Уход Амелио

Джобс отказался пресечь разговоры Ларри Эллисона о насильственном поглощении, тайком продал свои акции и не признался в этом. Амелио наконец догадался, что Джобс целится в него. «Я наконец сообразил, что слишком пылко верил, будто он в моей команде, — вспоминал позднее Амелио. — Стив стал претворять в жизнь свой план — убрать меня».

Джобс и в самом деле бранил Амелио при любой возможности. Он не мог себя сдержать. Но это было не главной причиной, почему совет директоров отвернулся от Амелио. Финдиректор Фред Андерсон считал своей обязанностью регулярно докладывать Эду Вуларду и совету о катастрофической ситуации Apple. «Фред рассказывал, что наличные деньги утекают, люди уходят и еще многие ценные для компании сотрудники готовы ее покинуть, — рассказывал Вулард. — Он ясно давал понять, что корабль скоро пойдет ко дну и даже он подумывает об уходе». Это только прибавило беспокойства Вуларду, помнившему о неудачном выступлении Амелио перед акционерами.

На заседании совета директоров, когда Амелио не было в зале, Вулард рассказал, как он оценивает ситуацию: «Если Гил останется гендиректором, то, по-моему, вероятность того, что мы избежим банкротства, только 10 %. Если мы уволим его и убедим Стива занять это место, шанс выжить — 60 %. Если же мы уволим Гила, не вернем Стива и найдем нового гендиректора, наши шансы — 40 %». Совет уполномочил его обговорить со Стивом его возвращение.

Вулард с женой полетели в Лондон на Уимблдонский турнир. Днем Вулард наблюдал за теннисистами, а вечера проводил, звоня из отеля в Америку, где как раз наступал день. Когда он уезжал из отеля, телефонный счет составил около двух тысяч долларов.

Перво-наперво он позвонил Джобсу и сказал, что совет директоров решил уволить Амелио и хочет позвать на должность генерального директора его. Казалось, именно этого и хотелось Джобсу, который все время агрессивно высмеивал Амелио и продвигал свои идеи, что делать с Apple. Но вдруг, когда ему предложили взять все в свои руки, он ответил уклончиво:

— Я помогу.

— В качестве генерального директора? — спросил Вулард.

Джобс ответил, что нет. Вулард настаивал, чтобы он стал хотя бы временным директором. Но Джобс вновь не согласился.

— Я буду советником, — ответил он. — Без оклада.

Он согласился войти в совет директоров — чего страстно желал раньше, — но отказался от должности председателя.

— Это пока все, что я могу сделать, — сказал он.

Он послал служебную рассылку сотрудникам Pixar с уверениями, что не бросит их. «Три недели тому назад мне позвонили из совета директоров Apple с предложением вернуться в компанию в качестве генерального директора, — писал он. — Я отказался. Тогда меня попросили стать председателем правления, и я тоже отказался. Так что не волнуйтесь — это все лишь пустые слухи. Я не планирую покидать Pixar. Вы прочно связаны со мной».

Почему Джобс не принял бразды правления? Откуда это нежелание взяться за работу, о которой он, казалось бы, мечтал двадцать лет? Когда я спросил его об этом, он сказал:

Мы тогда только сделали Pixar открытым акционерным обществом, и я был счастлив быть там генеральным директором. Я не знал ни единого человека, кто занимал бы эту должность одновременно в двух открытых акционерных обществах, пусть и временно, да и не был уверен, что это вообще законно. Я не мог решить, чем мне хочется заниматься. Мне нравилось проводить больше времени с семьей. Я разрывался. Я понимал, что дела у Apple плохи, но не знал, стоит ли отказываться от приятного образа жизни. А что подумают акционеры Pixar? Я советовался с людьми, которых уважал. В конце концов рано утром в субботу — в восемь часов — я позвонил Энди Гроуву. Я представил ему все «за» и «против», но где-то посредине он прервал меня словами: «Стив, мне на Apple плевать». Я был ошарашен. И как раз тогда я понял, что мне-то на Apple совсем не плевать — я основал компанию, и хорошо было бы ее сохранить. Вот тогда-то я и решил вернуться, временно, чтобы помочь им нанять генерального директора.

Утверждение Джобса, что он хочет больше времени проводить с семьей, было малоубедительным. Даже когда у него было свободное время, «Лучший отец года» из него не получался. Конечно, он стал более внимателен к детям, особенно к Риду, но в центре его внимания все-таки была работа. С младшими дочками он общался мало, с Лизой периодически прерывал общение, да и с женой часто был раздражителен.

Так в чем же была истинная причина его колебаний? При всем своем своеволии и ненасытной жажде контроля Джобс становился нерешительным и замкнутым, если был в чем-то не уверен. Страстно требуя совершенства, он не всегда умел правильно понять, как довольствоваться меньшим. И он не любил бороться с запутанными проблемами или идти на компромисс. Это относилось и к производимой продукции, и к дизайну, и к обстановке дома. Это же относилось и к личным отношениям. Если он твердо знал, куда надо двигаться, его было не остановить. Но если появлялись сомнения, он мог абстрагироваться от происходящего, предпочитая не думать о вещах, которые не удовлетворяли его на сто процентов. Как в случае, когда Амелио спросил, какую роль он хочет играть, — Джобс тогда предпочел молчать, игнорируя трудную для него ситуацию.

Такая особенность отчасти коренилась в его привычке видеть во всем либо только черное, либо только белое. Человек для него был гений или идиот, продукция — восхитительной или дерьмовой. Но более сложные вопросы, обладавшие оттенками и нюансами, как, например, женитьба, покупка правильного дивана, решение возглавить компанию порой ставили его в тупик. Вдобавок ему не хотелось провала. «Думаю, Стив хотел оценить, реально ли спасти Apple», — сказал Фред Андерсон.

Вулард и совет директоров решили действовать и уволить Амелио, пусть даже Джобс пока не дал точного ответа, какой именно будет его роль в качестве «советника». Амелио собирался на пикник с женой, детьми и внуками, когда ему позвонил из Лондона Вулард.

— Нам надо, чтобы ты ушел в отставку, — просто сказал Вулард.

Амелио ответил, что сейчас неподходящее время обсуждать такие вопросы, но Вулард был настойчив:

— Мы собираемся объявить, что заменяем тебя.

Амелио воспротивился:

— Вспомни, Эд, я говорил совету: чтобы поднять эту компанию, нужно три года. Я еще и половины не сделал.

— Совет больше не собирается это обсуждать, — ответил Вулард.

Амелио спросил, кому известно уже о решении, и Вулард ответил честно: остальным членам совета и Джобсу.

— Стив был одним из тех, с кем мы говорили, — сказал он. — Он считает, что ты приятный человек, но мало знаешь о компьютерной индустрии.

— Зачем вам вообще понадобилось обсуждать это со Стивом? — рассердился Амелио. — Стив даже не член совета, так какого черта он участвует в этих разговорах?

Вулард не ответил. Тогда Амелио повесил трубку и поехал на семейный пикник и только потом рассказал все жене.

Порой вспыльчивость Джобса странным образом сочеталась с желанием получить одобрение других людей. Обычно его не заботило, что о нем думают. Он мог прервать общение с человеком и никогда больше с ним не говорить. Но иногда чувствовал потребность объясниться. И вот тем вечером он огорошил Амелио телефонным звонком. «Привет, Гил, я хочу лишь, чтобы ты знал, что я говорил сегодня с Эдом об этом деле и мне все это очень неприятно, — сказал он. — Я хочу, чтобы ты знал, что я не имею к этому никакого отношения, это было решение совета, но они хотели знать мое мнение». Он добавил, что уважает Амелио, поскольку он «самый порядочный из всех знакомых мне людей», а потом дал неожиданный совет: «Отдохни полгода. Когда меня выгнали из Apple, я сразу начал работать и пожалел об этом. Я должен был потратить это время на себя». Он предложил помощь, если Амелио потребуется совет.

Амелио был крайне удивлен, но сумел выдавить несколько слов благодарности. Повернувшись к жене, он пересказал слова Джобса.

— Чем-то этот человек мне по-прежнему нравится, но я ему не верю, — сказал он ей.

— Я была очарована Стивом, — сказала она. — И чувствую себя теперь дурой.

— И ты в этом не одинока, — ответил ей муж.

Стив Возняк, который теперь тоже был неформальным советником компании, пришел в восторг от возвращения Джобса. «Именно это нам и требовалось, — сказал он, — Можно как угодно относиться к Стиву, но он знает, как вернуть чудо». Его не удивила победа Джобса над Амелио. Как он сказал вскоре журналу Wired: «Гил Амелио встречает Стива Джобса — все, игра окончена».

В тот понедельник основных сотрудников Apple вызвали в главный зал. Вошел спокойный и даже расслабленный Амелио. «Итак, я с грустью сообщаю вам, что пришло время мне уходить», — сказал он. За ним выступал Фред Андерсон, согласившийся стать временным генеральным директором, который не скрывал, что будет следовать советам Джобса. И потом, ровно через 12 лет после того, как он потерял в июле 1985 года власть, на сцене Apple появился Джобс.

Сразу же стало ясно, что независимо от того, хочет ли Джобс признаваться в том публично (или даже себе самому), но он не будет просто «советником», а возьмет все под свой контроль. Едва он вышел на сцену (в шортах, кроссовках и черной водолазке), он принялся реанимировать свою любимую компанию. «Хорошо, расскажите, что здесь не так», — сказал он. Раздалось невнятное бормотание, но Джобс его пресек: «Дело в продукции!» — ответил он. «И что же не в порядке с продукцией?» — спросил он. Вновь раздалось несколько реплик. Джобс поднял руку и дал правильный ответ: «Продукция отстойна! — крикнул он. — Она больше не сексуальна!»

Вуларду удалось уговорить Джобса, чтобы он в роли «советника» был максимально активен. Джобс одобрил заявление, где говорилось, что он «согласен расширить сотрудничество с Apple на срок до 90 дней и оказывать помощь, пока не будет нанят новый генеральный директор». Вулард употребил мудрую формулировку: было сказано, что Джобс возвращается «как советник во главе команды».

Джобс предпочел не занимать большой угловой кабинет Амелио, а выбрал небольшой кабинет рядом с залом заседаний на этаже, который занимало руководство. Он вникал во все аспекты бизнеса: дизайн продукции, возможность сокрашения расходов, переговоры с поставщиками, обзор рекламных агентств. Он понял, что надо остановить утечку из Apple лучших кадров, и решил пересмотреть цены их опционов на акции. Акции компании упали так низко, что опционы почти ничего не стоили. Джобс захотел снизить цену исполнения опциона, чтобы они опять стали ценными. В ту пору это было законной практикой, однако компании старались этого избегать. В первый свой четверг на Apple Джобс устроил заседание совета директоров по телефону и обрисовал проблему. Директора отказались. Они попросили дать им время, чтобы изучить легальные и финансовые аспекты изменений.

— Это надо делать быстро, — сказал им Джобс. — Мы теряем хороших людей.

Даже его сторонник Эд Вулард, возглавлявший комитет по оплате труда, воспротивился:

— В DuPont мы никогда не делали подобного.

— Вы взяли меня, чтобы я поправил дела, и это ключевые люди, — объявил Джобс.

Когда совет предположил, что на изучение вопроса уйдет около двух месяцев, Джобс взорвался.

— Вы с ума сошли? — вскричал он. Помолчав несколько долгих мгновений, он продолжил: — Ребята, если вы не хотите это делать, я в понедельник не вернусь. Мне надо принять тысячи важных решений, причем гораздо более сложных, чем это, и если вы не в состоянии меня поддержать хотя бы тут, я провалюсь. Итак, если для вас это слишком трудно, я ухожу, а вы можете за глаза ругать меня и говорить: «Стив был не готов для этой работы».

На следующий день, после совещания с директорами, Вулард перезвонил Джобсу. «Мы даем добро, — сказал он. — Но кое-кто из совета отнюдь не в восторге. Ты просто нам пистолет к виску приставил». Опционы для высшего состава (у Джобса их не было) оценили по 13,25 доллара, это была цена на бирже в день ухода Амелио.

Вместо того чтобы радоваться победе и благодарить совет, Джобс по-прежнему возмущался, что должен отчитываться перед советом, к которому он не питал никакого уважения. «Остановите поезд, иначе ничего не получится, — сказал он Вуларду. — Компания при смерти, и у меня нет времени нянчиться с советом. Необходимо, чтобы все вы подали в отставку. Или же в отставку уйду я и в понедельник не вернусь». И сказал, что остаться может лишь один человек, Вулард.

Большая часть членов совета пришла в ужас. Джобс до сих пор не объявил, что намерен быть не просто «советником», а полноценным сотрудником в штате. И тем не менее он чувствовал, что заставит их уйти. Но суровая правда заключалась в том, что сила была на стороне Джобса. Совет не мог допустить, чтобы Джобс, разозлившись, ушел из компании, к тому же многих членов совета не вдохновляла мысль оставаться в Apple. «После всего, что они испытали, многие были счастливы уйти», — вспоминает Вулард.

И вновь совет нехотя уступил. Но с одним требованием: пусть вместе с Вулардом останется еще один директор. Так будет лучше для имиджа. Джобс согласился. «Это был отвратительный, кошмарный совет директоров, — рассказывал он. — Я согласился, чтобы остались Эд Вулард и еще один человек по имени Гарет Чан, который оказался совершеннейшим нолем. Он был не плохим, а просто никаким. Зато Вулард оказался одним из прекраснейших директоров, каких я когда-либо знал. Он гениален, это мудрый человек, который всегда поддержит, я мало таких встречал».

Среди тех, кому следовало уйти в отставку, был и Майк Марккула, который в 1976 году молодым венчурным инвестором пришел к Джобсу в гараж, влюбился в рождающийся на верстаке компьютер и гарантировал кредитную линию в 250 тысяч долларов, став третьим партнером и владельцем третьей части новой компании. На протяжении 20 лет он оставался неизменным членом совета, встречал и провожал многих генеральных директоров. Порой он поддерживал Джобса, но и ругался с ним, особенно в схватке 1985 года, когда встал на сторону Скалли. С возвращением Джобса Марккула понял, что ему пора уходить.

Джобс бывал резок и холоден, особенно по отношению к тем, кто вставал у него на пути, однако с теми, с кем начинал, бывал сентиментален. В категорию любимчиков попадал, разумеется, Возняк, хотя их пути и разошлись, а также Энди Херцфельд и еще некоторые члены команды Macintosh. В конце концов в эту категорию попал и Майк Марккула. «Я чувствовал, что он меня жестоко обманул, но он был мне как отец, и я всегда заботился о нем», — говорил позднее Джобс. Когда потребовалась отставка Марккулы, Джобс сам поехал в его дом на Вудсайдских холмах — хотел сообщить обо всем лично. Джобс, как обычно, предложил прогуляться, и они дошли до рощи, где стоял столик с лавками для пикника. «Он сказал, что собирает новый совет, чтобы начать со свежими силами, — рассказывал Марккула. — Он беспокоился, что я плохо на это отреагирую, и был рад, что так не случилось».

Затем они обсуждали, на чем должна сфокусироваться Apple в будущем. Джобс задался целью сделать компанию, которая выдержит любые перемены, и он спросил Марккулу, какая тут формула успеха. Марккула ответил, что компании-долгожители умеют обновляться. Hewlett-Packard делает это постоянно, поначалу компания производила оборудование, затем калькуляторы, а потом — компьютеры. «Microsoft оттеснил Apple из компьютерного бизнеса, — сказал Марккула. — Тебе придется обновить компанию и перейти на производство иных потребительских товаров или устройств. Бери пример с бабочки и преображайся». Джобс говорил мало, но в целом был согласен.

Старый совет директоров встретился в конце июля, чтобы ратифицировать преобразования. Вулард, который был настолько же деликатен, насколько Джобс был резок, поразился, увидев Джобса в джинсах и кроссовках. Он испугался, как бы Джобс не стал распекать давних членов совета за неудачи, но Джобс лишь мило сказал: «Привет всем!» Они проголосовали за принятие отставок, за избрание Джобса в совет директоров. Вуларду и Джобсу было поручено найти новых членов совета.

Первым избранником Джобса, как можно было ожидать, стал Ларри Эллисон. Он ответил, что рад присоединиться, но ненавидит заседания. Джобс разрешил ему приходить на каждое второе. (Через некоторое время Эллисон посещал уже каждое третье, тогда Джобс взял его фотографию с обложки Business Week и, увеличив ее до натуральной величины и наклеив на картонную голову, прикрепил к креслу Эллисона.)

Джобс также пригласил Билла Кэмпбелла, который в начале 1980-х возглавлял в Apple маркетинг и оказался в центре конфликта Джобса и Скалли. В конечном итоге Кэмпбелл занял сторону Скалли, но с течением времени начал испытывать к нему столь сильную неприязнь, что Джобс простил его. Теперь он был генеральным директором Intuit и приятелем Джобса по прогулкам. «Мы как-то сидели у него во дворе, — вспоминал Кэмпбелл, живший в Пало-Альто в пяти кварталах от Джобса, — и он сказал, что возвращается в Apple и хочет взять меня в совет директоров. Я ответил: «Черт возьми, да конечно я пойду!» Кэмпбелл был тренером футбольной команды Колумбийского университета, и его главным талантом, по словам Джобса, было «добиться первоклассной игры от команды второй лиги». Джобс сказал, что в Apple нужно будет работать только с первой лигой.

При содействии Вуларда был приглашен Джерри Йорк, финдиректор Crysler, а затем IBM. Прочих предложенных кандидатов Джобс отверг, например Мег Уитмен, возглавлявшую подразделение Playskool в Hasbro и занимавшуюся стратегическим планированием в Disney (в 1998 году она стала генеральным директором eBay, а потом баллотировалась на пост губернатора Калифорнии). На протяжении многих лет Джобс приглашал в совет директоров Apple сильных лидеров, среди которых были Эл Гор, Эрик Шмидт из Google, Арт Левинсон из Genentech, Микки Дрекслер из Gap и J.Crew, Андреа Юнг из Avon. Но он всегда следил, чтобы это были люди преданные, даже порой чересчур преданные. Казалось, что эти важные и значительные персоны иногда боятся Джобса и стараются ему угодить. Однажды, через пару лет после возвращения в Apple, Джобс пригласил в совет Артура Левитта, бывшего председателя Комиссии по ценным бумагам и биржам. Тот пришел в восторг, потому что купил свой первый Macintosh в 1984 году и был верным приверженцем компьютеров Apple. Он радостно поехал в Купертино и обсудил с Джобсом свою будущую роль. Однако когда Джобс прочел речь Левитта о корпоративном управлении, где тот настаивал на строгой и независимой позиции совета директоров, то позвонил Левитту, чтобы отменить приглашение. «Артур, вряд ли тебе будет хорошо в нашем совете, так что мы, пожалуй, тебя не пригласим, — сказал, по словам Левитта, Джобс. — Честно говоря, на мой взгляд, некоторые твои тезисы, возможно, подходят для каких-то компаний, но не соответствуют политике Apple». Позднее Левитт написал: «Я был поражен… Мне стало ясно, что совет директоров Apple не может действовать независимо от генерального директора».

Дата добавления: 2015-07-08