Глава 23. Следующие два часа я провела в магазине

Следующие два часа я провела в магазине. Основная проблема, которая встала передо мной, – выбор цвета. Лично мне нравятся голубой и красный. Но первый “жигуль” небесного оттенка показался блеклым, словно застиранная ночная сорочка, а авто пурпурного колера походило на мини‑пожарную машину.

– Сейчас, минуточку, – сказала я шеренге почтительно кланяющихся продавцов, – это подарок, я поговорю с будущей владелицей.

– Аллоу, – протянула Ирка и добавила:

– Коттедж Воронцова, на аппарате домоправительница.

Стараясь не расхохотаться во весь голос, я спросила:

– Ты чего так торжественно представляешься?

– Разве плохо? – ринулась в атаку Ирка. – Сейчас позвонила соседям, ихняя кошка в нашей ежевике застряла, а прислуга и говорит:

"Вы набрали номер загородного дома господина Сыромятникова, на телефоне старшая горничная Елена, жду указаний!” Они новенькую наняли, ее в специальной школе обучали! Вот я и решила взять пример! Так чего надо‑то? Звоните зачем?

– Ты какой цвет предпочитаешь?

– А вам к чему? – насторожилась Ира.

– Надо.

– Только не вздумайте еще одно платье покупать, – пригрозила Ирина, – еще прежний подарок не изорвался!

Я вздохнула. Четыре года назад я случайно заглянула в бутик “Джорджио” и увидела там наряд, от которого наверняка должна была прийти в восторг наша домработница. Учитывая тот факт, что приближалось Рождество, я купила обновку. У нас с Иркой одинаковые фигуры, потому проблем с размером не наблюдалось. На беду, в пакетике остался чек, я проглядела крохотную бумажку. Ирка нацепила прикид и раскраснелась от удовольствия. Платье сидело изумительно, крой скрывал все изъяны фигуры, а цвет шел к ее глазам. Потом домработница увидела цену и чуть не упала в обморок. Бедное платье долгое время вынималось из шкафа только два раза в год под недовольное ворчание Ирки:

– Виданное ли дело, столько за тряпку отвалить! Чего я, королева?

В конце концов этой весной Кеше надоели ее стоны, и он заявил:

– Ира, лучше носи платье летом каждый день, а то матери пришла в голову идея, раз ты считаешь его нарядным, купить для комплекта еще туфли с бриллиантовыми пряжками и пояс с изумрудами.

– С ума сбеситься, – заорала Ирка, – ну просто охренеть! Скажите ей, чтобы и не думала!

Отчего‑то Ирка верит любой глупости, если ее произносит Аркадий.

– Нет, одежду я не собираюсь покупать!

– А что? – проявила бдительность Ира.

– Господи, неужели трудно ответить на простой вопрос? – не сдалась я. – Ну какой цвет твой самый любимый? Забор покрасить хочу!

Я обожаю делать людям сюрпризы и сейчас не собиралась рассказывать про новую машину.

– Ага, – протянула Ирка, – тогда ладно. Вообще‑то мне жутко нравится такой желто‑лимонный, слегка в зелень, ну как недозрелый цитрус, а остальные…

Я быстренько отсоединилась, чтобы болтливая Ирка не начала перебирать весь спектр радуги, и повернулась к торгашам.

– Лимонный есть?

Самый старший развел руками.

– Нет. Может, возьмете вон те? Я посмотрела на “Жигули”, похожие на гигантский апельсин, и покачала головой.

– У нас много вариантов оранжевого, – не успокаивался дилер, – темный, средний, светлый, металлик…

– Апельсин и лимон, конечно, родственники, но шкурка‑то у них разного цвета.

– Увы, желтого нет.

– А пообещали всю палитру, – вздохнула я.

Внезапно наглый парнишка, принявший меня за коробейницу, воскликнул:

– Серега, а те.., ну, помнишь.., их еще в самый угол площадки затырили, никто брать не хочет.

– Точно, – подскочил Сергей, – Костька, ты гений. Пойдемте сюда.

Меня провели сквозь ряды автомобилей, и перед моими глазами оказалась “шестерка” самой невероятной раскраски. Она была такая яркая, что у меня защипало в глазах. Больше всего машина напоминала недозрелый лимон, причем краска была “металлик”, и тачка переливалась вдобавок перламутровым блеском. Желтее машины просто было не сыскать, более пронзительного цвета не существует в природе. Рот у меня мгновенно наполнился слюной, словно я собиралась откусить от лайма.

– Ну? – поинтересовался Сергей. – Идет?

– Отлично, – кивнула я. Если Ирке нравится пронзительно лимонный, лучше варианта не сыскать!

– Берете?

– Конечно.

– Проедете по площадке?

– Естественно.

– Костька, сбегай за тряпкой, протри сиденье, – засуетился Сергей, – стекла обмахни. Потом парень повернулся ко мне.

– Музыки не желаете? Есть магнитолы, недорогие, но очень классные.

Я кивнула.

– Давайте и песни, гулять так гулять!

– Вот это правильно, – подскочил Сергей, – нечего для себя жалеть. А мы вам в подарок зимнюю резину дадим и комплект для полировки.

Через полчаса “Жигули” были приведены в порядок, я села, включила зажигание и поняла, что в кроссовках управлять автомобилем затруднительно из‑за платформы, ноги не ощущали педалей.

– Что случилось? – озабоченно спросил Сергей. – Машина совершенно исправна.

– Не волнуйтесь, – успокоила я его, – сейчас сниму ботинки и попробую босиком.

– Да уж, – корректно вздохнул Сергей, – обувка неудобная, все удивляюсь, ну как только женщины в таких не падают, а?

Я молча попыталась распутать тоненькие, похожие на леску шнурки. Но не тут‑то было. Они не завязывались бантиком, а цеплялись маленькими крючочками за почти невидимые отверстия. Я никак не могла их подцепить. Сломав два ногтя, я выпрямилась.

– Никак.

– Давайте я попробую, – предложил Сергей и, опустившись на одно колено, начал дергать шнурки.

– Так не выйдет, – помотал головой Костя.

– Как вы их закрыли? – удивился Сергей.

– Продавщица в магазине очень быстро справилась с этой задачей, – растерянно сказала я, – прямо в секунду.

– Давайте разрежем их, – предложил Костя.

– Обалдел, да? – воскликнул Сергей. – Это необычные шнурки, гляди, их не поменять, испортим обувь, дорогая, наверное!

– Режьте, – устало сказала я, – честно говоря, ноги онемели, просто невыносимо.

Костик сбегал в магазин и принес небольшие ножницы. Пару минут паренек, сопя от напряжения, пытался справиться с поставленной задачей, потом растерянно пробормотал:

– Крепкие какие…

– Ты просто безрукий, – рассердился Сергей, – давай сюда…

Но и он потерпел неудачу. Чувствуя, как от щиколотки к коленям бегают противные мурашки, я попросила:

– Вы принесите кусачки или ножницы для резки металла.

– У нас нет, – растерянно ответил Костя. Я удивилась.

– В магазине, где торгуют автомобилями, нет инструментов?

– Есть, – вздохнул Сергей, – в соседнем отделе.

– Так в чем дело? Давайте я куплю набор, все равно он должен лежать в “Жигулях”.

– Понимаете, – пустился в объяснения парень, – уже поздно, продавцы ушли, дверь опечатали, хозяин так велит делать, а у нас только эти ножницы. Честно говоря, и нам закрываться пора, из‑за вас задержались.

Я глянула на часы. Действительно, время давно вышло.

– Ладно, попробую так двинуться, потихоньку.

Обрадованные мальчишки открыли ворота и помахали мне вслед. Кое‑как двигая ногами, я поехала по проспекту, чувствуя себя Маресьевым <Маресьев А. П. – летчик, потерявший во время Отечественной войны 1941 – 1945 гг. обе ноги и научившийся управлять самолетом на протезах.> По счастью, на дороге было спокойно, сначала я даже взбодрилась, но потом испугалась. Ступни онемели окончательно, было такое ощущение, что ниже щиколоток у меня ничего нет.

Не доезжая пары метров до МКАД, я увидела светофор, угрожающе моргавший красным глазом, захотела притормозить, но отчего‑то не сумела нажать на тормоз и проскочила перекресток. Тут же мне вслед раздалась звонкая трель. Собрав волю в кулак, я попыталась надавить на педаль. Маневр удался. “Жигули” встали словно вкопанные, я стукнулась со всего размаху грудью о руль.

– Ваши документы, – сурово велел подоспевший сержант.

Но я только судорожно открывала рот, от удара перехватило дыхание.

– Пьяная, да?

Я хотела ответить “нет”, но теперь у меня отчего‑то начался резкий кашель.

– А ну, вылазь, – приказал сотрудник ДПС. Кое‑как я выбралась из‑за руля, попыталась шагнуть и упала на четвереньки.

– Во нализалась, – с укоризной сказал второй милиционер, – а еще женщина! Не стыдно?

– Нет, – ответила я.

Кашель прекратился, дыхание восстановилось, и ко мне вернулась речь.

– Глянь на нее, Витька, – восхитился мент, – ну и наглая!

– Я не пьяная!

– Ага, – хмыкнул Виктор, – только на ногах стоять не можешь.

– Да вы понюхайте! Или в трубку дунуть дайте!

Виктор наклонился.

– Слышь, Павлуха, бухаловым не пахнет.

– Значит, обдолбанная, – заявил Павел, – на вены посмотри!

– Я не пьяница и не наркоманка, у меня ноги не ходят! Ну‑ка, помогите встать, дайте руку!

Менты переглянулись и вернули меня в вертикальное положение.

– Ступайте на пост, – приказал Виктор. Я попыталась двинуться. Теперь онемение подобралось к коленям. Пошатываясь, я попробовала шагнуть вперед. Правая нога худо‑бедно повиновалась, левую пришлось тащить за собой, словно сломанную.

– Что вы знак на стекле не повесили “Инвалид за рулем”? – с хорошо прослеживаемой жалостью спросил Виктор. – Создаете аварийную ситуацию.

– Лучше бы дома сидели, – заявил более грубый Павел, – видать, протезы у вас не ахти!

Я рухнула на стул, вытянула ноги и со слезами на глазах заявила:

– Это кроссовки.

– Зачем на протезы кроссовки цеплять? – удивился Виктор. – Да еще такие дорогущие? Знаю, сколько стоят, приценивался, у меня жена их купить хотела, ваще с ума сошла! Да на эти деньги месяц жить можно!

Я чуть было не зарыдала от отчаяния. На дороге опять попался парень с супругой, мечтающей об идиотской обуви!

– У меня нет протезов!

– Да ну? – изумился Павел. – Как же без них?

– А вы как обходитесь? – обозлилась я. – Небось не имеете железных ножек?

– Так свои, слава богу, целы, – ответил мент.

– И у меня свои!

– Они у вас скрюченные какие‑то, – протянул Виктор, – все равно знак “Инвалид за рулем” надо вешать.

Чувствуя, что сейчас сойду с ума, я топнула ногой и хотела было сказать: “Дураки!” – но тут мигом зазвучала заунывная мелодия: “Августин, Августин, ах, мой милый Августин, все пройдет, все…"

– Это чего? – поинтересовался Павел и уставился вниз. – Чем играете?

– У ней там пианино, – заявил откровенную глупость не слишком умный Виктор, – только зачем?

Внезапно мне стало смешно.

– У меня в протезы полно всего напихано. В левом – плейер, в правом – радио и кофеварка, а еще, если кашляну, из руки огонь выскакивает, в нее вделана зажигалка.

– Ой, – по‑детски восхитился Виктор, – покажите!

– Чего врете? – надулся Павел. – Руки‑то у вас свои, никак к ним зажигалку не приделать!

Следовало прикусить язык, но меня словно черт в бок толкал.

– Ну, дружочек, посмотри внимательно, неужели не понял, что имеешь дело с биороботом? Мною управляют при помощи пульта, как теликом!

Парни обалдело переглянулись, потом Павел потянулся за телефоном. Сообразив, что он сейчас вызовет перевозку психиатрических больных, я быстро сказала:

– Ну ладно, пошутили, и будет. Ноги свои, руки и голова тоже. Просто нижние конечности онемели от неудобной обуви, а кроссовки с музыкой, вот, если топнуть так, то замолкает.

– Чего только не придумают! – восхитился Виктор.

– Разве не знали? Но ведь говорили, жена такие хочет.

– Я имел в виду, на платформе.

– Помогите мне стащить обувь и забирайте ее себе, совсем новая, по улице я практически не ходила, не могу больше, – взмолилась я.

– Так у вас размер небось крохотный, – пробормотал Виктор, – моя‑то тетя лошадь до метра восьмидесяти совсем чуток не дотянула.

– Тридцать девятый размер.

– Да ну!

– Бога ради, снимите!

Павел покачал головой и ушел на дорогу, Виктор принялся корпеть над застежками, но те не поддавались.

– Может, поджечь их? – задумчиво произнес постовой.

Я представила, как у меня на ногах пылают два факела, и заорала:

– Ни за что! С ума сошел!

– Тогда никак, – вытер потный лоб Виктор, – их что‑то держит, ну‑ка, попрыгайте, авось отщелкнутся.

Я принялась скакать, как безумная кенгуру. Поскольку в маленькой будочке ДПС царила дикая жара, мы выбрались на улицу. Со стороны зрелище, очевидно, было забавное. Я красная, растрепанная, мерно подпрыгивающая вверх, и Виктор, помахивающий жезлом, изредка повторяющий:

– Ну еще чуть‑чуть, да топайте сильнее. Из подошв неслась безумная музыка, водители притормаживали и с огромным интересом разглядывали нас.

– Проезжайте себе, – орал Павел, – цирк нашли, а ну, живо!

– Что, теперь так по новым правилам наказывают? – высунулся в окошко всклокоченный парень.

Я остановилась, перевела дух и заявила:

– Ага, просто звери. Забыла поворотник включить, так они меня скакать заставили, а до этого тут “Фольксваген” тормознули, так водитель по‑пластунски отсюда и до поворота полз.

Парень разинул рот.

– Да не слушайте вы ее, – чуть ли не со слезами взмолился Виктор, – у кроссовок шнурки заклинило.

Водитель чуть не выпал на дорогу.

– У вас в мозгах заклинило! Вы не пробовали за конец подергать?

– Проезжай, – вконец обозлился Павел, – а то я сейчас тебя за конец дерну.

– Эй, погодите, – донеслось из другой машины.

– Ну кто там еще? – воскликнул Виктор. Из очень старого “Мерседеса”, произведенного этак году в шестидесятом, высунулась девчонка.

– Во, у меня такие же кроссовки!

– С чем тебя и поздравляю, – буркнул Виктор.

– Там кнопочка есть, – сообщила тинейджерка, – нажмете, крючки и отстегнутся.

Я ткнула пальцем в пупочку, шнуровка мигом ослабла. Но я рано обрадовалась: выяснилось, что босой ногой нажимать на педали тоже нельзя.

– Надевайте их снова, – со вздохом протянул мне кроссовки Виктор.

– Ни в коем случае, – отшатнулась я.

– Н‑да, – буркнул Павел и нырнул в будку. Через секунду он вернулся, неся два кирзовых сапога.

– Надевайте.

– Ни за что.

– Попробуйте, очень удобно, и размер почти совпадает, сороковой.

Понимая, что повлиять на ситуацию не в состоянии, я покорно натянула кирзачи.

– Ну как? – заботливо спросил Виктор.

– Намного удобней, чем раньше, – признала я.

– Тогда до свидания, – заявил Павел.

– Сапоги верну завтра, – пообещала я.

– Оставьте их себе, – отмахнулся Павел.

– Считайте, что мы поменялись, – захихикал Виктор.

Дата добавления: 2015-07-08