Кожаный мешок с травами следовало завернуть в шелковый шарф. Но чтобы шарф не испачкать, я сунул его за пазуху и решил, что выну его только подъезжая к дому.

Итак, мы пустились с холма вдвоем: я и белая лошадь. На полдороге конь остановился и посмотрел на меня внимательно. По всему было видно, что я ему не нравлюсь, потому что он легонько заржал и пустился вскачь, как бы говоря, что он видывал таких ездоков. Мне тоже очень хотелось сказать ему все, что я о нем думаю, но я помалкивал. В Тибете ламы, фанатично придерживающиеся правил, предпочитают ездить на мулах, поскольку считается, что мул менее похотлив, чем лошадь. На лошадях и пони ездят только не очень разборчивые монахи. Что касает­ся меня, то я всегда предпочитал, если предоставлялся выбор, ходить пешком. Спустившись с холма, мы, по обоюдному согласию, свернули направо; у меня невольно вырвался вздох облегчения — с этой лошадью, кажется, можно ладить. Вероятно, это объяснялось проще: по религиоз­ным соображениям вся система дорог была спланирована так, что, куда бы ты ни ехал, всегда возможен поворот на Лингхор по часовой стрелке. Таким образом, мы свернули направо, пересекли дорогу из Дрэпунга и направились по окружной дороге Лингхор. Проезжая мимо храма Пота­ла, я подумал, что по привлекательности он не подлежит сравнению с Шакпори. Наконец, мы пересекли дорогу из Индии, оставив Калингчу слева, а храм Змеи справа. Завидев меня, слуги поспешили открыть ворота. Опасаясь про себя, как бы не упасть с седла, я все же въехал во двор с очень важным видом. К счастью, ко мне поспешил один из конюхов и быстро схватил лошадь под уздцы. Я спешился.

Мы торжественно обменялись с экономом церемониальными шар­фами.

— Благослови этот дом и всех домочадцев, достопочтенный лама-лекарь и господин, — сказал эконом.

— Да благословит вас Светлейший и Всевидящий Будда и ниспош­лет вам доброго здоровья, — ответил я.

— Достопочтенный господин, хозяйка дома распорядилась прово­дить вас к ней.

Я пошел за ним (можно было подумать, что я сам не знаю дороги!), нащупывая шарф за пазухой, которым необходимо было обернуть ме­шок с лекарственными травами. Мы поднялись на верхний этаж в вели­колепные покои матери. «Меня раньше, просто как сына, никогда сюда не пускали», — подумал я с грустью. В комнате матери было полно женщин! Едва завидев их, я хотел было бежать прочь без оглядки! Но не дав мне опомниться, мать сама подошла ко мне, поклонилась и произ­несла приветствие:

— Уважаемый господин и сын, Неоценимый оказал вам большую честь, и мои друзья хотели бы услышать из ваших уст рассказ об этом.

— Уважаемая мать, — отвечал я, — правилами моего ордена запре­щено рассказывать, о чем со мной говорил Неоценимый. Лама Мингьяр Дондуп приказал доставить вам целебные травы и Шарф Приветствия.

— Уважаемый лама и сын, эти дамы приехали издалека, чтобы уз­нать, что происходит в доме Наимудрейшего и как он себя чувствует. Правда ли, что он читает журналы из Индии? Говорят, что у него есть такое стекло, которое позволяет видеть сквозь стены дома?

— Госпожа моя, — ответил я кратко, — я всего лишь лама-лекарь, и не мне говорить о главе нашего государства. Я просто посыльный. Ко мне приблизилась молодая женщина.

— Ты меня не узнаешь? Я — Ясо!

Сказать правду, я действительно не узнал ее: настолько она сделалась пышной и нарядной. От страха по спине поползли мурашки. Восемь, нет, девять женщин на меня одного. Нет, это уж слишком. Мужчины, да, я с ними знаком и знаю их манеры, но женщины! Они смотрели на меня глазами голодных волчиц, готовых наброситься на лакомый кусок. Был только один выход из положения: бежать!

— Уважаемая мать, я передал вам послание, а теперь я обязан вер­нуться к моим обязанностям. Я болел последнее время, и у меня накопи­лось много дел.

Дата добавления: 2015-07-08