О ЛЮБВИ

Отец просит передать всем тем, кто Ему остался предан, и тем, на кого они могут иметь влияние, чтобы они не мстили за Него, так как Он всех простил ч за всех молится, чтобы на мстили за себя, и чтобы помнили. что то зло, которое сейчас в мире, будет еще сильнее, но что не зло победит зло, а только любовь...

Завещаниие-пророчество Святого Царя-Мученика Николая, пере данное через Великую Княжну Ольгу

Не по силам да и не по чину говорить и тем более писать о любви — Евангельской, духовной, о заповедной высоте человеческой жизни. Но как тению чувственная юношеская влюбленность что-то говорит о первообразе.

В младые года впервые влюбляешься в какую-нибудь миловидную спутницу, мучаясь от неразделенного влечения. Так и в зрелости нас нежданно-негаданно порой посещает такая слепая любовь, которую иначе и не опишешь, как сравнивая с полудетскими переживаниями.

Я, русский человек, духовной сиротой дожил до 26 лет и не ведал материнского уюта Дома Пресвятой Богородицы — России и Православной Церкви: рос, как полевая трава, получая по порядку начальное, среднее, а затем высшее образование, при том никак не образуясь — ничего главного не зная о своем Отечестве, о вере своих пращуров. А с обретением, по милости Божией, веры открылся неведомый мир: апокалиптический образ человеческой истории, где есть место всему: привязанности и неприязни, верности и безрассудству.

Видимо, с обретением Веры Православной, с узнанием нашего священного прошлого и заронилось в сердце зерно блаженной любви к Сербии и Черногории.

Так получилось, что прежде ничего не знал об этих, родных нам русским народах, да и сейчас знаю очень мало. (И в юности то же: найдя сердечную избранницу, мы порой ничего не знаем о ней, и видя в ней достоинства и недостатки, не судим, а просто любим ее.) Но тем горячее зрелое чувство в сознании его бескорыстной взаимности.

Нет больше желания, чтобы всеми возможными силами прекратить стоустую ложь о любимой Сербии. Я знаю, что это теперь не в наших силах.

И пускай весь мир думает и слышит, как он хочет думать и слышать, но видит Бог (наше русское сердце видит Он), как мы горюем и болеем о наших единоверных, единокровных братьях. И пусть даже об этом нашем чувстве несется всепланетная ложь.

Когда я слышу — "Сербия", мое сердце вздрагивает, оно переполняется теплом, которое я чувствовал, когда думал о самой первой своей возлюбленной. У нас русских нет слов, которые мы могли бы сказать любимому нами сербскому народу, как мы трудно дышим, когда нашего слуха касаются звуки: "Сербия"... Черногория"...

Вот поэтому я не могу высказать что-то внятное и последовательное — просто вспоминаю, как это чувство жило и живет во мне.

У меня есть друг — мой тезка, журналист Леонид Сим о нович. По отцу он происхождением серб.

Был съезд Союза Православных братств России. Нам поручили составить слово "Молчанием предается Бог" — от имени съезда. Тогда в Вуковаре Господь прославил 40 сербских отроков-мучеников. И мы никак не находили нужных выражений, как об этом сказать одуревшему от телевидения миру.

Это было в Сергиевом Посаде. Мы с Леонидом едва сдерживали слезы пред лицем друг друга, когда, удалившись от взволнованного собрания русских черносотенцев, пытались высказать общее для всех нас переживание в кратком обращении к нашим православным народам. Уже когда подписывали принятое съездом воззвание, при указании даты — 13/26 марта 1992 года — заглянули в церковный календарь. Оказалось, что это день памяти Преподобного Стефана, в иночестве Симеона, мироточивого Сербского Царя ¹⁶¹.

Съезд воззвал всецерковно прославить Новомучеников нынешней войны с антихристом, и соборный голос был услышан.

Малое время спустя один русский священник составил службу об этих Вуковарских великомучениках-младенцах, и мы с друзьями и братчиками Братства Святого Благоверного Царя-Мученика Николая служили ее в тот год в Страстной Четверг.

Это было первое в моей жизни внятное признание в любви к Сербии. Не мое личное, но тем вернее, что соборное — с единомышленниками.

О любви есть такое определение, которое теперь слышится пошлым и гадким, когда речь о любви чувственной, но в Православии это определение живо в первозданной свежести — "сладость"... Это как Акафист Иисусу Сладчайшему, как песня любви к Богу Любящему. И так по-духовному сладостно сознавать, что Сербия любит Россию, любит тебя...

Вот об этой любви я бы хотел порассуждать в этих двух-трех словах, которые ты прочитаешь, мой добрый русский читатель.

Сербский святитель Николай в прошлом веке подбадривал свою угнетенную иноверными поработителями паству словами:

"Бог и Россия".

Мы за скорбной трапезой, подняв с братчиками наполненную горьким вином братину, в сердечном гласе с верою и надеждой взывали:

"Само слого Сърбия спасава... и Россию".

Только соборность, только согласие, только любовь спасет нас — Святую Русь и Серебряную Сербию!

Богослов, философ, стихотворец Матфей Арсеньевич говорит об исконно русском неотрывно от Сербии:

"Наша военная доблесть выразилась в полной мере в победе Святого Александра Невского над шведскими крестоносцами в XIII

Сербский поэт Иоле Станишич в сердцах сказал русскому скульптору Вячеславу Клыкову:

"Россия сейчас одним должна помочь Сербии: пусть Россия наведет порядок у себя в доме, тогда и в Сербии все установится".

Мне, русскому больно и горько слышать такое, но я слушаю это с любовью, и, не прощая себе, возношу заслугу подвижничества любимым нами сербам.

И еще Вячеслав Клыков недавно рассказывал....С Православной миссией в Солунь они проплывали на паруснике мимо Святого Афона. Подняв русский державный черно-золото-серебряный стяг, они встретили гостя из древнего сербского монастыря Хиландара.

С катера на легкий трап ступил молодой монах — ветеран сербской войны, которая грубыми шрамами отобразилась на его лице. "Христос Воскресе!" — приветствовал он русских людей, воздев руки горе, а затем благословил всех паломников на корабле и с тем — их единомышленников, которые остались в России, большой гроздью деревянных наперсных крестов.

После соборного молебна путешественники передавали монаху поминальные записки для того, чтобы в Хиландарской обители помолились об их близких. С записками протягивали и деньги...

Серб деньги не взял:

"Мы с русских не берем! Драгоценные златые вклады в Хиландар за всех русских до Страшного Суда сотворил Благоверный Царь Иоанн Васильевич Грозный! " ¹⁶²

По милости Божией Хиландарский крест-благословение достался и мне. Я не видел того бодрого Христова воина, только слышал рассказ о нем. Но с его крестом передался и мне огонь его любви к России.

Благословения любви Сербской Земли к Святой Руси знаменуются многими зримыми символами.

Русский "Номоканон-Кормчая" составлен в Патнелиимоновом монастыре на Афоне царственным Святым Саввою Сербским. Русскую Первоверховную кафедру дважды возглавляли сербские Святители — митрополиты Киприан и Григорий.

Неоднократно сербские архиереи и даже Патриархи в период агарянских гонений находили временное пристанище на Русской Земле.

Митрополит Арсений III дважды обращался к Благочестивейшему Императору Петру Великому с просьбой распространить свою власть и влияние на землю "Славяно-Сербскую". А в 1717 году на Северном Донце и на Лугани возникли сербские военные поселения — так называемая Новая Сербия. В признательность об этом серб Захария Орфелин написал на русском языке и опубликовал в России в 1772 году "Житие Петра Великого".

В пору жестоких испытаний Русской Церкви, когда кровавая междоусобица пронзила самое сердце России и разделила ее на непримиримо враждующие лагеря, гонимую часть русского народа с распростертыми объятиями приняли благодарное Сербское Королевство и Сербская Православная Церковь, давшие на десятилетия приют изгнанникам.

Именно в Сербии зародилось сугубо церковное почитание Святого Великомученика и Страстотерпца Царя Николая Александровича. В Охридском монастыре откровенно был создан первый иконописный образ Августейшего Русского Мученика ¹⁶³.

В Сербии же была сохранена величайшая Российская Императорская Святыня — нетленная десница Святого Пророка и Предтечи Господня Иоанна Крестителя. Мученический подвиг и опыт России духовно подготовил сербский народ к стоянию в Вере Православной в пору гонений во время Второй Мировой войны, когда врагами Православия был уничтожен миллион сербов только за их приверженность учению Апостольской Церкви. Сербы веками поют древнюю сербскую песню:

Нет красивее Веры Христианской,

Серб Христов есть, радуется смерти!

В мае 1992 года в Москве на Днях Славянской письменности и культуры показывали фильм "Яма" о страшных глубоких горных провалах, куда ненавистники Истины сбрасывали тысячами безоружных сербских женщин, стариков и детей.

После просмотра этого страшного кинодокумента, бесстрастного свидетельства всенародного подвига, мы с другом подошли к оператору фильма Райко Джурджевичу — тогда уже фронтовому оператору, — поскольку фильм "Яма" он снимал в начале 1991 года в еще довольно мирной Югославии, а осенью он со своей камерой уже прошел Вуковар — сербский Сталинград. Он сказал тогда мне и моему Другу Леониду Симоновичу:

"Мне все равно, в какой ходить храм — на сербской улице или на русской".

И еще он сказал, когда Леонид заговорил о восстановлении Православной Монархии в России и Сербии:

"Зачем нам два Царя? Нам на всех достаточно одного Царя — Русского..."

Сербы и Черногорцы говорят: "Нас с русскими 150 миллионов".

Скажем и мы:

"Нас с ними 150 миллионов. Нас — Христовых с Небом — вся Вселеная!

Святой Преподобный Серафим Саровский пророчествовал о грядущих искушениях миру во времена антихристовы. Но вместе с предостережениями об этой грядущей тяготе он обнадеживал словами о воскрешении распятой России, с которой сольются единоверные племена "в единый славянский океан".

Сейчас, в пору страшного разделения православных славян на множество республик, трудно даже представить пути обретения обетованной преподобным соборности.

Но что, как не скрепа любви между Сербией и Велико-Россией, может вернее соединить разрозненные семьи украинцев, белоруссов, болгар, карпатороссов и всех сущих в едином церковно-славянском языке народов?!

Это — Видим убо ныне якоже зерцало в гадании, тогда же лицем к лицу: ныне разумею от части, тогда же познаю, якоже и познан бых. Ныне же пребывают вера, надежда, любы, три сия; больши же сих любы (1 Кор. 13:12-13).

Теперь мы видим, как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицем к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда познаю, подобно как я познан. А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше.

23 июля/5 августа 1994 года от Р.Х.

Память икон Божией Матери Почаевской

и Всех Скорбящих Радосте — с грошиками.

О ЛЮБВИ (232—237)

Опубликовано в газете "Русь Державная" № 7(10) 1994 г.

161. Царь Стефан Неманя — отец Преподобного Саввы Сербского по примеру сына отрекся от престола в пользу наследника и постригся в монахи с именем Симеона.

162. Мать Иоанна Грозного, в девичестве Княжна Елена Глинская, по своей матери-сербке происходила из княжеского семейства Якшичей, принадлежавшего древнему роду Немановичей — исконно сербских Царей, роднившихся неоднократно и с Византийскими Императорскими Домами.

163. "Прошло немного более десятилетия со дня Екатеринбургской трагедии, и погибший монарх впервые был назван святым, правда еще не у себя на родине. В 1930 году в Белграде освящали храм св. Александра Невского, заложенный в 1877 году благодарным сербским народом в память русским воинам, живот свой положившим за свободу и независимость Сербии, и Белградская печать ожила воспоминаниями 1914 года: "Царь Николай, благодетель славянства, защитник православных братьев с берегов Дуная, спаситель бесконечных верениц солдат, беженцев и учеников из пропастей Албании, воскрес в эти дни своим святым ликом". Синод Сербской Православной Церкви не раз поднимал вопрос о причислении погибшего Государя к лику святых наравне с просветителем сербским св. Саввой, царями Стефаном и Симеоном, князем Лазарем... В высокочтимом монастыре сербском св. Наума на Охридском озере в Южной Сербии среди 15 ликов святителей в овалах написан и скорбный лик последнего Русского Царя. История написания лика такова: однажды в сумерки художник-иконописец, расписывающий храм, вошел во внутрь. Внизу был уже мрак, и только купол прорезывали последние лучи заходящего солнца, на стенах храма была какая-то чарующая игра светотеней. Все кругом казалось неземным и чудесным. И в этот момент художнику почудилось, что оставленный им чистый овал ожил, и в нем он явно мог различить скорбный лик Русского Царя. Пораженный чудесным видением, долго стоял иконописец в полном оцепенении, охваченный молитвенным порывом... А придя в себя, он начал лихорадочно работать углем, набрасывая контуры чудесного видения".

П.Пагануцци "Правда об убийстве Царской Семьи", Москва, 1992 г., с. 136.

Дата добавления: 2015-07-08