Прошла неделя. А может чуть больше. Жизнь в Норе потекла своим чередом. На место старого мэра пришел новый и сразу же занялся озеленением города. Спица выдвинул версию, что он просто боится связываться с бродягами после такого завершения этой войны. Лондона Ларке и Факир отвели к знакомому Гайки, который имел медицинское образование. Рану обработали как следует, и парень стремительно поправлялся. Линда про папу даже не вспоминала и, глядя на спокойных и веселых ребят, сама была в приподнятом настроении. Бандит много спал, Эльфы много ели и пили. Серебро уходил ночами гулять по свободному городу, а к утру приносил новости и питание, стащенное из ночных палаток. Патрона всей делегацией почетно похоронили, Шарлин и Линда плакали, обнявшись, а Гайка позволила себе лишь слезившиеся глаза.
За это время даже ссор почти не было, зато мелкие драки с веселым и благополучным исходом происходили каждый день. Ларке дебоширила, обыгрывала всех в карты и только Лондона сторонилась. Аист попыталась поговорить с ней, чтобы та хоть из вежливости поблагодарила парня, но Ларке отослала ее с ее советами. Все знали, что начался новый этап, жизнь нужно менять.
Как только все закончилось, и атмосфера устаканилась, Мастер объявил всем, что они с Аистом намерены уехать из города. Все дружно поддержали это предложение, потому что давно понимали, этим двоим не место среди таких, как они. Через пару дней Дым рассказал Маяку, что они тоже покинут город, но уже автостопом и пойдут искать приключений. В «них» входили Гайка, Линда, Эльфы и Факир. Шарлин сразу стало грустно. Она считала каждый день, проведенной в шумной, огрызающейся, но ставшей почти родной, компании. Она слабо представляла, как будет жить без всего этого. Уладив все с билетами, они назначили время отъезда. Гайка тут же крикнула, что хочет свалить из этой дыры немедленно. Эльфы приняли решение - не дожидаться потепления, а уйти по рельсам в этот же день.
В последний вечер, сидя у костра, они просто вспоминали все, что происходило. Серебро и Факир на кухне резались в карты, Бандит занял своей костлявой тушей диван и дрых. Эльфы, облокотившись на спинку, непринужденно стряхивали на него пепел. Лондон и Гайка без остановки говорили друг с другом, Дым возился с сестренкой.
Утром все дружной гурьбой отправились, кто куда. Мастеру и Аисту нужно было в аэропорт, а все остальные пошли их провожать и тоже расходиться по своим судьбам. Гайка собрала в дорогу желающих путешествовать автостопом, Лондон сказал, что поедет к родителям. В лесопарке все остановились на скверике недалеко от пруда. У Маяка и Шарлин оставалось еще время. Так, как все провожающие никуда не спешили, то просто разбрелись по соседним лавочкам для последних разговоров и прощаний.
Бандит нашел себе уютное место под кустом, закутался в пятую рубашку и закурил. Лондон что-то объяснял Факиру, Гайка с Эльфами побежали за сигаретами. Шарлин, как неприкаянная бродила от одного к другому, но везде ей казалось, что она мешает каким-то важным разговорам. Ларке потерялась еще по пути.
Мастер и Дым сидели на лавочке и, неудобно обернувшись, глазели на пруд сзади себя. Молчание прервал Маяк.
- Ты извини, что мы вас оставляем.
- Смеешься что ли? – рыская по карманам в поисках зажигалки, пробурчал Синеволосый.
- Не боишься брать Линду с собой?
- Маньяк, не волнуйся, она уже пережила столько, что ОНА уже ничего не боится, не то, что я! – Дым затянулся и отвернулся от друга. – Мы справимся. Уйдем куда-нибудь вместе с Гайкой, Факиром и Эльфами.
- Ты ее любишь?
Парень улыбнулся, хитро покосившись на совершенно серьезного Мастера.
- Глупый вопрос, Маньяк. Конечно, люблю. Вот, любит ли она меня? А то с этим всегда были проблемы. Надеюсь, что да. По крайней мере, она больше не боится это говорить. Мы часто ссоримся из-за Бандита, он меня раздражает порой, а ее злит, что я не понимаю, какой он на самом деле. Мне кажется, что это она что-то не понимает. Ей без него будет плохо. И за это я волнуюсь больше всего.
- Не волнуйся. Ты же сказал, что вы справитесь. – Мастер улыбнулся. – Знаешь, ты изменился. Повзрослел. Стал сильней. В моральном плане.
- Я тоже это заметил.
- Детка!
- Пошел ты!
- Было круто.
- Ага. А ты как? Вы же поженитесь и будете жить долго и счастливо, как это бывает в старых сказках?
- Если Шарлин этого захочет. Я ее люблю. Я в этом уверен. Но иногда мне кажется, что она любит всех!
- А так и есть. Она всех любит и жалеет. Но не так, как тебя, от тебя она не уйдет.
- Думаешь?
- Могу дать тебе стопроцентную гарантию. – Дым усмехнулся и затушил окурок. – Во, смотри!
Он указал Маяку за спину. Тот обернулся и увидел Аиста, медленно направляющуюся к берегу, где одиноко сидел Серебро и ковырялся палочкой в снегу.
- Вот, что меня очень беспокоит! – подхватил Мастер.
Шарлин нашла того, с кем можно было поговорить. Серебро сидел один около пруда, спрятавшись ото всех за заснеженными кустами, и чертил что-то гнилым сучком. Подойдя, она тихо опустилась рядом.
- Не помешаю?
- Нисколько.
Она помолчала, потому что он даже не поднял головы.
- Знаешь, я скучаю по Патрону.
- Я тоже. – Серебро отбросил свою палочку, и стал смотреть вдаль, положив локти на острые колени. – Я не дождался его тогда, времени не было, и он не нашел меня. Я предал его. Хоть он и был уже стар, меня все равно мучает совесть. Но уже ничего не попишешь, так что, царство ему небесное.
Он слегка улыбнулся одними губами.
- А почему ты не со всеми?
- А зачем? Мне нечего здесь делать, Птичка, я давно уже чувствую себя лишним. Кстати, я собирался уходить, ты вовремя успела.
- Так рано? – удивилась Шарлин. – Ни с кем не прощаясь? А вдруг ты нас всех больше не увидишь?
- Я думал так несколько лет назад, когда уходил. Они выросли, научились жить сами, и я стал не нужен. Мы не привязаны друг к другу, мы все сами по себе. Каждый. Даже Бандит с Гайкой. Вот и я снова сам по себе. Все вернулось на круги своя.
Он довольно оптимистично посмотрел на нее своими разными глазами и поправил светлые волосы, спадающие на лицо.
- А куда ты пойдешь?
- В Норку, наверно. Бандит сразу пойдет по бабам, я его знаю. Было время, когда он две недели каждую ночь ночевал у новой девушки. Жалко только, что он их бросает тут же, а они потом вешаются, с ума сходят, мебель крушат…
- Зачем он так поступает?
- Потому что не любит. Он не привязан.
Серебро протер забинтованной ладонью лицо и вздохнул.
- Знаешь, я устал.
- Пообещай мне одну вещь! – Аист поймала его руку. – А лучше две! Первая: ты перебинтуешься, потому что это уже не марля, а кусок грязной тряпки! И второе: что ты попробуешь поспать. Нормально, как все люди. Ляжешь на диван, накроешься одеялом и попробуешь уснуть! Посмотри на себя, ты же больной весь!
Он плавно расхохотался, аккуратно вынимая запястье из ее пальцев.
- Ну ты и наговорила, Птичка. Я удивлен такому вниманию к своей персоне. Если не забуду, попробую.
- И перебинтуйся!
- Всенепременно.
Они снова помолчали, глядя друг на друга.
- А где Ларке, почему ее нет? – спросила Шарлин. Ей не хотелось заканчивать этот разговор.
- Ушла, должно быть. Она не особо любит всякие слезливые прощания. Впрочем, как большинство из нас. Бандит здесь, только из-за Гайки, а Ларке не с кем прощаться.
- А как же Лондон? Почему она с ним так поступает?
- Ну, вот этого я не знаю! – Серебро вытянул длинные ноги и подставил горбатый нос негреющим солнечным лучам. – Ларке не такая стерва, как ты думаешь. Она защищается. Лондон спас ее, ей перед ним стыдно. Возможно, она его тоже любит. Хотя, кто ее знает. Ей нужно все осмыслить. Если ей надо будет, она его найдет где угодно, ты за него не переживай! Помню, как-то увидел ее после двухлетней разлуки и заметил, как она повзрослела. За ней бы приглядывал кто, и все было бы в порядке. Ладно, Птичка. Пойду я. Мне еще в Норке костер разводить. Удачи тебе. И не заводи больше знакомств с подобными нам. Мы не самые надежные друзья, помни это.
Серебро поднялся, отряхивая джинсы, и галантно протянул руку Шарлин. Она встала, уцепившись за нее, и тоже отряхнулась.
- И не сиди на снегу!
Она улыбнулась:
- Тебе идет черная рубашка.
- Подлецу все к лицу!
Он коснулся ее плеча и уже собрался уходить, как она опасливо позвала:
- Серебро! Я знаю, у вас это не принято, но можно я тебя обниму? Мне будет тебя очень не хватать!
Он обернулся. Шарлин встала на цыпочки и потянулась к нему. Серебро усмехнулся и немного наклонился, чтобы она достала до его шеи. От него пахнуло табаком и еще чем-то приятным от волос.
- Ты хороший человек, - отпуская его, улыбнулась девушка.
- Только не воображай себе, что хорошо меня знаешь!
- Я не воображаю! Но я знаю что-то, что кто-то из них всех не знает! Я буду скучать!
- Было б по кому!
- Пообещай поспать и перевязать руку?
Он не ответил. Просто развернулся и пошел вдоль берега к той части лесопарка, из которой можно было выйти к злосчастному пустырю, а от него и к Норе. Шарлин смотрела ему вслед. Он ни разу не оглянулся.
Бандит старательно и успешно избегал взглядов глаза в глаза. Они с Гайкой устроились друг напротив друга. Рыжий курил, выпуская в воздух сизый дым, а девушка, не отрываясь, взирала на его хмурое лицо.
- Не хочешь пойти с нами?
- Не-а! – Бандит почесал растрепанный затылок. – Ты там это, осторожней, сестренка!
- Лисенок, я не хочу тебя оставлять.
- Я что маленький, в конце концов? Гаечка, расслабься и живи спокойно! Я вас благословляю, глупые дети мои! Следи за своим нервным Дымком, не давай много курить и петь!
- Бандит, я серьезно! – Гайка нахмурилась.
Она знала, что он все понимает, но не хочет слушать сентиментальные сестринские признания. Человек, который всю жизнь был рядом и держал ее под своим крылом. Даже, когда ему его сломали. Импульсивный, непредусмотрительный, резкий. Он всегда говорил, что не доживет до тридцати, и каждый раз Гайка ощущала тупую боль где-то глубоко. Глядя на него, она понимала, что его прогнозы вполне могут оказаться правдой, с его-то образом жизни. Такие, как Бандит умирают рано, ярко и глупо. Что-то подсказывало ей сейчас, что это их последний в жизни разговор, и от этого становилось ужасно паршиво и страшно.
- Я тоже, детка! Все будет круто! Ты нашла свою судьбу, а я уже знаю свою! Давай обнимемся на прощание и разойдемся по своим дорогам!
- Боже, ты такой идиот! – Гайка вздохнула. Ей ничего не оставалось, кроме как крепко обнять его и прижать к себе. Она уткнулась лицом в пушистые ярко-рыжие волосы и закрыла глаза.
- Если что-то случится, я клянусь, я найду тебя и буду рядом, слышишь, Лисенок?
Поредевшая после ухода Серебра и потом еще и Лондона, который поехал к себе домой, кучка молодых людей стояла посреди дороги. Мастеру и Аисту надо было в одну сторону, Дыму с сестрой, Гайке, Эльфам и Факиру – в другую, Бандиту – в третью. Все как-то растеряно улыбались друг другу, не решаясь наконец разойтись.
Первым решился Факир.
- Удачи, Маяк! – горячо пожелал он, и парни приобнялись.
Шарлин бросилась обнимать и целовать всех подряд. Бандит закатил глаза и отошел за дерево. Ему она просто улыбнулась.
- Спасибо тебе за все, что ты для нас сделал!
- Только не начинай, Птичка! Я знаю, что я очарователен и бесподобен! Необязательно так часто это говорить! Тем более, так тихо, чтобы больше никто не слышал, какой я замечательный!
Факир закатил глаза.
- Мне будет очень тебя не хватать! – прошептала Аист Дыму, утыкаясь ему в плечо.
- Спасибо тебе! Счастья вам, все будет хорошо!
- Прощай, детка! - Маяк грустно улыбнулся ему.
Гайка им подмигнула. Мастер быстренько коснулся всех. Спица изображал, что рыдает в голос, Цоколь невесело посмеивался.
Дым сделал шаг назад. Бандит похромал через кусты. Мастер обхватил плачущую Шарлин за плечи. Факир и Линда одновременно помахали им рукой. Потом вся их небольшая компания развернулась. Тэй обнял Гайку за шею. Уходя, он несколько раз обернулся, Спица что-то прокричал, но порыв холодного воздуха унес его слова. Они двинулись навстречу ветру и солнцу.
Алекс и Шарлин молча провожали их взглядами. Парень нежно поцеловал невесту и потянул ее за руку.
- Идем, нам тоже пора. А то на регистрацию опоздаем.
Она кивнула, и они зашагали к аэропорту.
* * *
Идя по бетонному коридору Норы, Серебру казалось, что внутри ничего не изменилось. Что сейчас он зайдет в общую светлую комнату, а там горит костер, дурачатся Эльфы и ходит туда-сюда босая Гайка. Но Нора встретила его теплом и душной тишиной. Скомканный дырявый плед на почерневшем диване, какой-то мусор в углах и прожженные сигаретами матрасы, закрывающие весь пол. Серебро растерянно огляделся. Он не знал с чего начать. С разведения огня или, может быть, с ликера? Он вздохнул, стянул с себя черную рубашку, данную ему Кайли, а потом еще две каких-то рубашки непонятного цвета и размера. Вдоль дальней стенки на веревке сушилась заботливо постиранная Гайкой тельняшка.
Костер разгорелся быстро и уверенно, дружелюбно и уютно потрескивая угольками. Серебро сидел, перекатывая из руки в руку бутылку со спиртным, но открывать ее не решался. На кухне, наверняка, можно было отыскать какую-то пищу, но он туда не спешил. У себя в магазине он привык быть один, сам собой. Рисовать модели новых тростей, вытачивать их, раскрашивать, а здесь и бумагу-то не найти. И вообще, Нора не то место, в котором надо жить одному. Она слишком большая, просторная и широкая. Она предназначена для шумной веселой и пьяной компании, нежели для бродячего одиночки, которому негде греться и ночевать зимой.
Он поправил съезжающий бинт. Вспомнилась Шарлин со своими просьбами. Чудная девчонка. Ей нельзя так жить. Этот мир чересчур грязный для ее наивной детской души. Они все разошлись. Так уже было несколько лет назад. Когда их большая компания приняла решения идти дальше порознь. У каждого есть свой путь, почему мы здесь все? Нас много, нам тесно в этих стенах!
А ему, Серебру, ему не было тесно. Ему всегда было весело и спокойно за этих раздолбаев, пока они все были тут. Но у него тоже есть свой путь, своя судьба. Вот она. Судьба. Надо сказать, он жил не так уж и плохо. Почти не шарился по помойкам, заимел нормальное жилье, даже работу и деньги. Но все это всегда было постыло. Было не то. Он мог бы себе позволить многое за свои трости, но он тратил все на станки и корм для бездомных зверушек, которых всегда около него толклось великое множество. Собаки, кошки, белки, птицы.
Он отхлебнул ликер, сморщился, и откинулся на спину. У Ларке где-то есть своя компания, к которой она, скорей всего, и отправилась. Странно. Жить в одном маленьком городе и так редко встречаться. Ведь последний раз до всей этой канители он видел Ларке, когда приходил проведать раненого в ногу Бандита. Кстати, о Лисице. Серебро всем сердцем надеялся, что тот пошел к Кайли. Бандиту обязательно нужно к ней вернуться, Серебро помнил, в каком он состоянии оставлял ее, уходя вместе с Линдой. Невыспавшаяся, задерганная, депрессирующая. Он слышал, как она снесла стеклянную полку в ванной. Наверняка, всю мебель разворотила за эти дни. Хоть бы еще жива была. Рыжему стоит прислушаться к советам. Все-таки, нужно уметь нести ответственность за тех, кого приручил!
Серебро встал и протянул к костру замерзшие ладони. Но вовремя вспомнил, что на левой кисти легковоспламеняющийся бинт. Может, правда поспать? Как люди. Диван есть, одеяло есть, тепло. И даже спать немного хочется.
Он задул огонь, отставил бутылку с ликером на стол и вытянулся на диване, засунув плед под голову. На улице шумел ветер, а в Норе было тихо. Как-то тоскливо тихо. Он закрыл глаза, как вдруг рядом кто-то жалобно мяукнул. Около дивана сидела маленькая серая кошка и прижимала к голове тонкие треугольные уши. Она виновато поглядывала на Серебро зелеными глазами.
- Как вы меня везде находите? – изумился он. – Что просишь, я понятия не имею, чем тебя кормить!
Кошка снова мяукнула и потерлась о его свесившуюся ногу.
- Как же вы все меня достали!
Серебро встал и отправился на кухню. После долгих поисков он разворотил какие-то коробки под столом и достал оттуда мешок сухого корма. Видимо, Эльфы тоже занимались благотворительностью.
- Эй, тебе повезло! – прокричал он кошке.
Насыпав в какую-то крышку порцию с верхом, Серебро завалился обратно на диван, отмечая, что стоит приобрести еду для четвероногих наглых товарищей. Вряд ли, эта серая попрошайка единственная в своем роде. Животные Серебро любили всегда.
Он почти задремал, как что-то мягкое, пушистое и наглое, облизываясь, запрыгнуло к нему на грудь.
- Чего тебе еще? – буркнул он, отмахиваясь от усатой морды.
Кошка явно требовала ласки. Она ухитрялась тереться об отталкивающие ее руки, мурлыкала и норовила лизнуть лицо.
- Вот зараза волосатая! – Серебру пришлось смириться с таким беспардонством. Он вздохнул, заложил одну руку за голову, а второй принялся ласкать кошку. Она упоенно вытянула свою худощавую мохнатую тушку у него на груди, подставляя под теплые пальцы то одну, то другую щеку. Потом она еще немного потопталась, помурлыкала и наконец уснула, свернувшись пушистым комком прямо на нем.
А вот к нему сон не шел. Он продолжал гладить кошачью спину, пялясь в потолок. Под потолком паук Флирби сплел себе знатную паутину. Спица все время говорил, что это паучиха. Интересно, как он это определил? Через несколько минут Серебро почувствовал, что задремал. Наверное, это все кошка своим мурлыканьем. Ему даже начал сниться какой-то странный яркий и размазанный сон. Но продолжалось это недолго, потому что около него послышался несчастный всхлип.
Серебро резко открыл глаза и даже вздрогнул от неожиданности. Рядом стояла Ларке, чье лицо было полностью занавешено черными волосами, вдобавок, она еще и низко опустила голову.
- Я тебя разбудила? Прости… - Каким-то умирающим шепотом проговорила она и вдруг упала на колени, закрылась руками и разрыдалась.
Серебро онемел. Плачущую Ларке ему приходилось видеть раз в жизни, и то со спины. Это как раз было в тот злополучный день, когда он пришел проведать Рыжего. Бандит лежал на какой-то раскладушке, заваленной тряпками и марлей, а Ларке стояла в углу, отвернувшись от него. Тогда Серебро застыл на пороге и не знал, стоит ли ему заходить. Бандит его заметил, а Ларке услышала. Она ракетой вылетела из помещения, он успел только сказать «прости» ей в след. После они с Лисицей пообещали друг другу, что об этом никто и никогда не узнает. Ларке не плакала никогда. Даже в детстве, разбивая коленки и падая с деревьев. Серебру вообще казалось, что она не умеет этого делать. Но сейчас она сидела около его дивана, согнувшись, заслонив лицо, и ее плечи содрогались в рыданиях. По запястью стекали маленькие прозрачные капельки и падали на джинсы.
Скинув кошку, Серебро подошел ближе и опустился на корточки.
- Ларке? – осторожно позвал он. – Ларке, что случилось, посмотри на меня!
Серебро аккуратно взял ее руки и оттащил их. Она согнулась сильнее.
- Ларке?
- Я больше не могу… Я больше не хочу так жить! Ты понимаешь, не хочу…
- Ларке…
- Я столько лет терпела! Я устала. Когда я первый раз тебя увидела, если бы ты знал, боже, если б ты знал!
- Ларке!
- Да ты мне снишься каждую ночь, я не могу так больше! Я и бежала от тебя, я все делала, я тебя ненавидела, а ты все никак не уходишь из моей жизни, я все время о тебе думаю, все время возвращаюсь к одному и тому же!!
Серебро держал ее ослабевшие руки в ладонях и пытался увидеть ее глаза, но она их прятала, отворачиваясь и захлебываясь слезами.
- Я бы все отдала, чтобы мне просто позволили быть рядом, придерживать тебе голову, когда ты падаешь, кормить твоих кошек, я только об этом всегда загадывала! Я думала, это детское, это пройдет! Я люблю тебя, понимаешь, я тебя очень люблю, я больше не могу так!
- Ларке…
- Я знаю, я тебя не заслуживаю... Я знаю, что я плохой человек, но ради тебя я бы изменилась, я бы никогда…
- Ларке! – Серебру становилось сложней и сложней перекричать ее. Девушка его просто не слышала.
- Ты можешь меня прогнать, вернее, я знаю, ты это сделаешь, но я все тебе сказала. Я наконец-то сказала! Я не могу без тебя, я не сумею, я…
- Ларке! – он приподнял ее лицо. Она испуганно уставилась на него заплаканными темными глазами, будто до этого не догадывалась о его присутствии. – Ларке!
- Что?
- Замолчи!
Она вдохнула, будто ей не хватало воздуха. Из глаз все еще капали слезы, щеки, шея – все было мокрым. Он подтянул ее к себе и обнял.
- Иди сюда, успокойся, перестань плакать. Я с тобой.
Но вместо того, чтобы успокоиться, она разрыдалась еще сильнее, впившись ногтями ему в плечо. Он принялся гладить ее по спине, как кошку, которая уже успела уснуть недалеко от них. Ларке сотрясалась в рыданиях, всхлипывала и дрожала, хватаясь за него, как тонущий хватается за спасательный круг. Серебро терпеливо ждал, не отпуская ее ни на сантиметр.
Наконец она перестала плакать. Только нервно всхлипывала. Он тихонько отстранил ее от себя, чтобы посмотреть в лицо. Она начала отчаянно вытирать глаза тыльными сторонами ладоней.
- Ларке, я знаю. Я видел, как ты следила за мной с крыш тогда давно. Я все это знаю и помню. Но я не мог подумать, что ты испытываешь ко мне какие-либо чувства, мне все время казалось, что ты что-то замышляешь.
Она покачала головой, но говорить не могла.
- Успокойся, прошу тебя. Вставай. Давай сядем сюда! – Он поднялся, поднял ее и усадил на диван. – Замерзла?
Серебро накинул на нее плед и взял ее холодные руки в свои.
- Все в порядке, я не прогоню тебя.
- Я не…
- Ларке, послушай. – Она подняла на него взгляд, полный ужаса. – Ларке, ты всегда мне симпатизировала, глядя на тебя, я всегда думал, какая потрясающая девушка. Тебе 19 лет, ты молодая, красивая, сильная. Я считал, что тебе нужен такой же человек. Яркий, импульсивный. Как Лондон, например. Зачем тебе уродливый калека? Ларке, я предположить не мог, что ты можешь полюбить такого, как я. Надо ли тебе это?
Она непонимающе смотрела ему в глаза. Создавалось ощущение, что она либо не осознает, что он говорит, либо не верит в это.
- Эй, дышать не забывай! – Серебро смахнул слезу с ее щеки.
Она судорожно выдохнула. Опять опустила голову и плотнее закуталась в плед. После истерики ее охватил озноб.
- Какой же ты все-таки придурок! – наконец произнесла она. – Я люблю тебя больше всего на свете, больше жизни.
Похоже, Ларке сама не верила, что говорит что-либо подобное. Серебро улыбнулся. Он наклонился и ткнулся лбом ей в грудь. Она содрогнулась всем телом и тут же обняла его голову и прижалась губами к затылку. Он слышал, как бешено стучит ее сердце, наверное, это были самые страшные минуты в ее жизни.
- Ты самый лучший человек на земле… - Прошептала она, чувствуя, что опять начинает задыхаться. Но теперь уже от внезапно свалившегося счастья. – Я люблю тебя!
Он поднялся, поцеловал ее, и глаза девушки снова заслезились.
- Что, все настолько печально? – Серебро ласково погладил ее по щеке.
- Нет! Я просто… я просто не верю! Я привыкну!
- Привыкнешь! – он потянулся и зевнул.
- Ты спал, я тебя разбудила? – спохватилась Ларке, подскакивая на диване.
- Ну так. Решил вздремнуть, как нормальный человек.
- Ложись! – она моментально слезла.
- Да успокойся уже. - Он поймал ее за запястье. - Ложись со мной.
Серебро умиротворенно вытянулся, вжавшись лопатками в спинку дивана. Ларке послушно примостилась рядом.
- Клади на меня ноги! – он снова укутал ее пледом и обнял, устроив голову у нее на груди и закрыв глаза.
Ларке положила замерзшие ноги на его колени и обняла его двумя руками.
- Я пока живу здесь, - предупредил Серебро, сквозь обволакивающий сон.
- Значит, я тоже. Давай начнем все сначала, будто ничего не было. Будем жить новой жизнью. Вместе.
- Давай. Я согласен. Прям с сегодняшнего дня. – Он поцеловал ее руку. - Отдыхай, ты устала. Тебе тоже нужно поспать.
- Я все сделаю, чтобы ты был счастлив! – пообещала она тихо-тихо, сама себе, прижимаясь щекой к его макушке.
- Вот у нас уже есть кошка, которую ты так жаждила кормить, - Серебро дотянулся через нее до спящей на полу животины и потрепал гладкую шерстку.
Ларке рассмеялась, прижимаясь крепче.
* * *
Кайли сидела в кухне за столом и пила дымящийся дешевый кофе. Руки у нее были перебинтованы, а шкафы лишились почти всех своих стеклянных дверей. Но это было несколько дней назад, а сейчас девушка была абсолютно спокойна. Вернее, она пребывала в состоянии апатии и какой-то хронической усталости. Но спала Кайли только на снотворных, а сны ей снились больные, яркие, агрессивные. По ночам она кричала и просыпалась от собственного крика, а по утрам долго валялась в кровати, тупо пялясь в потолок.
Она твердо решила со следующей недели начать искать работу. Деньги, найденные в заначке у тетки кончались, и Кайли поняла, что скоро ее ленивой жизни придет конец. Но одно ее безумно радовало. Она знала, что на работе можно будет отвлечься от всего и наконец зажить новой полноценной жизнью.
Когда в то утро от нее ушел Серебро вместе с маленькой Линдой, она подумала, что где-то случился апокалипсис. Она осталась совсем одна. Наедине со своими мыслями. А это было настоящей катастрофой. Серебро помог ей убрать стекла в ванной и посоветовал не делать глупостей. С ним было как-то спокойней. С ним она держала себя в руках. А потом он ушел, и ее мир рухнул. В первые же секунды своего страшного одиночества Кайли пообещала себе больше никогда не пускать Рыжего в дом, не поддаваться на его уловки, забыть о нем раз и навсегда! Но в тот же вечер девушка будто с ума сошла. Она лежала на кровати в спальне наверху и рыдала от страха, но уже ей было страшно, что Бандит больше не придет. Утром она проснулась измотанная и невыспавшаяся. Потом, психанув, она разбила шкаф, сервант, сломала ножку стула, бросив его об стену. Такие коротковременные, но ущербные истерики она позволяла себе потом чуть ли не каждый день. Пока в доме не осталось бьющейся мебели.
Утром, она убеждала себя, что ненавидит Бандита, что не скучает и не хочет его видеть, а вечером она впадала в оцепенение, плакала в подушку, и страдала от своей безысходности. Но не так давно Кайли проснулась как всегда, усталая и с синяками под глазами, взяла веник и совок, убрала из квартиры все стекла, обработала сбитые и пораненные руки и решила заняться своей жизнью. Вечером она запрещала себе думать, а старалась сразу уснуть, а потом девушка увеличила долю снотворных на ночь, и жить стало немного легче.
Сегодня у Кайли был четвертый день по счету, когда она начала свою новую адекватную жизнь. Ранки заживали, костяшки пальцев переставали ныть, ко вкусу этого кофе она привыкла. Завтра выходные, а потом она отправится на поиски работы. Наконец-то! Теперь у нее все будет как у всех нормальных людей.
Стук в дверь вывел ее из ступора и заставил все органы внутри перевернуться. Кайли медленно двинулась в прихожую.
- Это не он, это соседи, или почта, или...
Приоткрыв щелку, девушка вздрогнула и поспешила скорее захлопнуть дверь обратно, но Бандит успел подставить ногу.
- Здорова, милая, как жизнь? – Рыжий бесцеремонно прошел в квартиру. – Что-то ты мне как-то не слишком рада в последнее время!
Кайли пятилась от него, как от чумы, не спуская глаз с его лица. Бандит нахмурился и наморщил нос.
- Ты чего, детка?
- Пошел вон! – процедила она сквозь зубы.
- Да ладно тебе…
- Уходи! Уходи, или я вызову полицию!
- Как? У тебя же нет телефона!
- Я побегу к соседям!
- Кайли, да что с тобой, черт возьми?
- Со мной? – девушка как-то нездорово посмеялась. – Это с тобой что? Может хватит надо мной изгаляться! Я тебе кто, постоянная личная шлюха, или кто? Вали отсюда, я не хочу видеть твою рыжую физиономию. – Подумав, она добавила. – Никогда!
- Та-ак! – Бандит отбросил костыль и присел на подлокотник дивана.
- Выматывайся!
- Ты что, меня ревнуешь, глупая?
- Было б кого!
- Ты ведь всегда знала, что мы никогда не будем вместе?
- Тогда зачем ты сюда таскаешься? Вали, я сказала!
- Ну детка, ну перестань! – Бандит встал и похромал ей навстречу.
Кайли убежала на кухню и выбежала к нему с тарелками в руках. Бандит вздернул брови. Она со злостью швырнула тарелку на пол ему под ноги. Та разлетелась на мелкие кусочки.
- Если ты сейчас не уйдешь, я разобью следующую тебе об голову!
- Уже интересно!
На пол полетела еще одна тарелка.
- Уходи!
Третья.
- Кайли, перестань вести себя как ребенок!
Четвертая. В руках у нее осталась лишь одна.
- Я тебя ненавижу, ненавижу! Уходи! – она разбила последнюю, пятую тарелку, подбежала к Бандиту и начала бить его по щекам, груди и плечам. Он засмеялся и поймал ее руки. Она начала извиваться, но хватка у Рыжего была сильной.
- Кайли, успокойся, все хорошо. Я знаю, тебе тяжело, ну я же пришел!
- Я тебя ненавижу! – она расплакалась от своей беспомощности.
Девушка попыталась двинуть его ногой, но он ловко увернулся. Захватив ее запястья в одну руку, второй он обнял ее и прижал к себе.
- Уйди! – она засопротивлялась с еще большим упорством, но шансов у нее не было.
Бандит держал ее очень крепко, прижимаясь губами ко лбу, и что-то нашептывал.
- Уходи, пожалуйста! – захныкала Кайли, брыкаясь из последних сил. Но она уже очень устала.
- Успокойся, прошу тебя!
- Уходи!
Каким-то чудесным образом ей вдруг удалось выпутаться, вероятно, Бандит решил, что она угомонилась, и ослабил хватку. Девушка бросилась бежать от него. В гостиной было не так много места. Сначала она рванулась к прихожей, но парень преградил ей путь, ровно, как и на кухню. Кайли запрыгнула на диван. Она кричала не своим голосом, махала руками, плакала и металась. Наконец Бандит не выдержал. Легким движением он подхватил ее на руки, уложил на спину, прижал ее запястья к подушке и навис над ней..
- Успокойся, твою мать!
- Уйди! – она дрыгнула ногой, но снова промахнулась.
Бандит нехорошо улыбнулся.
- Детка, ты же знаешь, что я не уйду. Прошу тебя, успокойся.
Она начала неистово мотать головой во все стороны, рыдая и вырываясь.
- Пусти меня, Бандит!
- Не могу, ты опять начнешь меня избивать!
- Отпусти, мне больно!
Он ослабил свой напор. Кайли тоже расслабилась. Несколько секунд она лежала без движений, оставив руки на тех же позициях, на которых их держал ей он, и глядя ему в лицо. А потом она привстала и обхватила его за шею, уткнувшись ему в футболку.
Бандит облегченно выдохнул, понимая - борьба окончена. Он нежно обнял ее и прижал к себе.
- Ну все, все, не плачь, я здесь, я пришел!
- Сука! – сквозь слезы проговорила она, не поднимая головы.
- Ты же меня знаешь!
- Я тебя ненавижу!
- Это справедливо!
- Если ты уйдешь, я умру! – она отстранилась и серьезно вгляделась ему в глаза.
- Детка, но я по любому уйду!
- Зачем?
- Я не могу так жить, Кайли! Я должен спать под открытым небом, чувствовать под ногами асфальт! Я не могу без этого, родная!
- Хочешь, я покрашу потолок? Хочешь, я заасфальтирую полы, хочешь?
Он рассмеялся, лукаво глядя на ее заплаканное лицо, хотя она говорила это очень серьезно, будто собиралась начать прямо сейчас, дождавшись только его согласия.
- Кайли, я не могу! Если я останусь, я возненавижу этот дом!
- Тогда можно я пойду с тобой?
- Нет! Тогда я возненавижу тебя! Ты должна быть здесь. Чтобы я мог прийти к тебе в любой момент и быть уверенным, что меня накормят и отогреют. Я скучал по тебе, Кайли. Правда.
Она помолчала. Было видно, что она растеряна.
- А мне как раз сегодня приснился нормальный сон. Первый раз за все время в нем не было тебя!
- Да. Я умею красть чужие сны.
- И чужие жизни. – Она встала и поправила волосы. – Хочешь кофе?
- Ну вот это уже другой разговор! – обрадовался Бандит и отправился вслед за ней в теплую ароматную кухню.
За столом они сидели молча. Бандит быстро перекусил и теперь расслабленно курил, стряхивая пепел в блюдце. Кайли сидела напротив, подперев подбородок рукой и внимательно разглядывала его. Бандит щурился на нее сверху вниз своими глазами-льдинками и ничего не говорил. Девушка посмотрела ему в лицо. Бледная, ровная, словно фарфоровая кожа, потрескавшиеся губы. Левое веко чуть дергалось, изредка он будто подмигивал. Растрепанные, рыжие, как огонь, волосы свисали неровными огрызками на лоб, щеки и шею. Бандит был одет в какую-то растянутую темно-синюю кофту, вырез которой был настолько длинным, что постоянно съезжал то с одного, то с другого худого плеча. Он держал сигарету в тонких пальцах. Костяшки были покрыты шрамами и давно зажившими ссадинами. В нем сегодня было что-то родное, теплое, домашнее, то, чего Кайли так не хватало.
- Что ты так на меня смотришь? - спросил Бандит, затягиваясь, и пуская полупрозрачный дым на собеседницу.
- Ты так редко приходишь, а мне и посмотреть на тебя нельзя?
- Можно, смотри, пожалуйста. Любуйся моей неземной красотой. Налюбуешься — скажешь!
Кайли чуть улыбнулась, но он оставался серьезен.
- А ты что так на меня смотришь? Мне до твоей красоты далеко, - ответно поинтересовалась она.
- Тебе нужно было полюбить кого-нибудь другого, - Бандит затушил окурок о край блюдца и закурил снова.
- Думаешь, можно любить по заказу?
- Думаю, нельзя любить меня. Мне все равно осталось года три-четыре. Может, больше, может, меньше. Как же ты потом без меня-то?
- Что ты такое говоришь? - в глазах девушки засверкало волнение.
- А что? Ты знаешь, как я живу. Мне до тридцатника не дотянуть, но я умру молодым. Это круто. Круто умереть молодым!
- Я не хочу ничего слушать, ты меня понял?
Она резко встала и принялась убирать посуду. Бандит откинулся на спинку стула и провожал все ее действия пристальными взглядами. Пышная неровная копна темно-каштановых волос до плеч, зеленые глаза, изящные руки, длинные ноги.
- Почему ты такой эгоист? Почему ты не можешь ничего отдать ради кого-то другого?
- Детка, послушай, если будет надо, я отдам за тебя жизнь, но с тобой я никогда не буду. Я не люблю тебя. Но меня к тебе тянет... Странно...
- Это совесть!
- Нет. Ее я задушил. Еще давно. Такое незапланированное убийство. Я вообще убийца. Но к тебе тянет. Знаешь, ты на мне не зацикливайся. Просто иногда впускай меня, хорошо?
- Бандит, когда-нибудь, я не открою тебе дверь! Когда-нибудь я смогу это сделать! - Кайли облокотилась спиной на стол и отвернулась от него.
Он подтянул ее к себе, обнял и зарылся лицом в ее футболку. Она начала гладить его волосы.
- Когда-нибудь больше и не придется... - еле слышно проговорил он и засмеялся мягким смехом.
* * *
Лондон трясся в поезде, прислонившись лбом к ледяному стеклу и закрыв глаза. Вопреки своему решению, он не поехал к родителям, а просто сел в вагон на вокзале. Он бежал. Трусливо бежал от самого себя, а перед глазами у него проносилась жизнь.
Он вспоминал все. Когда был маленьким, дрался с другими ребятами и сбегал из школы. Потом знакомство со странным парнем Факиром. Уличным фокусником с невероятно светлыми голубыми глазами и задорной улыбкой. Они подружились сразу. Молодой горячий Ник и уличный бродяга без имени. Ника заинтриговали фокусы, а Факир согласился научить его этому волшебству. А потом его арестовали за кражу, и Ник заплатил следователю, чтобы нового знакомого выпустили. С тех пор ребята почти не расставались. Факир постепенно знакомил парня со своим образом жизни. С ночевками на крышах, гулянием по ночам, с попойками в Логовах. Ник все дальше и дальше отстранялся от семьи, своих прежних друзей и нормального общества. Факир познакомил его со своими товарищами, с которыми он рос. Нику сначала приглянулась рассудительная девочка Гайка, а ее чудноватый рыжий брат его раздражал. Потом он с удивлением узнал, что никакое родство этих двоих не связывает, и очень удивился. С Бандитом он сошелся, когда они вдвоем, опустошая запасы алкоголя, всю ночь проговорили о жизни. Рыжий оказался очень умным парнем, много рассказывал, и имел очень необычный взгляд на вещи.
Но однажды к ним пришла девушка. Невысокого роста, с черными недлинными волосами и карими глазами. У нее был низкий хриплый голос, она часто курила и была грубовата. Вот тогда-то все и началось. Ника будто по голове ударили.
- А вот и наша Ларке! - представил девушку Факир.
Ларке окинула парня оценивающим взглядом и изрекла:
- Че, лондонский что ли?
Никто не понял, что она имела в виду, но так Ник стал Лондоном.
Ларке ушла на следующее утро, так рано, что никто не заметил, как она исчезла, а Лондон с тех пор потерял голову. Факир объяснил, что Ларке одна из самых вольных птиц, что к ним она зашла всего лишь переночевать и что с ней лучше не заводить близкой дружбы из-за взрывного и агрессивного характера, но это только подогрело интерес юноши.
Лондон гулял по городу, лазил по подворотням и иногда заглядывал в городские Логова в надежде встретить еще раз опасную Ларке, но девушка будто испарилась. Про нее часто вспоминали, рассказывали о ее похождениях, а лучший друг Факир успокаивал, что она как-нибудь придет. Она всегда появляется именно в те моменты, когда ее никто не ожидает увидеть.
Потом Лондона познакомили с самым уважаемым представителем бродяжьей богемы, который был одним из первых этой части общества. Посмотрев на него, Лондон усмехнулся. Разноглазый, чересчур прямой, со странной походкой и манерами, Серебро не походил на бродягу. Его выдавала только рвань одежды. Вокруг него всегда крутилось огромное количество разных животных, а сам он имел собственный магазин.
- Странный человек! - как-то говорил Факир, когда они сидели в чьем-то Логове. - Он почти всегда один, болезнь у него интересная! Скучаю по тем временам, когда мы все были в одной шайке.
- Да ну! - отмахнулся юноша. - Скользкий он какой-то! Неприятный.
А еще позже Лондон случайно узнал от пьяного Бандита, что именно этим скользким типом его ненаглядная Ларке бредит. Бандит очень убедительно доказал парню, что это страшная тайна, тайна Ларке, которую она хранит с самой первой их встречи с Серебром, когда она была еще восьмилетней девочкой, тайна, в которую посвящены только сама Ларке, он — по случайному стечению обстоятельств, и теперь еще Лондон, и Лондон усек это на всю жизнь. Он понял, что говорить об этом с самой Ларке опасно для жизни, зато Серебро с того момента он перестал выносить вообще.
Факир подставил под сомнение правдивость болтовни пьяного Бандита и посоветовал другу не заморачиваться на этот счет. Но Лондон так не умел. В нем разгорелся дух соперничества. И его изрядно бесил тот факт, что Серебру плевать. А еще позже он вдруг понял, что тот ни о чем не догадывается и спокойно живет своей жизнью, и тогда Лондон немного успокоился. Серебро он встречал еще реже, чем Ларке, и все свои мысли он занял только ей.
Он ревновал ее ко всем и вся. К Бандиту, которого серьезно ранили в ногу, и Ларке много времени проводила с ним, к остальным малознакомым бродягам, с которыми в основном она пропадала, и даже к Факиру, который иногда играл с ней в карты и болтал об их общем прошлом. Сама же Ларке никогда не воспринимала Лондона. Зная, что он не один из них, она презирала его, срывалась, язвила. Это только разжигало его чувства. Они постоянно дрались, дрались серьезно, больно, с кровью и криками, но это не делало их ближе. Лондон злился, уходил и снова возвращался, он не мог найти себе место.
С началом этой войны все должно было решиться. Он знал, что это его последний шанс. Факир все так же советовал оставить, Бандит наоборот — подогревал атмосферу. Для него это было шоу. Лондон знал, что не прав, потому что его заботило только одно в этот трудный для всех период. Знал, и ненавидел себя за это. Но поделать ничего не мог.
Бросаясь под пулю, он хотел, прежде всего, пробудить в Ларке какие-либо эмоции, нежели спасти ее. Это был шанс, которого он ждал. И это его раздражало в себе. Он видел, что она поняла это.
Лондон бился лбом о стекло, вспоминая вечер накануне их отъезда. Ларке игнорировала его все это время, пока они были в Норе, а когда все разбрелись по своим местам и спали, а он один сидел на кухне и пил ликер, она пришла и встала рядом.
- Я не могу, Лондон, - просто сказала она, и он все понял.
- Я рад, что он жив.
- Вот только не надо этого.
- Поговори с ним. Ты столько лет мучаешься. Когда ничего не помогает, просто поговори. Вдруг он поймет.
Она покачала головой и отвернулась.
- Зачем я ему такая? Я его не достойна.
- Мне кажется, ты слишком его превозносишь.
- Может быть. Но это ничего не меняет.
- И все же поговори.
Она не ответила. Лондон сообразил, что все закончилось. Закончилось именно сейчас. Так коротко, быстро и просто. Что все слова, которые ему так хотелось ей сказать, уже не нужны. Да и она их знала. Он коснулся ее руки, лежащей на столе, и повернулся к выходу, но она поймала его за рукав.
- Спасибо, что спас меня.
- Да не за что. - Растерялся он.
И тут Ларке обняла его. Чисто по-женски, тепло и нежно. Она обхватила его за шею и положила голову ему на плечо.
- Прости.
- Ничего. Я справлюсь. - Он улыбнулся дрожащими губами. - Не ожидал от тебя.
- Я тоже. От тебя.
И она ушла. Это был их последний разговор. На утро она сделала вид, что ничего этого не было. Лондон знал: это еще одна ее тайна. И эта тайна самая драгоценная в его жизни. Этой тайны не достоин никто. Еще он знал, что настоящую Ларке, возможно, скоро узнает еще один человек, и если он ее оттолкнет, он не достоин будет даже своей никчемной жизни. Она любила Серебро так же сильно, как Лондон любил ее, и с этим никто ничего не мог сделать.
Уезжая, Лондон жалел только о Гайке. Она была единственной, кто всегда принимала его таким, каким он был. Они могли говорить часами обо всем, и Гайка никогда не обвиняла его в том, что он не такой, как они. Даже в глубине души. За это он готов был целовать ей ноги.
В вагоне было тепло, за окном проносились уже незнакомые поля и кусты. Он наконец-то сбежал от прошлого и не жалел. Больше не жалел ни о чем. Даже о том, что остался жив, словив пулю. Поезд уносил его все дальше и дальше от города, где он за несколько лет пережил, как ему казалось, всю предназначенную ему жизнь.
* * *
Дата добавления: 2015-07-08; просмотров: 120 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Глава 15. | | | Эпилог. |