Глава 14. Делать нечего, пришлось спешить домой

Делать нечего, пришлось спешить домой. С некомфортным ощущением приближающихся неприятностей я докатила до Ложкина и обнаружила, что дорога, ведущая через поселок, отчего‑то перекопана.

– Что случилось? – спросила я у охранника.

Тот махнул рукой.

– И не спрашивайте, авария! Тут из‑под земли фонтан горячей воды хлестал, еле‑еле исправили, весь асфальт раскурочили. Завтра обещали в порядок привести. Рабочий день у них, видите ли, кончился! По мне, если устроил кавардак, так убери. Людям‑то сколько неприятностей, во двор не заехать. Вы “Пежо” оставьте возле нас и пешочком идите.

Я послушно полезла через обломки черно‑серого цвета и мигом порвала тонкие летние брюки. Наверное, в другой раз я бы расстроилась, но в моей душе вдруг поселилась радость. Будем надеяться, что это и есть беда, поджидавшая меня вечером.

Преодолев все препятствия, я добралась до нашего дома, приоткрыла дверь и услышала вой, полный тоски:

– А‑а‑а…

– Вот.., мать, – сурово перекрыл его незнакомый мужской голос.

Не успела я удивиться, как из кухни вышел огромный детина в окровавленной рубашке, в руках он держал большой топор, с которого, как в дурном триллере, падали на пол тяжелые бордово‑черные капли. Мужик постоял в коридоре, потом громко сказал:

– Ну все порубил, теперь и на дом спокойно посмотреть можно, – и с этими словами исчез в ванной.

У меня подкосились ноги. Значит, сюда пробрался бандит, который, похоже, только что убил Катерину и Ирку. В доме стоит невероятная тишина, следовательно… Господи!

Откуда‑то сверху вновь понесся заунывный плач, переходящий в отчаянный вой:

– Оу‑ау‑ау‑оу…

Это Хучик, почуявший смерть, рыдал на втором этаже. Плохо понимая, что делать, я подбежала к ванной и быстро заперла дверь снаружи. Убийца, похоже, не заметил моего маневра. Из‑за двери доносилось журчание воды, негодяй, думающий, что находится в доме один, преспокойно наводил марафет.

Я влетела в кухню и зажала рот руками. На плитке, которой был выстлан пол, тут и там виднелись кровавые лужи, в углу валялась скомканная юбка, похоже, Иркина, на столе лежала огромная доска, усеянная ошметками чего‑то непонятного и от этого жуткого.

Понимая, что сейчас лишусь чувств, я изо всей силы ущипнула себя за нос и побежала в холл, где спрятана тревожная кнопка. Только бы охрана не подвела и приехала сразу. И что делать дальше?

Я вбежала в гостиную, и вновь крик застрял в горле. На диване, неловко уткнувшись лицом в подушку и свесив неожиданно длинную руку, лежал Дегтярев. На ковре блестела лужа крови, ею же было испачкано изголовье софы, плед… Рядом, на маленьком столике, вплотную придвинутом к смертному ложу приятеля, стояла тарелка, на которой сиротливо лежала откушенная сосиска. Очевидно, убийца ударил Александра Михайловича, когда тот, не ожидая ничего плохого, ужинал, сидя перед телевизором.

Ноги подломились в коленях. Какой ужас! Потом в мозгу вспыхнула новая мысль. Слава богу, детей нет дома. Маня и Аля отправились в театр, Аркадий в городе, он должен привезти девочек не раньше одиннадцати вечера, а Зайка монтирует очередной выпуск “Мира спорта” и появится дома около полуночи. Нет и близнецов с няней. Серафима Ивановна с малышами на неделю отбыла в санаторий.

Жертвами нападения бандита стали кухарка, домработница и полковник.

– Эй, Федор Саныч! – донеслось из холла.

Я глянула в щелку и увидела нашего садовника, тоже с топором в руке.

– Где вы? – крикнул Иван. – Возьмите другой колун, поострей, тяжело‑то тем по мослам лупить!

Внутри меня поднялась буря. Вот почему убийца свободно проник в дом, у него есть сообщник, и это садовник, который принес еще один топор, чтобы было удобней расчленить тела несчастных жертв.

Не успела я сообразить, что следует делать дальше, как Иван толкнул дверь в гостиную и, увидев меня, моментально растерялся.

– Дарья Ивановна? Уже приехали? Чего так рано? А где же “Пежо”? Его возле гаража нет!

– Э‑э‑э.., да.., здрасте, Ваня, – залепетала я, отодвигаясь в глубь комнаты, – вот, прикатила домой, ха‑ха‑ха, ужинать пора… Никого почему‑то нет…

Иван, нехорошо улыбаясь, шел ко мне, его руки цепко держали топор.

– Куда же все подевались? – лицемерно ласково спросил садовник. – Надо на кухне посмотреть. Вы туда ходили?

– Нет, – дрожащим голосом ответила я, продолжая пятиться.

Спина уперлась в стену, дальше пути не было. Иван, ухмыляясь, приближался. Я судорожно заметалась глазами по комнате, что же делать? Сейчас меня убьют! Может, дело обстоит не так плохо, как я думаю? Вдруг все рассказы про тот свет правда и через пару минут я встречусь с бабушкой?

Тут из коридора послышался стук и вопли:

– Эгей, дверь не отпирается, зараза! Это убийца, смыв с рук кровь невинных жертв, пытался выйти из ванной. Иван повернул голову. В ту же секунду мои глаза увидели уродливую статуэтку из бронзы, которую подарила мне на день рождения Манюня. Страдающий ожирением мопс сидит в кресле. Девочка долго выбирала презент, и мне, естественно, не пришло в голову воскликнуть: “Где ты взяла этот ужас?!” Наоборот, развернув яркую обертку, я восхитилась: “Какая прелесть! Всю жизнь мечтала иметь бронзового мопса!"

Обрадованная Машка водрузила копию Хучика в гостиной на комод, где она и стоит, вызывая у окружающих самые разные ощущения. Ирка, например, терпеть не может статуэтку и, приближаясь к ней с тряпкой, всегда ворчит:

– И как прикажете из складок пыль вытирать, а?

К слову сказать, Хуч, когда ему показали бронзового “братика”, сначала растерянно обнюхал фигурку, а потом, жалобно заскулив, убежал.

– Кажется, сие произведение искусства показалось бедному мальчугану похожим на собственный памятник, – заявила ехидная Зайка.

Но сейчас, увидав бронзового монстра, я обрадовалась так, как никогда в жизни. Руки схватили “зверя” и без промедления опустили его на голову Ивана. Садовник покачнулся, попытался открыть рот и рухнул на пол, не успев издать ни звука. Я тут же ринулась в холл, вытащила из шкафа крепкую бельевую веревку и побежала назад, к поверженному врагу.

Дверь в ванную дрожала под мощными ударами. Будем надеяться, что она устоит. Ну почему не едет милиция?

Ворвавшись в гостиную, я мигом связала Ивану руки‑ноги, вытерла пот и услышала тихий стон. Дегтярев слегка пошевелился.

– Милый, – заорала я, – только не двигайся, лежи!

Господи, отчего я решила, что полковник мертв? Он просто ранен и сейчас истечет кровью.

Я вцепилась в телефон.

– Алло… “Медицина для вас”? Скорей, человек умирает, ранение топором.., поселок Ложкино.

– А ну всем стоять, – прогремел грубый голос.

В дом наконец‑то прибыли парни в форме. Не чуя под собой ног, я бросилась к одному из них и принялась целовать юношу.

– Милые, дорогие! Помогите!

– Вы хозяйка? – сурово спросил патрульный, ловко выворачиваясь из моих объятий.

– Нет, то есть да, вернее, не я, а дети, но я тоже.

– Успокойтесь и объясните, в чем дело! Но у меня отказал центр, ответственный за членораздельную речь.

– Там, такой! С топором! Ирку убил! Кровь повсюду…

– Где?

– В ванной! А трупы на кухне, этот с топором, на полу… Я его мопсом долбанула… Дегтярев ранен, он из ваших, полковник милиции, я его связала… Мопсом по башке…

– Так, – абсолютно спокойно отреагировал старший из приехавших, – насколько я понимаю, в дом проникли двое, один с топором.

– Другой тоже…

– И где он?

– Вот на полу, я его мопсом по башке!

– А второй?

– В ванной заперт.

– Трупы?

– На кухне. На диване полковник.

– Коля, Сергей, идите в санузел, – приказал начальник, – Андрюха, загляни на кухню!

– Где раненый? – донеслось из коридора.

– Тут, – завизжала я, – скорей, спасите его!

Двое парней и девушка в голубых халатах, мигом оценив ситуацию, бросились к дивану. Иван, до сих пор лежавший без движения, внезапно заворочался, я пнула его ногой, села на корточки и разрыдалась. Из коридора доносились крики, мат и грохот.

– Козлы, – вопил убийца, – менты долбаные, волки позорные, уйдите, я за себя не ручаюсь, ща в лоб вломлю, суки…

Врачи звякали какими‑то инструментами, старший патрульный вытащил планшет и равнодушно спросил:

– На вопросики ответите?

Я вытерла сопли, слезы, почувствовала огромную каменную, свинцовую усталость и сказала:

– Чего говорить‑то? К чему слова, Ирка…

– Ох и ни фига себе, – донесся из коридора до боли знакомый голос, – что творится!

Я подпрыгнула, словно сидела на пружине. Не может быть! Дверь гостиной с треском распахнулась, на пороге возникла красная, потная Ирка с большой сумкой. Домработница грохнула торбу о пол, уперла руки в боки и с негодованием спросила:

– У нас опять кино снимают? Нагваздали, натоптали… Между прочим, я полы перед уходом мыла! И чего? Снова здорово! Могли бы и ботинки скинуть, вон песка натащили!

Мент отложил планшет.

– Это кто?

– Наша домработница, – прозаикалась я.

– Убитая?

– Вроде живая!

– А чьи трупы на кухне?

– На кухне мертвецы?!! – заорала Ирка. – С ума сойти! Нашли где тапки отбросить! Мне теперь вовек помещение не отмыть!

– Чье тело лежит в месте для приготовления пищи? – не успокаивался мент.

– Кухарки, – прошептала я.

– Ирка, – раздалось со двора, – ты где застряла? Долго мне тут стоять? Я бросилась к окну.

– Добрый вечер, Дарья Ивановна, – приветливо сказала Катерина, – вон как неудобно сделали, дорогу разломали, пришлось от ворот пакеты переть, один порвался. Ирка, иди скорей!

– Вы где были?! – заорала я.

– За покупками ездили, – спокойно пояснила Катерина.

– Нет на кухне никаких трупов, – всунулся в гостиную Андрей, – грязно только у них очень.

– Вот, так и знала, – всплеснула руками Ирка, – ничего мужикам поручать нельзя, даже мертвяков не найдут. Ой, Ваня! А почему он на полу со связанными руками?

Я не успела ответить на ее вопрос, потому что один из докторов раздраженно спросил:

– Кто сделал ложный вызов? О каком ранении идет речь? Мужик просто спит.

– А кровь? – оторопела я. – Гляньте на лице… И лужа возле дивана. Врач потряс пустой бутылкой.

– Кетчуп.

– Какой?

– Обычный, шашлычный, производство “Кальве”.

– Но…

– Очевидно, мужчина ужинал и уснул рядом со столиком, потом повернулся, сшиб рукой незакрытую бутылку с соусом…

– С чего бы ему дрыхнуть столь крепко? – задумчиво произнес второй эскулап. – Не иначе снотворное выпил.

– Да отвяжитесь от меня, – понеслось из холла, – ща тресну! Офигели совсем!

– Федор Саныч! – воскликнула Ирка и вылетела в прихожую. В ту же секунду оттуда раздался ее крик.

– Вы чего, сдурели, отпустите Федора Саныча!

– Ой, моя голова, – стонал Иван.

– Значит, трупов нет, – заметно повеселел старший, – ну‑ка, объясните, что происходит!

– Папа! – вплелось в общий хор высокое сопрано Зайки. – Господи, в каком ты виде! Почему у нас милиция? Ира?

– Не знаю, это Дарья Ивановна… – завела домработница, но Ольга, не слушая ее, вбежала в гостиную и затопала ногами.

– Что у нас происходит? Немедленно объясните!

– Так я кабанчика привез, – сказал, входя за ней следом, убийца, – разделал его, а тут…

Через десять минут все вернулось на свои места. Пока домашние восстанавливали цепь событий, я сидела тихо, как мышка, надеясь, что меня не заметят.

Оказывается, сегодня Дегтярев приехал с работы очень рано и лег в гостиной на диван, полковника мучила головная боль. Вообще говоря, Александру Михайловичу давно нужно отправиться к врачу и выписать таблетки от повышенного давления, однако приятель терпеть не может медиков и предпочитает заниматься самолечением, применяя народные средства. Но сегодня его прихватило не на шутку, и Дегтярев маялся в гостиной. Сердобольная Ирка притащила ему сосиски и бутылочку с кетчупом. Без всякой охоты Александр Михайлович поел и лег на диван. Открытая упаковка кетчупа “Кальве” осталась на столике.

– Не легче? – поинтересовалась домработница.

– Прямо жуть, – пожаловался полковник, – мне бы заснуть, только сон не идет.

Ирка мигом смоталась к себе и приволокла упаковку таблеток.

– Вот, выпейте, очень хорошее средство от бессонницы.

Дегтярев ненавидел лекарства, но череп просто раскалывался, поэтому полковник для верности сунул в рот сразу две капсулы. На организм, не приученный к медикаментам, снадобье подействовало с утроенной силой. Через пару минут Дегтярев заснул, в какой‑то момент, повернувшись, он сшиб рукой со столика “Кальве”, кетчуп выплеснулся на полковника, стек на пол, но Александр Михайлович, одурманенный ударной дозой снотворного, ничего не почувствовал.

Ирка больше не заходила в гостиную. С одной стороны, ей там было нечего делать, с другой – в доме появился гость, отец Ольги, Федор Александрович.

Родители Зайки давно развелись. Мама живет в Киеве, я ее великолепно знаю. Очень милая женщина, изумительная хозяйка и самоотверженная бабушка. А вот с Федором Александровичем познакомиться не удалось. Он обосновался очень далеко, в небольшом селе под Иркутском, разводил кур, свиней, имел большой дом, крепкое хозяйство и новую жену. Федор давно хотел слетать в столицу, поглядеть на Аньку с Ванькой, но билеты жутко дорогие, на путешествие нужно выбросить почти десять тысяч, а в фермерском хозяйстве Федора лишних денег не водится. Помог случай. В деревню к матери приехал погостить пилот, командир лайнера, совершающего регулярные рейсы Иркутск – Москва – Иркутск. После третьей бутылки первача он предложил Федору:

– Могу свозить тебя бесплатно, посидишь в отсеке у стюардесс. В среду вылетим, в пятницу вернешься.

Естественно, мужик с радостью согласился и собрал нехитрые подарки, основным сюрпризом была целая тушка заколотого накануне кабанчика. Добравшись до столицы, Федор позвонил Ольге на мобильный. Зайка привезла нежданного гостя в Ложкино и уехала на работу, пообещав пораньше завершить дела.

Федор основательный человек крестьянской закваски. Поэтому, перед тем как познакомиться с домом, где живет дочь, он решил разделать кабанчика и переработать мясо, потому что за целый день на жаре оно стало терять свежесть.

На кухне не нашлось подходящих инструментов для рубки, мы никогда не покупаем мясные туши и держим в ящиках только ножи. Катерина позвала Ивана, и тот принес топор, который не понравился Федору. Садовник, пообещав найти другой, отправился в сарай.

Отец Зайки потребовал еще кучу прибамбасов, которых не нашлось у Катерины: соль крупного помола, огромную кастрюлю для перетапливания жира, банки, в которые надо разложить домашнюю тушенку, крышки, закаточную машину, мелкий репчатый лук…

В конце концов Ирка и Катерина, подгоняемые хозяйственным мужиком, поехали в магазин, а Федор, не дождавшись Ивана, порубил тушку тупым топором, естественно, перемазался и отправился приводить себя в порядок… А тут подоспел садовник с остро наточенным орудием труда.

– Ну дела, – обиженно ворчал Федор, – я хочу открыть дверь – заперто. Пинал, пинал, потом эти козлы налетели… Что у вас в Москве творится!

– Давайте разберемся, – гневно сверкая глазами, потребовала Ольга, – кто затеял сыр‑бор?

Присутствующие моментально повернули головы в мою сторону.

– Так с топора кровь капала, – попыталась отбиться я.

Один из докторов оглушительно рассмеялся.

– Кетчуп! Нет, ребята, скажите, такое с нами в первый раз!

– Ничего веселого, – надулся второй врач, – это ложный вызов называется, за такое платить надо.

– Обязательно, – пообещала Зайка.

– Ой, что у нас стряслось? – закричала Маня, входя в гостиную. – Дядя Саша! Тебя ранили!

Я обрадовалась.

– Вот, любому нормальному человеку в голову приходит мысль об увечье!

– Что вы так орете? – закряхтел полковник, садясь. – Ира, ну и гадость ты мне дала, голова как пивной котел! Эй, погодите… Отчего тут милиция?

– Дядя Ваня, – пискнула Аля, – а почему ты связан?

– У меня дико болит черепушка, – прошептал садовник, – сейчас на части развалится.

– Вместо того чтобы ныть о ложном вызове, помогите человеку, – накинулась Зайка на докторов.

– Чем вы его так? – поинтересовался более приветливый врач.

– Мопсом, – ответила я.

– Хучем? – подскочила Маня. – Он же мягкий.

– Она его долбанула дурацкой статуэткой, – вступил в разговор пришедший с девочками Аркадий.

– Вовсе фигурка не дурацкая, – обиделась Маруська, – авторская работа, я купила ее в художественном салоне, между прочим, дорогая штука!

– Думается, Ивану все равно, сколько она стоит, – задумчиво протянул Кеша, – как минимум сотрясение могла заработал. Да развяжите вы его! Кстати, где собаки?

– Оа‑уа‑оа, – понесся сверху вой.

– Пойду выпущу мопсов, – обрадовалась я возможности скрыться с места событий.

Перепрыгивая через ступеньки, я добежала до своей спальни, распахнула дверь и подхватила Хуча.

– Ну, почему ты плачешь? Мопс вывернулся из рук и шлепнулся на пол.

– А где Индюшка? Эй, дорогая, отзовись… Через секунду стало понятно, что мопсихи в комнате нет. Хуч стоял у раскрытого окна, отчаянно воя. Я подошла к подоконнику, глянула вниз и сама чуть не завыла от ужаса.

Дата добавления: 2015-07-08