые писатели древней Церкви, как Климент

Александрийский и Тертуллиан Карфагенский, в своих сочинениях, можно сказать, начертали стройные правила библейско-созерцательной аскетики. Климент рекомендует предпочитать простую белую одежду всякой другой, потому что в белое одеты и святые люди на небе, и Ангелы (см.: Апок. 6, 2; 19, 8); он предостерегает от пестрых и цветных одежд, потому что такие одежды более ласкают взор, чем служат какой-либо практической потребности. И потому что простота есть лучшее отображение христианской святости и истинности. В Ветхом Завете уже запрещены были пестрые и смешанные из различных нитей одежды. Шелковые материи совершенно неприличны христианину не только потому, что это совершенно бесполезное изделие, но потому, что шелк – продукт червей, служащих символом непостоянства и переменчивости духовного расположения. Жемчуг христианин совсем не должен употреблять, потому что самое слово Божие уподобляется драгоценному жемчугу (Мф. 7, 6; 13, 45), потому что двери Небесного Иерусалима состоят из двенадцати жемчужин и потому что сама природа хотя не запрещает, однако сильно затрудняет употребление жемчуга и золота, скрыв первый под водой, а второе под землей. Носить фальшивые волосы, что делают женщины, неприлично и совершенно отвратительно, ибо носить чужие волосы на своей голове так же мерзко, как и иметь обритую голову. И на кого в таком случае будет возлагать священник свою благословляющую десницу? Не будет ли он благословлять чужую голову, когда будет касаться своей рукой таких волос у коленопреклоненной женщины, которые ей не принадлежат? Также христианину не следует украшать головы своей венками из цветов, ибо он не должен любить противоположное тому, чем украшена глава Спасителя, а Его глава носила на себе терновый венец. Вообще человек, заботящийся о внешних украшениях, но недостаточно пекущийся о внутренней чистоте и красоте, уподобляется капищам египетским, которые хотя снаружи и блистали роскошью, но внутри были наполнены кошками, крокодилами и другими отвратительными животными, служившими для поклонения язычников.

В конце IV и начале V века блаженный Иероним и святой Иоанн Златоуст также дают много мудрых советов касательно одежды христианина. Блаженный Иероним дает уже определенные предписания о том, как должны одеваться монахи и аскеты. Он требует, чтобы монахи и монахини носили бедные, грубые и темные платья, предостерегая, впрочем, от грязных и неряшливых одежд, как хвастовства бедностью. Святой Иоанн Златоуст, со своей стороны, обличает тех, кто выставлял на вид свою, так сказать, искусственную простоту в платье. Ибо некоторые лица, хотя под предлогом простоты и носили узкую черную нижнюю одежду, того же цвета плащи и обувь, но при этом старались копировать собой некоторых лиц, изображенных на древних картинах. Взамен того он хвалит свою верную ученицу, богатую вдову Олимпиаду, ее бедное одеяние за то, что она по внешности ничем не отличалась от самых бедных людей.

V. Рассказы об аскетизме, в которых речь шла о таких формах плотского самоумерщвления, как босоножие, полное или неполное обнажение, весьма кстати дополнить сведениями о том аскетическом обычае, который состоит непосредственно в борьбе с чувством холода и приучении себя к перенесению самой ужасной стужи. Простейший и более обычный способ борьбы с чувством холода или зимней стужей состоит в постоянном нарочитом неотапливании комнат, хотя бы на улице был мороз. Подобное обыкновение встречается в истории аскетизма очень рано. Так, блаженный Феодорит говорит об Аврааме, епископе в Карах, что он употребление огня считал излишним для какой бы то ни было цели. Самый смелый и самый тяжелый вид принимает борьба с неблагоприятным влиянием ветров и непогоды в том случае, когда аскет в продолжение многих дней или даже на всю жизнь остается без всякого крова, под открытым небом. Этот вид аскетизма, что естественно, встречаем на Востоке, где климат, по крайней мере в большую часть года, благоприятствует такого рода жизни или значительно облегчает его.

В истории подвижников древней Церкви находим много отшельников в Сирии, Палестине, Аравии, Месопотамии, о которых говорит блаженный Феодорит и которые, по его рассказу, или стояли на столпах, или же пустынножительствовали по примеру Иоанна Крестителя (см.: Лк. 1, 80; 2, 3), или пребывали в цистернах (т.е. вместилищах для воды) и в открытых, не представляющих никакой защиты, пещерах, или, наконец, поселялись на подверженных холоду скалах и горных вершинах, открытых для различных изменений погоды. Многие из этих анахоретов (отшельников) проводили подобную жизнь более или менее долгое время, некоторые всю жизнь. Ублаженного Феодорита можно найти подобные рассказы даже о благочестивых женщинах, например, Марине и Кире, носивших железные рубашки. По рассказу других писателей, святая Мария Египетская оставалась без всякого крова более 47 лет, живя в дикой пустыне. Даже в позднейшее время сохранился этот род аскетизма. В сочинениях Евстафия Фессалоникийского встречаем указания на многочисленных аскетов, живших вне крова, – он упоминает о столпниках, о живущих на деревьях, об обитателях пещер и т. п.

VI. Посты составляют один из отличительных признаков аскетизма. Пост заключается, как известно, не в том только, что известное лицо воздерживается от известных родов пищи или употребляет пищу в самом умеренном количестве, но и в том, что с этим родом воздержания соединяется отречение от всяких крепительных и приятных напитков (само собой разумеется – от всякой животной пищи) и вообще от всего, что может услаждать чувство вкуса. Приступаем к описанию постов и постничества в христианстве. Святой Пахомий, основатель общежительного монашества, следуя примеру своего учителя Паламона, питался только хлебом с солью, не употребляя масла (а если и разрешал себе масло в праздничные дни, то смешивал его с пылью или пеплом). Тем не менее был довольно снисходителен к своим собратьям. Запретив им употребление вкусных и аппетитных блюд, а также вина, Пахомий установил, чтобы братия имели ежедневную пишу, приготовленную на огне, чтобы они имели достаточное количество хлеба, вообще заботился, чтобы монахи имели достаточную силу для полевых и других работ. Однажды, когда Пахомию стало известно, что монахи одного основанного им общежития, ради большого подвига, в продолжение двух месяцев не имели за столом горячей пищи, вследствие чего монастырский повар, пользуясь досугом, приготовил для продажи не менее пятисот ручных изделий, то Пахомий сильно разгневался на отступление от его предписаний – все изделия повара сжег на глазах изумленных монахов и обратился к ним с сильным обличительным словом. Он говорил им, что гораздо легче и удобнее отказаться от пищи, которой не готовят и не ставят на стол, чем соблюдать умеренность, когда достаточная и хорошая пища предлагается для насыщения человека. Только в Четыредесятницу монахи должны были питаться более скудной пищей, и некоторые монахи в это время, как, например, монахи в Тавенне, не ели по два или по три дня и даже по пять дней подряд. Мясо монахам было совершенно запрещено, но оно и не составляло большой необходимости в жарком Египте. Хлеб составлял главную пищу монахов. В день монахам давалось по два хлебца, которые, по свидетельству Кассиана, весили 1 фунт 12 унций, следовательно, каждый хлебец был весом 12–14 лотов (соответствует 144–168 граммам). Один из таких хлебцев съедался около трех часов пополудни, а другой по захождении солнца. В постные дни монахам выдавалась только вечерняя порция. Более строгие из монахов довольствовались одним хлебцем, а иные из таковых старались съедать и того менее: так, святой Макарий Александрийский в продолжение трех лет съедал в каждый день от десяти до восьми лотов хлеба, т.е. 100–120 грамм. Святой Иларион, начиная от 31 года своей жизни до 35 года, не ел более двенадцати лотов ячменного хлеба ежедневно. Для Маркиана Кирского на Евфрате обычную ежедневную порцию хлеба составляла четверть фунта или только 6 лотов. Довольно умеренные требования касательно поста монахов высказывает Василий Великий, который, как известно, в своих правилах для монахов дал образец монашеской жизни для всего православного Востока. Строго предписывая воздерживаться от мяса, а по временам и от рыбы, масла, вина (например, в Четыредесятницу и другие дни поста), Василий является поборником того правила, что степень пощения нужно соразмерять с состоянием здоровья и с теми трудами, какими занимается монах. Он предписывает избегать всего, что может повредить здоровью – всякого избытка в пище и слишком больших лишений в ней. Греческие монастыри последующих времен, верно следуя примеру Василия, никогда не вводили у себя слишком строгих предписаний касательно пищи.

Доселе мы говорили о монашеских постах, положенных различными монашескими уставами, следовательно, принудительных. От этих постов следует отличать посты произвольные отдельных аскетов. Как произвольные, они очень разнообразны. Церковная история сохранила много поучительных сведений о постах подобного рода. Святой Антоний во время пребывания в пустыне претерпевал сильные нападения со стороны своего тела, не хотевшего вполне подчиняться его духу; средством в борьбе с греховными пожеланиями был для него усиленный пост. В указанное время его подвижничества он жил то в полуразрушенной крепости, то в заброшенной пещере, служившей некогда для погребения покойников; единственной пищей его были хлеб и вода, которые он вкушал обыкновенно раз в день по захождении солнца, а иногда через два и даже четыре дня; тем и другим, хлебом и водой, он запасался вперед на целые полгода. Ученик

Антония святой Иларион руководился в своей собственной жизни также мыслью: чтобы укротить осла, т.е. собственное тело, для этого нужно кормить его не ячменем, а мякиной. Иларион довольствовался пищей самой неприхотливой, принимая ее через несколько дней, и, наконец, достиг того, что ему довольно было вкушать пищу раз в неделю. О святом Макарии Египетском история рассказывает много поучительного. Так, известно о той мужественной борьбе, какую он вел с чувством жажды. Своему ученику Евагрию, просившему у него воды, так как он изнемогал под палящими лучами южного солнца, Макарии сказал: «Довольно с тебя, что ты имеешь тень, которой лишены многие путешественники и мореплаватели. Подумай, сын мой, вот я уже более двадцати лет никогда не высыпаюсь, и не ем досыта хлеба, и не пью вдоволь воды. Все это время я ем хлеб в определенной мере, воду пью тоже в определенной мере, сну посвящаю лишь немного времени, потому что я засыпаю стоя, прислонившись к стене». Подвижник Арсений, чтобы не доставлять удовольствия чувству обоняния, которое у него было тонко развито, не употреблял другой воды, кроме вонючей, в какой он размачивал свой сухой хлеб и пальмовые листья. Подвижник Постумий так мало заботился об удовлетворении чувства жажды, что у него высох и растрескался язык. Иоанн Мосх рассказывает, что один монах в продолжение трех лет настолько воздерживался от питья, что, наконец, впал в горячку. Другие аскеты выражали свое подвижничество тем, что они воздерживались от всякого хлеба. Так поступали Авраам Каррийский и Евагрий, так делал Иларион. Последний под старость, от 64 до 80 года своей жизни, питался только кочанными листьями, немного посыпанными мукой. А Посидоний Фиваидский и монах Алас лишали себя хлеба в продолжение целых десятков лет – первый в продолжение 40, а второй 80. Палладий рассказывает о некоем Иоанне, что он до 90 года питался лишь древесными плодами и никогда не употреблял пищи, приготовляемой на огне. Другие подвижники показывали свое воздержание в том, что они, хотя имели пред глазами пищу, старались как можно долее не вкушать ее, приучая себя как бы совсем не обращать внимания на пищу. Так поступал Павел Препростый. Елпидий в течение 25 лет вкушал пищу только по субботам и воскресеньям; поэтому на вид он казался скелетом из кожи и костей. Святая Феврония ела понемногу один раз в два дня. Святая Евфросия, или Евпраксия, дочь сенатора Антигона, сначала постилась два дня в неделю, потом четыре, наконец, шесть, с целью победить лукавого, искушавшего ее в сонном состоянии. Святой Савва, живший в пещере близ Едессы, наконец, достиг того, что мог принимать пищу только раз в неделю, и притом пищу самую скудную, состоящую из просяного хлеба с водою и солью. Некто отшельник Иоанн целых три года не ложился, не садился, а только стоял, а силы свои подкреплял Евхаристией, которую принимал каждую субботу.

Не можем не упомянуть здесь о подвигах нашего русского преподобного Иоанна Затворника. Изумительны подвиги этого подвижника. «Истинно блажен посвятивший себя, – пишет Поликарп, – воле Божией и сохранивший заповеди Его непорочные, соблюдший тело и душу без осквернения плотского и душевного; я говорю об Иоанне преподобном, затворившем себя в узком месте пещерном. Тридцать лет пробыл он в великом воздержании, удручая тело свое крепким постом, нося железы на всем теле». Вначале три года сряду проводил он без пищи целые недели; тяжелые вериги на теле усиливали тяжесть голода и жажды, но страсть плотская не потухала. Он пошел в пещеру преподобного Антония и в ней пробыл день и ночь, молясь у его гроба. Святой возвестил ему: «Иоанн, Иоанн! тебе надобно затвориться здесь, чтобы, по крайней мере, невидением и молчанием ослаблять брань; Господь поможет тебе молитвами святых». И Иоанн затворился в самой тесной и темной пещере; брань не умолкала; тридцать лет проведены в сей пещере и тридцать лет были временем борьбы мучительной. Не зная, что сделать с собою, Иоанн решился на подвиг еще более тяжкий: выкопал яму, сел по перси и засыпал себя землей. В таком положении пробыл он весь Великий пост; ноги его горели, жилы корчились, жар пожирал внутренность; Иоанн радовался духом, не чувствуя греховного огня. Только страшное видение привело его в ужас. «Господи, Боже мой! векую мя еси оставил? Ущедри мя, яко Ты еси един человеколюбивый», – молился страдалец. И когда окончил молитву, воссиял свет, и страшный змей, дотоле готовый пожрать его, исчез, и он услышал голос: «Иоанн, вот помощь тебе; но внимай себе, чтобы не случилось с тобою горшее. По силе терпения твоего попущено тебе, да выжжен будешь, как злато; крепким и сильным слугам назначает господин тяжелую работу, а немощным и слабым плохую и легкую». О таких подвигах говорил сам преподобный Иоанн одному брату, находившемуся в сильном унынии.

О святой Марии Египетской, которую Церковь Восточная представляет образцом постничества, известно следующее: пребывая в Иорданской пустыне, она в продолжение трех лет питалась взятыми ею с собой хлебами, а затем целых сорок лет питалась только злаками и водой, какие доставляла ей пустыня. Когда ее, считавшуюся уже давно умершею, встретил благочестивый монах Зосима и предложил пишу, то она в состоянии была съесть лишь три чечевичных зерна, так как совсем отвыкла от обыкновенной человеческой питии.

С точки зрения медицины, рассказы о продолжительном посте подвижников не представляют ничего невероятного. Физиологи утверждают, что человек, как и многие животные, например, собаки, лошади, если давать им пить воду и не заграждать доступ воздуху, может жить безо всякой пищи несколько дней и даже недель. Один преступник в Тулузе, захотевши! уморить себя голодом, но пивший воду, умер только на 63-й день своего поста. Известно также из свидетельств самых правдивых путешественников по Индии, что иные из индийских аскетов действительно поддерживают себя только водой и воздухом. Пример сорокадневного поста был показан врачом Танкером, о чем сообщены известия во всех газетах.

VII. Рядом с постничеством безбрачная, или девственная, жизнь составляет один из отличительных признаков аскетизма. О том, кто строго постится или ведет девственную жизнь, обыкновенно говорят, что это аскет. Действительно, безбрачие, или девственность, – один из самых трудных подвигов в числе других аскетических само лишений.

Среди аскетов существовал обычай – усмирять внутренний жар своих страстей посредством холода, для чего прибегали к холодной воде, льду, снегу. Сюда же принадлежит стремление некоторых аскетов смирять свои вожделения посредством лежания на терновнике, волчцах и в крапивнике. В этом последнем отношении замечательный пример представляет святой Венедикт, который, желая изгнать из воображения образ прекрасной женщины, вошел в чащу терновника и изранил себя со всех сторон.

Дальнейшая форма аскетизма в сохранении целомудрия состояла в избегании со стороны мужчин решительно всяких встреч с женщинами. Замечателен в этом отношении рассказ об одном египетском монахе – Павле. Однажды, когда Павел случайно встретился с женщиной, он обратился в бегство, как будто встретился со львом. В сказаниях Иоанна Мосха один настоятель говорит своим монахам: «Монаху должно с такою же заботливостью избегать всякого соприкосновения с женщиной, с какой предохраняют соль от воды, в которой соль растворяется и исчезает». В других случаях избегание встреч с женщиной простиралось так далеко, что аскеты подавляли в себе родственные чувства и не хотели видеться ни с сестрами, ни с матерью (см.: Мф. 12, 50). Пахомий отказывался видеть свою сестру и, даже когда она сделалась монахиней и настоятельницей особого женского монастыря, разговаривал с ней не иначе, как в присутствии монаха Петра, человека престарелого и высокоцеломудренной жизни. Подобное же история передает о Пиоре, Иоанне Каламите, Феодоре, Маркиане и других подвижниках Востока, а на Западе о Венедикте Нурсийском, который своей сестре Схоластике позволял видеться с собой только раз в году, причем это свидание не должно было длиться более одного дня. Иные же не хотели даже видеть своих собственных матерей: это известно о Феодоре, ученике Пахомия, Пимене, Нуфе и Симеоне Столпнике. Последний не хотел видеться с матерью, несмотря на неотступные ее просьбы. Сюда же относятся строгие правила монахов охранять свои монастыри от посещения их женщинами.

Дата добавления: 2015-07-08